В 1969 году по инициативе известного армянского писателя Серо Ханзадяна, житель города Сухуми - Арутюн Калайджян пришел брать интервью у Джиана Карапета, живого свидетеля уничтожения амшенских армян во времена большой резни в населенных пунктах Понта Османской империи.
Рассказ «Кровавыми дорогами» о судьбе Джиганяна Карапета войдет в книгу «Голос Амшена» который будет издан в Ереване на армянском языке небольшим тиражом в 1971 году.
Ко мне обратилась внучка Джиана Карапета, Сусанна Варданян с просьбой перевести на русский язык рукопись рассказа, которая хранится у них дома. Так же потомки Карапета, Эдуард и Сусанна Варданяны, Арутюн Джиганян, поведали историю о дальнейшей судьбе дедушки, что передавалась из уст в уста в их семье. Я в свою очередь постаралась ничего не менять в рассказе, чтобы точнее передать дух того времени и написала вторую часть ; "На другом берегу черного моря."
Кровавыми дорогами. (автор Арутюн Калайджян.)
Перевод с армянского: Варда Корбаш
Кратким, низкорослым и удивительно приятным внешностью старцем оказался мой собеседник Джиганян Карапет. Ему сейчас 85 лет. Он родился в 1883 году, в небольшом городке Турции с армянским населением, под названием Мерзифон. Вот, что он мне поведал про амшенских армян.
Наш город был маленьким: три церкви и две школы. Недалеко от Мерзифона находился большой армянский храм с приютом.
Мой отец, достаточно настрадавшийся от бесчинства со стороны местных чиновников, в 1905 году решил сменить место жительства, и мы всей семьей переехали в село Бафра на окраине Самсуна.
В Бафре проживало 450 семей, среди них и армянские. В поселке имелась одна армянская церковь и школа. Когда началась большая резня в 1915 году, моих родителей, четверых братьев и трех сестер турки погнали в сторону Аваза и по пути всех убили. Я не попал в руки к ним лишь потому, что к этому времени уже числился среди беглых. Мое бегство от властей случилось по следующей причине. Во время трехдневного погрома армянского населения в городе Адане, где зверски уничтожили до 30 тысяч человек, турки насильно отобрали красивых девушек и увезли в рабство в Трабзон. Там их спрятали в одном из высотных домов города.
Однажды заключенные девушки услышали армянскую речь. Мужчина по имени Погос стоял перед домом, где держали пленниц и занимался торговлей. Девушки, убедившиеся в достоверности услышанного, решаются бросить ему записку из окна. «Божий ангел, спасите нас, армянских девушек из Адана!» Записку Погос отнес в церковь, и по требованию Вардапета (наставника армянкой церкви) , Вали (губернатор) города Трабзона приказывает доставить к нему девушек. Однако из семи пленниц привозят только пятерых, а двое пропадают бесследно. Убитые горем родные обращаются с просьбой к населению, сообщить, если вдруг обнаружат их след.
Мой отец каким-то образом разузнал про девушек. Их из Трабзона перевозили в сторону Синопа. Через односельчан он передал мне, чтобы я помог найти несчастных. Уточнил их местонахождение, спросил у знакомых армян или влиятельных турок. В это время у меня в Синопе была торговая лавка, где я торговал серебряной посудой и украшениями, созданными руками моего отца.
В районе Синопа своим приближенным я рассказал о ситуации девушек из Адана и они обещали помочь мне в поисках.
В Синопе жил богатый турок по имени Шебет-бей, он был зятем такого же богача как и сам, трабзонца Али-мастера. Шебет-бей в лесах Боябата занимался древесиной, имел огромное число наемных работников. Он часто ездил в лес проверять свои письменные расчеты. Длинная дорога проходила через село и терялась в дремучем лесу.
Однажды Шебет-бей в сопровождении двух молодых ребят, вооруженные верхом на конях, направились к своим владениям. По пути он с друзьями решил зайти в гости к советнику села по имени Мустафа. После недолгого разговора о пустяках, Мустафа спрашивает:
-Почему твои гости молчат?
-Они грузинские беженцы из России, нашу речь не понимают.
- Kрасивые лицами парни, - удивляется хозяин, - Жаль, что не понимают наш язык.
- Да, жаль,- кивает Шебет-Бей, - Ничего, научатся.
Один из парней вышел из дома и перешел дорогу на другую сторону. Мустафа наблюдая за ним, догадался, что сопровождающие Шебет-бея не мужчины, ни смотря на мужскую одежду и чалмы на голове.
Мустафа не стал терять время и сообщил мне о двух подозрительных парнях. Я собрал знакомых храбрецов, и мы отправились искать Шебет-бея.
Идя по Бояратскому лесу, вскоре встретили курдский кишлак. Хозяин вышел из него и спросил:
- Куда вы идете и какой вы нации?
- По национальности мы турки. - соврал я, - В этих местах торгуем табаком.
- А где ваш табак? - подозрительно поинтересовался курд.
- Идут вслед за нами, - снова соврал я, -Сможем продать?
-Будьте уверены, Щебет-бей весь табак у вас купит. У него в этих лесах множество работников - дровосеков, вот для них и купит.
В этот момент к нам подошел неизвестный, ведущий за поводок ишака.
-Этого человека зовут Минас, он - неверный, служит Шебет-Бею. Минас пожал нам руки и спросил, что мы тут делаем.
-Имеем табак для продажи, ищем покупателей…
Минас, что-то пробормотал себе под нос и выразился на армянском -Безбожники.
Наш друг Левон еле удержал смех. Я бросил на него недовольный взгляд.
Минас предложил сопроводить нас к Шебет-бею. Он со своим ишаком пошел вперед, а мы последовали за ним.
Узкая дорога проходила через заросли, пасмурная и тусклая погода была удручающей, только пение и щебетание птиц радовало нас. После долгого пути мы дошли до оного дома, который находился в гуще леса. Из дома вышел, высокий мужчина, с чернымии глазами и бровями, примерно сорока лет. К нему подошел Минас и произнес, указывая на нас:
-Эти люди мусульмане, у них хороший табак для продажи, Бей-ага.
Бей-ага и оказался Шебет-беем. Он подошел к нам и поприветствовал.
- Очень хорошо, я куплю у вас весь табак.
Перед домом на зеленую лужайку он постелил ковер и предложил нам присесть для переговоров. Однако мы не только не стали этого делать, но и ему не позволили. Набросились на него и связали ноги и руки. Минас увидев такую картину, сильно перепугался и, бросив своего ишака, решил бежать. Я крикнул ему вслед.
-Мы армяне, Минас, не бойся.
Он, дрожащий, подошел к нам и спросил - Зачем солгали, что мусульмане? Что хотите от Шебет-бея?
- Нужно было, сам увидишь, - ответил я.
Пройдясь дальше по лесу, заметил еще один деревянный дом. В доме на полу лежали еловые ветки, под ногами заскрипели доски. Я отодвинул ветки и увидел люк, ведущий в подвал и спустился. Было темно и я зажег спичку. Какая-то девушка сидела в углу и плакала, я взял ее за руку и вытащил на свет.
- Как тебя зовут? - спросил я. От страха у неё онемели губы.
-Не бойся, сестричка, расскажи все как есть. Шебет-бея мы связали, я армянин, ты армянка или нет?
- Да, я армянка.
Я догадался кто она, и спросил, - А где твоя подруга?
- Не знаю, нас разделили, - сказала девушка и снова заплакала.
Я спросил как можно мягче - Как тебя зовут?
-Мимзар.
-Чья ты дочь?
Сисляна Ерванда из города Адана.
- Подругу как звали?
-Вергине, она моя сноха, жена моего брата.
Из двух украденных красавиц нашли только одну. Очень долго искали вторую, но все было бесполезно.
Пока я искал девушек, мои друзья, Геворг и Левон, в присутствии Минаса расправились с Шебет-беем. Я сильно разозлился на них, ведь у Бея можно было разузнать местонахождение другой девушки. Только мое недовольство уже не имело никакого значения. С этого дня я и стал беглецом и уже сдался смертям.
Я оказался вынужденным переехать маленький поселок в районе Чаршамба, где имелась всего одна церковь и одна школа. В 1915 году, когда началась депортация и резня армян, я с четырьмя семьями укрылся в греческом селе у знакомого Козмида.
Греческий митрополит Ерманос в летнее время приезжал из Самсуна отдыхать к Козмиду. Он разузнал кто мы такие и, повернувшись к хозяину, произнес
- Несчастные христиане, Козмид, надо им помочь. Женщинам поменяйте одежду, дайте им греческие наряды и вместе с детьми спрячьте у себя дома. Мужчины пока пусть побудут в лесах. Их обеспечьте едой.
Он напомнил, что Энвер-паша приказал повесить греков, которые будут покровительствовать армянам. Это напугало Козмида. Однако митрополит успокоил его.
- Не бойся прятать армян. Они, как и мы, христиане, в эти тяжелые дни мы обязаны помогать друг другу.
Я поцеловал правую руку митрополита.
***
Себастинский герой Мурад поздней осенью с отрядом из тринадцати храбрецов, двое из которых были греками, из города Авада приехали в греческое село Чименч. Это примерно в двадцати пяти километрах от Самсуна. Они остановились в доме грека Дмитрия, тот был моим доверительным лицом. Мурад изъявил желание, чтобы я приехал к нему и познакомился с армянскими героями. Мы вместе с Козмидом поехали в Чименч. Когда подошли к дому Дмитрия, во дворе стоял высокий мужчина лет тридцати, со смуглым лицом, маленькими усами и турецкой папахой на голове. Он с биноклем внимательно смотрел по сторонам. Не отрываясь от своего дела, спросил мое имя. Я наврал.
-Я из рода Тимиспиди.
-Не верю, что ты грек, скажи правду.
-Я Джиганян Карапет – смущенный от его проницательного взгляда, ответил я. Он улыбнулся и покачал головой в знак согласия.
- Сейчас верю. Я Себастинский Мурад, меня трудно обмануть.
После знакомства он отвел меня в укромное место и спросил, можно ли верить грекам и оставаться среди них. Я ответил, что греки никогда нас не предадут. Он после долго раздумья задал еще один вопрос.
- Ты присоединишься к моему отряду?
- Всей душой.
Так я со своими двумя друзьями остался под руководством Мурада. Вскоре мы перешли в другое село и остановились в доме моего хорошего знакомого Тадмариди Констанитна. Здесь Мурад сильно заболел. Мы нашли греческого лекаря и он прописал какие-то лекарства. В этот день, проходя через поселок, турецкие жандармы, направляясь в Самсун, убили греческого мальчика. О происшествии греки сообщили нашему отряду. Мы с девятью храбрецами стали ждать возвращения жандармов. Три дня охраняли дорогу, но турки не возвращались. Ранним утром третьего дня увидели Мухтра, главу из турецкого села. Он верхом куда-то ехал. Я схватился за уздечку и удержал коня.
- Далеко собрался Мухтар эфенди? Не боишься, что кто-нибудь снесет тебе голову в такое смутное время?
- Еду в Самсун, губернатор зовет. Не боюсь? Боюсь, конечно, как же не бояться, а выхода у меня другого все равно нет, надо ехать.
Мой бояратский смелый друг Геворг спросил, по какому поводу позвал его губернатор.
-Наверное, по поводу беглых неверных. Похоже, поручение мне собирается дать. Русские на границе Лазизстана совсем прижали нас. Мы сейчас боимся беглых групп, которые образовались в лесах. Они на стороне русских, плохо будет, если русские прорвутся, тогда от рук армян мы не спасемся.
Мухтар только собрался продолжить путь, как наш Геворг с Левоном сняли его с коня и повалились на него посреди дороги. Я подбежал, чтобы помешать, но было уже поздно.
Убийство Мухтара нам пользы не принесло. Турки узнали наше местонахождение и приехали с вооруженным отрядом. Мурад сильно разозлился, еле переводил дух.
-Сегодня будете сражаться, к сожалению, без меня. Я болею, не могу встать с постели. Меня заменит Карапет.
Мы ждали в засаде до вечера, но турки не нападали. Солнце еще не село, как услышали звук зурны. Ко мне прибежал племянник Мурада и спросил, что это значит. Я ответил, что сейчас турки будут нападать. Однако уже совсем стемнело, а они не начинали бой.
Константин Тамбаниди встал на колени перед больным Мурадом.
- Вы, армяне, можете выйти живыми из окружения, а мы остаемся семьями, и турки нас всех перебьют. Умоляю, чтобы не случилось, нападите на турок и прогоните их.
Мурад грустно посмотрел на меня.
-Наши силы не позволяют нападать, мы не сможем. Что скажешь?
-Нужно защищаться и защитить греков. - Посоветовал я.
До утра стояли в обороне, рано утром враг нанес нам удар. Целый день воевали в неравном бою, силы противника превосходили нас. К Мураду я приставил трех вооруженных ребят. Один из них его племянник, другой Мисак из Авада, третий Геворг из Самсуна. Бой закончился только поздно ночью. Из турецкого окружения мы вышли еле-еле. Забрали больного Мурада и ушли через лес далеко и вновь остановились в греческом селе. Здесь мы побыли неделю. Отправили людей на берег моря, проверить есть ли там судна, на которых можно было бы убежать в Россию. Оказалось одно небольшое гражданское судно.
Утром группа Мурада из 23 человек спустилась к морю. «На наше счастье» море сильно волновалось. Даже не стали пробовать пустить судно на воду. Пришлось прятаться и ждать. На следующее утро вновь вышли на берег. По пути из торговой лавки силой забрали три мешка муки, для отвода глаз, и поднялись на борт. На борту увидели, что судно доверху заполнено мукой. Между мешками спали семеро человек. Мы их, не теряя времени, взяли в плен. Попробовали толкнуть судно на воду, не получилось, оно покосилось на один бок. Мурад попросил к нему привести капитана. Это оказался пожилой мужчина, звали его Али. Мурад приказал ему освободить судно от груза и оставить всего пять мешков.
- Кто попытается сбежать, будет застрелен.
Наши ребята с оружием в руках встали над их головами, у них из глаз текли слезы. Турки освободили судно и спустили его на воду. Мурад предложил закурить Али и спросил какой он нации.
-Лаз.
-Откуда?
-Из Ризе.
- А друзья кто?
- Четверо турки, двое лазы.
Али показал турок. Мурад жестом указал, что от них нужно избавиться. Али с двумя лазами поплыли с нами. Ночью вышли к городу Терме. В темноте еле видно было тускло освещенный город. Вскоре Мурад мне предложил немного поспать, вместо меня на дежурство поставил грека Зорика. В нашей группе было трое греков. Он встал на мое место, а я сел и только успел закрыть глаза, как услышал выстрел.
-Что случилось? - Спросил я.
- Один из лазов прыгнул в воду. Ответил Зорик, - хочу достать его.
-Не стреляй, предупредил я, - мы рядом с городом. А лазский парень пускай пропадет, черт с ним.
Али вел вперед судно, мне сильно хотелось спать. Я встал с рядом. Он спросил у Мурада куда мы плывем.
-До Трабзона - соврал Мурад.
Когда приблизились к Трабзону, Мурад приказал Али рулить быстрее в сторону Батуми.
- В Батуми я отдам тебе деньги, купишь судно и вернешься обратно.
- Когда доберемся?
- По велению бога, завтра в полдень. - Ответил Али.
Всю ночь судно спокойно двигалось вперед. Утром Али показал дома на берегу.
-Это Ризе, здесь я родился.
Мы заметили небольшое судно, которое плыло в нашу сторону. Стали разглядывать биноклем, одни решили, что русское, другие турецкое. Когда подошли достаточно близко, разобрались. Турецкая моторная лодка. Прямо плывет на нас. Мы разделались с Али и с его другом, чтобы они не попытались навредить нам. Вместо него управлять судном поставили грека Зорика. Закрыв его туловище мешком муки. Остальные четыре мешка мы разделили меж собой и приняли оборону. Ждали приближение лодки. Из турецкого судна произвели выстрел в воздух. В ответ мы не стали стрелять. Таким способом сделали видимость, что безоружны. Турки повелись на это и, решив, что это не то судно, которые они ищут, приблизились к нам вплотную.
- Вот сейчас стреляйте! - крикнул Мурад.
Морской бой продолжался пол часа. Со стороны турок были пара убитых и несколько раненных. У нас убили Папазяна Акопа и поранили грека Петра. Мы повредили их судно, они не стали дальше сражаться и поплыли к берегу. Наше судно тоже оказалось поврежденным. Как смогли заделали щели и двинулись по волнам подальше от берега.
Наконец-то доплыли до Батуми. Мы подняли белый флаг, нас встретили русские офицеры. Они проверили наше судно, там находилось тело убитого Акопа. Поверили сказанному. Нас накормили, угостили чаем, и после небольшого отдыха отвели к коменданту. Через греческого переводчика Заклова, комендант спросил у нас с какой целью мы приехали. Мурад ответил
- Приехали с вами, с русскими, воевать против нашего общего врага. Коменданту ответ понравился.
-У нас с вами против Турции один фронт, если хотите мы вас отправим к полководцу Андранику.
Я ответил, что у нас в Самсуне остался народ, которому нужна помощь. Необходимо освободить их от рабства. Комендант спросил у меня, до каких мест по морю я сориентируюсь свободно. Я ответил, что до Синопа.
- Помощь от русской армии придет только спустя три месяца. Для самозащиты армянские группировки мы обеспечим оружием и боеприпасами. Ты доставишь груз в Самсун.
-С удовольствием, - ответил я.
Нас отправили в баню. После того, как хорошо искупались и поменяли одежду, повели в казарму отдыхать.
О том, каким способом мы оказались в Батуми в газетах писали разные статьи. Спустя некоторое время полководец Андраник прислал гонца за Мурадом. Мурад оставил нас и поехал к нему. Два месяца я оставался в Батуми, нас с друзьями разделили. Меня русские офицеры на военном корабле привезли в Севастополь, обучили военному делу. Особенно я увлекся азбукой Морзе, выучил ее.
Полковник нашего штаба Ардадов однажды у меня спросил
- Наша армия под руководством генерала Ляхова три дня тому назад освободила ваш город Трабзон. (1916г.) Наши морские силы должны отправить десант на побережье черного моря. Пойдешь на задание?
-С удовольствием.
Вcкоре семьдесят пять кораблей: Марианна, Екатерина, Александр и другие взяли курс в сторону Трабзона, я находился на одном из них. В Трабзоне я остался на двадцать дней. Офицер штаба Хазар Арутюнян позвал меня к себе и сказал
- Группа парней с особым назначением отправляется в сторону Самсуна. Ты будешь у них проводником.
Он приказал дежурному русскому солдату позвать армянских парней из соседней комнаты. Хазар познакомил меня с каждым из них официально
- Зил Ованнес из поселка Бохаз Трапезундского вилайта, Лусабер Минас из села Мадчга, Кара Хачик из Орды, из села Коглуг. Ну и Хаджи-Бей с Сетрагом.
- Кто будет руководить группой? - Спросил я у офицера.
-Зил. В боях имеет большой опыт. Проверенный и бесстрашный. - ответил Хазар, - В пятидесяти километрах от Унье, в горном лесу он со своим маленьким отрядом тридцать четыре часа воевал против хорошо вооруженной четырехтысячной турецкой армией. С атакой он сумел пройти через осажденную зону и перейти на нашу сторону.
Мы верим, что армянский народ освободится от этого мучения. Потому как наша нация способна у себя в груди дать жизнь таким героям как Зил Ованнес.
Зил рассказал мне, что после той победы они остановились в городе Терме в лесу, и их численность поднялась до двухсот человек. На собрании Зила и Кара Хачика с приближенными группа сопротивления решает отправить в Трабзон, чтобы они сообщили о существовании армянского отряда русским военноначальникам и попросили у них помощи.
Они удачно проворачивают задуманное. Я спросил у Зила, как они добрались до Трабзона.
-На судне, - ответил мне Хачик.
-Кто вам судно дал?
-Никто. От Российского флота сумело скрыться небольшое турецкое судно и спрятаться у г. Терме. Внутри было двое дежурных, вооруженных турок. Наши ребята тайком подошли и без шума их убрали. На этом судне мы и приплыли сюда.
Мы прервали наш разговор и вышли из штаба. По пути зашли в столовую пообедать. Впервые пробовали армейский борщ и познали вкус русской каши.
-Этот борщ похож на нашу лахану. - весело произнес Кара Хачик.
-Да, точно, похож на наш суп из лиственной капусты, - добавил Лусабер Минас.
Заметив, как Хачи-бей давится от быстрой еды, Седрак пошутил смеясь.
- Ешь спокойнее, не суй нос в ложку.
-Эти русские ложки слишком глубокие, - заулыбался Хачи-Бей. - Как бы не старался поднести ко рту, все равно нос окажется в ложке.
Мы плотно поели и подготовились идти. На прощание Хазар произнес
- Надеюсь, вы не потеряете армянское достоинство во время боя и будете полезными русской армии.
Мы сняли фуражки.
- Клянемся от имени павших. Обещаем быть отважными перед врагом.
Ночь оказалась слишком темная, небеса в тучах, звезд не было видно. Наш корабль остановился напротив г.Терме, на небольших лодках русские нас высадили на берег. Привезенное оружие мы спрятали в лесу между кустарниками. Кара Хачик, я и Минас пошли искать беглые армянские группировки. По лесу тяжело было продвигаться, в некоторых местах приходилось перепрыгивать через ручьи.
Минас глубоко вздохнул
- Для беглых хорошие места.
- Да, мы всегда были замаскированы, никто не мог видеть нас. Это тоже заслуга природы.
Я вспомнил, как в Севастополе русские солдаты учили меня маскироваться. Ребята, особенно Минас и Кара Хачик очень удивились, что я знаю азбуку Морзе. Я несколько минут показывал и объяснял им значение. Ребята на нашем диалекте с иронией сказали
- Даа, Карапет, чему только ты не научился у русских. И борщ кушать и кашу -машу. Ложку в руках правильно держать, да с красивыми девчонками гулять и танцы танцевать.
Ребята засмеялись от души. Минас стал подшучивать надо мной.
- Ой, Карапет, не хвастайся, кто тебе поверит, на человека незнающего языка, русские девушки даже не плюнут.
- Тем более на беженца из османского государства, - добавил Хачик.
- Вы ничего не видели,- возмутился я.
Ребята снова засмеялись.
-Карапет, - произнес Кара Хачик горестно, - счастливый ты, хорошую жизнь прожил в Севастополе. А мы как во сне, может солнце снова взойдет для нас тоже.
Минас постучал по голове.
- Два года как превратился в лесного жителя. Забыл, что такое теплая пастель. Дождь и снег, ветер и пурга наши проводники. Страдание хуже собачьего. Я не могу забыть родное село Малан. Больше тысячи армянских семьей жили там. Семилетняя школа была, церковь, добротные дома, овцы, ульи. Все разграбили, все разрушили изверги турки. С трудом несколько человек спаслись от пожара. Лес нас выручил. В селе двести детей на штыки подняли… Господи, до сих пор не понимаю в чем наша вина.
Кара Хачик от злости стал ломать пальцы.
- Турецкий аскяр в бешенстве - собака сорвавшаяся с цепи.
Минас вытер тяжелые слезы рукавом.
- Наша надежда только на русских. Одичавшего как зверь турка только они смогут победить. Я спрашиваю, во время большой резни, где оказались влиятельные государства нашей планеты. Неужто они ослепли и не видели такое злодеяние?
Я стал подбадривать ребят.
- Не теряйте надежду. Русские нам помогают, у нас теперь есть крепкая спина.
Каждый ушел в себя со своим огромным горем на душе, и мы не заметили, как оказались в глухом лесу. Здесь жили беглецы, которых искали. Мы испугались, когда увидели в оборванных лохмотьях людей и их худые измученные, безжизненные лица. Несчастные потеряли человеческий облик и превратились в дикарей. Увидев нас, спрятались и направили на нас винтовки.
- Стойте, мы из ваших, не стреляйте, со стороны русских приехали к вам на помощь, - крикнули мы.
Мы обнялись с нашими родными братьями.
Привезенное оружие за два-три дня разделили между беглыми группировками. Еще несколько дней с Зил Оганнесом занимались формированием отрядов из собравшихся групп, и стали подготавливаться к нападению на г. Терме.
Юзбаша Саид, жандарм из г. Терме, только что вернулся домой с места службы. Вечером мы три раза постучали ему в дверь. Видно он опасался чего-то и не подходил к двери. Я услышал, как он приказал жене открыть дверь. Жена бросила ему в лицо с недовольством.
-Ты не мужчина?!
Дверь открыли. Мы - двое молодых ребят в турецкой одежде, зашли внутрь, заговорил я.
- Мы от черкесского бая хромого Османа пришли, эфенди. Мы из его черкесов.
Юзбаша спокойно посмотрел на нас.
-Добро пожаловать, с какими вестями?
-Наш черкесский бай мечтает приехать в эти места, - ответил я, - навечно хочет освободить ваши леса от армянских фидаинов.
-Очень рад, - развеселился Юзбаша, - очень рад, что черкесский бай беспокоится о нашем благополучии.
-Нашего бая все время терзает одна мысль. Если русские присоединятся к армянам, то турецкие армяне станут опасными. Ни только Трабзон, но и Стамбул уйдет из наших рук.
- Эта проблема беспокоит не только его, и я очень переживаю. Ни смотря на то, что пока мы довольно далеко от фронта.
Я сказал Юзбаше, что мы наслышаны о его геройском имени. Знаем, как он разгромил неверных армян.
- Как же, как же,- развеселился Юзбаша - За эти три года мои жандармы столько армян порубили.
Я спросил, что он прикажет передать черкесскому баю.
Тот закрутил усы.
- Скажите ему, пока Саид живой, пусть он не беспокоится, силами своих жандармов на днях собираюсь просеять леса. Там еще много осталось беглых эрменов.
Юзбаша предложил поужинать с ним. Он приказал жене собрать стол. Я схватил его за горло.
-Пусть будет проклят твой хлеб. Убийца армян! Ты должен сдохнуть.
Мой друг острым лезвием ножа отправил его на тот свет. Его жена, что была неописуемой красавицей, вышла к нам из другой комнаты. Из её рук упала посуда и разбилась, она в ужасе закричала и спряталась на кухне. Я сказал своему другу Минасу вытащить ее оттуда. Минас схватился за дверь кухни и вытащил от страха дрожащую женщину.
-Не бойся, - сказал я, - мы армяне, турецких женщин мы не трогаем, только просьба одна есть. Пусть несколько дней никто не узнает о смерти Саида.
Женщина удивленно смотрела на нас.
-Вы точно армяне?
Я показал ей крест на груди и заговорил на армянском, она неожиданно бросилась в мои объятия и запричитала с рыданием
- Братья мои я армянка и только армянка, даже в могиле армянка.
Удивительно вышло, эта женщина оказалась снохой Сисляна Ерванда из г. Адана, насильно взятая в рабство Вергине. Та, которую я так долго искал и не нашел. Она ничего не знала о судьбе Мимзар , только услышала, что армяне убили Шебет-Бея. Саид Юзбаша, который руководил Боябатской жандармерией бедную девушку нашел недалеко от того места где убили Шебет-бея, в другом домике, и принудил её стать женой. Я выслушал её и сказал
- Мимзар мы нашли в лесу. Слава Богу, что теперь нашли и тебя.
Вергине забрала оружие мертвого Саида и присоединилась к нам.
Вскоре Зил Ованнес нам сообщил, что русские корабли собираются напасть на г. Терме пятнадцатого августа на рассвете. Наша группа держала оборону между городом Терме и черным морем. У наших двухсот армянских воинов счастью не было предела, когда они увидели русские вооруженные корабли. Несколько из ребят стреляли в воздух в знак нашей готовности к бою. Русское орудие стало бомбить город Терме, через наши головы летали снаряды. Многие никогда не видели и не слышали залп пушек, и стали между собой изумляться
- С таким оружием мы завоюем весь мир, ребята!
Мы, чтобы показать наше расположение к русским, выстрелили из ракеток. Зил Ованнес у которого с собой было русское знамя, высоко его поднял. Город взяли. Русская армия сошла с кораблей и под наше сопровождение, вошла в город Терме.
Нескольких часов бомбежки из пушек достаточно навредили городу. Полуразрушенные улицы оказались пустыми, жители от страха убежали…
***
На другом берегу черного моря. Автор Варда Корбаш.
Продолжение рассказа «Кровавыми дорогами». 2022 год
Рассказ обрывается неожиданно. Только малую часть судьбы Джиана Карапета успели записать. Во время повествования у него случился инсульт и его парализовало. Карапет умер в 85-летнем возрасте, в 1969 году. Позже Серо Ханзадян, ознакомившись с материалом, скажет: «Мы нашли очень интересного человека, который мог бы пролить свет на те события, только оказалось слишком поздно.»
Победа над городом Терме воодушевила отряд. Русское командование вознаградило гайдуков за боевые заслуги, выписало каждому жалование. Всех бойцов поименно занесли в воинский журнал и попросили армянский батальон продолжить сопротивление до прихода русской армии. Помогли с беженцами, женщин и детей из зоны военных действий переправили в Россию.
Джиан Карапет остался в отряде Зила Ованесса. Они занимались освобождением армянских сирот из рабства, совершая набеги на турецкие населенные пункты. Справиться с фидаинами честным путем у турецкой жандармерии не получалось и те объявили вознаграждение за голову Зила Ованесса. В конце концов с помощью предательства осуществили свой план.
Суровая зима 1917 года принесла отряду непоправимое поражение, их силы ослабели. Геройски погиб всеми любимый Кара-Хачик. Зила Ованеса убили путем измены.
После этого объединение разделилось на две группы, одни ушли в Джаник-Ордуйские горы и продолжили воевать под командованием Ваштоноги, другие остались в Терме под руководством нового совета.
Наступления русских войск армянские гайдуки таки не дождались. Россия оказалась в пожаре революции, и русская армия стала массово покидать Кавказский фронт. Ждать помощи было неоткуда, своими силами продолжать сопротивление не имело смысла. Новое правительство РСФСР подписало мирный дружеский договор с Турцией, по которому была установлена ее северо-восточная граница. Такими образом Трапезундский вилайет и Западная Армения переходили во владения Турции.
Всё, о чем мечтал Джиан Карапет потеряло свое значение. Десятилетняя борьба кроме боли ничего ему не принесла. Карапет сильно верил в то, что русское правительство поможет загнанным в угол людям освободиться от турецкого ига, но дело повернулось совсем иначе. Российская империя пала, к власти пришли советы, а у них оказались другие интересы. Страданию армянского народа сочувствовали, но менять планы в угоду Армении мировое сообщество не собиралось.
Джиан Карапет и его соратники решили навсегда покинуть родину и переправиться в Россию. Оттуда Карапет переехал в Абхазию, где образовалось много армянских поселений. Он остановился в высокогорном селе Лата в Кодорском ущелье, дома у своего дальнего родственника.
В первые годы советской власти в Кодорском ущелье появилось много банд формирования, которые совершали грабежи и убийства в населенных пунктах. Председатель колхоза села Лата, наслышанный о мужестве Джиана Карапета держал его в личной охране, а порой сажал на лошадь позади себя вместо живого щита, боясь за свою жизнь.
В сорокалетнем возрасте Джиан Карапет решается создать семью. Он женился на местной девушке Марте, которая была вдвое младше него.
Марта выросла сиротой. В трехлетнем возрасте потеряла родителей и воспитывалась в доме у дяди. С шестнадцати лет к красавице приходили свататься, но все получали отказ от дяди. Когда пришли сваты со стороны Карапета, семья обрадовалась и дала согласие на брак, так как они имели виды на его дальнего родственника и надеялись выдать за него замуж свою дочь. А это было удачным способом сблизиться с ним. Однако замужество Марты не помогло. Парень так и не обратил внимание на невзрачную девушку.
За невестой приехали на лошадях. Дядя сопровождал Марту и повез её на своей лошади. Джигиты скакали вперед, оторвавшись от них с большим отрывом. Глядя им в след и чувствуя в душе угрызения совести, дядя обратился к племяннице: «Может повернемся обратно?» Но, не услышав ответа от неё, он продолжил путь.
Вскоре Карапет построил собственный дом и начал работать в селе мельником, он быстро завоевал уважение односельчан. Ни смотря на большую разницу в возрасте, они с Мартой создали крепкую семью. Юная девушка смогла понять и принять человека, прошедшего через ад. У них родилось пятеро детей. Двое из них: девочка и мальчик умерли во младенчестве. Только глубокое взаимопонимание и любовь помогли супругам пережить потери малышей. Спустя три десятка лет горе вновь придет в дом Карапета. Трагически погибнет старший сын Мисак. Во время рубки дерева в лесу случилось несчастье, дерево упало на Мисака и сильно придавило его. Он с трудом выбрался из-под ствола и попытался дойти домой, однако потерял сознание и провалился в небольшую яму. Его нашли, но спасти уже не смогли. Сиротами остались его малыши.
Внезапная смерть взрослого сына много горя принесла в семью Джиганяна, пережить которое для Карапета стало почти невозможным.
За свои шестьдесят лет Карапет постоянно принимал участие в военных действиях. На вторую мировую войну его не призывали, возраст не позволял, но он и тут не остался в стороне. В 1942 году в партизанском отряде воевал против немецких захватчиков, участвовал в битве за Кавказ на Марухском перевале. В доме Карапета открыли временный госпиталь, раненных солдат с перевала спускали в село Лата для оказания первой помощи. Позднее он был награжден медалью «За оборону Кавказа». В послевоенные годы Карапет с семьей решил переехать в село Гумиста Сухумского района, купил там дом. Жизнь проходила умеренно. У детей появились свои семьи, и ему пенсионеру оставалось только жить и радоваться на своих внуков. Но видимо спокойствие было создано не для Карапета. Судьба вновь преподнесла ему неожиданный сюрприз, который сильно взбудоражил его израненную душу.
В начале пятидесятых годов двадцатого столетия в Советскую Армению началась репатриация армян из заграницы. Карапет в надежде, что кто-нибудь из его родни остался жив, написал письмо в адресный стол. Ему из Армении прислали адреса трех однофамильцев. Но родственная связь ни с кем из них не обнаружилась. Позже из Бейрута в Сухуми приехал отец супруги местного врача Узуняна. Дочь Карапета узнала об этом и уговорила своего отца встретиться с ним, возможно тот мог знать какую-то информацию.
По невероятной случайности, приезжий мужчина оказался давним другом детства Карапета, жившим с ним по соседству. Звали его Киркор Инджеян, и с тех пор как Карапет стал беглым, они ничего друг о друге не знали. Встреча двух уже не молодых людей сильно впечатлила всех, кто оказался рядом. Они горько плакали, подолгу обнимались и говорили, перебивая друг друга, рассказывали о тех страшных днях. И снова плакали, снова обнимались, не стесняясь слез и внимания окружающих. Из этой встречи Карапет узнал потрясающую новость о том, что не вся его родня тогда погибла, как он считал долгие годы, а два брата, сестра, тетя и двоюродный брат чудом спаслись от рук янычаров, и живут в Египте. Точного адреса Киркор не знал. Он посоветовал написать в Александрийскую церковь. Спустя двадцать дней как Джиан Карапет отправил письмо, пришел ответ из церкви с адресами его братьев. Они долго переписывались, обменивались фотографиями. Карапет очень хотел встретиться, но МИД не дал согласие на открытие визы из-за Египетско-Израильских отношений. От этого он сильно страдал. Они переписывались до конца его жизни. Последнее письмо пришло в день кончины Карапета. После смерти родственники прекратили общение.
Спустя много лет, в наше время, внук Карапета Арутюн нашел родню в социальных сетях. Старшего поколения уже нет живых, многие из них переехали жить в Америку и Австралию. Двоюродные тети из Калифорнии собирались приехать в Россию. Однако этого вновь не случилось из-за обстановки в мире.
Семья Джиана Карапета во время Грузино-Абхазской войны в 1992-1993 гг. оставила свой дом и убежала из Абхазии в Россию.
Супруга Карапета Марта прожила 92 года. Средний сын Акоп умер в семидесятилетнем возрасте. У него четверо детей: Карапет, Карина, Арутюн, Мариэтта Джиганяны и восемь внуков. Младшей дочери Азгануш сейчас 89 лет. У нее трое детей: Рузанна, Сусанна, Эдуард Ваданяны и четверо внуков. У старшего сына Мисака было трое детей. Вартан Азиг, Алвард Джиганяны и появилось на свет еще одиннадцать внуков. Старший внук Карапета Вартан погиб во время грузино-абхазского конфликта.
***
Человеческая жизнь очень хрупка. Много суровых испытаний человек встречает на своем пути, порой кажется просто невозможным преодолеть то бремя что ложиться на его плечи. Однако он находит в себе силы и продолжает идти вперед, что бы ему не уготовил Бог.
С годами Джиан Карапет все чаще и подолгу смотрел на Черное море. Его мысли с тоской возвращались на другой берег, недоступный для него. Там он родился на свет и чувствовал себя защищенным в крепких стенах благополучного дома. Родную мать Карапет не помнил, она умерла слишком рано, его воспитала вторая супруга отца. Он еще в младенчестве ощущал заботу и ласку со стороны чужой женщины и считал её родной мамой. Ему все чаще хотелось очутиться в детстве и крепко обнять своих близких. По воле судьбы Карапет покинул дом неожиданно, не попрощавшись с родными. В юности борясь за выживание, ему пришлось ступить на опасный путь, и его горькая судьба понеслась по земле. Он хотел быть нужным для своего народа, полезным человечеству. Искренне верил, что найдет на свете справедливость. В результате потерял все, что было ему дорого, родину, дом, семью, друзей, а правду так и не нашел. До конца своих дней он переживал за то, что случилось с его семьей, считал себя единственным виновником. В том, что произошло тогда в те старшные дни, его вины совершенно не было, так сложились обстоятельства, весь мир обезумел, стоял на грани разрушения, и человек для человека превратился в кровожадного зверя.
Когда уныние овладевало сердцем Карапета, он брал в руки старинный музыкальный инструмент саз и играл на нем грустные армянские мелодии из далекого прошлого, напевая любимые песни о полководце Андранике, а скупые слезы невольно появлялись на его печальных глазах, как чистые капельки живого ручья.
Остаток жизни Джиан Карапет прожил в Сухуми в окружении любящей супруги, детей, внуков, и был по-своему счастлив, а его душа, сражавшаяся с бесконечным потоком человеческой жестокости, навсегда осталась на другом берегу черного моря.