Десятилетняя Варюха вернулась в Харьков перед самой школой. Она всегда упрашивала бабушку попозже привезти её домой. Каждый денёк летних каникул девочка ценила как драгоценность, потому и в этот раз тянула с возвращением. Приехала загорелой, окрепшей и очень счастливой – видимо, так подействовали на неё ежедневное солнце, степные запахи, летнее буйство красок и невиданные урожаи. Ну и, конечно, вольница. Последняя же сильнее всего. Словно в раю побывала девчонка, где делай, что хочешь: хочешь – спи, хочешь – ешь, а хочешь – работай. Оно и понятно, хозяйства никакого нет. Бабушка зимует в Харькове, а в Шопенку приезжает ради сада и огорода. Ну и немного денег подзаработать к пенсии. Берёт ланку и работает в колхозе. С едой проблем не было. Продукты бабушка покупала у соседей, хлеб – в магазине. С тех пор, как вместо старой деревянной лавки построили новый железобетонный магазин с огромными окнами, хлеб был в продаже каждый день.
Недавно Варюхин дядька, Лёня, приехавший навестить бабушку, носил каждый день с рыбалки огромных золотых или зеркальных карпов. Они ели рыбу почти каждый день. Когда карпы поднадоели им, то дядька стал обменивать рыбу на другую еду – на кур, яйца, сливочное масло. Односельчане довольны, и бабушка с Варюхой рады такому разнообразному столу.
Вскоре дядька уехал, а по селу ещё долго шептались: всех удивляла необычная удачливость дядьки на рыбалке. А он тайны не делал и секретов не держал, всем показывал, что в ночь ставит донки на рыбу, ловит на макуху. Всё как у всех. Кроме одного: клюёт почему-то у него одного. Вот народ и шепчется: Лёнька «слово» знает. Местные мальчишки тоже судачили, что дядькина удачливость в рыбалке странным образом передалась (или была изначально присуща?) и Варюхе. Впрочем, тяга к таинственному всегда была сильна в народе.
Дома отдохнувшую Варюху ждёт-не дождётся Алька, старший из братьев. Круги наматывает вокруг сестры, дожидаясь её рассказов. Наконец, девочка с ногами забирается на дермантиновый диван, усаживается поудобнее, обхватив руками колени. Брат устраивается рядом, так, чтобы видеть её лицо – он любит следить, как на нём одна эмоция сменяет другую.
– Ну, что там, что? – не терпится ему. – Что самое интересное было?
– Наверное, раскопки, – задумавшись на секунду, начинает Варюха. Незадолго до поездки в Шопенку девочка, начитавшаяся книг про новгородские поисковые экспедиции, про находку берестяных грамот, бредила археологией. Спала и видела себя на раскопках роющейся в земле, делающей невероятные научные открытия…
Алька замирает.
– Что, настоящие? – восхищённо спрашивает он.
– Какая разница? Настоящие, ненастоящие… Может, и не совсем настоящие. Когда я приехала, то половина Шопенки была разрыта. Перед каждой хатой – траншея. Конечно, вроде же не раскоп. Но, если в неё залезть и всё рассмотреть, то все культурные слои видны… как в настоящем раскопе, – увлечённо рассказывает девочка, – и все разного цвета. А ещё я осколок чашки нашла!
– Да ты что?! – восхищённо прошептал Алька. – Прямо настоящий черепок?
– Ага, самый настоящий, – уверяла его Варюха, и сама веря в то, что разноцветные грунтовые полосы на стенах траншеи были именно культурными слоями, а не почвенными.
– А чем рыли траншеи? Кто? – допытывался Алька.
– Откуда я знаю, кто и чем? – отмахнулась Варюха, прекрасно понимая важность этих вопросов. Вот скажи она сейчас, что траншею рыли экскаватором, и станет ясно, что никакой это не раскоп... Так хотелось ей верить, что она, как завзятый археолог, лазила по раскопу и собирала черепки… ну даже если черепок был один.
– А кости? Кости находила? Кости древних людей… – допытывался Алька, от всей души завидуя сестре чёрной завистью: ну как же он мог пропустить такое знаменательное событие?
Варька собиралась кивнуть, отвечая на вопрос про кости, но замялась: она никогда не врала, разве что только немного преувеличивала в пылу спора или рассказа. Да и вопрос этот испортил ей настроение. Видя перед собой глаза брата, полные ожидания, вынуждена была хмуро ответить:
– Нет, кости нашли Сашка с Женькой.
– Да ты что? – опять взвыл Алька, чуть не рыдая от зависти, – Вот это им повезло! – и, глядя на злое лицо Варюхи, участливо спросил: – Ты тоже расстроилась? Ну, что кости они нашли, а не ты?..
– Расстроилась? Из-за этих болванов? – взорвалась Варюха, – Я их… Я им… Да я вообще их знать не хочу и видеть больше не желаю! Да я с ними вообще никогда в жизни больше не пойду на рыбалку!.. Посмотрю я, что они без меня поймают!.. Да их, мелких воришек, просто прибить надо!..
– Воришек?! А что украли? Кости?! – казалось, Алькины глаза выпрыгнут из орбит.
– Да какие там кости, – с досадой ответила сестра. – Яблоки! У нас оборвали почти все яблоки на одной яблоне. Воры несчастные! – опять заклеймила бывших дружков Варюха.
– А-а-а, – протянул Алька, сразу потеряв интерес к рассказу, – подумаешь, событие! Яблоки воровали. Да кто их не воровал-то?
– Ничего себе! – кипятилась Варюха. – Я не воровала! И не собираюсь этого делать! А эти паршивцы ещё и жадины. В одну ночь нашкодили, ветки обломали, так и на вторую ночь туда же отправились. Ещё и пиджак с собой взяли, чтоб побольше набрать чужого! Как хорошо, что им Боцман помог раздеться, чтоб не так жарко было воровать! – злорадно рассказывала девочка. – Жаль только, что пиджак не потрепал!.. А надо было!
Повисла пауза. Варюха пыталась успокоить учащённое от возмущения дыхание. Алька смотрел на её покрасневшее лицо и думал, стоит ли рассказывать о своих похождениях – уж очень бурно реагирует сестра на подобные шалости. Варюха случайно поймала его изучающий взгляд и сказала то, что ей подсказывала интуиция:
– А что это ты вдруг притих? О чём задумался? Что-то натворил? Так? Ну, признавайся уже!
– Не натворил, а натворили… – тянул время Алька, – да и было это давно…
– Когда давно? – удивилась Варюха.
– В позапрошлом году. Помнишь, когда Ларочка приезжала к бабушке?
– А, это когда я была в санатории, в Лещиновке? То лето ты, Борик и Ларочка провели у бабушки.
– Да.
– Так, и что же случилось тем летом?
– Что, что… мы тогда тоже обнесли… не яблоню в саду, нет! Огород, – нехотя признался Алька.
– Да вы что, совсем с ума сошли?! Огород! Вам что, своего огорода мало? Лука зелёного не хватило? Или турецкого гороха*? Стыд-позор вам!
– Да нет же, нет! На огороде клубника росла, – Алька был уверен, что этот аргумент послужит им оправданием: в те времена клубника была огромной редкостью в селе, – там… в самом начале огорода такие грядки сделаны были… и клубники на них видимо-невидимо!
Варюха молчала, по наитию понимая, что ей брата не переубедить: во-первых, сама любила клубнику и очень опасалась, что её слова прозвучат неискренне, во-вторых, дело-то давным-давно сделано. Чего уж тут после драки кулаками махать? А брат понял её молчание, как поощрение к рассказу об их «подвигах» и продолжал рассказывать:
– Вот… не помню кто из ребят сделал разведку, у кого что растёт… Мы не могли пойти без разведки. Село-то не наше. Это Новопавловка. Кто там живёт, кто что выращивает, не знали… Зашли мы со стороны огорода. Мы с Ларочкой, как самые смелые – впереди. Подобрались к самой хате. Тишина… Зашли с огорода во двор. Никого. Возле забора собачья будка. Но собаки нет. Машем руками остальным… Окна хаты на огород выходят. Как у нашей бабушки. Но мы же не живём в светёлке. Только заходим изредка. Вот и подумали, что и тут так же будет. Ну… что хозяйка нас не заметит. Да и темнеть уже стало… Сели мы дружно и обираем клубнику. Но не учли, что малышня наша, – кивнул головой в другую комнату, где возился Борик, что-то эмоционально доказывающий маленькой Маринке, – не умеет молча радоваться. Расчирикались, как воробьи на грядке… Ну видно хозяйка на голоса-то и вышла… Глядь, а у неё «гости». Пасутся на клубнике!..
– Боже, какой стыд! – воскликнула Варюха, готовая съесть брата без соли за это безобразие.
– Ооооо, ты ещё не знаешь, что было дальше, – почти простонал Алька. – И тут наш Борик, перепугавшись до ужаса, вдруг… завыл как волк… И вся малышня подхватила вой!..
Варюха представила себе эту картину и… Не поняла, как случилось, что возмущение и стыд, изо всех сил сдерживаемые ею, – то ли от напряжения, то ли ещё от чего, – странным образом трансформировались в ней и вдруг вырвались наружу… диким хохотом.
Алька, не ожидав такой реакции, захохотал тоже. Он пытался при этом ещё рассказывать, но странные обрывки рассказа только усиливали смех:
– Эти малявки… думали, что… так и надо… что они… воем хозяйку напугают. Что она их в сумерках не разглядит, а от волков… спрячется в хате, – Алька вытер выступившие от смеха слёзы и договорил:
– Эх, не знали мы, что вой подействует на хозяйку не так, как малышня надеялась… Бабка сорвала пучок крапивы… Не сорвала даже, а выдрала его с корнем… и загнала нас во двор. Как гусей. На пятачок между собачьей будкой и хатой, понимаешь?.. Мы сообразить не успели, как она это сделала! Причём, хитрая такая бабка оказалась – никому удрать не дала!.. Уж лупила-лупила нас этой крапивой, пока мы из «волков» не превратились снова в людей. Ну… пришлось по-человечьи просить прощения. Обещать, что больше в чужой огород не полезем…
Варюха, едва сдерживая смех, перевела глаза на Борика, прибежавшего из соседней комнаты и теперь стоящего в дверях и улыбавшегося во весь рот за компанию.
Девочка хотела сказать что-то нравоучительное, как того требовал долг старшей сестры, но замешкалась, побоявшись, что не сможет долго оставаться серьёзной. Смех рвался наружу, а ситуация требовала строгих выводов.
Положение спасла трёхлетняя Маринка, которой надоело одной бегать в соседней комнате. Она вбежала к старшим детям, неловко таща тяжелую книгу сказок. Бросила её на диван, умостилась рядом с Варюхой, смахнула со лба светлые кудряшки и, сложив руки на коленях, как примерная ученица, потребовала:
– Читай!
Старшая сестра вздохнула с облегчением – всё-таки роль старшей её иногда тяготила – и задумчиво спросила:
– Какую же? Уже по сто раз все перечитали.
Маринка нетерпеливо подтянула книгу и стала перелистывать странички. Увидев на иллюстрации остров с кружащимися в небе лебедями и стоящей у пещеры Элизой, ткнула пальцем:
– Эту.
– Ну эту, так эту, – согласилась Варюха и начала вслух читать сказку Андерсена «Дикие лебеди».
Радостный Борик понял, что гроза миновала, так и не начавшись, тоже уселся рядышком и притих. Однако, не надолго. Едва Варюха начала читать про то, что от злых чар мачехи лебедей могут освободить рубашки, сплетённые их сестрой из крапивы, как Борика что-то словно подкинуло с дивана:
– Опять? Опять крапива! Ой, нет, нет, нет! – закричал он и выбежал из комнаты.
Алька с Варюхой снова прыснули от смеха. По реакции младшего брата Варюха поняла, что нравоучительную беседу можно не проводить.
Прошло много лет. Готовясь к урокам внеклассного чтения, Варвара Николаевна внимательно перечитывает сказку Г. Х. Андерсена «Дикие лебеди», обращая внимание на каждую мелочь и стараясь не пропустить ни единой подробности.
Дойдя до эпизода с крапивой, каждый раз женщина улыбается и вспоминает своё детство. Возможно, датский сказочник тоже побывал в подобной ситуации. Иначе откуда ему было известно о волшебной силе крапивы, способной превращать птиц (или зверей) в людей?
Турецкий горох* – нут, бараний горох.