Напыщенный болван, от визга распалясь,
Поднять способен чернь во имя злого дела:
Когда петух зовёт, копая клювом грязь,
Такого нет дерьма, чтоб курица не съела!
Алишер Навои
77 лет без войны. Из них лет двадцать пришлось на послевоенное лихолетье последствий войны, разрухи. И вновь знакомое томительное чувство ожидания, когда этому безобразию придёт конец. В интернете руины на месте бывших городов, развалины многоэтажек; жуткая церемония похорон, когда двое военнослужащих, как мешок, тащат мёртвое тело и с размаху бросают его в бесконечно длинную, выкопанную наспех экскаватором вдоль тротуара траншею. . Смотришь на разбитые дома и думаешь, что в каждой квартире ещё недавно проживала семья, что хозяин каждой из них годы трудился, ежемесячно откладывая из получки часть, пока, наконец, семья стала счастливой обладательницей собственного гнёздышка. Потом ещё несколько лет обживали, благоустраивая, украшая его. И вот, может, под старость лет всё рухнуло. Где они теперь живут? Если ещё живут.
И кому придётся разбирать эти развалины, вывозить куда-то этот кирпичный бой, глыбы бетона, а потом заново строить дома? Невольно приходит на ум мысль, что выгадает та воюющая сторона, руководители которой окажутся мудрее: первые признают себя побежденными, уступив все эти хлопоты и заботы об оставшихся в живых, но искалеченных жителях, победителям. А затем, на долгие годы совместное проживание представителей двух родственных народов и взаимная неприкрытая ненависть между ними.
Без малого тысячу лет назад были написаны эти строки поэта Омара Хайяма:
Страданий горы небо громоздит
Едва один рождён, другой - убит.
Но не родившийся бы не родился,
Когда бы знал, что здесь ему грозит.
Нет, это уже не для меня. Мне уже не пережить всё это, не дождаться конца очередного приступа человеческого безумия. Это надолго. Пожалуй, лет на двадцать, пока нынешнее поколение, воспитанное в духе национального самосознания, освоиться с настоящим своим положением, смириться, в виду краткости человеческой жизни, займётся устройством своего временного существования.
Странно что это меня ещё волнует. Разве не всё ли равно должно быть мне, что здесь, на этой земле будет после меня? Почему меня всё ещё занимает будущее этого грешного мира, так и непознанного мною за сравнительно продолжительную жизнь? Я всё ещё ломаю голову, как это случилось, что из всего животного мира, из всех животных, даже хищников, только человек наделён страстью к насилию, способностью так изощренно, изобретательно мучить; с таким упорством, целеустремлённость, неутомимостью в деле уничтожение себе подобных? Кто наделил их всех этим? Ведь не природа же, отличающаяся своей рациональностью, позаботившаяся прежде всего об сохранение каждого вида, наделившая его инстинктом самосохранения, поразительной живучестью. А тут миллионы и миллионы, если не миллиарды убитых за историю его существования, будто по чьему-то замыслу поставившего себе цель извести это животное, возникшее на планете по недоразумение.
С каждым годом всё более совершенствуется орудие уничтожения. Просто поражаешься творением человеческого разума. Не верится, что этот же человек за тысячелетие так и не сумевший устроить разумно своё существование, создал всё это. И разве решился бы, наделённый гениальным умом, высшим разумом, отдать своё изобретение в руки идиотов? Сам сатана подсунул глупому большинству орудия уничтожения, дабы погубить Божье творение, лишив его, при этом, способности видеть последствия своих действий даже на небольшой отрезок времени.
Пожалуй, эта дурацкая война, расплата за то, что они не восприняли как урок прошлую войну. Разве не напоминало, то, что творилось в стране и в мире последние годы, увертюру, предшествующую той мировой войне; к Нюрнбергскому процессу, в заключении?
А чем это война закончится, предсказал ещё пророк Исаия (Библия, глава 6)
И сказал Он: пойди и скажи этому народу: слухом услышите — и не уразумеете, и очами смотреть будете — и не увидите. Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их. И сказал я: надолго ли, Господи? Он сказал: доколе не опустеют города, и останутся без жителей, и домы без людей, и доколе земля эта совсем не опустеет. И удалит Господь людей, и великое запустение будет на этой земле.; И если ещё останется десятая часть на ней и возвратится, и она опять будет разорена...