О катастрофах, происшедших в СССР, не писали в советских газетах, не говорили по радио, а тем более по телевидению.
В августе 1975 года я гостил у своей тетки в Красноводске. Это туркменский город на берегу Каспийского моря являлся как бы воротами в Среднюю Азию. Город, окруженный морем и невысокими горами, в знойные летние дни наводил тоску своей тишиной, изредка нарушаемой проезжающими автомобилями и грохочущим автобусом. . Вечерами улицы города оживлялись. Как во многих портовых городах население здесь было пестрым. Много было русских, украинцев, реже можно было увидеть туркменок в характерных длинных платьях и газовых косынках. Летний кинотеатр «Махтумкули» , названный в честь замечательного туркменского поэта, обычно был переполнен. Но в тот злосчастный день 15 августа состоялся ли киносеанс, я не помню. По городу передавали предупреждение о шторме, сопровожденном песчаной бурей. С наступлением сумерек, действительно поднялся сильный ветер, создавая густую пелену пыли. Мои кузены оперативно, словно обученные для чрезвычайных ситуаций , закрыли плотно все окна в квартире. Было слышно, как ветер хозяйничал в городе, что-то ломая и круша. Был это шторм или ураган, не знаю. Но порывы ветра продолжались до полуночи.
Проснувшись далеко не ранним утром, я решил посмотреть на результаты природной проказы. Напротив кинотеатра на другой стороне улицы валялись огромные щиты, на которых красовались гербы союзных республик. Билборды Туркмении, Армении, Эстонии не пострадали, но не из-за политических причин. Плакаты этих трех из пятнадцати республик были установлены возле зданий домов, которые защищали эти щиты от порывов ветра.
Купив сигареты, и выпив газировки, я завершил свой утренний моцион. Теперь я обдумывал, как приобрести билет на самолет. Пребывание на восточном побережье Каспия подходило к концу.
Едва я вошел в квартиру, как брат сообщил мне ошеломительную новость. «Бакинский самолет разбился». Как это стало известно, уточнять я не стал, но сразу подумал, что виною этого крушения могла стать прошедшая песчаная буря. Из-за неимения информации, приходилось полагаться на свою интуицию или делать представления. Понятно, что известия о таких катастрофах может разносить только людская молва со всеми фактическими и надуманными подробностями. К полудню стало известно, что не все пассажиры погибли и что самолет Як-40, вылетевший из Баку при посадке в аэропорте, ударился о скалу нижней частью фюзеляжа. Причиной авиационной катастрофы была непогода, которую мы наблюдали с вечера. Крушение произошло в 22 часа. Много лет спустя я узнал о жертвах этой трагедии. Из 38 человек погибли 23 человека. 21 пассажир, бортмеханик и стюардесса.
В тот же день я приобрел билет на самолет за пять дней до вылета. Вечером, узнав о покупке авиабилета на Баку, тетушка устроила мне треп с истерикой. Она требовала, чтобы я плыл домой на пароме. Мои жалобы на морскую болезнь её не убедили. На помощь пришел дядя – инвалид войны.
- Снаряд дважды в одну воронку не попадает, - сказал он убедительным тоном бывшего фронтовика.
Через день недалеко от кинотеатра я увидел похоронную процессию, которая растянулась на сотни метров. Несли три гроба, мать и двоих детей. Черные косынки скорбящих родных, едва передвигающихся на ватных ногах, рябые от слез глазницы на бледных лицах и три гроба, обтянутых в красную материю. Эту картину невозможно забыть и вспоминать без содрогания.
В аэропорте меня провожали мои родные всей семьёй. Летели со мной и родственники погибших в авиакатастрофе. Узнав о том, что я бакинец и лечу в Баку, они просили меня по прилету проводить их до кассы для транзитных пассажиров. Наверняка они думали, что в национальной республике найти такую кассу будет сложно. Они летели в Саратов или в Куйбышев, не помню.
Среди моих волжских попутчиков угрюмо сидел мужчина лет тридцати пяти-сорока, худощавый, с застывшим взглядом. Он изредка говорил что-то, отвечая на вопросы родственников. Его застывший скорбью взгляд не менялся. Голубые глаза поблекли, черные хрусталики одиноко глядели в никуда. Это его жену хоронили с двумя его детьми. Его я всякий раз вспоминал, едва услышав о воздушных трагедиях. Об этом человеке я ясно вспоминал, когда обсуждали поступок Виталия Калоева, убившего авиадиспетчера, по вине которого потерпел крушение самолет. В этой катастрофе у Виталия погибла семья.
Совсем недавно, казалось, я встретил этого человека из Красноводска. Всё тот же взгляд, все тот ужас в глазах. С тех пор прошло почти 47 лет и конечно, я ошибся.
Теперь этот взгляд великой скорби можно увидеть на лицах тех, кто переживает ужасы Мариупольской трагедии, Харькова, Бучи, Гостомеля…
Знает ли человек, затеявший эту войну, какое горе он принес сотням тысяч людей, потерявших своих родных и дорогих.
Его дочери живые
Им по сорок лет,
А несчастные детишки
Не увидят свет.
Если бы он видел глаза этих людей.