Мой отчим, Василий Константинович, много лет проработал шофёром. Сначала на грузовике трудился, потом в таксопарке, а перед выходом на пенсию возил на «членовозе» одно высокопоставленное лицо.
И всё время мечтал заиметь личный автомобиль.
Ему повезло: старший брат оставил наследство. Небольшой кусок земли с домом на их родине в Подмосковье. Отчим участок продал и стал обладателем голубой «Волги» ГАЗ – 21, той, что с серебристым оленем на капоте. Он так и прозвал свою машину – «голубая мечта».
Выйдя на пенсию, Василий Константинович стал путешествовать по стране. Первым делом съездил под Харьков, где в мае 1942 года он, выпускник Ахтырского пехотного училища, командовал пулемётным расчетом. Как известно, попытка стратегического наступления тогда завершилась окружением и почти полным разгромом частей Красной Армии. Отчим чудом остался жив и после переформирования уцелевших частей, попал «из огня, да в полымя». Осенью сорок второго очутился под Сталинградом.
Василий Константинович очень гордился тем, что воевал в гвардейской части под командованием Героя Советского союза Александра Родимцева. Лучшей похвалой, звучавшей из уст заслуженного воина было: – «молодец, настоящий гвардеец!»
– Гвардия не отступает, – вспоминал ветеран, – это немцы хорошо усвоили. Знали, если гвардия пошла в атаку, то биться будут до последнего. Патроны закончатся, штыки примкнут и вперёд…Правда, однажды, было, что наш взвод защищал пакгауз у Сталинградского вокзала. Немцы напирали со всех сторон. Несколько атак мы отбили, но всё же склад не удержали. Отошли. Вернее «отступала» одна молоденькая медсестра, неся на плечах последнего оставшегося в живых раненого гвардейца. Это был я, нашпигованный осколками немецкой мины. Потом об этом случаи даже «Красная звезда» писала.
Получив тяжелое ранение, отчим долго провалялся по госпиталям, наконец, был комиссован и списан из рядов действующей армии. Занялся тем, о чём мечтал с детства – начал шоферить. Окончил автошколу, получил права и завербовался на строительство Каховского водохранилища…
Потом работал в Заполярье, на нефтяных месторождениях в Тюмени.
***
Летом 197* года у меня на работе неожиданно образовалось окно, и мы с женой «дикарями» улетели на недельку в Крым. В центре Алушты, прямо позади главпочтамта, сняли веранду, где стояли две кровати, небольшой столик и шкаф для одежды. Душ и туалет во дворе. Нас это вполне устраивало. На глав. почте был установлен междугородний телефон-автомат, откуда всегда можно было позвонить домой, да и до городского пляжа рукой подать. Отдыхающих в тот год понаехало много, места надо было занимать с утра пораньше, часов в шесть, иначе потом и полотенце постелить нЕгде будет. Мы так и делали. До полдня купались и загорали, потом шли обедать в ближайшее кафе «Яичко», где подавали вкусный омлет с помидорами и из стоявшей тут же большой деревянной бочки отпускали стаканами прохладный «Херес». Вторую половину дня посвящали морским прогулкам на катере.
***
Кажется, на третий или может быть четвертый день, уж точно не помню, нас рано утром разбудил стук в двери. На пороге стоял Василий Константинович.
– Гостей принимаете?
– Принимаем, – машинально, ещё не совсем проснувшись, ответили мы с женой, – что-то случилось?
– Да нет, дома всё в порядке, я к вам проездом, – объяснил отчим, – Митька Зыков, однополчанин мой, тот, что в Керчи живёт, катер себе приобрёл. Пригласил в гости на рыбалку. Вот я по пути и решил к вам заскочить. Устал в дороге. Отдохну маленько, переночевать-то пустите? С утра завтра дальше «покачу».
По такому случаю завтракать пошли все вместе в ресторан шикарного гостиничного комплекса «Двина», а после завтрака отправились к морю. На городской пляж идти было поздно. Там тела курортников уже лежали впритык, как шпроты в банке и мы потопали вдоль берега в сторону «Профессорского уголка». Здесь на протяжении всего побережья тянулись ведомственные пляжи санаториев и баз отдыха. Туда пускали только по курортным карточкам. Где-то в «Профессорском уголке» вроде бы располагался платный пляж, и мы надеялись хотя бы к полудню попасть туда. Стояла жара, и даже лёгкий ветерок с моря не приносил прохладу. Дедушке нашему видимо надоела такая прогулка и, заметив участок берега, где было совсем немного людей, он решительно двинулся к воротам.
Отчим хоть и был немного похож на иностранца: фирменная рубашка Wrangler навыпуск, шорты, лёгкая летняя шляпа, солнцезащитные очки «полароид» на носу, но «проканать» за баварского бюргера не вышло!
– Аусвайс, – остановил его на входе высокий загорелый охранник с красной повязкой на рукаве.
– Свои, свои земляк, – попытался было протиснуться Константинович, но мужик прикрыл ворота.
– Свои на городском пляже отдыхают, а это место арендовано для немецкой делегации. Так, что вы граждане топайте дальше, пока по-хорошему прошу.
Но дед уже «завёлся» и, решительно положив свою крепкую, жилистую руку на трубу, рванул ворота на себя.
– А ты тут вроде шуцмана, что ли!
Несколько упитанных «бундесов», отставив в сторону бокалы с пивом, повернули головы в нашу сторону, с интересом ожидая, чем закончится назревающий конфликт.
Между тем, Василий Константинович, не спеша, пуговица за пуговицей расстегнул рубаху и, обнажив большой рваный шрам на животе, оставленный осколками немецкой мины, громко произнёс:
– Сталинград!
Немцы одновременно, как по команде, опустили головы. Охранник, освобождая проход, отошёл в сторону, и мы беспрепятственно спустились по ступенькам на горячий песок пляжа. Дед, по ходу подхватил пару шезлонгов. На один усадил мою жену, а на второй мы сложили свою одежду и наконец-то смогли осуществить то, о чём мечтали с самого утра – окунуться в прохладные волны «самого синего в мире» Чёрного моря.
***
На второй день, переночевав у нас на веранде, отчим на своей «волжанке» рванул в сторону Керчи, к своему фронтовому товарищу, ловит кефаль, а меня телеграммой срочно вызвали на работу.