Corrado Govoni
Il crepuscolo
Il mao si stira sopra il davanzale
sbadigliando nel vetro lagrimale.
Nella muscosa pentola d’argilla
il geranio rinfresca i fiori lilla.
La tenda della camera sciorina
le sue rose di fine mussolina.
I ritratti che sanno tante storie
son disposti a ventaglio di memorie.
Nella bonaccia della psiche ornata
il lume sembra una nave affondata.
Sul tetto d’una prossima chiesuola
sopra una pertica una ventarola
agita l’ali come un uccelletto
che in un laccio per i piedi sia stretto.
Altissimi, per l’aria, dai bastioni,
capriolano fantastici aquiloni.
Le rondini bisbigliano nel nido.
Un grillo dentro l’orto fa il suo strido.
Il cielo chiude nella rete d’oro
la terra come un insetto canoro.
Dentro lo specchio, tra giallastre spume
ritorna a galla il polipo del lume.
La tristezza s’appoggia a una spalliera
mentre le chiese cullano la sera.
***
Коррадо Говони
Закат
На подоконнике лежит врастяжку кот,
зевая в запотевшие стекло.
В сосуде глиняном, уже поросшем мхом,
герань украсилась вновь розовым цветком
И розы из нежнейшего муслина
красуются на шторах той гостиной.
Портреты, что истории хранят,
на стенке - веером, чтоб память освежать.
Зеркал поверхность как морская гладь,
в них тонет свет, как на море корабль.
На крыше ближней церкви ветерок
на длинной палке крутит флюгерок.
Похож на птичку пойманную он,
которая в испуге бьёт крылом.
Змей фантастический воздушный высоко
в пространстве совершает кувырок.
На гнёздах ласточки воркуют меж собой,
сверчков на огороде треск сплошной.
И в золотую сеть поймало небо,
как насекомое поющее, всю землю.
Внутрь зеркала, меж пены желтоватой,
вернулся свет, как плавающий скат.
И грусть прижалась, притаившись в кресле,
пока баюкают все церкви этот вечер.