ЗАКЛЮЧЕНИЕ
С тех пор, как мушкетеры безвозвратно упустили леди Персис, и та благополучным образом возвратилась на родину в Англию прошла неделя. Д’Афона, к тому времени совсем оправился, и несмотря на возражение старого врачевателя Лакана собирался вместе с друзьями, покинуть Париж.
С состоянием г-на де Порто все оказалось тоже в порядке, о чем Лакан в тот же день оповестил его друзей; рана оказалось не опаснее всех остальных его ран. Так что ровно через неделю он уже мог присоединиться к армии и в числе своих товарищей, под командованием своего короля покинуть вот уже в четвертый раз любимый город Франции.
В тот утро 16 февраля, ровно в шесть часов, армия короля, в числе которой был отряд де Монтале, в очередной раз покинул город Лилий. Впереди их ожидали: переход через Альпы, взятие Сузы, снятие осады Казале и наконец захват крепости Пинероло. Через месяц, то есть в апреле 1629-го года с герцогом Савойским, разгромленным у перевала Монджиневро, будет заключен Сузский мир, принудивший его к союзу с Францией и принявшей её сторону Венецией, французы вернутся обратно, оставив небольшой гарнизон. (Папским посланником при переговорах в Казале был тогда еще малоизвестный Джулио Мазарини).
Вторая победа французов, еще больше укрепила позиции Ришелье, так что все во Франции, впрочем также как и за ее пределами, прекрасно осознали истинное значение этого события.
Его величество, будучи в хорошем расположении духа, давно уже мечтал вернуться в Париж, а так как теперь ничто не мешало исполнить его приказание, он тотчас же после Сузского мира велел собираться в сталицу.
Сборы продвигались медленно. Только через месяц королевский кэб тронулся с места и отчалил в родные кроя паризеев*.
Близ кареты гарцевали мушкетеры, среди которых д’Арамиц, чувствовал бы себя почти счастливым; только мысль предстоящей разлуке с друзьями омрачало его чело.
— Друзья, — между тем произнес де Шарон, гарцуя рядом с ними, — как приятно сознавать, что под Турином нам пришлось быть врозь, а возвращаемся в Париж мы все вместе. И больше никогда и никто не сможет угрожать нашей жизни: ни г-н Мезонфор, ни та ужасная женщина графиня де Персис.
— Дай-то Бог, мой милый друг, дай-то Бог, — приговаривал д Афон.
— Как! — удивился бургундец — Вы все еще думаете, что она вернется? Хе-хе! Полно, д’Афон! Она не вернется, будьте спокойны. Надо быть уж совсем сумасшедшей, чтоб вернуться туда, где по приказу кардинала ты обвиняешься в измене.
— Так будет не всегда, де Шарон, рано или поздно о леди Персис забудут, и тогда она вернется… — На этом дАфон замолчал и после короткой паузы продолжил: — Она вернется вновь и будет мстить нам.
— Ну полно, друг мой, полно! — не выдержал де Шарон. — Мы выжили в этой войне. Мы снова вместе. Мы молоды, храбры и отважны. Жизнь продолжается, наконец!
— Да, но эта жизнь, к сожалению, зовет нашего милого д’Арамица нас покинуть, — заметил де Порто.
— Вот как! — подхватили другие из роты, краем уха услышав последние слова барона. — Значит, слухи об отставки правдивы!
— Увы, господа! Я женюсь, — признался д’Арамиц.
— О! Браво! Браво! — донеслись одобрительные восклицания из роты.
— За это мы выпьем при первой же стоянке, — сказал один из мушкетеров.
Что было с радостью принято однополчанами.
Стоянка не заставила долго ждать. В тот же вечер отряд дошел деревни Бартоломео и расположился на берегу малого озера Трана. Там же в близлежащем кабаке д Арамиц отпраздновал с однополчанами предстоящую свадьбу, после чего с рассветом отправился дальше.
Так прошло чуть больше месяца. Королевский экипаж приближался к Парижу.