Проснулся утром в нужный час. Струй был абсолютно нечувствительный к мыслям послиять Милу, так что посошка не вышло. Не стал будить, поцеловал ее в шейку и ушел. Файл открыть не забыл. Пусть читает, если ей нравится.
После окончания мероприятия в русскоговорящей части нашего сборища возникла идея встретиться и посидеть сеператно. Чтобы потрепаться всласть на великом и могучем, а не тужиться на гундосом иноземном. Никто не отказывался, но организатора, который бы волевым решением точно и однозначно определил, где и во сколько собираемся, не нашлось. Так что идея постояла и расплылась. Однако, я и трое коллег с востока России, общавшиеся более тесно, решили сами после завершения дел посидеть в кафе приватно. Были вначале надежды, что закончим не поздно, останется время под вечер. Однако, закончили уже в сумерках – невероятный трудовой героизм для местных! Если я теперь еще на пару или больше часиков зависну в кафе, Мила изведется. Предупредить ее не мог, она выключила телефон на все время пребывания. Предложил коллегам поехать ко мне домой. Остальные жили в гостиницах, и удивились, что снимаю квартиру. Еще соблазнил их почти полной бутылкой домашнего узо, презентованном хозяином. По пути зашли в магазин, взяли, что нужно на ужин.
Подойдя к дому, постучал в окно. Надеялся, Мила выглянет, и смогу ее предупредить, что не один. Наша квартира на первом этаже прямо у входа, всего занято было наверху еще одна или две квартиры, так что Мила выходила открыть мне в накинутой длинной рубашке с голыми ножками чуть ли не до звёздочки: за все время мы раз утром видели в доме других жильцов, хотя разговор и топот доносился каждый вечер. Заметил тень, проскользнувшую из кухни к выходу, не заходя в комнату к окну. Открыв, она на миг предстала перед всеми весьма пикантно. Разобравшись, что я не один, упорхнула мигом в квартиру, и вышла к нам в прихожую одетая полностью. Познакомил их:
- Это Мила, моя подруга. А это мои коллеги Андрей, Аня, Оля.
Оля была постарше меня, а Аня моложе лет на десять, Андрей был лет на десять старше Милы. Никто виду не подал, но Андрей выглядел более озадаченным, чем женщины. Мы накрыли стол. На кухне имелось только три стула, взять больше неоткуда. Наши тумбочки у кровати не использовались, стояли пустыми, принес обе, положил их на бок и одну на другую, получилась высокая лавка. Мы с Милой уселись на них тесно, почти обнимаясь.
Коллеги нашли узо отменным и налегали на него, а мы с Милой пили белое мосхато с Лемноса, купленное в частной лавочке. Болтали обо всем. За жизнь здесь и в России, за жизнь как явление и как эмоция. Я поднял тост за женщин, которые загадочны и прекрасны не менее, чем Вселенная, и при этом они вблизи и осязаемы вполне. Коллеги осторожно интересовались, откуда Мила и кто она. Беседа вилась легко и невымучено. Мила больше молчала, в наши частные темы не влезала, но когда спрашивали ее, отвечала, не отделываясь сухим "да-нет".
Раздался звонок по скайпу. Можно было разговор с женой перенести, но ей всегда интересно, как я живу и о чем болтаю с коллегами: моя сфера общения очень далека от ее. Спросил разрешения у них ненадолго включить в наше застолье и жену. Ноут поставил на кухонной стойке и все застолье камера полностью охватывала. Представил гостей. Почувствовал, что Мила напряглась, и погладил ее по спинке. Живо поболтали, причем, несколько раз жена обращалась напрямую к Миле.
Просидели допоздна. Выпив наличное спиртное, перешли на чай. Расходились уже к полуночи, мы решили проводить гостей до метро. К нам мы шли длинным ясным путем по проспекту, обратно повел короткими тропами через необозначенные спуски и проходы. Лестницы не позволяли идти в ряд, Андрей с Милой оказались впереди, а мы позади. Где-то на середине пути между фразами обычной легкой болтовни обо всем понемногу Оля не вытерпела и тихо спросила:
- Кто эта девушка?
Аня дополнила:
- Видно, что вы... но жене она знакома.
- Как вам сказать. Все очень просто, но понятно ли будет, не знаю. Формально, глядя со стороны на факты: любовница. По нашим отношениям – ее первая любовь.
- А какие перспективы у нее? – уточнила Оля.
- Никаких. Здесь – это первая и, наверное, единственная встреча.
- Зачем тогда это? И кто инициатор?
- Мила затеяла, захотела. Зачем? Без этой встречи у нее была бы унылая и неразделенная любовь. А так – короткие, но волшебные каникулы. Будет о чем вспоминать.
- Извини меня, – вставила Аня, – но это простое ***во с ее стороны. Съездить на море. Я видела, в чем она нас встретила?
- Нет, Аня, ты не права, – мягко возразил я. – Мне-то лучше видно. Чувства у нее настоящие и подлинные. Встретила так, поскольку я не мог ее предупредить, что не один буду. Здесь мы не пользуемся телефонами оба. Одного меня она так всегда встречает. Подъезд почти пустой, а мы на первом.
- Твое, конечно, дело, но она тебя использует.
- Само собой. А я ее использую. Весь вопрос в том, эгоистично и напропалую использует, выгребая начисто, или же мы, по сути, делимся: она берет от меня, что ей требуется, я – от нее, в чем нуждаюсь.
- Странно это у вас. Не понимаю, – сказала Оля. – Я молодежь современную не понимаю вовсе. У меня внучка такая. Не распутная, но легкость в отношениях есть.
- Да ерунда это! Тебе захотелось развлечься с молодой, а молодой захотелось на море. Вот и вся любовь ваша! – возразила прагматичная Аня.
- Видя пару, которые не в браке, приехавшие на море, снявшие квартирку, естественно заключить, что они любовники. А дальше начинаются особенности данной пары. Они могут в самом деле быть влюблены. Чаще – влюблена она; вспомни хотя бы классику: "Осенний марафон". Может, как ты говоришь: молодая *** использует старого самца, заманивая его своим телом. Но меня не используют, Аня. Ничего не просит, не намекает; в минуту откровенности призналась, что ей около меня просто хорошо. В первый день она тут финты устраивала, потому что боялась, что сочту ее доступной и отвернусь. Она меня сдерживает в магазине: давай поменьше, давай скромнее. На пользование молодой *** не похоже.
- Ты резко судишь, Аня, – поддержала меня Оля. – Часто мужчины в возрасте ищут развлечения с молодой, и девицы используют это. Но в каждом случае все по-своему. Я его давно и хорошо знаю, сомневаюсь, чтобы он позволил собой манипулировать. Заметь, он ведь не влюблен; значит, голова трезвая.
- Не знаю. Не зря же говорят: седина в бороду, бес в ребро. Мы все чудим порой. Не обижайся на меня, – попросила Аня, – но Мила и ты несовместимы. Я вижу, как она тебя использует. Говоришь, что этого нет... ну, пусть будет так. Ведь главное – это как ты воспринимаешь ситуацию. Тебе она нравится. Ну и хорошо. Лишь бы для семьи и настоящего счастья это не было катастрофой.
- Конечно, Аня. Самый правильный подход. Розовых очков у меня нет, к Миле я заботлив и нежен, а голова ясная. И семье, как ты видела, ничего не грозит.
Довели мы с Милой гостей до станции метро и простились. Решили возвращаться по проспекту, чтобы длиннее вышло. Зато не так круто идти. Уж очень прекрасна была весенняя ночь. Прохладная еще, но полная густых ароматов цветов. Мегаполис ее перебивал фонарями, но шум к полуночи утих. Неспешно шли, держась за руку и разговаривая.
- Что тебе Андрей рассказал?
- Он спрашивал меня о жизни тут. Как удалось, как получается, в чем трудности.
- А про нас?
- Нет. Наверное, любопытно. Пока у нас сидели, он на меня почти все время смотрел. Особенно когда жена звонила. Постеснялся явно спрашивать. А у тебя что? – поинтересовалась встречно Мила.
- А коллеги-женщины осудили. Мол, у меня бес в ребро, а ты пользуешься этим, – сказал, как было, не выгораживая их.
- Я? Вот уж действительно!
- Думаю, судят не о тебе конкретно, а по шаблону: если с молодой, значит, она дает и тихо ест, пока дает.
- В общем, мы внесли смятение в их души. Ну и ладно. У нас есть несколько безумно счастливых дней. Будем наслаждаться, – отмахнулась Мила от чужих мнений.
- Именно! Я тебя уже хочу, Мила.
- Правда!? Послияешь!?
- Только без сладострастия. Вставить и подвигать, ощущая тебя. Настоящего слияния у нас один раз остался, – напомнил я. – Хочу наслаждаться тобой, сдерживая себя, а потом отпустив; это лучше, чем долго пыхтеть и на излете сил, выдыхаясь, достичь. Поэтому не смотри на эрекцию. Она от того, что очень возбуждаешь, а сил маловато.
- Не оправдывайся. Мне общение главное, – согласилась со мной Мила. – Я тоже не буду кончать. Ярче и сильнее получится?
- Конечно, Мила.
- Тебе сюрприз купила. Не сейчас, покажу дома.
- А где была днем?
- В галерею ходила. Правда, стОящее место. Потрясающие вещи... немало таких. Мне и двадцатый век ничего показался. Попадаются выпендрёжники, но много хороших.
- И это все за весь день?!
- Поздно встала, зато выспалась...
- Это верно, Мила. Особенно тебе, живущей с недосыпом. Высыпайся хоть тут. Это важнее.
- То да сё, вышла в полдень, там часа три провела, прогулялась по проспектам, идея пришла, сюрприз тебе купила. В кафе посидела на террасе на крыше. Одной, конечно, совсем не то, но весна хороша. Город в центре малоэтажный, вид прекрасный. Вернулась уже вечером. Тебя читала.
- Ну и каково впечатление.
- Оторваться не могла! Завлекательно пишешь. Особенно когда предмет мне известен. Остроумно и оригинально. Над некоторыми твоими меткими фразами, когда ты описываешь ее тупую подругу, хохотала от души: "Не красавица, не умница и просто курица", "Он пахнет так, что я кончаю, – это извращенец однозначно!" А страх Оли почти как у меня: "Ниже талии только струем смотреть!" В шедевры нужно записать вот это: "Да положи ты на нее маленький и тонкий, чтоб ей обидно было!" А вот идея ошибочная!
- Какая?
- Писать от лица девушки. Не так мы думаем. Совсем не так. Как ни пытайтесь, не сможете вы по-нашему мыслить и выражать чувства. Да что там мысли! Ты ее бытовые моменты не можешь изобразить. Она у тебя ни разу не задумалась, что одеть для тебя, чем накормить. У реальной девушки это половину всех переживаний составит. Я к тебе собиралась – десять раз перебирала трусики и лифчик, чтобы тебе понравились. Выберу, положу, засомневаюсь, другие возьму. Постель застелить я бы раздумывала, чем. Ведь уже влюбилась, хотела понравиться тебе, ужасно боялась, что разочаруешься во мне или какая-то мелочь испортит впечатление обо мне. У тебя Оля закоренелым мужиком предстает: ни раздумий, что одеть, ни опасений, что неудачно выглядит и ты ее расхочешь.
- Да мне лучше, чтобы ничего на твоем прекрасном теле не было! Меня же тЫ манишь, а не кружева. И ты этим всем страдала? – поразился я. – И сейчас страдаешь? Слияешься и думаешь, хорошо ли ты легла?
Мила рассмеялась.
- Ну мужчины! Я тут мучаюсь, перебираю, извелась... Помнишь, первые дни спрашивала, как и что видишь у меня. Из-за опасений, что оттуда я несимпатичная тебе. Некрасивая поза.
- Но в эти дни уже нет такого.
- Привыкла. Поверила тебе, что вся хороша для тебя. Вообще мне легче: жилье чужое, не моя забота, как оно выглядит. Готовить не нужно, не дома. Мы переписывались много, я поняла, что ты вообще на внешность не обращаешь внимания. И то переживала. Оле в сто раз труднее: она ведет своего мужчину впервые к себе домой. Неожиданно. Все там убрано? Не лежит ли перед носом что-то несимпатичное: линялые и растянутые трусики в ванной, например. А ты, взявшись показывать ее чувства, даже словом об этих моментах не коснулся. Взяла и привела. Взяла и постелила, взяла и одела. Точно как ты: первое попавшееся с полки. Этого никогда не бывает, поверь. Любое действие с внешностью у девушки – это раздумья, перебор, сравнение... и столько сомнений! Не тебе писать от лица женщин. Да это ни один мужчина не сможет. Чего тебя потянуло на это? Твои воспоминания, писал бы от себя.
- Большую часть своих заметок и очерков пишу от первого лица. Решил порвать шаблон.
- Рвал бы в другой теме. Не можете вы подумать и почувствовать по-нашему.
- Согласен, Мила. Не могу представить ход и строй мыслей девушки, ее чувства, ее точки внимания. А если бы смог и записал, то был бы понятен только вам, женщинам, мужчины бы захлопывали такое произведение на первой странице. Я сам не стал бы читать рассказ, где на страницу сомнений, что одеть, чтобы дома попить чаю со своим мужчиной. Внимательно послушай определение: это повесть о чувствах девушки, как их представляет мужчина, написанная для мужчин.
- Уточню: может представить. А почему для них?
- Потому что женщинам не интересно читать, как и что они думают: они это знают. А мужчинам всегда хочется узнать, что в этих прекрасных головках. Но чтобы не сильно напрягаться и было понятно. Клубок невнятных образов и обрывков мыслей утомит.
Я вспомнил Олю. Она говорила не так связно и не столько. Больше молчала, глядя милыми и счастливыми глазами. Говорила, что ей настолько хорошо, что просто не знает, как выразить. Ей все нравилось со мной, ничего не выбирала, мне приходилось решать, кАк будем и чтО будет.
Придя домой, вдвоем приняли душ. Тесновата кабинка для двоих, но Мила захотела. Толкаясь то и дело, мы помыли друг друга, в том числе головы. Взяв шампуня, Мила долго втирала, почесывала, разделяла на пряди, собирала мои волосы, а потом с перебором и расчесыванием смывала. В конце усадил Милу на одно колено и осторожно и тщательно вымыл ее звёздочку, отводя каждую губку по отдельности и раскрыв предвходие. Мила, держа лейку, направляла струи, а я осторожно водил пальцами.
В кровати я, утомленный, растянулся на животе, а она легла на меня. Ручками охватила за грудь, голову положила на лопатки, теплая и пушистая звёздочка прижалась к моему бедру. Очень хорошо было нам, лежали молча. Хоть Мила легче меня, но через время почувствовал, что придавлен: ныли мышцы и суставы. Мила соскользнула с меня, я перевернулся на спину, а она пристроилась рядом, прижавшись к моему боку, обхватив мою ногу своим ножками. Снова я чувствовал горячую звёздочку на своем бедре. В такой позиции разговаривать было легко, я начал, вспомнив свою пометку: рассказать мысль Миле.
- Есть старый фильм "Осенний марафон". Смотрела?
- Нет. Не слыхала о таком.
- Грустный он, хотя назван комедией. Показывает никчемность и суетность наших дней. Мы их сами заполняем ненужными и надуманными проблемами, превращая свою жизнь в неостановимую череду страданий. Первый раз его увидел лет в шестнадцать, с тех пор раз лет в десять пересматриваю. Сейчас я уже старше героя. С самого первого раза фильм вгонял меня в уныние именно тем, что показывал бездонную трясину надуманных нами же проблем...
- О чем он?
- В общем он о том, что у нас с тобой, хотя я как раз эту трясину проблем просто отменил. Герою пятый десяток, у него ровесница-жена и молодая любовница...
- Нужно уточнение. У тебя обе молодые.
- Верно. Любовница искренне любит его, хочет с ним создать семью, родить ребенка. А герой безвольный, тряпичный, предпочитает не решать, а пускать на самотек. Но это все частности. Суть в том, что во всех делах у него тупик, никакого счастья, одни неразрешимые страдания. Он не один такой, его близкие такие же: жена уходит от него – и возвращается; любовница сжигает все мосты – и снова звонит ему. Финал классический: звонит любовница, он ей говорит, что жена окончательно ушла, он свободен и будет вместе с ней. Тут возвращается жена с предложением: давай все забудем и начнем заново. Он на полуслове замолкает…
- Знакомо. Жена терпила. Да и любовница такая же...
- Это все шаблоны, Мила. Ты неглубоко вникаешь. Вот так же коллеги сказали: она дает и пользуется тобой.
- Так сказали?!
- Да. Я ж не буду выкладывать подробности наших отношений. Они судят внешне. Зачем такой молодой с таким старым таскаться? Ясно, шкурный интерес. Мне за тело хочется подержаться, а ты за это имеешь... ну вот дармовую поездку на море. А ты уверена, что жена терпит, потому что боится потерять, разве нет? Честно ответь.
- Сначала да, так считала. Сегодня она с нами была, и я задумалась: не похоже на это.
- Ну вот, хоть задумалась! Мне не верила. Жена, судя по той твоей реплике, неликвид, жена Бузыкина терпила, а его любовница – та еще стерва. Ты у моих коллег молодая шустрая ***, пользующаяся моей седобородой слабостью. А какая-нибудь твоя подружка, если узнает, что ты влюблена без ума в меня, поехала со мной на море, да еще просто так, не за шубу и прочие плюшки, назовет уже тебя терпилой. Ведь я тебе ничего не даю, будущего не обеспечиваю, только трахаю и лапшу на уши вешаю, что у нас любовь. Мясистую такую, не сразу стряхнешь. Не кажется тебе, что все это непростительные упрощения. Еще и преглупые.
- Поняла тебя. Эти... ярлыками мыслят. И я с ними. На деле ты меня выручаешь и поддерживаешь, а я тебе признательна; ни похоти в тебе нет климатической, ни ***го пользования моего. Значит, так же может быть и у других людей: их поступки обусловлены намного более серьезными мотивами, чем кажется со стороны. Согласна, ярлыки и шаблоны от недалекого ума. Людям свойственно своим чувствам придавать сотню оттенков, объясняющих или извиняющих данный поступок, а у других примитивно и конкретно: терпила, стерва. Признаю, жена Бузыкина не терпила. Я поняла: все трое лгут друг другу, не решаясь на кардинальное решение, и ждут, как оно само рассосется. Страшно решать.
- Заметь, Мила, и ты такая же. Уже и струй мой увидела, и на все согласна была, слияния хотела, а по-прежнему не способна была прямо сказать одно слово: хочу. Но у нас сроки короткие, да и желание горело. А в их разборке горячки нет, тянуть можно бесконечно.
- И я такая же – легко согласилась Мила. – Действовать трудно. Потому что у нас у каждого много ролей-стереотипов. С тобой признаЮ, никаких ролей не играю, просто живу, – она поерошила мне волосы, провела пальчиком по профилю от лба до подбородка. – Так что о фильме?
- Все трое живут и страдают. Понятно желание жены не уходить от Бузыкина. Четверть века вместе, почти вся взрослая жизнь у нее с ним, привыкла. Вероятность найти другого мужчину и создать новую семью очень мала. Так что она настроена забыть прошлое вранье Бузыкина и начать заново. Разумное решение. Любовница Аллочка самозабвенно, как ты меня, любит его, тут можно ничего больше не объяснять, правда же?
- Да. Пожалуй, терпилой я ее зря назвала.
- Хорошо. Ну и сам Бузыкин. На стороне жены тоже два десятка лет совместной жизни, воспитание детей, общий быт и сама его жизнь. На стороне любовницы – ее искренняя любовь и прочие чувства, молодость, желание иметь ребенка от него...
- И ты предлагаешь им мирно решить? Но ведь у жены законное желание иметь его при себе.
- Желание полностью законное, так ведь он не останется целиком с ней, к любовнице продолжит бегать. И будет снова врать. Силой запретить? Домашний арест? Ну и чего она добьется? Лютой ненависти. Отвращения. Разве не так?
- Запретом не подействовать. Ты предлагаешь им мирно разрулить? А как?
- Не хочет жена мирно, да ради бога: развод, и он сам по себе живет, как желает. Но ведь она точно не хочет этого, вернулась, поняв, насколько ужасен слом всего ее привычного мира. Она готова по-настоящему забыть измену и вранье, чтобы стать снова близкими и нужными друг другу. Остался последний шаг...
- По-твоему, им нужно договориться? Часть времени он будет с женой, часть – с любовницей? А зачем он начал это, завел любовницу?
- Мила, мы не обсуждаем, зачем он это начал. Ситуация уже существует. Обе женщины ему дОроги. Точно как есть ты и жена. Началось с невинного вопросика о смысле, а завершилось здесь! Конечно, по-разному ему дОроги. Жена дорогА за привычность, долгую совместную жизнь. Ну и чувства еще остались.
- Какие там чувства!..
- Они придавлены ворохом ее постоянных упреков, его враньем, внушаемым женой чувством вины. Если это убрать, обнаружатся и чувства. Не страстные, как в юности, но вполне искренние. А любовница привлекает пылкостью своей любви и молодым задором. На мой взгляд, альтернативы нет, только договориться мирно. Да, вместо мужа целиком жена получает лишь часть. Зато отношения будут искренними, без обмана, она сможет вновь доверять ему. Разве это не стоит того, Мила?
- Не знаю...
- Что тут не знать! Жена сама загоняет себя в безвыходное положение: или со мной, или уходи. Даже вкусив ненадолго одиночества и решив вернуться, она от этой категоричности не отступает: или со мной, или с ней; или мой полностью, или прочь.
- Ну а почему она должна мириться с тем, что он не полностью с ней?!
- Во-первых, как бы она ни прощала, память о его изменах и обмане в ней останется. Значит, контроль и проверки – хотя бы неявные – тоже останутся: она опасается быть вторично обманутой. Значит, на нем все равно будет висеть клеймо ненадежности и изменщика, будут проверки и подозрения. В общем, сцены ревности и выяснений продолжатся обязательно. Причем, особенно горькими они окажутся, если Бузыкин вправду порвет с любовницей, а жена будет подозревать, выяснять всякую мелочь. Такие проверки на пустом месте быстро приведут к разводу и без наличия любовницы. В любом случае прежнего не вернуть. Прежнее доверие испорчено изменой. А вот если не ставить ультиматума: со мной, так только мой!..
- Смириться с таким фактом!..
- Да не мирись. Разводись. Но зачем под видом искренних чувств навязывать себя, да еще так категорично. А если развод еще больнее и страшнее, то нужно уменьшить требования. Признать, что ей он нужен любой, даже изменивший. А жена вернулась с тем же ультиматумом. Ничему ее произошедшее не научило.
- Что-то мне в любовь Аллочки не верится. Вот пример мы. Ты ведь счастлив с женой, а я тебя люблю, значит, не желаю тебе плохого, – Мила сдвинулась чуть ниже и легла головой мне на грудь. Повторила для убедительности: – Милый мой, люблю тебя – значит, желаю тебе счастья и радости, как ты мне. Тебе хорошо с семьей, значит, не стану тянуть на себя.
- Но ведь любишь и хочешь быть со мной.
- Да.
- Ну так почему не разрешить дело так, чтобы ты не страдала. Часть времени я с тобой, часть с женой.
- Будешь мотаться? А средств хватит на такое?
- Мила, я не о нас реальных говорю, а ставил вместо любовницы Аллочки в ту ситуацию тебя и себя. Сейчас ты влюблена, но не так, чтобы это было главнее прочего в твоей жизни. Улетев отсюда, ты продолжишь свой путь, цели у тебя остались те же, желание добиться их – сильное. От твоей любви цели не обесценились, вот показатель. Ты пострадаешь, поболит душа, а потом будущее тебя увлечет. Я эпизод в твоей жизни, так что ни мне, ни тебе что-то менять нет резона. А вот если бы ты готова была от всего отказаться ради того, чтобы быть со мной, то имело смысл обсуждать дело серьезно.
Мила надолго задумалась. Потом ответила:
- Да. Все так. Люблю тебя, но это как бы одна часть. Для другой части мои цели остались. Верно говоришь: пострадаю, но продолжу свой путь. А жена, значит, пожертвовала всем своим ради того, чтобы с тобой? Не давит нимб? – ехидно отметила она.
- Мила, ты снова перешла к шаблонам и ярлыкам: раз отказалась от своих мечтаний и целей, значит, жертвует собой.
- А как еще?
- Учась в универе, ты не имела планов уехать в европы. Было что-то другое. Не оцениваю их, я ведь ничего про них не знаю. Поработав, пожив по-настоящему взрослой жизнью, поняла, что они слабоваты для тебя. Получив возможность поехать сюда, ты отказалась от прежнего намеченного пути и выбрала новый. Значит, нужно говорить, что ты пожертвовала своими прежними мечтами ради нового пути? – объяснил мысль на примере из ее жизни.
- Нет, какая жертва! Были одни планы, узнала жизнь получше, увидела иные перспективы – поменяла цели. Это же естественно. С опытом узнаём о новых путях, выбираем их. Хочешь сказать, что такое же произошло с женой?
- Подобное. Узнав меня, попробовав моего общения, поняла, что это лучше ее собственных представлений о жизни и счастье. Выбрала новые, со мной. В чем здесь жертва?
- Не разочаровалась она?
- А в чем, Мила?
- Хотя бы от появления меня.
- Доверие, искренность, нежность, забота – как они могли измениться?! Наоборот, укрепились. Она видит, что и в этом, самом скрываемом и самом искушательном направлении, я открыт для нее. Не забывай, мы говорим не о пошлом трахании с молодой и смазливой, а о серьезных делах. Причем, начал-то я наше дело с разговора с женой. Заяви она, что категорически против, не было бы этой встречи.
- Да, что-то в тебе есть особенного. Мне было бы неприятно, появись, как ты назвал, соседка, но ревность или обиду это не вызовет. Причина в доверительных, особых и близких отношениях. После всего, что у нас было, не могу не верить в твою искренность. Удивительная твоя особенность – умение быть таким располагающе искренним. Когда это испытала на себе, уже и другая твоя женщина не возмущает. Хотелось бы у тебя быть единственной, только, видимо, это иная сторона твоей особенности – не единственность для меня. Ну и ладно.
- Видишь, и к тебе приходит понимание, Мила. Всего за неделю со мной. А жена – десятилетие.
- Главное, ты не скроешь этого. Даже самой первой пробной мыслишки. Мы сможем обсудить это, если придет. Так что можно наслаждаться и быть с тобой, лощеным бабником, в полном доверие, не отравляя блаженство подозрениями. Это так противно!
- Да, это главное: не отравлять счастье подозрениями и выискиванием признаков. Вот так же героям фильма чего не уладить? Жена потеряет в абсолютном обладании мужем, но приобретет доверие и надежность отношений. Ни подозревать, ни тревожно вслушиваться в голос мужа: врет или правду говорит – не придется. И любовница так же. Часть меньше целого, но зато это подлинная часть, она лучше, чем получить целое вранье. Напомню еще раз: жена сама решила, что лучше сохранить семью и отношения, чем взрывать мосты и начинать другую жизнь заново. Не он ее уговаривал, стоя на коленях и клянясь в верности. И любовница тоже так решила.
- Знаешь, это их осознанный бессознательный выбор. Жена хочет манипулировать мужем, а для этого лучше всего подходит создание чувства вины у него. Страдать страдает, но зато знает, как управлять им. Что ты предлагаешь, не оставит ей никаких рычагов воздействия на него. Непонятно, как жить!
- Ты страдаешь от того, что не имеешь рычагов воздействия на меня?
- Нет, конечно! Управление означает подчинение, а подчиняющийся волен вне этой власти делать, что хочет. Доверием в этом случае не пахнет. Подчинение требует выполнения установленных требований, зато есть полное право не любить или ненавидеть управляющего. А мне твоя любовь нужна. На выручку прийти может только друг и любимый, но не подчиненный и задавленный авторитетом.
- Хорошо с умной девушкой беседовать. Понимаешь с полуслова.
- Вроде верно говоришь. А с другой – это банальный промискуитет, – возразила Мила.
- Если иметь в виду трахание, тогда промискуитет. Если же речь об интимном общении...
- О слиянии! – Мила подумала и возразила. – Наши отношения действительно особые, в них нет секса, хотя слияемся беспрерывно...
- Так потому и нет, что слияемся! – заметил я.
- Но на вторую женщину уходят силы. Да что силы! Слияться – не подвигать членом полчаса. Ты вот смог бы слиять двух?
- Согласен, Мила. Слияться – это соединиться всеми частями с женщиной: эмоционально, психологически и даже бессознательно. Не только соединяться, а принять ее в себя. Вселить в себя. На следующий день другая женщина – всё заново.
- Но у тебя нас двое!
- Не зря говорил об особом мирке, где мы сейчас живем. Он еще и удален физически. Мы одни здесь, я настроен целиком на тебя одну. Уедешь, еще несколько дней побуду здесь уже в одиночестве, приходя в себя после всего нашего. Чтобы как Бузыкин, вечер с Аллочкой, а ночь с женой, я не способен.
- Не успеешь просто настроиться. Опустошишься. В итоге слияния ни с одной не будет. Только скучное и безразличное трахание.
- Пожалуй. Я для двух женщин одновременно не способен быть в интимном общении. Поэтому для меня ситуация, как у Бузыкина, невозможна.
- Да и он не способен, уверена. Любовница появилась оттого, что жена стала чужой. Иначе говоря: он стал одинок и создал другие отношения. С двумя сразу не выйдет у него. Ну или будет так же, как у него сейчас: с одной формально вместе, а с другой – близок по-настоящему. Так что твой рецепт улаживания отношений не пройдет. Все равно отношения с этими женщинами быстро вернутся в прежнее русло: одной внимание, любовь, эмоции и настоящее общение, с другой – только форма, видимость.
- Видимо так. Пусть к этому он (и его женщины) сам придет, убедившись, а не вынужденно, следуя чьему-то ультиматуму.
- А продолжение этой истории есть?
- Как это?
- Сейчас модно возобновлять. На старый ваш фильм "С легким паром" сняли продолжение.
- Не слышал. Вряд ли. Фильм хороший, грустный, показывает суетную суть нашей жизни, но не культовый, как принято сейчас называть.
- А стоило бы! Представь, твоему Бузыкину восемьдесят. Старичок со своей старушкой, да и Аллочке уже полтинник, не меньше. Как они прожили эти десятилетия и, главное, как они сами вспоминают те "чудачества молодости". Также показали бы то самое выгорание: двух сразу любить трудно и сложно.
- Идея, Мила, неплохая. Стоило ли оно всех тех душевных страданий, глядючи на него с дистанции? Нужно ли было так ненавидеть мужа за измены? Заслуживал ли Бузыкин той сильной любви Аллочки? Может, через несколько лет Аллочка встретила настоящего мужчину...
- Вроде тебя.
- ...и с улыбкой вспоминает нелепую свою влюбленность. А может, он у нее один на всю жизнь остался несмотря на все недостатки. Грустный фильм о жизни вышел бы. Но правдивый: жизнь грустна даже когда смешна.
- До слез. А ты как думаешь, у Аллочки как дальше жизнь пошла? – полюбопытствовала Мила.
- У многих влюбленность проходит. Безответность – ведь Бузыкин лишь хорошо относится к Аллочке, большой и захватывающей любви у него нет – охлаждает. Через пару лет ей надоест эта неопределенность и его пассивность, безлюбовность.
- Люди носятся, чего-то добиваются, страдают от реальных и мнимых разочарований, ранят других, натыкаются на углы сами. Один ты у меня спокойный, невозмутимый, берегущий меня... и хитрый: придумал уловку с отдельным миром, где можно говорить страстное "люблю" и обнимать постороннюю девушку, имея любимую семью. И девушка верит, и семья не в уроне.