В тот день Фёдор, будучи от рождения совой, лёг спать в половине второго, и то это было для него рано, но он был рад такому, что захотелось спать пораньше, а не как обычно по совиному.
Завернулся в одеяло, повернулся на любимый им правый бок, на котором засыпал ещё ребёнком и так и сохранил эту привычку, став давно взрослым, и... Опять вернулись непроизвольные подёргивания конечностей, которые появились у него где-то полгода назад и так мешающие ему засыпать даже в любимой позе и в привычно поздний час.
Потом их не было, этих подёргиваний, почти как у его собаки, та тоже вечно во сне дёргала попеременно то одной, то второй лапой, пытаясь убежать в своих снах от самой себя куда подальше, но ей это не мешало и дальше спать и даже храпеть, изображая бегуна- марафонца. А он, Фёдор, не мог, сколько не старался, заснуть в моменты этих совсем не единичных подергиваний, которые бывают, наверное, у каждого при засыпании. После чего они, дёрнувшись и иногда всем телом, не только ногами, спали дальше. А у Фёдора это была череда подергиваний, уже больше напоминающая мелкую дрожь на теле его же собаки.
Короче, в этот раз результатом его состояния были стрелки висящих на стене напротив его кровати часов, показывающие давно его привычное время сна, как вечной совы, и он, лежащий в этой кровати без малейшего намёка на желание спать.
Пошёл нехотя на кухню, с трудом в темноте нащупав не слушающимися ногами тапочки. Там, пошарив в шкафчике, висящем над плитой, где находилась аптечка, достал пузырёк с валерьянкой, и выпил.
В доме стояла мёртвая тишина. Кот Васька, что расположился на кухонном диванчике, молчал, только сонно сопел, даже не урчал. Не отреагировал на валерьяну, наверное, потому что не в каплях была, а в таблетках и не распространяла пахучий заводящий и доводящий до экстаза котов запах.
Зато вернувшись в комнату, Фёдор услышал, как завелись под окнами бездомные коты. Хотя это не был март, а время ушло на несколько месяцев вперёд, всё равно, это не мешало котам устроить разборки прямо у дома, где жил Фёдор и где в своей квартире и лёжа в своей кровати, не мог заснуть, тоже несмотря на время, в которое будучи совой, он всегда просто вырубался.
Так и эти коты. Вот уже час или два все выводящие свои гнусные рулады, будто капающая на мозги жена, которая между тем, спокойно спала в своей комнате, несмотря на громкие кошачьи вопли почти прямо под окном её комнаты и на то, что Фёдор уже в отчаянии и находясь в состоянии почти неадеквата, вслух чертыхался, укладывая чертей незнакомым котам. Его-то не просто знакомый, а родной кот Васька дрых сейчас на кухне сном праведника, тоже любящий среди ночи поорать, но не так же!
Не так, как эти сволочные коты, которых могло быть и не больше двух, но шуму от них и треску, как от целой кошачьей стаи во время нашествия котов на город в детской книжке про Моховую Бороду, которую так обожал Фёдор, но всё же так не любивший в реальной жизни вопли котов.
Особенно теперь, когда он уже хотел всё же заснуть, вот и валерьяну же выпил уже, а всё не спал, а только не тихо, а громко чертыхался, укладывая не только котам, а и всей этой жизни чертей.
Жена как и прежде, спала, на смотря на происходящее рядом, и это было странно и не странно одновременно, потому что, когда Фёдор снова потащился в сторону кухни для того, чтобы не заходя в неё, попасть в туалет, а в этот момент взошедшая на ночном небе луна, осветившая вокруг себя тёмное пространство, позволила почти лунатику в лице Фёдора увидеть то, чего он не видел до того, стоя спиной к окну и отсыпая себе в ладонь таблеток жёлтого цвета.
На оконной раме висела женская фигура в надетом платье жены и мирно раскачивала ногами в капроновых чулках, почти касаясь ими подоконника.
Фёдор, в ужасе отшатнувшись, охнул, как умел. Закричать не вышло, крик застрял у него в горле и даже мешал ему сейчас дышать.
"Так вот почему жена продолжала спать, несмотря на бесплатный кошачий концерт под окнами их квартиры!"
Подумалось несчастному.
"А на самом деле она не спала, вернее спала, но мёртвым сном, только не в своей комнате, а вися в петле и на кухне."
Фёдор при этих мыслях весь похолодел от ужаса, чувствуя, что начавшееся действие валерьяны сразу и закончилось, улетучившись травяными парами из его организма, и сам он стал напоминать внешним видом луну, став таким же бледно - жёлтым с лица.
Теперь он сам, напоминая покойника, стоял, как вкопанный, посреди кухни не в состоянии подойти ни к подоконнику, ни двинуться в сторону комнаты жены для того, чтобы разъяснить для себя сложившуюся с орущими котами и его бессонницей ситуацию.
Будучи не в состоянии сдвинуться с места, он стоял и весь в напряжении, превратившись в один сплошной острый слух, пытался уловить ещё хоть что - то помимо воплей котов, всё находящихся в ночном экстазе.
Но так ничего и не услышал интересного для себя в квартире, где все молчало — молчал кот, лежащий на кухонном диванчике, собака, затерявшаяся, где - то в просторах квартиры, тоже молчала, видно спала и не реагировала на котов, как на собак, своих сородичей, в комнате жены тоже все было по прежнему и без изменений, что значит глухая тишина отвечала на всё вопросы, вихрем несущиеся в голове Фёдора.
Зато память его, как и слух, обострилась, просто Фёдор вспомнил, так как остальные его органы осязательные и прочие замерли в ужасе от предположения случившегося, то он вспомнил, что жена с вечера постирала своё платье и ещё кое- какие вещи, а так как батареи в доме давно не топили, и она всё носилась, как те вопросы в голове Фёдора, со своим вопросом, куда повесить посушить мокрое ещё платье и вот, видно, надев его на вешалку-плечики, не придумав ничего лучшего, водрузила его на оконную раму, зацепив за форточку железным крюком вешалки, а снизу ещё на деревянную перекладину плечиков привесила свои колготки, сама же тем временем, она не висела в петле на окне, а мирно спала в своей кровати, и привычно ни на что не реагируя. У неё не было таких подергиваний, как у Фёдора, и она вообще, не испытывала проблем со сном и с засыпанием.
К тому же на все претензии высказанные утром ей Фёдором, когда уже и коты заткнулись и он сам даже сумел поспать немного, несмотря на такую ночную фантасмагорию с самоубийством его жены, она напомнила ему, как он сам когда- то вместе со своими коллегами по работе, набив капроновый чулок ватой, повесил его в туалетной комнате прямо над входом, а потом всем мужским коллективом они подло хихикали при звуках испуганного женского крика, раздающегося в момент открывания дамами двери.
— Так что мог бы и не возмущаться, — добавила гордая за себя и свой поступок находчивая жена. — Это к тебе бумеранг прилетел, радуйся, что ещё по лбу не получил моим мёртвым телом, как те женщины той ногой в дамской комнате у тебя на работе.
— А как ты думал, любой долг платежом красен. И дёргаешься ты, и не спишь не потому, что коты не в марте разорались, а потому что совесть тебе мешает спать спокойно после содеянного !
Такой подлости и такого предательства Фёдор, честно говоря, не ожидал от своей жены, они же, вроде, жили душа в душу, хоть и спали в разных комнатах, а тут... Это было даже ещё более гнусно, чем орущие под окнами коты. И потому через несколько дней он водрузил, помня, что долг платежом красен, свои мокрые постиранные штаны прямо над головой спящей жены, умудрившись их за что- то там зацепить, которая проснулась среди ночи от капающей ей на лицо воды и в ужасе увидела повесившегося Фёдора, даже не сообразив, что это всего лишь его ноги, оторванные от туловища, а не он сам и целиком, что впрочем, не меняло сути дела.
С тех пор они вместе не спали, правда, как и раньше, лёжа на одной кровати, и даже периодически оба дёргались, кто меньше, а кто больше, но страшно им не было, ведь они всегда были теперь вместе, как попугайчики-неразлучники, а не один посреди кухни, онемевший от ужаса, а другая на окне и в петле.
Вот так они теперь и жили, по большей части по ночам, а не напомни Фёдору его жена о шалостях его молодости, спала бы, как и прежде, как убитая в кровати, а не в петле, под вой дворовых котов, которым всё равно когда орать, лишь бы орать.
19.05.2022 г
Марина Леванте