Рабы. Ильчин-первый
Худенький длинноногий семиклассник возвращался из школы.
Домой ему никак не хотелось идти. В голове громоздились тяжёлые мысли будто залитые свинцом.Да и дом ли это был для него?
Мать, красивая чернобровая кубанская казачка, вышла замуж за азербайджанца Магарама. Как сошлись их пути, мальчик узнает позже: отчим приехал на Кубань за товаром. И, несмотря на то, что у его избранницы должен родиться не его ребёнок, женился на ней. Когда появился мальчик, отчим дал ему имя безвременно погибшего его отца-Рустам. Фамилию Магарам оставил свою. С этим и пошагал Рустам по земле. А после, мать Рустама родила Магараму двоих дочерей-двойняшек.
В девяностые годы семья длительное время колесила по стране, ища лучшей жизни, но Магарама звала родина, и семья переехала в деревеньку Горцулу. Там не было средней школы, и подросшему Рустаму приходилось ежедневно совершать «марш-броски» в город Шарур, который находился в семи километрах от их деревни.
«Не спросив, в горах заблудишься» -гласит пословица. Но за три года этот путь Рустам изучил досконально.
В это время мать уехала в Россию, чтобы на своих дочек получить пособия. Вернуться к своей семье не смогла из-за карабахских событий. Рустама воспитывал отчим. Жестко и жестоко. Больше он любил своих дочерей и больше уделял им внимания.
Сегодня Рустаму как- то по-особенному тяжко было идти домой, а тут рядом с ним остановилась дорогая иномарка. Он подумал:» Вот добрые люди и подбросят меня к дому…», даже сделал шаг к окликнувшим его.
Поняв, что это русский, с ехидцей обратились к нему на своём языке:» Оглан! Самат Вургун бель гетты?». Рустам давно освоил азербайджанский и хотел было уже ответить на вопрос о спрашиваемой улице, как сзади почувствовал сильный удар по голове, и разом потерял сознание.
Очнулся, сам не понимая, каким чудом оказался в сырой и глубокой яме.Белая рубашка и пиджак испачканы грязью. В голове шум и тупая боль.
В углу склепа на корточках сидел истощённый бледный мальчик, как облачко на ясном небе. Смоляные кудряшки волос ещё больше оттеняли эту бледность.Казалось, в нем давно угасла искра жизни, но он ещё мог двигаться и говорить. Ему было не более десяти-одиннадцати лет. Когда он заговорил,Рустама поразили его мудрые и проникновенные слова, будто он прожил уже целую вечность.
-Я-Илчин, произнёс он по-русски. -Илчин означает «первый». Первым родился в семье, после меня ещё пятеро сестер и братьев. А тебя как звать?
-Рустам.
-Имя-то нерусское, но это тебя не спасёт. Теперь ты-раб и будешь работать на них,- и он показал пальцем вверх, на сияющую над головой бездну неба, которая там, наверху, казалась куском рваного брезента. -Ты –русский, здесь русских не любят. Запомни: будут сильно бить. И если станешь стонать или кричать, ещё больше звереют и могут забить до смерти. Умей терпеть и молчать.
-Ты, Ильчин, азербайджанец, почему тебя-то здесь держат?
-И давно! -ответил болезненный мальчик, словно он не подросток.
-Мои родители состоятельные, у них много овец, большой сад, торговря. Деньги есть, вот меня и выкрали. Родители выкупят. Возможно,никак не сойдутся в цене, поэтому и медлят.
Всякий раз, когда сосед начинал говорить, его постоянно бил озноб, и он часто кашлял. Слова давались ему с трудом.
Вдруг в яме потемнело, и будто снова плеснули светом. Сверху на землю упало два куска хлеба и бутылка воды.Рустам набросился на воду и с жадностью чуть не осушил полторашку.
Илчин прошептал: «Это и обед, и ужин».
Только теперь Рустам осознал, какую он совершил непростительную ошибку.
-Прости, Илчин. Я ещё мало понимаю, что здесь происходит.
-Поймешь, как побьют… Не прекословь им, во всём подчиняйся, легче будет.
Чуть начало светать, в яму опустилась лестница:
-Новенький! Поднимайся!
-Иди, иди,- прошелестели губы Илчина.
Рустам довольно быстро вскарабкался наверх. От простора земли, неба и зелени чуть не захлебнулся! Вокруг колыхалось море овец. На фоне розового займища бежали очертания горных склонов.
-На кнут, будешь пасти овец,-дребезжщим голосом радиотарелки произнёс охранник с автоматом наперевес. - Да смотри, чтобы все овцы были в едином стаде, волк в пастухи не годится. Овца от отары отвалится, - волку достанется. Тогда тебе несдобровать,- и он кнутом больно хлестнул Рустаму по ногам, словно рванули по ляжкам. Но юноша стиснул зубы. Охраннику это понравилось, а то мог бы исполосовать спину.
Многие километры приходилось исходить и оббегать вокруг отары, чтобы ни одна овца не потерялась. Хотелось пить, есть, но Рустам терпеливо переносил голод, зной и издевательства.
Прошло не более недели. Илчин совсем ослаб, он уже не мог вставать. Его не поднимали наверх, не заставляли работать. Он постоянно отказывался от еды, только пил воду. Чаще закашливался,говорил шёпотом, наставляя раба.
Вдруг как-то разом затих.Рустам подумал, что его друг заснул. Взглянул на него и обомлел.
Голова Илчина упала набок, и сам он всем своим щупленьким существом стал медленно стекать по глинистой поверхности отвесной стены. Рустам подхватил его на руки, приподнял словно пташку и понял: Илчина больше нет!
Он начал кричать тем, кто мог его услышать.
Там, в промоине розового рассвета, послышались шаги, топот и говор. Какая-то женщина громко кричала: » Где, Где мой сын, Илчин, сынок!!!»
Бородач опустил мохнатые руки, свесившись с края ямы, подхватил из рук Рустама бездыханное тело мальчика. Крик женщины стал ещё громче и истошнее, разрывающее сердце: «Звери! Изверги! Нет на вас Аллаха! Убили дитя! Замучили! Деньги вам, деньги!..А жизнь, Мой сынок! Мой Илчин!»
Потом- тишина. Рустам понял, что мать упала без сознания. Он зажал голову между коленок и тихо заплакал, хотя Илчин просил его не показывать слёз, даже если ему будет очень больно...