на фото Виктор. Дата смерти 29.11.2021
***
Стихотворение было написано за десять лет до печального события, но мне кажется, что оно предназначалось ему.
Ноябрь скользил, набросив дождь
На плечи призрачному счастью.
Но осень, выдержала дрожь,
И подготовилась к ненастью.
А ночь, замёрзшей мостовой,
Необычайна, но красива.
И вмиг замерзшая ладонь
Упряталась в пальто уныло.
Ноябрь грустил своей тоской
Прохожим даже незаметной.
Он шёл скорей отсюда прочь
Хотел казаться неприметным.
Наступил год обманутых надежд и ожиданий, год модной болезни во всех её вариациях под названием «COVID-19», с бушующей пандемией по всему миру, но для меня он запомнился ещё одним важным и печальным событием.
Недель примерно так за пять до самого события, приснился сон – предвестник, а именно, что я вновь беременна пятым ребёнком.
В моём случае такие сны всегда говорят о том, что уйдет из жизни близкий человек.
Я почему-то предположила, (удивляюсь порой своей наивности), что это будет отец, вероятно, отдавая дань его возрасту, и так как мама покинула этот мир, годом ранее, а все остальные близкие люди ещё слишком молоды.
Позже проявился ещё один сон, в котором снова снилась мама, пришедшая к нам в дом, чтобы посидеть молча за общим семейным столом. Она просто покушала и тихо незаметно для всех ушла.
Затем был третий сон, где она уже была у нас в гостях, осматривала новую квартиру, и мы с ней разговаривали. Она изучала все детали интерьера и сделанного нами ремонта (при жизни она так и не успела в ней побывать), а я зачем-то предложила ей сделать обмен жилплощадью, сказав:» «Давай мы переедем к тебе, а ты к нам, на что она ответила – возможно так и будет, всему своё время…»
Виктор был моложе меня на пять лет. Он никогда и ни на что по жизни не жаловался, в том числе и на здоровье. Был стойким, терпеливым, духовным человеком. В молодости он пел в церковном хоре, часто молился, но церковь посещать перестал, считая, что с Богом нужно общаться без посредников.
Мы планировали пожениться, но свадьбу всё откладывали. Я очень хотела в свадебное путешествие непременно в Японию, под цветение сакуры, но во времена пандемии идея была не из лучших.
Наверное, это был лишь повод отложить важное для нас событие, так как перед тем как умереть, мама очень просила подождать с регистрацией ещё некоторое время, сказав, что, если мы благополучно переживём 2021 год, тогда пожалуйста. Она конечно знала заранее, что этому не бывать.
Меня ещё тогда удивили её слова, поскольку она никогда не говорила ничего «просто так», и я отнеслась к её наставлению серьёзно.
Мама составляла натальные карты, занималась нумерологией и знала гораздо больше, чем произносила вслух. Она интересовалась неизведанным и непознанным, и надо сказать в этой области знала предостаточно.
После своей смерти она оставила замечательную библиотеку, которую собирала целую жизнь. Вся бережно собранная ею литература состояла из определённых книг, связанных с мистикой, эзотерикой и психологией.
В её жизни на пятом десятке случилась большая любовь, но так сложилось, что судьба развела любящих друг друга людей в разные города, и это оказалось событием, выбившим её из колеи. Последние годы она вела затворнический образ жизни, мало с кем общалась, и в её смерти до сих пор много неясного.
Дело следователь открывать не стал, но побывав в её квартире после смерти, я ощущала, что там явно было что-то не так…
Со следователем состоялся странный разговор, и он сказал, что если я сама смогу что-то выяснить, то надо сообщить ему и оставил свою визитку, но складывалось такое впечатление, что особо он не был в этом заинтересован.
Виктор был бодр и весел, и в сентябре проходил плановое обследование в клинике.
Непосредственно перед исследованием, необходимо было выпить какой-то препарат*, не знаю его точное название, что-то типа бария, но когда я пришла с работы, он рассказал, что выпив его, подумал, что просто умрёт прямо там же на месте, настолько ему стало плохо.
Параллельно с этим он сдавал анализы, которые как показывали результаты были в норме. Ничего на тот момент не предвещало беды.
Через три – четыре недели мы поехали погостить к друзьям в Агалатово, и тогда он впервые сказал, что его беспокоит в правом подреберье. Друзья дали ему обезболивающее, боль затихла, но не ушла совсем. Вечером того же дня, он ещё помогал друзьям с погрузкой библиотеки, состоящей из большого количества книг, которые они перевозили из дома в Агалатово в квартиру в Санкт-Петербурге.
Через пару дней он позвонил мне, когда я была на работе, сказав, что плохо себя почувствовал и вызвал врача на дом. Думаю, никому не надо пояснять, что это был год, когда врачи перестали ходить по домам, и в лучшем случае консультировали людей по телефону, по крайней мере, среди всех моих знакомых и сотрудников на работе, этот факт был известен.
Два дня он честно ждал врача, но, понимая, что становится совсем плохо, а помощи нет, он пошёл в поликлинику, где в регистратуре рассказал о своём состоянии, на что получил стандартный бездушный ответ администратора регистратуры: «Здесь все такие!»
После чего побрёл занимать очередь в коридоре, далеко не с «такими» по состоянию людьми. Просидев в душном помещении пару часов, он потерял сознание. Очнувшись, оказался в кабинете у заведующей поликлиники, которая взяла кураторство над ним.
Далее начался бесконечный поток анализов и обследований. Его гоняли в клинику ежедневно… МРТ, УЗИ, онкомаркеры, гастро- и колоноскопия, всё это стало неотъемлемой частью его жизни и всё повторялось по кругу.
Горы лекарств в виде антибиотиков и обезболивающих. Состояние ухудшалось ежедневно, а диагноза всё не было. Дважды приезжала скорая, с молоденькими девушками, только что видимо окончившими медицинские учреждения, которые толком не могли измерить даже давление.
В итоге, после очередного вызова неотложной помощи его положили в стационар.
8 ноября, наконец то ему был поставлен диагноз: рак кишечника, 4 стадия, затронуты лимфоузлы, метастазы в печень и легкие и «с этим» его выписали домой.
Мы оба молчали… Дальше я сама ходила по врачам, а он лежал дома, поскольку силы его покидали ежечасно.
Его лечащий врач сказал мне, что если сразу начать лечение, то у него ещё есть лет пять.
По видео в интернете я научилась ставить обезболивающие уколы. Дозу лекарств приходилось увеличивать, а время между ними сокращать. В промежутках между походами по врачам, уколами и обследованиями мне нужно было работать и как-то при возможности спать.
Есть любую пищу он отказывался, так как после еды его постоянно тошнило.
Мне казалось, что это какой-то страшный сон. Виктор таял на глазах.
Врачи стали говорить о возможной операции на кишечнике. Дома ему стало совсем плохо, наблюдалась кишечная непроходимость, после чего последовала повторная госпитализация, уже в хирургическое отделение стационара. Но в итоге операцию делать не стали. Молодой врач-хирург, честно мне признался, что скорее всего операцию он не перенесет, так как слишком слаб.
29 ноября 2021 года Виктора не стало. С момента, как он почувствовал первую боль прошло не больше пяти недель, а с постановки диагноза и того меньше…
***
Если б Вы когда-нибудь любили,
Вы бы умирали от тоски.
Вы бы безутешно горько выли
Сердцем, сжатым в крепкие тиски.
Изучая беспорядок мыслей
В мертвенно-звенящей тишине,
Словно пыль бы над собой зависли,
Разобраться чтоб во всём извне.
Вы бы умирали поминутно ,
Понимая, что не будет встреч.
На вокзале мрачно-неприютном
Вам хотелось бы на шпалы лечь.
Если б Вы когда-нибудь любили,
Вам бы не хотелось понимать,
Что судьба сотрёт остатки пыли,
Шанс оставив, снова всё начать.
___________
• Кстати, в той клинике, где Виктор проходил обследование в сентябре, препарат, который давали перед исследованием, был признан техническим, и незаконным к использованию, а на группу врачей, которые как-то были причастны к этому, было заведено уголовное дело, в том числе на главного врача диспансера. Но это совсем другая история.
Продолжение следует…