В самом начале своего нового вернисажного периода, где-то в апреле это было; я продал несколько больших цветных картинок одному иностранцу из Канады. Я нарисовал их осенью 1993 года, перед тем как мне пришлось срочно вылетать в Ереван. Этот канадец был молод (немного старше меня), имел хипповатую наружность, и у него имелся небольшой бизнес в Москве: он открыл пивной бар на Большой Полянке. Мой друг Лёша говорил неплохо по-английски, и хорошо его понимал. Канадец был довольно общительным, и с ним была ещё какая-то наша красивая девица, художница. Через какое-то время он нас пригласил к себе в этот бар, и показал мне, как он хорошо развесил там мои работы. Это заведение было довольно популярным среди иностранцев и бандитов. Лёша потом с ним общался, и через него я узнал, что вскоре канадец вернулся к себе на свою родину. На него наехала какая-то кавказская мафия, а он не захотел продолжать свой пивной бизнес, и платить бандитам. Я думаю, этот человек был слишком интеллектуален и культурен для того, чтобы как-то вписаться в ту нашу дикую реальность. Возможно, в Канаде можно было бы иметь свой небольшой бизнес и не общаться с бандитами. В Москве же это было, скорей всего, невозможно, особенно в те времена, когда везде звучала новая песня группы «Агата Кристи», про опиум: «Давай вечером с тобой встретимся, - будем опиум курить…»
Я не большой поклонник этой группы, но тем летом 1995-го, эта «Агата-Кристи» звучала везде, и это была как-бы основная мелодия того бесшабашного и весёлого времени. Были и другие популярные песни, но какие, - это я не особо помню. Мне нравилась ещё песня Ника Кейва, - Do you love me?.. Ну, а поп-музыку и Алёну Апину я не слушал. На Вернисаже был один художник, весельчак и меломан, которого звали Кирилл, и он постоянно слушал в наушниках что-то такое продвинутое. Мне он иногда давал что-то послушать, и при этом любил повторять: «На, послушай! Это тебе не Алёна Апина! Это, млять, Секс Пистолз!..» Ну, я не скажу, что я сам был таким больным меломаном, но послушать сложную музыку любил; и потом много денег потратил на все эти аудиокассеты с разными там группами, которые средний обыватель не будет никогда слушать. Я вообще понял, что мне нравилась такая музыка, потому что в ней была свобода, которой так не хватало в реальной жизни. И чем внутри себя свободней человек, тем больше ему нравится слушать сложную музыку. Это, как правило. Возможно, что идиоту тоже может понравится «Секс Пистолз», но уж вряд ли он будет слушать космические электронные симфонии Клауса Шульца, этого яркого представителя Берлинской школы электронной музыки. Почему-то я вспомнил этого композитора, которого я постоянно слушал в те девяностые, и его длинные симфонии успокаивали мою нервную систему…
Мой друг Лёша тоже любил послушать музыку (особенно электронную), и в Роттердаме, у него постоянно работал телевизор с музыкальным каналом MTV. Помню, он мне сказал, что там, на этом канале, есть такие персонажи, которые сильно похожи на персонажей из моей ранней чёрно-белой графики, и зовут их Бивис и Баттхед. Он уверял меня, что явно какой-то американец, купив у меня на Арбате рисунки, их как-бы потом использовал. И Лёша, как очень наблюдательный график, был в этом абсолютно уверен. Меня это даже как-то расстроило. Я потом глянул на этих чудиков, и увидел, что что-то такое в них было, что напоминало некоторых моих мужичков, которых я рисовал в конце 80-х. Хотя мои чудики были всегда лысые. Самое удивительное совпадение было в больших ноздрях, которые были совершенно схожи. На взгляд простого обывателя, который не видит этих тонкостей, это было бы даже смешно. Мало ли кто у кого там что-то подсматривает и присваивает. Все художники, в принципе, друг у друга что-то воруют и подглядывают. Просто печально, когда кто-то что-то своё изобрёл, а другой у него тут же это украл, и начал на этом деле деньги зарабатывать. Для этого и существуют, так называемые, авторские права. Нарисовал что-то интересное и тут же бежишь и регистрируешь, чтобы никто ничего у тебя не украл. Это Я придумал! Это моё!.. Так построена вся европейская цивилизация. Особенно американская. Какая-то маленькая хрень может тебя сделать богатым и знаменитым. А если ты наивный лох, то никто не виноват, что ты беден, и умер где-нибудь под забором, всеми забытый…
А этот Бивис даже был чем-то на меня похож, - у меня тоже нижняя челюсть немного ехидно выпирает, из-за неправильного прикуса. При этом, но был постоянно сексуально озабоченным, что тоже меня с ним роднило. Так что, я думаю, в этом была некая мистика. Я потом, через несколько лет, с удовольствием пересмотрел все сериалы с этими персонажами, и там был некий чёрный юмор, который мне тогда нравился. Тогда в Америке можно было открыто шутить на сексуальные темы, - потом это всё стало прикручиваться: общество внезапно стало политкоректным, и шутить на какие-то темы стало предосудительным. Юмор, конечно же, остался… но я его не очень понимаю. Мне кажется, что когда нельзя шутить на разные темы, а можно только на те, на которые можно шутить, то происходит непременная культурная деградация общества. Это мне сильно напоминает наш родной СССР. Хотя там были анекдоты, которые спасали людей от скуки и беспросветности развитого социализма. В Америке же была другая ситуация, но я не большой специалист по американской жизни и по современному американскому юмору. Я далёк от всего этого, и к юмору отношусь как-то уже без прежнего пиетета. Людям надо смеяться, чтобы они не болели и не скучали, и хорошо работали, и не задумывались о бренности бытия. Опять же это сильно связано с закрытой и зажатой сексуальной чакрой, которую надо расслабить - немного посмеялся и сексуальную чакру немного отпустило…
У Лёши в тот период также, как и у меня, не было денег. Это его сильно напрягало, и его подкармливали родители, с которыми он жил. Хотя Лёша уже не был таким гордым, каким он бывал до своей жизни в Голландии. Жизнь на Западе его многому научила, и в особенности – экономии, и он не сорил деньгами направо-налево. Я тогда этого не очень понимал, всё равно считая его баловнем судьбы, которому многое легко достаётся и это его, как-бы, развратило. И, честно говоря, я даже был немного рад, что у Лёши в Голландии ничего не вышло, и что ему пришлось вернуться в родные пенаты. Если бы у него там всё получилось, то он вряд ли бы стал тем добрым, честным и сумасшедшим Лёшей, которого многие потом так любили. Он бы тогда стал бы совсем другим человеком, и точно бы забыл наш родной русский язык, и стал бы настоящим европейцем. Ну да ладно…
Помню, как всё той же весной 1995 года, Леше предложили заработать двести долларов, - его друзья-комсомольцы, ставшие бизнесменами, - и он согласился. Для этого ему надо было слетать в Сингапур и привезти оттуда чемоданчик с какими-то компьютерными деталями, не сдавая его в багаж (в виде ручной клади). Ему не надо было выходить из транзитной зоны, и ему не нужна была сингапурская виза. В общем, Лёша слетал в далёкий Сингапур. Там он немного отдохнул в местной транзитной гостинице, где и получил этот тяжёлый чемоданчик, и потом тут же полетел с ним обратно в Москву. Лёша сильно переволновался, так как он не знал содержимое этого чемодана. А вдруг там были наркотики и его в Москве арестуют!.. Лёша заработал эти деньги быстро, но больше летать в Сингапур он не захотел. Это был тяжёлый и нервный заработок, и, возможно, не очень легальный. Хотя, тогда не очень было понятно, что в новой России - легально, а что не легально…
Лёша не захотел становиться таким вот челноком-курьером. Он хотел зарабатывать своим творчеством, и рисовать свои рисунки, которые уже мало кому нравились, ибо они были очень странные и совершенно некоммерческие. Возможно, Лёша что-то курил в этом Роттердаме, и у него от этого съехала немного крыша. Так что, в каком-то смысле, мы с Лёшей стали чем-то похожи, - и меня тоже нельзя было назвать здравомыслящим. Поэтому нам было легко общаться и шутить. И мы опять, как-бы, стали друзьями… и дружили, таким образом, несколько лет. Потом мы как-то немного разошлись, хотя периодами встречались и даже шутили как раньше. Лёша продолжал быть таким вот чудиком-художником, а я ушёл в некое полумещанское семейное существование (я таки женился в 2002 году, в 35 годков), и как-бы немного перестал быть тем, кем я был до этого. Я, так сказать, изменил своей профессии, и даже возжелал стать астрологом. Астрологом я тоже не стал, по одной очень важной причине, о которой я потом, может быть, напишу (а может, и не напишу). Как я потом понял, люди дружат, когда их что-то профессиональное объединяет, или их объединяют какие-то вредные или полезные привычки. У моего друга Лёши было много вредных привычек, у меня - тоже, но наши привычки были как-бы разного характера, и, вероятно, поэтому дружба как-бы закончилась. Что теперь про это говорить?.. Просто Лёша уже не на этом Свете, - он внезапно покинет наш суетный мир ранней весной 2013 года. И последний раз я его увижу за два года до его печальной кончины. А с другой стороны, что нам печалиться?.. У художников душа лёгкая и она тут же попадает в Рай! Мы на эту тему с Лёшей иногда шутили, со свойственным графикам чёрным юмором…