Моя знакомая - известный психолог и психотерапевт. Несмотря на солидный возраст, двух взрослых детей и четверых внуков, она сохраняет горячее любопытство к жизни и к людям и не перестает учиться новому в своей профессии. Наташа очень высокая, из-за чего немного сутулится, а на лице всегда сияет молодостью и задором широкая улыбка. “Жизнь прекрасна!” – её не придуманное кредо. Она такой родилась. Казалось бы, самое яркое воспоминание о детстве такого жизнерадостного человека должно быть всем на зависть – море удовольствий, сплошное счастье и веселье. Но вот что сразу ей вспомнилось.
Легко предсказуемая неожиданность
В детстве я была бойкой, умненькой и ответственной девочкой. Поэтому уже с пяти лет меня одну отправляли за разными покупками в продуктовый магазин, до которого ходу было около получаса.
В одно прекрасное весеннее утро меня послали в магазин за яйцами. Так как этот трагический день ознаменовался для меня сильными эмоциями, я до сих пор помню, что одно яйцо стоило девять копеек, а решетка с тридцатью яйцами – два рубля семьдесят копеек. Я крепко зажимала в руке купюру в три рубля, а в другой – большую относительно моего роста хозяйственную сумку.
Добравшись вприпрыжку до магазина, я купила яйца, продавщица осторожно сложила их мне на дно сумки и дала сдачу, но не хватило пяти копеек. Пришлось подождать, пока следующие покупатели разменяют ей рубль. Ждать пришлось недолго и недостающие пять копеек присоединились к двадцати пяти в моей руке. Я была очень горда собой, ведь я всё сделала как надо - несла домой яйца и точную сдачу с трех рублей.
Воскресное утро было свежим, солнечным и оттого радостным. Прохожих почти не было – после трудовой недели всем хотелось отоспаться. На середине пути от магазина до дома я заметила девочку на детской площадке с качелями. О! это была большая удача - покататься сколько хочешь (а хотела я долго-долго) на моих любимых - на таких, где надо было кататься вдвоем, сев на фанерные сиденья с двух концов сваренных параллельных металлических тонких труб, приделанных на шарнире посередине к треугольнику на земле. Перед каждым сидением были ручки, за которые дети держались, чтобы не упасть. Надо было ногами по очереди отталкиваться от земли – и тогда каждый то поднимался вверх, то опускался вниз, как на весах.
Отказаться от такой возможности я была не в силах! Девочка, не раздумывая, согласилась составить мне компанию. Сумку я оставила на скамеечке неподалёку, и мы стали кататься с девчачьим визгом от восторга, забыв обо всём на свете.
И вдруг на фоне блаженства и счастья в голове мелькнула страшная мысль: “Сумку могут украсть!” Я побежала за сумкой, возвратилась и поставила сумку на качели перед собой – чтобы не упускать её из виду. Причём, с моей стороны качелей не было ручки, чтобы можно было держаться, поэтому я двумя руками схватилась за трубы, слегка наклонившись к ним.
Мы катались так минут пятнадцать. Видимо, девочке это надоело, и она без предупреждения слезла с качели. В результате я перевесила качели и со всего размаху грохнулась об землю, придавив всем телом сумку и с ужасом услышав характерный хруст яиц.
Так как я была очень сообразительной девочкой, то подходя к дому, сделала трагическое выражение лица, тихонько хныкала, вытирая несуществующие слёзы и слегка прихрамывая.
Бабушка открыла сумку и с удивлением увидела гигантский “гоголь-моголь” из тридцати яиц без сахара, зато со скорлупками. Не дожидаясь очевидного вопроса, я рассказала, как споткнулась о камень на тротуаре (противные мальчишки бросают их людям под ноги!), упала на сумку и разбила яйца. Под впечатлением от своего объяснения мне уже стало казаться, что именно так всё и произошло. И так мне себя жалко стало, что я начала рыдать взахлёб по-настоящему. К счастью, бабушка не догадалась спросить, каким венчиком мне удалось взбить белки и желтки в однородную массу.
Увлекшись воспоминаниями, Наташа рассказала еще одну крошечную историю.
Когда мне было три года, родители делали косметический ремонт в квартире. Они вынесли мебель и покрасили полы в детской. Старший брат, которому тогда было уже пять лет, позвал меня к двери и тихонько предложил пробежаться вдвоём по только что покрашенному полу. ”Давай сначала ты пробежишь, а потом я” – сказал он. Недолго думая, я сняла тапочки и пробежалась босиком от двери до окна. На полу четко отпечатались мои маленькие следы с крошечными пальчиками, а на ногах четко отпечатался след от половой краски.
Брат за мной не побежал, зато громко крикнул, состроив мне страшную физиономию: “Мама, Наташка полы испортила!”, хихикая и ожидая эпилога. Прибежавшие родители, к его огорчению, отнеслись к этому событию с юмором, оттирая краску с моих ступней, но следы на полу так и остались навсегда.
Так же навсегда брат потерял мое доверие. Я ведь была очень сообразительной девочкой. Это было первое предательство в моей жизни.