Голоса за стеной звучали назойливо, как ночной писк комара над ухом. Вроде бы едва слышно, а заснуть совершенно невозможно. Тёма вздохнул и накрылся одеялом с головой, но лучше не стало. Какой тут сон?
На кухне Алевтина ругала Тёму, а бабушка ругала саму Алевтину. Обе они говорили одновременно, не слушая друг друга, отчего получалось громко и непонятно.
Алевтина сердито рассказывала, как Тёма проспал и опоздал в школу. Услышав это обвинение, Тёма едва не задохнулся от обиды: вчера всем объяснил, что первого урока не будет и, стало быть, можно не спешить. Почему, скажите, тебя вроде бы слушают, кивают, а потом оказывается, что никто ничего не понял? Несправедливо!
Бабушка – это на самом деле мама Алевтины, Елизавета Аркадьевна. Она строго-настрого запретила называть себя «бабушка», но Тёма упрямо продолжал обращаться к ней именно так. Хотя, конечно, в чем-то она права, Алевтина – не родная Тёмина мама, но слово «бабушка» такое теплое и вкусное, что хотелось его повторять и повторять…
- Скажите, какой деловой, - говорила Елизавета Аркадьевна таким тоном, словно «деловой» - это какое-то ругательство, - уехал на неделю, а привезет три копейки. Учила тебя не связываться, учила – не послушалась. Теперь вот и мучайся!
Это про папу. Только уехал он в рейс не на неделю, а на шесть дней, и, вообще, два уже прошли. Про три копейки – неправда, он много денег привозит! Вон, в прошлый раз велосипед купили.
Алевтина, словно не слыша бабушкиных слов, продолжала рассказ о Тёминых хулиганствах. Как будто он – злодей, бандит и ничего хорошего в жизни не сделал. А, например, о пятерке по русскому – ни слова! Зря, что ли, весь месяц спряжения и склонения зубрил? И о третьем месте по плаванью – ничего!
Не желая больше слышать неприятный разговор, Тёма начал прижимать ладони к ушам, и голоса стали похожи на смешное кваканье.
Однако, вскоре это наскучило. Тёма изо всех сил зажмурил глаза и начал представлять, как они с папой поедут на море – теплое-теплое, с медузами и морскими звездами, домиками на берегу и веселыми музыкантами с гитарой и барабанами. Такое, как сегодня показывали по телевизору. Сначала вся эта представляемая картинка казалась мультяшной, ненастоящей, но постепенно краски смешивались, плоские фигурки словно отклеивались от листа бумаги и становились совершенно живыми и реальными. Голоса бабушки и Алевтины затихли, а потом вообще куда-то пропали. Вместо них Тёма слышал шум набегающих на берег волн, крики чаек, бренчанье гитары и перестук тамтамов.
Шум становился все громче, чайки, казалось, уже кружили над самой головой. Тёма испугался – вдруг войдет Алевтина, увидит все это пляжное безобразие и будет ругаться. Он открыл глаза, но картинка не исчезла, а, наоборот, стала еще больше похожа на всамделишный пляж.
Тёма огляделся по сторонам. Яркое солнце, как приклеенное, висело на голубом небе без единого облачка. С одной стороны, у самого горизонта, дымился ровный конус вулкана с переливающейся бордовыми огнями вершиной, а с другой – перекатывал белые барашки волн океан. Тёма почему-то сразу понял, что это даже не море, а именно океан, большой и теплый.
Домики с белыми стенами и красными крышами стояли так близко к берегу, что, казалось, прямо из окна можно нырнуть в воду. Тёма позавидовал: надо же, как здорово, наверное, перед школой искупаться в настоящем океане.
Музыканты продолжали самозабвенно играть на гитарах, Тёма хотел подойти к ним поближе, но тут послышалось громкое жужжание. На поляну медленно и солидно приземлился огромный, размером с диван, жук. На его спине находилось седло, а к длинным усам были прикреплены длинные поводья.
Тёма отступил на шаг и с опаской оглядел жука.
- Ну и жучина!
- Жучина?! – возмутился жук.
Он с неожиданной ловкостью поднялся на задние лапы и, прижав переднюю правую лапку к груди, грациозно поклонился.
- Разрешите представиться! Я – ученый майский Жук, доктор всяческих наук! Позвольте узнать ваше имя?
Тёма никак не ожидал, что жук, хоть и большой, может разговаривать.
- Тёма…
Жук почесал лапкой затылок и принялся бормотать:
- Тёлочка, тёмный, тёплыё, тёрка… Тёмы нет. Совсем нет.
- Тёма – это короткое имя, - сказал Тёма, - на самом деле я – Артемий Викторович.
- Странно… зачем нужно короткое? Артемий Викторович… красиво звучит!
- Короткое – это для друзей. Длинное – пока выговоришь, сколько времени потеряешь. Время друзей нужно беречь.
- Точно! – воскликнул Жук. – Странно, что я сам не догадался!
Тёма подумал, что не такой уж Жук и ученый, если не знает самых простых вещей, а вслух спросил:
- Скажите, пожалуйста, а у вас есть длинное имя?
- Увы, - печально ответил Жук, - я ведь только что узнал о его существовании. Но теперь я обязательно найду себе самое лучшее длинное имя. Надеюсь, вы мне поможете?
Тёма, разумеется, согласился помочь Жуку, хотя и не совсем понимал, как это можно сделать. Сидеть и придумывать имена? Или спросить у кого-нибудь?
- Ну, что, - спросил Жук, - поехали?
- Куда? – удивился Тёма.
- Откуда же я знаю, куда! Это вы сами, Артемий Викторович, сюда пришли.
- Я не приходил, - запротестовал Тёма, - я просто заснул.
- Просто заснул, - передразнил Жук, - тут все просто заснули. Артемий Викторович, - пожалуйста, поторопитесь, у меня смена заканчивается.
Тёма задумался. Покататься на Жуке было, конечно, заманчиво, но, согласитесь, это было как-то неожиданно. И потом, папа всегда говорил, что нельзя садиться в машину к незнакомым людям… Но, с другой стороны, Жук – явно не человек, и садиться надо не внутрь, а верхом. Наконец, Тёма решился:
- А мы можем просто покататься?
Жук печально вздохнул:
- Ну, вот всегда так… Я могу отвести куда угодно, а меня всегда просят покататься…
Тёма начал оправдываться:
- Но мне не нужно куда угодно! И вообще, я не знаю, где это. Я бы с удовольствием покатался на жуках.
- Ну, ладно!
Жук повернулся боком, опустился брюшком на песок, и Тёма вскарабкался ему на спину. Седло оказалось неожиданно удобным – мягкое, как кресло. Когда-то давно-давно он сидел на таком, поджав ноги, рядом с мамой, не Алевтиной, а самой настоящей. Мама читала сказку, и ее слова словно гладили Тёму по голове, и он тихо засыпал у нее на коленях…
Жук расправил крылья, и они быстро-быстро затрепетали, как будто с двух сторон включились здоровенные вентиляторы. Кресло, как живое, мягкими лапками прижало Тёму к спинке, и жук взлетел.
Было совсем не страшно, Тёма отчего-то понимал, что ничего неприятного случиться не может. Ну, согласитесь, какие могут быть неприятности у мальчика на таком чудесном острове! Жук, тем временем, перевернулся в воздухе, с необыкновенной скоростью полетел вниз и только у самой воды остановил падение, задев белые барашки волн.
Тёму, как из душа, окатило солеными брызгами, и он засмеялся, тут же забыв о сердитой Алевтине, вредной Елизавете Аркадьевне и скучных уроках.
Жук летел над самой водой. Тёма мог разглядеть разноцветных рыбок, серьезных скатов, быстрых дельфинов и красивые кораллы на дне.
- А можно повыше? – попросил Тёма.
- Конечно, - пробасил Жук, перекрывая голосам жужжанье крыльев.
И он взмыл вертикально вверх прямо к яркому-преяркому солнцу. Тёма зажмурился, а когда открыл глаза, то остров был уже далеко внизу – зеленый комочек с золотистыми краями посреди бирюзового океана.
- Красиво? – поинтересовался Жук
Тёма молча кивнул – от восторга у него перехватило дыхание.
- Желаете искупаться, Артемий Викторович?
Не дожидаясь ответа, Жук сложил крылья, и Тёма вдруг оказался на песке, с панамкой на голове и в резиновых шлепках. А Жук почему-то сидел в шезлонге, потягивал из трубочки холодный сок и ехидно смотрел на Тёму поверх темных очков.
А потом было время счастья. Вскипающая пузырьками соленая вода, ласковые волны и улыбчивые дельфины. Накупавшись, Тёма вышел на берег и закопался в горячий песок. Ему не хотелось ни о чём думать и даже чего-то хотеть, а просто лежать в сладкой полудреме и смотреть, как по песчинкам карабкается упрямый муравей…
- Вам пора, Артемий Викторович!
Тёма открыл глаза. Говорил Жук, продолжая с удовольствием пить сок.
- Куда?
- Как куда? Домой, конечно.
Тёма расстроился. Меньше всего ему хотелось возвращаться домой, к Алевтине.
- Что поделаешь, всегда нужно возвращаться домой, - назидательно сказал Жук, - но ничего страшного, вы еще вернетесь.
Тёма встал, отряхнулся, вежливо поблагодарил Жука и, опустив голову, побрел вглубь острова, посчитав, что именно там находится дорога домой.
- Подождите, - остановил его Жук, - вы ничего не забыли?
Тёма остановился и пожал плечами. Что он мог забыть, если у него ничего не было…
- А желание? – воскликнул Жук. – Ну почему дети всегда забывают о желании! Положено, значит загадывайте
- А что загадывать? – растерялся Тёма.
- Ну вот… что за дети – не знают таких простых вещей… Артемий Викторович, что вы прямо сейчас больше всего хотите? Ваше самое главное желание?
И Тёма стал думать, что же он больше всего хочет. Ноутбук? Два ящика мороженого? Настоящий скутер? Нет, он с ясностью понял, что это все не то, слишком неважное! Жил он без скутера, и проживет как-нибудь… Нужно что-то другое, что-то важное…
- А можно…- Тёма запнулся, собираясь с мыслями, - можно чтобы папа приехал пораньше?
- На сколько? - серьезно спросил Жук.
- На три дня!
- Нет! Только на один!
- Ладно, - вздохнул Тёма, - пусть будет один.
- Договорились!
Голос Жука загремел и прокатился гулким эхом.
- Договорились! Договорились! Договорились…
Тёма открыл глаза и увидел прямо перед собой красное лицо Алевтины. Она больно трясла его за плечо.
- Мы же с тобой договорились! Не накрываться с головой! Свежим воздухом дышать нужно! Не накрываться!
Тема уже окончательно проснулся, повернулся к Алевтине спиной и уткнулся носом в стену. Он слышал ее крик, но не разбирал слов, которые сливались в неразборчивое ворчанье.
А в это время по извилистому горному серпантину спускалась длинная фура. Дождь, похожий больше на льющийся с неба водопад, барабанил по кабине и бросал под колеса потоки липкой грязи и мелких камней. Грузовик натужно ворочал колесами, стараясь зацепиться за дорогу… но дороги уже не было, асфальт превратился в бурлящую реку. Слева – вертикальная скала, справа – бездонный обрыв, спереди – стремительный поток.
Водитель выжал тормоз, а машина, проскользив, как по льду, нехотя остановилась.
- Всё, приехали! – водитель выругался и повернулся к напарнику. – Витя, я больше не могу. Ждем.
Напарник, которого водитель назвал Витей, отрицательно покачал головой:
- Нет. Серега, во-первых, мы перекрыли дорогу, а во-вторых, мне нужно домой.
- Слушай, надоели твои выкрутасы! Кому-то он что-то обещал! Ждем!
- Да тут надо один поворот проехать, дальше все нормально, ты же знаешь!
- Ага, один поворот… Зато какой, чистое самоубийство!
- Значит так, - решительно сказал Виктор, - я за руль. А ты навигируй меня снаружи, Проскочим.
- Ты сума сошел, - начал было Серега, но, наткнувшись на взгляд Виктора, замолчал.
Он уступил место за рулем, вышел из кабины, и ругаясь и прикрываясь от дождя, показывал дорогу.
Машина медленно двигалась вперед. Колеса проходили в сантиметре от обрыва. Еще поворот руля, еще одно усилие уставшего дизеля…
Но разве можно победить гневающуюся природу? Нависший над обрывом край дороги раскрошился, колеса потеряли опору, и машина скользнула вниз.
Сергей, словно в замедленном кино, видел, что за краем бездны скрывается кабина с вцепившимся в руль Виктором, кузов, прицеп… От ужаса он потерял слух и его дыхание остановилось.
Но случилось чудо.
Фура словно взмыла в воздух, совершила немыслимый прыжок и всеми колесами встала на ровную дорогу, сразу за последним витком серпантина. Сергей мог поклясться, что над летящим в струях дождя грузовиком нависла невероятная фигура, похожая на жука. Невообразимо большого жука, вцепившегося всеми лапками в кузов. Впрочем, что только не почудится в состоянии шока…
Всю дорогу до дома они ехали молча, удачно объезжая пробки и, словно невидимки, проскакивали посты полиции. Успели с большим запасом – на сутки раньше планового срока.