Высокомерие. Из цикла Адвокатские истории

               

     Середина девяностых. Павлодар. Лето. Я только что открыл частную адвокатскую контору, уйдя из общей юрконсультации. Купил за три тысячи долларов (такие были тогда в Павлодаре цены!) трёхкомнатную квартиру на первом этаже в «хрущёвке», сделал косметический ремонт, получилось два кабинета – мой и помощников, и большая приёмная. Обставил приёмную и кабинет помощников новомодной мебелью: чёрные столы, чёрные диваны, чёрные кресла «под кожу», чёрный шкаф-стенка, на столе у секретарши редкий в те времена компьютер с ксероксом – принтером. На пол, обтянутый серым ковролином, в приёмной постелил цветастый ковёр - предмет гордости хозяек, украшавший обычно стену над диваном в главной комнате квартиры. В стенном шкафу расставил юридическую литературу, на одной из полок поставил китайский аквариум -имитатор, в котором в подсвеченной воде плавали яркие механические рыбки, шевеля плавниками и хвостами. Свой кабинет обставил по-другому: большой полукруглый стол из матового ценного дерева с массивной столешницей, в комплекте две подкатные тумбочки с закрывающимися на замок ящиками. Поставил дорогущее «президентское» кожаное итальянского производства кресло на колёсиках.    Невиданная мной дотоле офисная красота. Перед столом установил два кожаных чёрных кресла с хромированными подлокотниками и ножками. У стены напротив стола водрузил огромный тяжеленный огнеупорный банковский сейф с уникальным замком, сделанный по спецзаказу на заводе «Октябрь» знакомым начальником цеха. На сейф поставил большой телевизор «Шарп» с встроенным видеомагнитофоном. Почему я так подробно описываю свой адвокатский офис? Потому, что раньше я сидел, как и все остальные адвокаты, в старинном особняке на улице Ленина, где разместились и президиум областной коллегии, и районная юридическая консультация. Особняк был старый, давно не ремонтированный, со скрипучими подвижными половыми досками. Под юрконсультацию было отдано три большие комнаты, в каждой находилось по шесть-семь столов. Плюс столько же стульев. Поэтому для беседы с клиентом подставлялся стул, вытащенный из-за другого стола, благо, адвокаты редко собирались в полном своём составе. Но в последнее либеральное время появился новый закон об адвокатуре, был отменён пресловутый адвокатский «потолок», запрещавший платить адвокату в месяц более пятисот рублей. Если заработал больше, то остальная сумма зачислялась бухгалтером адвокату в  резерв, на случай, если в какой-то месяц он заработает меньше. Вот ему и доплатят из резерва. А в конце года неизрасходованный резерв поступал в распоряжение президиума коллегии, якобы на поддержку адвокатов мало зарабатывающих, но чаще – себе на премии. Но я уже стал популярным в городе адвокатом, зарабатывал гораздо больше установленного ограничения, поэтому приходилось делать «микст» - небольшую часть гонорара вносить в кассу, а остальные деньги класть сразу в карман.
     И тут частный адвокатский кабинет! Никаких потолков! Гонорар, который сам себе назначил (если клиент готов его платить). Доходы возросли, вот и обставил своё адвокатское логово. Многие из адвокатов – коллег приходили посмотреть на обустройство и цокали в восхищении языками. А вокруг происходили ещё большие перемены – разгул капитализма!  Продавцы пива и мясники из небожителей превратились в обычных продавцов со средним доходом. Стали богатеть ранее безвестные и никчёмные люди, у которых прорезался предпринимательский талант. Особенно расцвели бывшие спекулянты и фарцовщики. Дела, за которые раньше сажали в тюрьму, теперь оказались законным и достойным занятием. Какой-то лаборант фотоателье стал производить в большом количестве химические реактивы, необходимые для фотопроизводства. Мелкий комсомольский функционер побывал у родственников в Германии и привёз оттуда фуру дешёвенького молочного шоколада с фруктовой начинкой, выставил лотки с этим товаром на стадионе перед футбольным матчем и продал за час чуть ли не пятьдесят тысяч плиток и сразу разбогател. Выкупил на краю города какие-то склады тихо почившей в бозе механизированной колонны, завёз туда десятки тысяч выброшенных в Германии в утиль автопокрышек, стал успешно ими торговать. Для павлодарских автовладельцев такие покрышки казались почти что новыми, у складов выстраивались очереди желающих подобрать себе комплект хотя и ношенных, но фирменных шин «Континенталь», «Бриджстоун», «Пирелли» и прочих мировых колёсных брендов. Парень со своими приятелями - соучредителями мгновенно озолотился. А поскольку правовые проблемы возникали у новых предпринимателей довольно часто, то и ко мне они обращались нередко.
     Павлодар степной город на берегу могучего Иртыша с населением в ту пору около трёхсот- четырёхсот тысяч. Не маленький. Он возник триста с лишним лет назад как солевая пристань на реке. Соль добывали километрах в десяти от пристани в казачьем форпосту, получившим название Коряковка по фамилии купца Корякова, основавшего соляной промысел. Промысел был доходным, для России необходимым, пристань разрасталась, превращалась в город, а в 1720 году он по указу Петра Великого получил имя Павлодар в честь святого апостола Павла. Редкие в тех местах казахи-кочевники продолжали называть это поселение Коряковкой и, коверкая название на свой лад, говорили - «Кереку». Все земли по берегам Иртыша относились к Омской губернии. Павлодар считался волостным городом Семипалатинского уезда. После революции Ленин с барского коммунистического плеча отвалил Прииртышские области с городами Усть-Каменогорск, Семипалатинск и Павлодар (как и ещё ряд областей) Казахстану, вдруг ставшему государством. Поскольку Советский Союз был единой и, в то время, монолитной страной, управлявшейся из Москвы твёрдой, даже жестокой коммунистической рукой, принадлежность исконно русских земель к той или иной республике никакого значения не имела. Зато после распада большой страны коммунистический интернационал больно аукнулся на её окраинах. Националистское крыло казахов с пеной у рта, несмотря на научные доклады историков-краеведов, стало утверждать, что Павлодар – это древний казахский город Кереку. Как будто у кочевников вообще были города, а не кочевые стойбища и аулы. Да в Павлодаре в те далёкие уже времена казахов почти и не было. В классе, где я учился, из тридцати пяти учеников был всего лишь один казах, да и тот просил называть себя Володей.
     Так вот, Павлодар расположился на правом высоком берегу Иртыша. Левый низкий берег сплошь зарос пойменными лесами, а правый был песчаной окраиной огромной Кулундинской степи, поросшей ковылём, полынью, редкими степными кустарниками с большими и малыми солёными озёрами, хотя встречались и озёра с пресной водой. Выросший на пустынных песках город, сейчас стал очень зелёным., просто утопающим в зелени. Все деревья – клёны, тополя, осины, берёзы, акации, сосны посажены исключительно самими жителями.  При взгляде с девятого этажа на город, одно-двухэтажных домов вообще не видно. Из моря зелени выглядывают только дома не ниже пятиэтажных. Красивый город, я его люблю. А Иртыш с его мостами, пляжами, дикими и культурными, весенним половодьем, пароходами, «Ракетами» и баржами делает жизнь в жарком летом и морозном зимой городе живописной и довольно комфортной.
     Мой сын Евгений, с красным дипломом окончивший филфак пединститута, преподавать, конечно, не пошёл. Платили гроши, зарплату задерживали по нескольку месяцев, короче говоря, просто преподавательство – это уход в никуда. Решил заняться челночной коммерцией. Слетал несколько раз во Львов за жевательной резинкой, получил определённый доход и решил заняться парфюмерией и мужской галантереей. Я ему посоветовал заняться фармацевтикой, открыть аптеку, мол, лекарства и бензин, как и хлеб, будут нужны всегда. Женя ответил, что в лекарствах он ничего не понимает.
- Возьми на работу провизора. Без аптечного специалиста и не разрешат заниматься этим делом.
   - Нет, папа, к фармацевтике душа совсем не лежит. Буду торговать парфюмом, часами. В этом я немного разбираюсь, ещё поднатаскаюсь, думаю дело пойдёт.
   - Делай, как знаешь. От меня будет помощь нужна, всегда помогу.
     Сын несколько раз привозил из Москвы большие баулы с ароматным и тикающим товаром, потом арендовав помещение в ЦУМе, открыл парфюмерно-галантерейный бутик. За товаром летал сам, отправлял его с проводниками поезда Москва-Павлодар. Так можно было больше привезти. Потом, наладив с поставщиками связи, стал заказывать необходимый товар по телефону, оплачивая его по безналичному расчёту. Поставщики подвозили товар к поезду, проводники его принимали и доставляли в Павлодар, где на станции уже поджидал поезда Евгений на автомашине. В общем, дело пошло, сын открыл ещё два бутика в торговых центрах. Не Бог весть, какой был оборот, но на приличную жизнь хватало.
     Однажды Евгений приезжает ко мне в офис.
   - Па, помоги составить договор.
   - Какой договор? О чём?
   - Понимаешь, есть такой деловой парень, Щербин. Может, ты его знаешь, он бывший участковый. А сейчас пошёл в коммерцию. В основном, торгует тракторами и углём, большими партиями, а сейчас открыл два магазина парфюмерии, я ему сдаю свой товар оптом.
   - А твои бутики? Хочешь их закрыть? – Удивился я.
   - Нет, зачем закрывать, пусть работают. Но я могу привозить из Москвы товара сколько хочешь. Щербину буду отдавать оптом.
   - Ну и привози, раньше же так делал.
   - Но, во-первых, Щербин берёт товар не весь, а выборочно, у него есть и другие поставщики. А во-вторых, он мнит себя большим коммерсантом и хочет работать по договору.
   - Хорошо, давай я напишу вам договор поставки. Это солидней, чем купля-продажа, ему понравится.
   -  Вот такой договор и нужен.
     Я тут же стал набрасывать договор, уточняя у Жени условия его партнёрства со Щербиным. Дойдя до раздела об ответственности сторон, спросил у сына, как он может быть наказан по договору и за что.
   - Понимаешь, он хочет, чтобы я привозил ему всю партию товара, он отберёт то, что посчитает необходимым, остальное я заберу себе в свои отделы. Деньги он обещает уплатить в течение трёх дней с момента принятия у меня товара, да и сейчас так платит.
   - А ты что должен делать по договору? Выполнять его заявки, укладываться в какой-то срок? Нести ответственность за качество?
  - Да нет, ничего такого между нами происходить не будет, во всяком случае, пока. Когда привезу товар, тогда ему и предложу.
  -Так какая же это поставка. Обыкновенная купля-продажа. Ты ему ничем не обязан.
   - Но он, этот Щербин Владимир Николаевич, такой важный, понтуется, как Рокфеллер, желает договор.
   - Не вопрос, сделаем договор, назовём его поставкой, ответственность я пропишу общепринятую: «в случае невыполнения стороной условий договора, она уплачивает другой стороне неустойку в размере одного процента в день (тогда инфляция была просто бешеная) от стоимости непоставленного, недопоставленного или неоплаченного товара, начиная со следующего дня, когда условие было нарушено». Пойдёт?
   - Пойдёт!  - Жене формулировка понравилась.
     Я прописал необходимые и формальные параграфы, в качестве арбитражной оговорки указал рассмотрение споров в областном арбитражном суде. Секретарь Наташа перепечатала рукописный текст, я передал его Евгению. Отказавшись от кофе или чая, сославшись на цейтнот, сын уехал на своей машине. Вечером он позвонил мне и сказал, что завтра зайдёт по поводу договора. На следующий день Женя явился.
   - Понимаешь, Щербин прочитал договор, и он ему не понравился.
   - Чем? - Удивился я. – Проекты договоров, которые составляю я, обычно принимаются клиентами безоговорочно.
   - Ему не понравилось условие, что сторона уплачивает неустойку от суммы недопоставленного товара. Он хочет, чтобы неустойка уплачивалась от   стоимости всей партии товара.
   - Так ты же предлагаешь товар, который ему и привозишь или приносишь, то есть, договор начинает работать, когда ты свои условия уже выполнил. Значит, ты никак не попадаешь под уплату неустойки. Он же себе капкан ставит, этот твой умник Щербин.
   - Но он требует таких условий.
   - Да нет проблем! Сейчас я договор переделаю.
     Новый вариант договора, со слов Евгения, Щербину понравился.
   - Вот так! Имей в виду, Евгений, что со мной шутки плохи! Работать так работать, отвечать, так отвечать!
     Договор был сторонами подписан, заверен печатями и сотрудничество пошло дальше. Однако месяца через три Щербин, приняв товар на сумму около тридцати тысяч долларов, заявил:
   - Ты, Евгений, давай-ка, свой отдел закрывай. А то ты торгуешь парфюмом на первом этаже, а я на втором. Многие покупатели у тебя отовариваются, а до меня и не доходят. Зачем мне конкурент? Закрывайся или меняй профиль!
   - Как так? Я открыл в ЦУМе отдел на год раньше тебя, нормально торгую, а тут возьму и закрою отдел. Так не пойдёт!
   - Пойдёт, никуда ты не денешься! А пока не закроешься, про сумму, что я тебе должен, забудь! Сколько там осталось? Тысяч деять?
   - Я пойду в арбитраж! Десять тысяч долларов для меня огромная сумма, мне ещё нужно кредит возвращать.
   - Дело твоё. Иди куда хочешь, я тебе всё сказал! – С чувством превосходства и с высокомерной усмешкой заявил коммерсант.
     Женя, естественно, пришёл ко мне. Настроение его было невесёлое и тревожное.
   - Пап, что делать? Он не отдаёт десять тысяч баксов.
   - Давно не отдаёт?
   - Уже две недели, как должен рассчитаться.
   -  Ну и прекрасно! Подаём в суд. Ты помнишь условия договора? Сколько он платит в день? И с какой суммы? 
   - Да проценты там хорошие. Да он не захочет платить. - С сомнением сказал Евгений.
   - Не хочет – заставим, не может – научим! – Вспомнил я старый комсомольский принцип. – Только давай подождём ещё недели две, дотянем до месяца. Это нормальный срок обращения в суд. А я хочу поговорить с твоим Щербиным, убедить его полюбовно вернуть долг и небольшую неустойку. Дай мне его телефон.
     Звоню Щербину, представляюсь:
   - Добрый день, Владимир Николаевич! Адвокат Узденский вас беспокоит. У вас с моим  сыном Евгением возникла одна небольшая проблема, надо бы её решить. Вы не могли бы ко мне подъехать, переговорить?
   - Здравствуйте. Да, проблема есть. Ему надо перепрофилировать свой магазинчик, а то он мне поставляет парфюм, и со мной же конкурирует. – Отвечает гордый предприниматель. – Мне ездить по адвокатам некогда. Если хотите, приезжайте завтра в десять.
   - Хорошо. – Отвечаю. – Завтра буду у вас.
     За оставшееся до вечера время я навёл справки об этом Щербине. Действительно, он года три проработал участковым, затем ушёл на «гражданку», занялся бизнесом. Как и все, торгует всем подряд. Неплохо поднялся на бартерной цепочке: Экибастузский уголь – тракторы в Омск и на Алтай – продукты питания и ширпотреб. В последнее время уговорил четверых самых успешных новых бизнесменов вложится в строительство отеля в Испании, собрав с каждого по пятьдесят тысяч долларов, но строительство пока не начинает и деньги не возвращает. Бизнесмены уже начинают роптать, но пока ждут, жалея, что связались с проходимцем. На следующее утро я приехал в офис Щербина, занимавшего половину бывшего детского садика, закрытого за ненадобностью. Модная чёрная офисная мебель. Всё как у успешного бизнесмена.
   - Доброе утро, Владимир Николаевич! Я Узденский. – Представился я высокому спортивного типа светловолосому тридцатипятилетнему парню, стоящему у выхода из кабинета.
   - Здравствуйте. Представляться не надо. Я вас знаю, помню ещё с времён, когда вы работали в прокуратуре. – Ответил Щербин, не предложив присесть. – Извините, я тороплюсь. Какая у вас проблема?
   - Это у вас проблема, а не у меня. Должок за вами! – Сказал я спокойно, но добавив голос металла. – Долги нужно отдавать!
   - Вы про долг Евгению? – Спросил Щербин как о пустяке, не достойном внимания. – Сейчас у меня свободных денег нет. Скорее всего, рассчитаюсь с ним в следующем месяце.
   - В следующем месяце набежит большая неустойка. Она и сейчас уже не маленькая. -  Объясняю я высокомерному бизнесмену.
   - А по неустойке обращайтесь в суд. Но предупреждаю, хотя вы и известный адвокат, но у меня вы дело не выиграете. Я знаю всех в городе и сумею договориться. – Уверенно произнёс Щербин.
   - В таком случае, встретимся в суде. – Вежливо улыбнулся я наглецу. С тем и покинул негостеприимный офис. Объяснил ситуацию поджидавшему меня в машине Евгению. – Сделаем так: соблюдём досудебный порядок, направим ему сегодня претензию, дождёмся на неё ответа или не дождёмся, тогда подождём разумный срок и обратимся с иском в арбитражный суд. К тому времени срок ожидания увеличится месяцев до двух, и неустойка составит процентов шестьдесят-семьдесят от полной суммы, значит будет тысяч двадцать – двадцать пять помимо суммы основного долга, а вместе составит тридцать-тридцать пять тысяч.
   - И суд взыщет такую сумму? – Не поверил Евгений.
   - А куда он, Женя, денется! У нас же всё в договоре прописано, успокоил я сына.
     На следующий день была составлена и направлена Щербину претензия. Он на неё, конечно, не ответил, но десять тысяч долларов, с видом оскорблённой невинности, Евгению вернул. Подождав месяц, я сделал расчёт претензии, вышла неустойка в двадцать две тысячи долларов. На эту сумму и составил иск и отвёз его в арбитражный суд. Через дней двадцать Евгению пришла повестка в арбитражный суд. В установленное время мы с сыном были в суде. Щербин на суд не явился.
   - Виталий Ефимович, - спросил судья Кузеков, высокий стройный сорокалетний казах в очках, с интеллигентным лицом и густым шаляпинским баритоном, - вы что, в расчёте исходили из всей суммы договора?
   - Именно так, Ваша честь. При составлении договора на этом настаивал сам ответчик.
   - Не знаете, почему он не явился? Судебные издержки, расходы на оплату адвоката просите взыскать?
   - Не знаю, но думаю, что посчитал явку в суд ниже своего достоинства. Расходы на адвоката взыскивать не будем. Истец же мой сын.
   - Что же, такое тоже бывает. Суд уходит в совещательную комнату. – Судья удалился.
     Через полчаса судья вышел и озвучил решение: взыскать с ответчика в пользу истца всю сумму исковых требований. Женя, присутствовавший в суде, просиял.
   - Пройдёт десять дней, если Щербин не обжалует решение, оно вступит в законную силу, и мы выпишем исполнительный лист.
     Выждав десять дней, я пришёл суд, узнал, что ответчик решение не обжаловал, я попросил выписать исполнительный лист. После этого позвонил Щербину и сообщил о необходимости уплатить долг.
   - У меня на счету нет ни копейки и вообще, я предприятие ликвидирую, так что ничего вы не получите! И вообще, я сегодня улетаю в отпуск за границу. – Злорадно заявил коммерсант.
     На следующий день я приехал в районный суд к старшему судебному исполнителю, предъявил исполнительный лист и объяснил ситуацию.
   - А как же мы  с него взыщем? – Спросила судебный исполнитель Валентина Ивановна.
   - У него в ЦУМе имеется отдельный парфюмерный магазин с единственной дверью. Если магазин опечатать, а там товара тысяч на триста долларов, то он сам прибежит и добровольно всё погасит. – Заверил я судоисполнителя.
   - Вы на машине?
   - Да, конечно.
   - Поехали! - Судоисполнитель взяла печать, пломбир, взяла с собой милиционера из взвода охраны суда, и мы прибыли в ЦУМ. Валентина Ивановна предъявила старшему продавцу постановление, вручила ему копию, потом потребовала всех выйти из помещения, закрыла его на замок, навесила на дверь свинцовую пломбу и оклеила её контрольной бумажной лентой с печатью суда. Я отвёз Валентину Ивановну и милиционера назад. Через час мне позвонил старый знакомый, подполковник полиции, затем приехал ко мне в офис.
   - Виталий, ты закрыл магазин Щербина. Он хороший парень, мы раньше вместе работали. Нельзя ли ему помочь? А то магазин простаивает.
   - Нет ничего проще, – отвечаю, пусть принесёт двадцать две тысячи баксов и магазин тут же откроется.
   - У него сейчас нет таких бабок, но он потом отдаст. Имей снисхождение.
   -Ну, если ты, Кайрат, такой снисходительный, то отдай свои деньги, а он потом тебе вернёт. Прояви снисхождение и к моему сыну, ему эти деньги очень нужны сейчас. Кайрат покрутил головой и ушёл. За вечер мне позвонило человек пять старых знакомых с аналогичной просьбой. Я всем предложил помочь хорошему парню и рассчитаться за него. Никто этого не сделал. На следующий день Щербин созвонился с Евгением и у меня в офисе рассчитался с ним полностью. Напоследок я сказал озлобленному коммерсанту.
   - Ну что, нашёлся метод на Костю Сапрыкина?
     Не знаю, дошёл ли до раздосадованного Щербина смысл фразы Жеглова. Через некоторое время ко мне заехал друг детства Вадик Горецкий, ставший чуть ли не самым крупным коммерсантом города, и посетовал, что Щербин «кинул» его на пятьдесят тысяч долларов, да и других коммерсантов тоже, и уехал куда-то за границу на постоянное жительство.
   - А я с него получил неустойку на двадцать две штуки!
   - Да я слышал. - Подтвердил Вадик. - Как тебе удалось?
   - А надо всё делать по закону и договоры грамотные составлять!