Солнечное утро. Норвежский хутор.
На двор выходит хозяйка дома с ведром и проваливаясь в снегу направляется к сараю доить корову.
Говорит сама с собой по-норвежски:
- Господи, сколько снегу-то в Рождество навалило, быть урожайному году.
Слышно как в сарае мычит корова.
- Иду уже милая, иду не ори! – глядя на сарай говорит хозяйка.
- Ой! – воскликнула она, обо что-то споткнувшись и упав в снег, - что это?
Женщина принялась разгребать сугробик.
Проявилась человеческая спина в фуфайке.
- Андре, Андре! – воплем закричала женщина, - на помощь Андре!
Женщина продолжает откапывать человека и с трудом переворачивает его.
Из дома с ружьем выскочил хозяин, следом за ним молодая девушка, дочь хозяев. Остановилась в дверях на крыльце и прислонив голову к косяку наблюдает за происходящим.
Склонившиеся над Петром лица хозяев.
Петр издал стон.
Интерьер деревенского дома.
Женщина за прялкой поет норвежскую народную песню.
Петр без сознания лежит на лавке возле печи.
Хозяин скидывает с Петра лагерные одежды. Рядом стоит его дочь и не спускает глаз с Петра.
- Чего глазеешь-то?Жир давай! - говорит Андре, - одежку эту в печь, чтобы духу лагерного в доме не осталось!
Хозяин обтирает жиром тело Петра, аккуратно поднимает крестик, секунду смотрит на него, и держа в руке обтирает грудь, укрывает Петра оленьими шкурами.
- Ну что, Андре? Как он, жить будет? – отставив пряжу спрашивает женщина мужа.
- Выживет…даст Бог…
- А дальше что, чей он будет-то не знаем, вроде не из наших.
- Да не из наших, крестик у него не наш, скорее православный… русский он, из лагеря военнопленных сбежал… - промолвила дочка, запихивая в печь одежды.
Хозяйка в испуге прикрыла рот рукой:
- Беду он нам принесет, искать его будут, погубит он нас.
- Ну-ка помолчите! - Андре прижал ухо к груди Петра. - Хрипы сильные, видать легкие застудил сильно!
- Чего ж делать-то с ним?..
- Не причитай, мать, попусту. Господь такой снегопад на землю обрушил, что на наш хутор до весны ни одна собака не доползет. Ничего придет в себя а там видно будет как судьба его определится.Отвары лучше наготовь, а как очнется – горячего молока дай, да вот с жиром барсучьим намешай, - Андре поставил баночку с жиром на стол.
- А ты куда собрался, Андре? – спросила хозяйка.
- На охоту, по такому снегу оленя легче всего добыть, а заодно и проверю нет ли со стороны лагеря погони за нашем гостем, - Андре стоя у выхода посмотрел на Петра, - понять не могу – какими силами этот русский в диком лесу столько километров через такую пургу смог пройти…
Баню к приходу готовьте, выходим пришельца.
Хозяин закрыл за собой дверь.
Натура, зимний лес.
Андре движется на широких охотничьих лыжах.
Небольшая стая волков. Крупно морда волка, что вдыхая воздух, пытается уловить запах.
Андре остановился и увидел вдалеке (внизу холма, оврага, балки) группу волков, что «переминаются», ходят кругами у поваленного дерева.
Андре всматривается и видит, что волки крутятся у дерева не зря – там полусидит-полулежит засыпанный снегом человек.
Андре вскидывает ружье и стреляет. Волки разбегаются, Андре устремляется на лыжах вниз.
Интерьер деревенского дома.
Хозяйка за приготовлением отваров, напевает песню. Слышится стон человека.
- Господи, слава тебе, ожил! – хозяйка берет с печи кружку горячего молока и подходит к Петру.
Тот стонет и читает молитву:
- Отче наш, иже еси на небесех…
Опять стон.
Хозяйка присев рядом с кружкой молока, наклонилась глядя на лицо Петра.
Лицо его покрыто обильной испариной.
- Жар пошел, - говорит хозяйка, - это хорошо…
- Да святится имя твое, … да приидет царствие твое, …да будет воля твоя… - стонет не приходящий в сознание Петр.
- Что, что ты говоришь? – спрашивает хозяйка, наклоняясь еще больше и поворачивая ухо к устам Петра.
Тот продолжает:
- Яко на небеси и на земли… Хлеб наш насущный даждь нам днесь и остави нам… - Петр замолкает.
На лице женщины проявляется улыбка. Она произносит по норвежски:
- Хлеб наш насущный даждь нам днесь и остави нам долги наша яко же и мы оставляем должником нашим.
Слеза стекает с лица норвежской женщины, смотрящей как мучительно Петр пытается прийти в себя.
Вновь пробуждается голос Петра:
- И не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого…
Читают вместе - Петр на русском, хозяйка на норвежском:
- Яко твое есь Царство и сила и слава во веки. Аминь.
Крупно лицо Петра, открывающего глаза.
Натура. Зимний лес.
- Эй! Эй! – Андре теребит со спины полусидящего у дерева человека.
Тот валится и видно, что он мертв. Окоченелое лицо Ивана Дорогина.
Андре крестится.
Лагерь для военнопленных. Отъезд офицера-власовца.
Машина, в которой сидит полковник власовской Армии. Его у ворот провожает начальник лагеря с супругой.
- Коллега, я бы не хотел и прошу вас…чтобы случившееся…
- Ну что вы, я бы тоже этого не хотел, ведь в Вашем лагере я не смог завербовать никого. За исключением одного предателя, и тот мертвец. Позор для нас обоих…
- Да уж…Видите, чем закончилась наша полемика о русском мужике?
- Дался вам немцам этот мужик, к нему вообще лучше в душу не лезть – сплошные потемки…
- Я, признаться, норвежец…
- Какая разница все равно арийцем себя считаете, крест вон железный носите, гордитесь наверное…своими заслугами.
Начальник лагеря с какой-то неуютностью поправил рукой железный крест на шее.
Власовец ткнул в плечо водителя и машина тронулась.
- Хай Гитлер! - небрежно бросил власовец.
- Хай… - ответил задумчиво начальник лагеря, - хай…
- Мне жаль тебя, Хокон, очень жаль, - сказала стоявшему в задумчивости начальнику лагеря его жена.
- Что? – оторвался от своих мыслей начальник лагеря.
- Кем ты здесь стал?
- О чем ты Хельга… о чем?
- Посмотри на этих русских. Они в плену, на чужбине – и не сдаются духом, а ты … норвежец, у себя дома и служишь этим собакам.
Начальник лагеря испуганно посмотрел по сторонам:
- Я прошу тебя…
- Больше не проси, я устала жить с предателем.
- Что ты такое говоришь, известно, что мы, норвежцы, принадлежим к великой арийской расе и я... я служу союзу двух великих народов…
- Сказал бы ты это несколько лет назад своему королю? – спросила супруга и ушла прочь.
Начальник лагеря приложил руку к сердцу, потер и …достал из внутреннего кармана фляжку с коньяком. Сделал глоток и окинул взглядом местность.
Панорама норвежского пейзажа глазами начальника лагеря.
Как-будто издалека зазвучала норвежская колыбельная песня.
Панорама «размывается», уходит в расфокус.
Проявляется лицо женщины, что качает подвешанную детскую люльку и напевает колыбельную (съемка снизу вверх – будто младенец видит свою мать).
К люльке подходит мужчина и, обнимая жену, спрашивает:
- Ты решила, как мы назовем нашего малыша?
- Да уже давно решила, его будут звать Хокон, как нашего короля.
- И станет он настоящим сильным викингом, воином Норвегии, - улыбнулся счастливый отец и поцеловал жену.
Лицо младенца, смотрящего на отца и мать – он их слушает и будто понимает.
Начальник лагеря очнувшись от воспоминаний открыл глаза и подошел к
недалеко стоявшему от ворот офицеру и полушепотом произнес:
- Йохан, я бы просил тебя…
- Я все понимаю господин начальник…
- Как только будет возможно – прочесать весь лес, все соседние и дальние хутора, но найти мне этих беглецов… живыми или мертвыми! Пусть кости их, обглоданные волками, но найти!
- Навряд ли им в такой буран удалось выжить, да и волков действительно много развелось… до войны столько не было…
- А если все таки живы? Я не хочу проблем с начальством и тем более с гестапо. Мы с вами норвежцы и…
- Но ведь мы служим фюреру, третьему Рейху…
- Чтобы служить фюреру, Йохан, мы оба предали своего короля, а доверия к предателям не будет никогда, ни у кого, даже у тех, кому они стали служить, так что думайте головой, иначе мы можем разделить судьбу этих русских в концлагере.
Натура. Крестьянское подворье.
Петр колет дрова.
На двор выходит хозяйка и подает ему кружку молока.
- На здоровье! – говорит она по-норвежски.
Петр выпивает молоко и благодарит:
- Спасибо!
- Что?
- Спасибо, спаси вас бог значит!
Хозяйка в ответ кивает головой и улыбается.
Подходит хозяин дома Андре (с лыжами, два ружья за спиной) и обращается к хозяйке:
- Принеси еще лыжи, да котомку там на кухне я приготовил, тоже неси.
Андре повернул свой взгляд на Петра и сказал:
- Весна на пороге…Уходить тебе надо солдат, уходить, ты уж прости, законы суровые – за приют пленных беглецов гестапо растреливает без всякого суда.
Петр, не понимая норвежского языка, смотрит на Андре.
- Но прежде дело одно печальное предстоит сделать нам, - продолжает норвежец.
Хозяйка принесла лыжи и катомку.
- Пойдем! – одевая лыжи и махнув рукой сказал Андре.
- Спаси Бог! – произнесла по-русски жена хозяина и передала Петру лыжи.
Натура, зимний лес. Лыжники останавливаются у поваленного дерева.
- Здесь! – сказал норвежец и скинув лыжи принялся разгребать от снега и еловых веток странный холмик.
- Боже милостивый! – ахнул Петр, увидев мертвого человека. Он упал на колени и принялся помогать Андре откапывать тело.
- Иван, Ванька!
- Что друг твой был, вместе бежали?
- Что?
- Друг? – теперь по-немецки спросил Андре.
- А, да… друг, - ответил Петр и повторил по немецки, - друг.
Андре достал маленькую лопату и начал разгребать снег.
Крупно – летящие комья снега.
Петр рубит топором землю.
- Отдохни, - сказал Андре и принялся копать мерзлую землю.
Петр сел на дерево и утирая пот посмотрел на сучья. Протянул руку и оборвал две ветки. Скрестил их между собой. Посмотрел на лежащее тело Ивана, вырвал из земли клок брусничных стеблей и произнес:
- Эх Ваня, Ваня, так и помер без веры, хотя хороший ты был парень, думаю Господь примет тебя…
Крупно: руки Петра перевязывают брусничным стеблем скрещенные сучья.
Вновь движение лыжников по зимнему лесу. Андре и Петр подходят к землянке, останавливаются.
Андре скидывает под ноги Петра вещмешок и, показывая рукой на землянку, говорит Петру:
- Здесь пока поживешь, я кое-что подготовил, на неделю должно хватить, дрова с той стороны землянки… к тебе придут, прощай…
Андре обнял Петра и произнес на ломаном русском:
- До свиданья, русский солдат!
- Храни тебя бог, Андре… - ответил Петр.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ