За окном берёзы зеленели,
Чай горячий, плюшки на «ура»,
А за барной стойкой некто Нелли
В телефон кричала: «Ты дурак!»
- Вот, однако, нравы, - подбоченясь,
Говорил писатель и вздыхал.
На экране бился Татум Ченнинг,
Нелли с криком: «Ты урод и хам!»
Телефон разбила, кинув в стену.
- Отдыхает твой братан Шекспир,
- хохотнул художник. – Что за сцена!
- Тут не чай, тут нужен чистый спирт.
- Не мешало б, я с тобой согласен,
Но не наливает общепит,
- и шепнул тихонько, - но в запасе
Есть коньяк. Сияешь как Бред Питт!
- зыркнул на художника с укором.
- А пойдем-ка лучше, брат, в поля.
На березе каркнул хрипло ворон,
А художник вскрикнул: вот жеж, мля!
На плече пятно белело смачно.
- К прибыли, - писатель громко ржал,
А художник шёл донельзя мрачный.
Всюду купола, и всюду ржа.
И домишки. Серо и убого.
Только звон - он в душу как вода.
- Мы живём за пазухой у Бога,
Это ли, скажи, не благодать?
- встал писатель. Зацветали вишни.
Соловьи с собою звали в ночь.
Шли друзья. Им третий был бы лишним.
Бог не спал. Смотрел своё кино.