Приходя, домой с работы, как и все остальные, я смотрел телевизионные программы, которые становились всё интереснее и необычнее. Кроме развлекательных передач типа "Мелодии и ритмы зарубежной эстрады", появилась злободневная публицистическая программа "Взгляд". Иногда показывали сюжеты из скандальной программы Невзорова "600 секунд". Появилась в периодической печати литература, которую ранее считали диссидентской и "самиздатовской". На меня неизгладимое впечатление произвёл рассказ Георгия Жжёнова "Саночки", опубликованный на страницах журнала "Огонёк". В стране появились кооперативные предприятия, частные такси.
Явно происходили изменения, и непонятно было, хорошо это будет или плохо. Благое вроде бы начинание – антиалкогольная кампания, создала унизительную ситуацию дефицита спиртных напитков, подстегнуло незаконное производство самогона, употребление никак не сочетающихся со здоровьем человека различных спиртосодержащих жидкостей. Каждому гражданину, включая инвалидов, беременных женщин, древних бабушек и дедушек, раз в месяц, выдавался на руки талон на право приобретения в одни руки двух пол-литровых бутылок водки. И народ, приученный к дефициту продуктов, чтобы талон не пропал, ломился за спиртным. В Когалыме легальная реализация спиртного велась из узкого окошка металлического гаража, расположенного рядом с магазинами-арочниками. Время реализации было, как и по всей стране, с 11 до 19 часов. Нередко, в толпе, пытающейся реализовать драгоценные талоны, случались драки.
Кстати, о 19 часах. В Уфе недалеко от дома моей мамы стоит памятник героям гражданской войны. На высоком пьедестале в местами разорванной одежде, в едином порыве, вроде бы как на амбразуру вражеского пулемёта, слились три бронзовых героя, а сзади их, раненый, тоже из бронзы, подаёт, передним троим гранату, весьма похожую на пол-литровую бутылку. Сейчас уже так этот памятник не называют, но во время антиалкогольной компании народ назвал его "Без пяти семь".
В апреле Вагит Юсуфович поручил мне обеспечить работу группы телевидения из Уфы. Каждое утро я забирал их на микроавтобусе "Ниса" из гостиницы "Буровик", и мы ездили по производственным предприятиям, буровым, и городским объектам. Были и ночные поездки. Общение с телевизионщиками, главным из которых был Виктор Сорокин, раскрыло для меня ещё больший объём информации о событиях, происходящих в стране. Так от них я узнал о фильме режиссёра Абуладзе "Покаяние", который в ближайшее время должен был выйти на экраны кинотеатров.
Тогда уже в новом городском кинотеатре "Янтаре" когалымчане посмотрели фильм "Воры в законе" с Гафтом, и Б.Щербаковым. Просмотр этого фильма дал нам понять, что в стране люди не только работают на благо Родины, но и отщипывают, для удовлетворения своих потребностей, жирные куски создаваемых народом материальных благ. Причём, что удивительно, представители криминала, показанные в фильме, вызывали симпатию, а коррумпированные представители властных структур – негодование.
Прошло время, и сегодня уже определённо можно из тех событий сделать следующие выводы:
Моё поколение, как и поколение моих родителей, воспитанное на дефиците всего, и вся, выросшее в мире уравниловки и отсутствия многих благ современной цивилизации, несмотря ни на что, верило в лучшее будущее. Веру большинства в это самое "прекрасное далёко" долгие годы не могли поколебать никакие житейские трудности. Эту веру погубили не пепси-кола, битлы, и разные вражьи радиоголоса. Её сгубили вскрывшийся обман, голая правда, уничтоженный романтизм целых поколений. Слушая "голоса", мы ещё сомневались. Всё-таки враги! Но разве можно не верить "Литературке", а тем более "Комсомолке" или "Известиям"? Мы поверили в новую истину и надолго стали нигилистами в отношении заученной в школах и институтах истории.
Весной, по моему ходатайству, земляк - Марс Усманович Утяшев был принят начальником строительно-монтажного управления НГДУ "Когалымнефть", а его жена Елена Степановна, бывшая коллега моей жены по Республиканской клинической больнице имени Г. Г. Куватова, врачом рентгенологом в Когалымскую городскую больницу. Жить они временно стали у нас. А мы уехали в отпуск в Прибалтику.
Неделю жили в Риге у одного знакомого дедушки, Анатолия Николаевича. Ходили по городу, восхищались архитектурой, чистотой и порядком на улицах. Затем на рейсовом автобусе поехали в Клайпеду. Проезжали через город Лиепая. Была первая половина июня и вдоль улиц и дорог цвели большие, вековые как нам сказали, липы, давшие название городу. Соцветия были необычные. Они напоминали вертикально установленные свечи, и все эти липовые деревья походили на украшенные новогодние ёлки. В Клайпеде жила двоюродная сестра жены – Зоя Коротеева, которая в то время находилась на работе в Пурпэ. Она заранее дала нам ключ от квартиры.
Город произвёл удивительные впечатления. Во-первых, это был портовый город. Порт находился в старой части города, застроенной домами, в прусском стиле: из тёмного, почти чёрного кирпича, с узкими, как бойницы окнами, и балкончиками с коваными решётками. Новая часть города была застроена яркими, из красного кирпича домами, между которыми находились большие лужайки и газоны свежей, зелёной травы. Газоны не были огорожены, и по ним можно было ходить. Поразило изобилие продуктов в магазинах. В начале июня свободно продавалась нисколько не подпорченная картошка. До десятка разновидностей каждого наименования молочной продукции. В специальных, прикрытых стеклянными створками, отсеках, лежали хлебобулочные изделия. Не было никаких очередей. В общем, примерно, как сейчас в Когалымских магазинах.
Запомнилось посещение океанариума, расположенного в старом морском форте, контролирующем вход в Клайпедскую бухту, на северной оконечности Куршской косы. Центральное здание океанариума имело несколько этажей. В нём, по центру, в громадной, просматриваемом со всех сторон стеклянном тубусе, плавали по кругу пудовые белуги и осетры. Боковые стены центрального здания состояли из множества более мелких аквариумов, в которых жили обитатели морей: разноцветные, в крапинку, мурены, лобстеры с усами-антеннами, скаты, и прочие рыбы не помню каких названий. Справа, при входе, находилась большая вольера с пингвинами, собиравшая наибольшее количество посетителей. Если долго понаблюдать, то можно было заметить, что каждый пингвин обладал какими-то определёнными чертами характера, делавшими их ещё более похожими на людей. Одни были решительны, другие трусоваты, третьи стеснительны. Центральное здание было окружено рвом с водой, в которой плавали тюлени и морские котики, выпрашивая, и получая от посетителей кильку, продаваемую при входе, в небольших пакетиках. По периметру центральное здание было окружено крепостными стенами с башнями и бойницами, в которых тоже были расположены экспонаты: макеты кораблей, пушки, ядра.
Побывали мы также и в Паланге – курортном городке на балтийском взморье. Пытались загорать на пляже. Примерно через час поняли местные особенности принятия солнечных ванн. Оказывается, здесь загорали не на прибрежном песке, а чуть подальше от моря, в дюнах, в укрытиях от ветра, образуемых небольшими кустиками.
После возвращения из Прибалтики, я ещё примерно месяц, после каждой поездки в общественном транспорте, нёс зажатый в кулаке использованный билет, ища глазами урну, но ненаходя таковой, преодолевая себя, бросал его на землю.
Со 2-го полугодия 1987 года, из состава производственного отдела добычи нефти был выделен технический отдел. В него вошли Марат Галин, Людмила Широкова. Руководить вновь образованным отделом, было поручено мне. Чуть позже, Виталий Генрихович Шмидт отдал мне на направление НИОКР – Александра Досова, который стал моим заместителем. Была принята в отдел Галина Ивановна Куковякина, которая с нуля и не без успеха начала вести направление нормирования МТР. Также в состав отдела вошла Антонина Васильевна Макарова – библиотекарь технической библиотеки. Самой библиотеки ещё не было. Нам необходимо было её создать. Антонина Васильевна каждый месяц оформляла заявку на приобретение технической литературы, предварительно согласовав её со мной. Сразу же мы заказали стеллажи для книг и другую, необходимую для библиотеки мебель. Несколько месяцев с нами в одной комнате работала Нина Васильевна Боровская, ставшая затем начальником юридического отдела, а позднее заместителем вице-президента компании "ЛУКОЙЛ" по правовой работе.
Осенью, после неоднократных просьб сына, и его друзей со двора, у нас появился, щенок породы "двортерьер", получившая кличку Бимка. Тогда по городу ходили целые стаи бродячих собак. Зимой они кучковались около магазинов и теплокамер. Многие из них были с обмороженными ушами, висевшими как тряпки. С этой собакой связано много всяких воспоминаний. Она сопровождала на работу в поликлинику жену, садилась около двери, и, ждала, когда та пойдёт домой. Иногда, сердобольный медперсонал, зная, чья это собака, в сильные морозы пускал её в здание, и, тогда Бимка, вместе с женой "вела приём пациентов". Поликлиника тогда временно располагалась на первом этаже жилого дома, на углу улиц Прибалтийской и Ленинградской. В марте 1988 года, Бимка пропала. Через неделю она появилась, поела и стала проситься обратно на улицу. Оказывается она, под подъездным крыльцом родила щенят. Вдруг ударили морозы, щенки стали замерзать, и Бимка стала по одному приносить их домой. Из троих щенков выжил только один, остальные умерли от переохлаждения. Щенок окреп и остался жить у нас к радости всего класса сына. Вскоре он сгрыз все наши тапочки. К нам приходили многочисленные делегации из школы. Все дети играли с собаками, это конечно нас, родителей не очень радовало, но что поделаешь, приходилось терпеть. Вскоре подросшего щенка забрала себе семья Шмидта. А через какое-то время, подняв шум и лай, получив многочисленные колото-резаные ранения, бывший Бимкин щенок, предотвратил ограбление квартиры Шмидта. Соседи, услышав шум, вызвали милицию и, несмотря, на то, что грабители спрыгнули с балкона, их вскоре поймали. Собачонку вылечили. Дальнейшая его судьба нам неизвестна.