Владислав Дворжецкий считал себя больше актёром кино, а не театра, но не отказывался от участия в театральных постановках, особенно таких, которые заинтересовывали его своей новизной.
Именно такой постановкой был спектакль «Чудо Святого Антония», потому что, наряду со сценической игрой актёров, в нём были задействованы и кино-эпизоды – когда Святой Антоний возносился на Небеса.
По свидетельству «очевидцев», сцены, где герой Дворжецкого поднимался вверх, снимали не в театре и не в кинопавильоне, а на улице, и при этом был задействован вертолёт. Естественно, что в организации подобных съёмок возникали всякие неурядицы, и эти неурядицы очень раздражали актёра, потому что он очень любил порядок и всегда и во всём был пунктуален и организован.
На вечере памяти Дворжецкого (1989 г.) прозвучали воспоминания «очевидцев» о факте якобы «гордой обиды» Влада во время работы над этими сценами, и об этом рассказывает режиссёр А. Свешников, присутствовавший на том вечере:
«Для съёмок «вознесения Святого Антония» Дворжецкого привязывали тросами к вертолёту и поднимали высоко над землёй. Почему-то никаких дублёров у него не было, и требовалось немалое мужество, чтобы согласиться на подобные рискованные съёмки, потому что вертолёт заносило и несколько раз Влад был в полушаге от трагедии... К тому же, была вроде бы уже зима, температура – минусовая, а Дворжецкий был одет только в лёгкий балахон своего героя – типа длинной белой рясы.
И вот случился какой-то конфликт на съёмках – то ли Владу не заплатили денег, то ли ему что-то сильно не понравилось, но так или иначе, он развернулся и пошёл домой – пешком по Рублёвскому шоссе, в этой своей белой рясе и босиком...
Никакие уговоры работников съёмочной группы не возымели на него действия – Дворжецкий так и шёл босиком, в образе Святого Антонио – зимой, в мороз. Испуганные водители останавливали свои машины, некоторые предлагали свою помощь, а когда узнавали в необычно одетом человеке известного актёра, то с облегчением смеялись и желали удачи в работе. А Дворжецкий был непреклонен. Говорили, будто бы он так и дошёл пешком аж до Переделкино, где в то время жил на даче вместе со своим другом, Дмитрием Виноградовым. Потом, конечно, заболел. Конечно, есть вероятность того, что в процессе ПЕРЕСКАЗОВ эта история была несколько преувеличена (съёмки проходили летом), но то, что какой-то факт «гордой обиды» у Дворжецкого был, это – несомненно…»
__________________________________
Похожие ситуации были и во время съёмок других фильмов с участием Дворжецкого, в том числе и его первой картины «Бег», но тогда Влад был ещё новичком в кино и безумно радовался, что его взяли на главную роль известные кинорежиссёры, а во время работы над спектаклем «Чудо Святого Антония» актёр уже порядочно подустал от «советского сервиса», поэтому резонно возмущался, что отразилось и в его письме к друзьям: «Мы с Митькой уже давно бы к вам приехали, да вот у меня всё что-то в кучу собралось, и ничего толком не могу понять с работой… Вы представляете, я никак НЕ МОГУ СДАТЬ этот проклятый спектакль в театре киноактёра…»
И всё же спектакль «Чудо Святого Антония» был поставлен, и его премьера состоялась в ноябре 1976 года, хотя в сентябре этого же года Влад приступает к съёмкам фильма «Встреча на далёком меридиане», а так как показ спектакля иногда совпадал со съёмками фильма, то Дворжецкого в роли Святого Антония (на сцене) заменял Борис Хмельницкий.
[в сатирической пьесе Мориса Метерлинка «Чудо Святого Антония» рассказывается о том, как Святой Антоний хотел оживить покойницу-старуху – за её добродетельность, но в это оживление почему-то никто не верит, а даже, наоборот, считают Антония сумасшедшим и мошенником, а после оживления – ещё и преступником].
О Дворжецком в роли Антония вспоминает режиссёр А. Свешников:
«Это, несомненно, БЫЛА ЕГО РОЛЬ – Дворжецкий был настоящим ЧУДОМ – абсолютно неземным и потусторонним!!! В роли Антония он вообще казался сошедшим с Небес на нашу грешную землю! – настолько этот образ был необычен и притягателен. И у зрителей игра Дворжецкого тоже вызывала шок, особенно по сравнению с игрой других актёров, изображавших сатирических героев.
Сдержанность поведения Влада, его глубокий баритон, выразительность молчания (особенно скромно-терпеливое выражение опущенных вниз глаз) – такой игрой Владислав Дворжецкий буквально завораживал, и в реальность его нереального персонажа приходилось верить – потому что не поверить было просто невозможно…»