Глава 1. В Москву!
Велика Россия, а жить нужно только в Москве!
Не находят наши мечты и планы себе места на просторах великой страны. Всё кроме Москвы – это убогое смирение с неизбежным, жалкая покорность перед обстоятельствами. Прозябать где-либо в другом месте – это крест на судьбе. Поэтому – только Москва! Всё остальное – резервации для неудачников. Они, может, чем-то и привлекательные, но это нижний ярус, приземлённость во всём и обреченность на второсортное существование.
Москва парит надо всем. Как хищная птица, зорко выглядывая себе добычу, никогда не спит и всё видит. Непостижимые энергии держат её над распластанной страной у всех на виду для зависти, гордости и острастки. Незримые потоки колышут её распростертые крылья, смещая в надземном пространстве то к западу, то к востоку.
Именно в Москве происходит всё самое интересное и значимое, что потом угасающими волнами расходится по городам и весям, оборачиваясь порой лишь анемичными потугами или жалкими пародиями.
Существовать можно везде, а жить только в Москве.
Москва – это Возможности!
Здесь наша история: древность, современность и будущее, а любая провинция – это вечное и безнадёжное вчера. Приговорить себя жить в прошлом? Нет уж!
Только Москва! Без вариантов.
Но в Москву нельзя!
И правильно.
Было бы можно – все ломанулись.
Москва – столица нашей родины.
Но Родина большая, а Москва не резиновая. Она как заграница внутри страны, жестко отделённая кольцом МКАД, обрамлённая защитным зелёным поясом ЛПЗ и ограждённая от России законом Прописки.
Только лучшие и за особые заслуги могут туда пробраться. Остальным нельзя. Да им и не надо. Что делать там слабакам, неудачникам и всяким недоумкам! Москва не для каждого.
– А вот мы там будем!
Мы уже здесь, в Москве. Мы же идеальная пара, как, умиляясь, охарактеризовала нас родственница жены, и в Москве нам самое место. Впереди уже маячит приличная работа, жильё и всё остальное.
Мы пошли в отрыв от своих незадачливых родственников, друзей и знакомых. Рванули от нашего провинциального прошлого в рискованное столичное будущее. Мы отважились, хотя и не без опаски.
А всё благодаря гравитации. Эта неразгаданная сила то спокойно и властно, то жестко и вмиг лепит судьбы и мир по своему усмотрению, порой насмехаясь и поплёвывая на наши законы, планы, границы и расстояния.
И противиться ей – себе же хуже.
Глава 2. Пётр и Феврония
В нашем маленьком городке была заметная пара. Девушка татарка с красивыми светло-карими глазами, небольшого роста, и парень крупный светлый из местной уважаемой семьи, про таких говорят, положительный. Ходили дружили, как это тогда называлось. Гуляли по центральной улице – конечно, Ленина – рядышком, держа друг друга за ручку. Чаще по тротуару, а не по аллеям, где мы под гитару пели блатные песни.
Год ходили-дружили, два, три… Чувства проверяли. Мы даже посмеивались над ними и спорили, поженятся или нет. Скорее всего, родители парня были против – девушка из общежития, по набору приехала в Подмосковье. Ткачих и прядильщиц вечно не хватало на наших фабриках и девчат набирали по всему Союзу и, как правило, из детских домов и неблагополучных семей. Обещали золотые горы и почти столичную жизнь. Такие невесты считались у нас второсортными. И родители этого завидного даже для местных первосортных невест жениха, не запрещая, дали им испытательный срок на проверку чувств, наверное, в надежде, что они со временем охладеют друг к другу. Или найдётся другая, более подходящая девушка.
"Не поженятся, - считал мой приятель Мишка, - долго уж очень ходят".
Неспроста он так думал.
Женя наш общий знакомый тоже долго ходил-дружил с девушкой из общежития, но родители упёрлись и ни в какую. Женя парень мягкий, слабохарактерный увяз в неразрешимой ситуации и собственной зависимости от родителей.
Мы были свидетелями распада их отношений с Леной – печальная картина.
А эти, не знаю, как они сами переживали своё затянувшееся хождение, но мы всегда видели их спокойными и в каком-то словно предпраздничном настроении. Они будто заранее были уверены, что смогут преодолеть не только это испытание, но и все прочие трудности, не нарушая общей гармонии городка, а, наоборот, упрочивая её и заодно демонстрируя – как надо по любви и по уму.
Все настолько привыкли к этой паре, что их отсутствие на центральной улице в вечерние часы, сразу отзывалось каким-то вопрошающим вакуумом и вызывало любопытство.
Мишка ошибся. Ещё много лет их можно было видеть вечерами уже после свадьбы, и когда она была беременна, и потом с малышом в коляске.
Пётр и Феврония нашего городка, они стали эталоном и маяком надежды для других девушек из общежития.
А Женя наш приятель стал медленно спиваться, вечерами выпрашивая у известных своей доступностью бывших девушек, превратившихся в сильно потасканных женщин удовлетворения своих потребностей под окнами того же общежития, где всегда толпились мутноватые озабоченные мальчики разного возраста.
Наша образцовая пара своим постоянством и правильностью будто бросала вызов этому дурновато-пьяному хороводу вокруг общежития, вызывая то насмешки, то зависть. Мы не были с ними знакомы, но эта пара навсегда осталась светлым воспоминанием и нашей собственной биографии, как основа и символ постоянства провинциальной жизни.
Удивительно, их чувства оказались крепче и надёжней, чем развитой социализм.