С Никитой, моим одноклассником, мы встретились на станции ТО, куда одновременно подъехали. Никита – коренной ленинградец. В институте он был комсомольским активистом и последние три года возглавлял в комитете комсомола учебный сектор, поэтому знал всех на факультете и меня тоже. Одевался элегантно, всегда в модном костюме, причесочка.
На последнем курсе перед защитой диплома он вдруг объявил о своей женитьбе на самой красивой девушке нашего курса, да и всего института. К тому же Оксана училась на отлично с первого курса до диплома. Всегда получала повышенную стипендию, а на последних курсах – даже именную стипендию. Была комсоргом, занималась общественной работой. Проживала в общежитии как иногородняя. Конечно, многие обращали на нее внимание, но она отдала предпочтение Никите.
И вот вдруг через столько лет мы случайно встретились с Никитой. Вообще, надо сказать, я редко встречал однокурсников после института. У нас не проводились встречи однокурсников. В НИИ, где я работал, почему-то больше никого из наших не было, кроме двух человек, которые намного раньше меня закончили институт.
Никита спросил меня, как я попал в Ленинград, зная, что я иногородний. Я ответил, что защитился и получил предложение поработать в НИИ с предоставлением мне ленинградской квартиры и прописки, на что я согласился. Затем он спросил:
– Женат?
– Да. Две дочери.
В это время подошел мастер-диагност, подал бумаги, которые надо было подписать. Я подписал, видя, что это как раз то, что я хотел подремонтировать. Никита тоже подписал и говорит:
– Слушай, я здесь рядом живу, пошли ко мне, посидим, поболтаем, все равно машины сделают только к концу дня.
Я не возражал. По пути зашли в супермаркет. Никита стал брать колбасу, сыр, хлеб, овощи. Я, помня, что он женат на Оксане, взял большую коробку конфет.
Пришли к дому, поднялись на третий этаж. Войдя в квартиру, я сразу обратил внимание, что нет никаких женских вещей, ни туфель, ни тапочек, ни других. Спросил:
– Оксана что, на работе?
– Какая Оксана?
– Ну как же? Ты же перед защитой женился на самой красивой девушке нашего курса.
– Нет, – он рассмеялся, – я не женат. То был фиктивный брак.
– Как фиктивный?
– Мы встречались, я пригласил ее несколько раз в кино, и однажды вечером она сказала мне, что хочет остаться в Ленинграде с моей помощью. Я сразу согласился. А в то время, как ты знаешь, ленинградцев уже оставляли в Ленинграде после выпуска. Я сказал Оксане, что готов помочь ей получить прописку через загс, чтобы остаться Ленинграде. А она отвечает, мол, нет, у нее другие планы, и если я ей друг, то должен помочь, но не путем официальной женитьбы, печати в паспорте быть не должно: мы подадим заявление за месяц до защиты, а свадьбу назначим, например, на осень, и этого будет достаточно, чтобы комиссия по распределению оставила ее в Ленинграде. Что не сделаешь для красивой женщины! Я, конечно, согласился. Так мы и сделали, как ты помнишь. Подали заявление, даже обручальными кольцами обменялись. После защиты нам был задан вопрос: если мы решили пожениться, то почему же до распределения не оформили брак? Оксана ответила, что у нее родители верующие, а сейчас Петров пост, и не по-христиански будет жениться в пост, поэтому мы назначили свадьбу после поста, чтоб не обижать родителей. Комиссия посчитала такое основание убедительным, и нас распределили на Ленинградский металлический завод, ее в конструкторский отдел, а меня – в монтажный. Но поскольку у нас в паспортах не было печатей, ей как молодому специалисту выделили комнату в общежитии, при этом поставили на очередь на жилье и обеспечили прописку. На этом наша женитьба и закончилась. Я получил допуск в монтажном отделе и поехал как представитель завода по тем местам, куда завод поставлял паровые турбины. С тех пор с Оксаной я виделся один раз, когда она уже получила квартиру, с завода уволилась. Больше ее не видел и ничего о ней не слышал. С однокурсниками не встречаюсь, а хотелось бы организовать, поболтать.
Никита поставил чайник, приготовил бутерброды. Я понял, что ему хочется о чем-то другом мне рассказать. Я спросил, как работа, почему он не женится.
– Да понимаешь, – ответил он, – я же монтажник, а у нас, монтажников, от Прибалтики до Дальнего Востока, от Мурманска до Закавказья, везде, куда поставляет завод турбины, жизнь бродяжья, и я во многие места ездил, бродяжничал. Не скажу, что у меня нигде не было связей с женщинами, но я старался без хвостов. Мы сдаем агрегаты, станции. Обычно к праздникам, к 7 ноября, к Новому год, к 1 мая, делаем пуск, докладываем правительству о введенных мощностях, а потом еще где-то месяц занимаемся доработками, устраняем дефекты, настраиваем оборудование. Так и в том году я в мае сдал объект и в начале июня приехал на завод. Начальство на меня набросилось, выражая свой гнев по поводу того, что я официально не был пять лет в отпуске. У нас монтажников такая работа, что иногда сутками приходится торчать на объекте перед пуском, а когда нет интенсивного монтажа, кто-то один из двоих или троих представителей завода может на недельку махнуть на охоту, на рыбалку куда-нибудь на озеро, на острова, поэтому отпуск и не нужен таким, как я, неженатым, без детей. Но тут вот меня начальство вытолкало в отпуск, дескать, иди, а когда нужен будешь, отзовем. Причем выплатили мне отпускные, считай, за полгода, хотя я был нормально обеспечен материально. Оклад, командировочные, квартирные, различные доплаты на объекте.
Я не знал, как мне эти полгода провести. Машина моя по большей части стояла в гараже, поскольку я на монтаж не брал ее, ездил на поездах или летал на самолете, а тут решил: поеду-ка я на юг на машине. И поехал. Ехал, не ограничивая себя ни в чем. Времени достаточно, не то что короткий отпуск, как у инженеров, и денег достаточно. По пути останавливался в городах, в гостиницах, на день, на два, ходил в краеведческие музеи. Остановился и в Новочеркасске, в казачьей столице, на пару дней, а дальше решил ехать на море. Встал вопрос: на Черное море или Азовское? А когда я собирался в поездку, мой коллега рассказывал, что два года назад он ездил с семьей в Анапу в начале июня. Оказалось, что море прохладное, и кто-то ему посоветовал двинуть на Азовское море, которое потеплее, он последовал совету и был очень доволен, тем более что удалось снять комнату у женщины, которая знала все окрестные рыбацкие водоемы, и к тому же она умела готовить, и практически друг мой, тоже рыболов-любитель, был с семьей на полном пансионе. Он дал мне адрес, это там за Темрюком. И я решил поехать именно туда, на Азовское море.
Приехал по адресу. Дом, чувствуется, теплый. Сад еще молодой, но уже вступил в пору плодоношения. Все аккуратно, цветы кругом, не только в саду, но и с улицы. Все чисто, прибрано. На калитке кнопка звонка. Я позвонил. Вышла женщина, загоревшая, улыбчивая, лет шестидесяти, может быть, побольше. Я сказал, что коллега пару лет назад отдыхал у нее и вот рекомендовал. Она ответила:
– Увы, придется вам отказать, хотя сегодня и освобождается комната.
– Что, рожей не вышел?
– Да нет, вы мне симпатичны, но дело в том, что я подписала обязательство пускать только женщин, чтоб не было мужчин. У меня одни женщины.
– Что, монастырь, что ли?
– Как назвать, монастырь не монастырь, вот одна из отдыхающих, когда сезон начался, заказала через агентство частный сектор, чтоб никаких мужчин, оплатила за весь сезон, причем по двойному тарифу, и я взяла обязательство, что будут одни женщины. Так что прошу меня извинить.
– Да что ж это за такая старуха!
– Это профессор, доктор технических наук.
– Ясно, карга какая-нибудь старая.
– Да нет. Вон она идет, посмотрите.
Возле дома появилась красивая молодая женщина в футболке, коротеньких шортах, в шляпке и с сумкой. Да, что-то на профессора не похожа, подумал я.
Она подошла, поздоровалась, посмотрела на машину и сказала, обращаясь то ли ко мне, то ли к машине:
– Это что, с Питера своим ходом? И сколько вы ехали?
Я решил ответить грубо:
– Вы к кому обращаетесь: ко мне или к машине?
– Скорее к вам.
– Если вас интересует, сколько я ехал, так я две недели ехал.
– Через Владивосток?
– Примерно так.
Я поблагодарил хозяйку дома за то, что она сообщила мне в разговоре адрес агентства, занимающегося сдачей жилья, сел и уехал. Эта профессорша, очевидно, хотела меня еще о чем-то спросить, но промолчала.
Я добрался до агентства. В небольшой комнатке сидели три девушки. Отдельно сидела, видимо, начальница, а рядышком за компьютерами вдвоем – подчиненные. Я обратился к начальнице:
– Хочу снять комнату в частном секторе. Заезжал по одному адресу, но там монастырь.
Я назвал этот адрес, женщина подтвердила:
– Да-да, там женщина сняла жилье еще в начале сезона и поставила условие, чтоб никаких мужчин. Где-то тут визитка ее была, – она покопалась у себя на столе. – Да, вот: доктор технических наук Петрова Полина Петровна, – подала мне визитку. Я посмотрел: Санкт-Петербург, номер телефона, не мобильный, а стационарный. Девушка продолжила: – Увы, ничего не могу вам предложить. Разгар сезона. Что ж вы хотите?
В это время одна из девушек подала записку со словами:
– Вот клиент просит снять бронь, не может приехать по каким-то причинам.
– Вот видите, – говорю, – нашлось место.
– Да вам это не подойдет, вы же на море приехали, а это от моря далековато. Но для рыболова-любителя там, конечно, райское место.
– Что же там такое?
– Там, во-первых, отдельный дом. Рядом ни соседей, ни поселений. Просто стоит один дом, времянка, на берегу реки Кубани. А рыбалка там такая – это надо видеть!
– Можно поподробней насчет рыбалки?
– Если хотите взглянуть, то поехали. Вдруг вам понравится?
– Далеко это?
– Примерно пятнадцать минут на машине.
Думаю, ладно, съезжу посмотрю. Она предложила ехать за ней, вышла, села в свой автомобиль. Я засек время.
Ехали сначала по трассе, потом свернули на довольно приличный «грейдер». Мне показалось, что дорога проложена давно. Вокруг деревья старые. Прибыли на место. Стоит один домик. Перед домом – открытая площадка, окруженная деревьями. Рядом река. Дорога заняла одиннадцать минут.
Навстречу нам вышли мужчина и женщина. Откуда-то выскочила огромная черная собака, не знаю, какой породы, подбежала. Я опасливо притормозил у калитки.
– Проходите, проходите, – приветливо пригласил мужчина. – Он не тронет. Только дайте ему обнюхать, – и скомандовал собаке: – Рэкс, свои! – Рэкс обнюхал меня, потом поднял морду, стал в глаза мне смотреть. – Погладьте его по голове, – я погладил. – Все, теперь вы его друг, и он может даже вас защитить при случае.
– Федор не сможет приехать, – сказала женщина, прибывшая со мной. – Вот другой человек, Никита. Покажите ему все, пожалуйста.
Хозяева представились: Иван Дмитриевич, Валентина Ивановна.
– Проходите. За показ денег не берем.
Во времянке – кухонька, печка, газовая плита. Комната довольно большая, метров восемнадцать. Громаднейшая кровать с матрацем на пружинах. Я потрогал рукой.
– Не беспокойтесь, – заметил хозяин, – недавно перетягивали. Бока давить не будет.
Телевизор. Зеркальный шкаф. Стол. Кресло. В туалетной комнате – водогрей и что-то похожее на душевую кабину, у которой вместо стеклянных створок – полиэтиленовая занавеска. В общем, нормально.
– Сколько стоит все удовольствие? – спросил я хозяина.
– Это с хозяйкой.
Я повторил свой вопрос хозяйке, когда мы вышли из дома. Она ответила:
– Мы сдаем полный пансион, с питанием: завтрак, обед, полдник и ужин. Если вас это не устраивает, тогда извините.
– Меня это устраивает. Сколько будет стоить? – названная цена показалась мне низкой, и я сказал: – Согласен.
– Но есть еще одно условие. Мы пенсионеры, и чтобы закупить продукты, просим аванс за три дня вперед.
– Проблем нет, – я достал деньги и сразу отдал.
Хозяйка какую-то часть денег отсчитала, отдала агенту, та достала договор, попросила у меня паспорт, внесла данные в договор. Все три стороны подписали, забрали свой экземпляр. Агент попрощалась и уехала.
– Ну, располагайтесь, – предложил Иван Дмитриевич.
– Нет, сначала хочу посмотреть рыбацкие места. Покажете?
Мы подошли к реке. Кубань довольно широкая здесь, тихая, спокойная. Когда я на Кавказе бывал, видел там бурные участки Кубани. Не скажешь, что это та же река. Здесь она тихая, спокойная.
– Вот мое рыбацкое место, – сказал Иван Дмитриевич. – Здесь я ловлю рыбу, сколько мне надо.
Там лежало толстое бревно, обструганное под скамейку. Подставка под удочки. Здесь же лежал подсак. Мы прошли по берегу чуть подальше.
– Вот в этом омуте я ловлю сомов.
– И какие тут сомы?
– От ста грамм до ста килограмм.
– Ну, уж скажете – сто килограмм!
– В прошлом году у нас отдыхали мужчина с сыном, профессиональные сомятники. Так вот они здесь поймали сома на сто десять килограмм.
– Это какого же размера?
– Да будет побольше вашего роста.
– И на что тут ловить сома?
– Я, например, ловлю на медведку, которую иногда называют капустницей, или на лягушку, или на живца.
– А где ж тут взять медведок?
– У меня в подвале. Можете в любой момент взять и рыбачить. А в соседнем омуте я ловлю карпов, карасей, сазанов. На кукурузу. Правда, подкармливаю. Здесь еще и лещ берет, и плотва, всевозможную рыбу здесь можно поймать. Так что располагайтесь, ловите. Все к вашим услугам.
А когда мы уходили, Валентина Ивановна спросила меня:
– Когда вы обедаете?
– Обычно в час.
– Хорошо, к часу я приготовлю обед.
Я перенес из машины вещи в комнату. Мне сразу захотелось на рыбалку. Попросил у Ивана Дмитриевича наживки. Он мне дал корзиночку, в которой была банка с двумя капустницами, банка с красными червями и четверть початка вареной кукурузы. Я взял донную удочку. Хозяин посоветовал ловить сома донкой на капустницу, а другую рыбу на кукурузу.
– Принесите к обеду, – сказал он, – пару карасей грамм по четыреста и сазанчика или карпа на килограмм-полтора, может, соменок попадется, а больше не надо рыбы, ее всегда можно поймать, сколько нужно. Я из живности ловлю обычно хищников.
Я пришел на место, поставил донку на капустницу, сделал такое приспособление на удочке, чтобы не утащил ее сом, и установил электронный сигнализатор. Потом на другом месте забросил удочку на кукурузу и стал любоваться природой. Красотища. Солнышко уже припекало. Цикады тарахтели и кузнечики, где-то перепел все пить просил. Я отдыхал. Тишина. Только всплески по воде. Где-то лягушка прыгнула за бабочкой, не боясь, что ее схватит кто-то из хищников. На поплавок села стрекоза. Вдруг поплавок дернулся, стрекоза слетела с него, потом попыталась еще раз сесть на поплавок, но он пошел ко дну. В этот момент, естественно, я подсек. Попался карась грамм на четыреста-пятьсот. Я снял его, пустил в садок, поправил наживку и забросил, продолжая любоваться природой.
Прошло какое-то время, пискнул сигнализатор. Я бросился к удочке, поставленной на сома, в надежде, что и у меня схватит стокилограммовый. Но, естественно, стокилограммовый не схватил, но какой-то схватил. Я снял сигнализатор, сделал подсечку, стал вытаскивать. В самом деле, попался соменок килограмма на полтора. Сопротивлялся довольно упорно. Тем не менее, я его вывел. Пришлось воспользоваться подсаком, который здесь лежал. Снял соменка с крючка. От капустницы осталась голова, я просто поправил остатки капустницы и забросил, закрепив так же удочку.
У меня уже был, можно сказать, шикарный улов за такое короткое время: карась и соменок. Я положил соменка в садок и тут заметил, что поплавка нет. Взял удочку, подсек. Почувствовал, что там тоже приличная рыбка. Оказалось, там зеркальный карп где-то за килограмм. Я снял карпа с крючка и задумался, что же мне делать, сматывать, что ли, удочки. В это время подошел Иван Дмитриевич, спросил:
– Как улов?
– Обалденный. Такого даже не мог представить: соменок, карась и карп за какой-то час.
– Да, иногда так бывает в сочетании погодных условий и поведения рыбы. А иногда сидишь и дожидаешься поклевки без толку.
– Что ж, я азарт сбил.
– Забираем рыбу. Валентина Ивановна приготовит. А что у тебя на той удочке?
– Поставил остатки капустницы, закрепил хорошо.
– Ну, пойдем.
Мы отправились домой.
За домом у него была пристройка, где имелась газовая плита баллонная с приспособлением для чистки рыбы. Он сказал, что здесь разделывает рыбу и отдает Валентине Ивановне на кухню в чищеном виде. Я посмотрел, как он с этим управляется. Оказывается, у него все приспособлено. Он вначале снимает полностью чешую на специальной доске, где зажимает хвост приспособлением и орудует терками. Потом обмывает рыбину, отсекает голову и хвост, вынимает внутренности. Хвост и голову режет на несколько частей, складывает в кастрюлю, туда же потом добавляет хребты, варит, добавляет уксуса и варит корм уткам, гусям и курам, даже и чешую добавляет туда. И вымытую и очищенную рыбу относит на кухню хозяйке, которая сама думает, что с ней делать. Вот такое у них разделение труда.
Он мне показал свою живность, вольеры, а также мастерскую и приспособления для изготовления крупы. Кроме кур, уток, гусей, у него были кролики и нутрии. Все это хозяйство он поместил подальше от дома, потому что хозяйка пожелала, чтобы в доме не воняло. Когда шли к вольерам, он на грядке вырвал несколько морковок и бросил нутриям. Одна взяла передними лапками морковку, подошла к корытцу с водой, пополоскала и стала кушать, глядя на нас своими глазками-бусинками.
– Вижу, хозяйство у вас большое. Как вы управляетесь?
– Да справляемся. Дети приезжают на выходные, помогают. Не только себя, но и их снабжаем.
– Как так оказалось, что вы живете здесь одни, а в округе никого, никаких поселений поблизости?
Он рассказал, что здесь когда-то была паромная переправа, а к ней вела хорошая дорога, засыпанная гравием, укатанная. А здесь, где сейчас дом, была площадка, на которой телеги и машины ждали переправы. А когда построили мосты выше по течению и ниже, паром оказался не нужен. Проще пять километров проехать до моста, чем здесь час ждать парома.
– Прадед и дед Валентины Ивановны были паромщиками тут, а после них и мы на пенсии здесь живем. Пять лет назад построили времянку. Решили сдавать. Не обижаются люди. Продукты, овощи, фрукты в основном свои.
Следующий день я также провел на рыбалке, осваивал новые места, проходил вниз, вверх. А еще через день решил съездить на пляж.
Утречком поднялся. Валентина Ивановна приготовила завтрак, очень вкусный и обильный. Я позавтракал и поехал на пляж. На пляже имелась охраняемая стоянка. Поставил машину. Взял сумку, в которой – полотенце, книга, телефон, кошелек. На пляже – платные лежаки. Молодой человек спросил, какой мне лежак – под зонтиком или под стационарным навесом, надежно скрывающим от солнца. Я выбрал второй вариант. Занял свободный лежак. Положил на него сумку, достал из нее полотенце, расстелил. Рядом два лежака были заняты молодой парой, а их ребенок лет пяти играл в песке. Я поздоровался. Они, не отрываясь от планшетов, ответили мне. Мальчик подошел ко мне, спросил, как меня звать.
– Никита.
– О! И меня Никита. Привет!
– Привет!
– Хочешь, я тебе фокус покажу?
– Покажи.
Он сжал четыре пальчика левой руки в кулак, а большой пальчик показывал вверх.
– Смотри, – он взял этот пальчик правой рукой и начал его как бы ломать и спрятал, как будто пальца больше нет. Я сделал удивленный вид:
– Как же ты теперь в школу пойдешь без пальца?! Давай скорее искать пальчик.
Он рассмеялся:
– А его не надо искать. Смотри! – он сделал движение рукой, и пальчик появился. Я стал делать вид, что удивлению моему нет предела. Никита хохочет. Спрашивает: – А ты знаешь фокусы?
– Знаю. Вот смотри, – я так же, как он, сжал четыре пальца в кулак, а большой поднял вверх. – Вот если ты сейчас пойдешь к морю, левой ножкой потрогаешь воду, вернешься, и у тебя вот этого пальчика не будет, – я правой рукой показываю на большой палец левой руки.
– Как так?
– А вот так.
– Не может быть!
– Давай поспорим.
– Давай. На что?
– На два щелбана.
Он пошел, держит зажатых четыре пальчика, а большой смотрит на него. Подошел к морю, левой ногой потрогал воду. Пошел назад. Правой рукой взял палец, идет осторожно. Его родители оторвались от планшетов, смотрят на ребенка. Он приблизился. Правую руку отнял:
– Вот! Ты не прав! Ты проиграл! Подставляй лоб!
Я говорю:
– Ты проиграл.
– Как проиграл? Вот же палец у меня на месте.
– А почему он должен быть не на месте?
– Ты же сказал, что у меня не будет пальца.
– Так его у тебя и нет.
– Как нет?
– Я тебе какой палец показывал? Вот этот, – я ему опять показываю свой палец. – Я тебе сказал: этого пальца у тебя не будет. Подумай, как мой палец может оказаться у тебя или твой у меня? Как же я тебе могу свой палец отдать?
– Ну, ты меня путаешь!
– Может, и путаю, так ведь думать надо.
– А еще знаешь какой-нибудь фокус?
– Знаю.
– Какой?
– А ты считать умеешь?
– До скольки?
– Могу до ста и больше.
– А до десяти можешь?
– Могу.
– Тогда слушай. Три вороны на заборе. Две синички свили гнездышко в кустах. Прибежали два котенка и уселись на железную трубу. Сколько птиц у меня в саду?
Он начал считать.
– А ну еще раз.
– Я повторил загадку. Три вороны на заборе. Две синички свили гнездышко в кустах. Прибежали два котенка и уселись на железную трубу. Сколько птиц у меня в саду?
– Пять.
– Абсолютно правильно. Пять птиц у меня в саду. Дай пять.
Мальчик спросил:
– А ты на машине приехал?
– На машине. А вы откуда приехали?
– Из Подмосковья.
– А под Москвой какие у вас деревья растут? Елки растут?
– Растут.
– А березы?
– И березы растут.
– А сосны?
– И сосны.
– А березы как выглядят?
– У березы ствол белый, а листья зеленые.
– А вот ты знаешь, росла одна березка, и у нее от ствола отходили две веточки, а от них еще по две веточки, а на каждой веточке выросло по яблоку. Сколько яблок было на дереве?
– Можно еще раз?
Я повторил загадку. Он стал считать.
– Четыре.
– Нет.
– Почему нет?
– Потому что неправильно.
– Как неправильно? Вот веточка, от нее отходят две веточки, а от них еще по две, и на каждой по яблоку. Значит, четыре яблока.
– А у вас что, в Подмосковье на березах яблоки растут?
Он задумался.
– Нет.
– А почему ты тогда говоришь, что у тебя на березе четыре яблока выросло?
– Ну, ты меня совсем запутал!
– Хорошо, потом распутаю, а сейчас, с твоего позволения, пойду искупаюсь, а то мне жарко уже.
Я пошел к морю. У берега глубина была маленькая, пришлось долго идти, пока не погрузился выше пояса. Вода была теплая. Поплавал кролем, брасом, вышел на берег. Народу прибавилось. Мальчик подошел ко мне, спросил:
– Как водичка?
– Хорошая, теплая.
– А ты сказки знаешь?
– Знаю.
– Можешь рассказать?
– Могу.
Когда я еще в институте учился, у моего брата был уже сын. Иногда они с женой в театр или к друзьям в гости уходили и просили меня посидеть с ребенком. Ему было три или четыре года, уже говорил, все понимал. Я ему читал сказки Пушкина, они нравились мальчику, и я с тех пор их знал наизусть, и о царе Салтане, и о рыбаке и рыбке, и о семи богатырях, и о Руслане и Людмиле. И вот сейчас я стал рассказывать сказку о царе Салтане: «Три девицы под окном пряли поздно вечерком…»
Мальчик с удовольствием слушал. Я рассказывал, лежа в шезлонге, и пояснял попутно непонятные слова и выражения, кроме таких, как: «с первой ночи понесла». У него возникали такие вопросы, например: почему ткачиха, почему повариха? Потому, что одна хотела полотна, а вторая хотела устроить пир на весь мир, вот их способности царь и использовал. Родители отложили планшеты и тоже очень внимательно слушали нашу беседу.
Я решил купить воды, и мальчик с разрешения мамы отправился со мной. Мы пошли к ларьку, где продавали воду и чупа-чупсы. Там оказалась очередь. За нами встала женщина и обратилась ко мне:
– Ну, что, молодой человек, нашли себе комнату?
Я оглянулся. Стоит женщина в пляжном костюмчике, в очках, загоревшая, длинноногая. Она сняла очки, и я узнал профессоршу.
– Да, нашел и даже очень удачный вариант.
– И где же?
– Далековато, зато отдельный дом, а вокруг никого. Дом стоит на берегу реки, а там такая рыбалка! Это может понять только настоящий рыболов. Вчера я за какой-то час сома поймал, двух карасей и сазана.
– Вы так расписываете, как будто это на самом деле. Узнаю настоящего рыбака, который приукрашивает. Поймал пескаря, а наговорил…
– Ну, это можно проверить.
В это время подошла моя очередь, я взял воды и чупа-чупс для мальчика. Он побежал к своим родителям. Профессорша сказала:
– Подождите меня, – тоже заказала себе воду и продолжила: – Так где же такой рай?
– Минут десять-пятнадцать на машине. Но оно того стоит. Тишина, красота, рыбалка, очень приветливые хозяева, полный пансион, готовят очень вкусно, все свежее. У них большой сад-огород. Овощи-фрукты, как говорится, с грядки. Из живности у них и куры, и утки, и гуси, и кролики, и нутрии.
– Вы так говорите, что я заинтересовалась.
– Могу пригласить на вечернюю зорьку.
– Когда?
– Да хоть сегодня.
Она закусила губу.
– А вы знаете, я принимаю ваше приглашение. Во сколько?
– Хорошо, я в шесть часов заеду за вами.
– Договорились, в шесть часов я буду ждать.
Я посмотрел на нее, хотел сказать: только не в таком виде, – но сдержался и сказал:
– Вечером там бывают комары.
– Все поняла.
Я подошел опять к своему месту и стал читать мальчику сказки Пушкина. Он мне сказал:
– Родители говорят, что пора идти. Ты завтра будешь?
– Не знаю.
– Приходи. Завтра у меня последний день. Мы уезжаем.
– Обещать не обещаю. Как сложится.
Мы попрощались. Он ушел. Я достал книгу Сабанеева. Конечно, человек знал о России все. Интересно, какой будет улов там, где я остановился? Сом, карп, караси вчера попались. Пытался жереха, но жереха не поймал. Думаю, там и судаки есть.
Время приближалось к обеду, я поехал перекусить.
Обед был шикарный.
Я сказал Ивану Дмитриевичу и Валентине Ивановне, что пригласил на вечернюю зорьку девушку, и извинился за то, что предварительно не спросил у них разрешения. Они ответили:
– Пожалуйста, пожалуйста.
– Я пригласил ее на рыбалку, но, очевидно, и на ужин придется пригласить, конечно, за мой счет.
Они стали возражать, но я сказал, что, мол, потом договоримся.
– Я заеду за ней в шесть часов, а где-то минут двадцать седьмого мы приедем.
– Хорошо, – сказала Валентина Ивановна, – я буду иметь в виду.
Ровно к шести я приехал на место. Она уже стояла за калиткой в спортивных брюках, в футболке, кроссовках, с сумкой, на голове бейсболка. Я вышел, открыл переднюю дверцу. Она подала мне сумку, села. Я бросил сумку на заднее сиденье. Сел за руль. Она хотела было, наконец, представиться, я перебил ее:
– Полина Петровна Петрова, доктор технических наук, профессор.
– О! Какая осведомленность. А вы?
– А я простой советский инженер. Звать меня Никита.
– Отлично. Переходим на ты?
– Вы знаете, я в недалеком прошлом был студентом, и язык у меня не повернется назвать доктора наук, профессора на ты, так что извините.
– Как тебе будет угодно. Можешь в любой момент перейти на ты. Ведь мы с тобой примерно ровесники.
Я посмотрел на ее личико. Она была очень красивая.
– А почему мы стоим, кого ждем?
Я включил двигатель, и мы поехали. Она, как я заметил, засекла время. Я тоже засек время. Доехали за одиннадцать минут.
У дома толпились гуси, видимо, еще не кормленные, заволновались. Хозяева заметили наше прибытие из окна, подошли к калитке. Я предупредил Полину Петровну, профессора, что во дворе собака, очень страшная, и гостья не пыталась войти в калитку. Я представил ее хозяевам. Иван Дмитриевич подозвал собаку, та обнюхала гостью, посмотрела ей в глаза своими коричневыми глазами, как мне раньше, хозяин попросил женщину погладить пса по голове и сказал:
– Дик, иди, это свои.
Валентина Ивановна пригласила:
– Проходите сюда на веранду, я приготовила вам компот и пирожки.
– А с чем пирожки? – женщины прошли на веранду.
Я последовал за ними, с удовольствием выпил кружку компота с пирожком и пошел за удочками и наживкой. У подвала меня ждал Иван Дмитриевич.
– Ты говоришь, что это профессор?
– Агент Оля показывала мне ее визитку, а паспорт я не видел, диплом тоже.
– Да ей не в аудитории перед студентами, а в театре на сцене выступать. Тоже мне профессор!
– Ну, может быть, артистка готовится к роли профессора.
Он дал мне корзиночку с наживками. Я вернулся на веранду. Женщины обсуждали кулинарные вопросы. Я поинтересовался:
– Вы, Полина Петровна, будете изучать кулинарию или все-таки рыбалкой займемся?
– Да, да, да, сейчас.
Валентина Ивановна подала мне пакет:
– Это на рыбалке скушаете пирожки.
Когда добрались до места, я объяснил, как я рыбачу. Вот здесь ставлю поплавочную удочку, вот там ставлю донку на сома.
– Давай сначала донку поставим.
Я нанизал капустницу, забросил, поставил сигнализатор, набросил петельку на удилище, чтоб рыба не утащила удочку. Потом пришли к тому месту, где бревно приспособлено под скамеечку. Я сказал, что здесь карасей и карпов поймал, наладил удочку и дал ей. Тогда они слету хватали, а теперь этого не делали. Через какое-то время я попросил вынуть удочку. Кукуруза не тронута. Поклевки не было. Я нанизал червяка и забросил на то же место. Вскоре поплавочек качнулся и плавно пошел против течения, углубляясь. Она подсекла. Попался приличный сазанчик около килограмма. Она тащила его, конечно, слишком быстро. Я сказал:
– Так можно и удочку поломать. Для доктора технических наук так держать удочку будет неправильно, поскольку удочку можно рассматривать как балку, защепленную одним концом.
– Да, вы правы. Самый лучший вариант – сорокапятиградусный.
Она освоилась и более плавно подвела рыбу к берегу. Оказался зеркальный карп. Я подцепил его подсаком. Снял с крючка, показал ей. Карп был больше килограмма. Чешуя по спине и по животу. Бока голые. Я опустил его в садок. Поправил наживку, червяка и кукурузу. Забросил. Стали ждать. В это время пискнул сигнализатор. Она бросила удочку.
– Можно я?! Можно я?!
– Пожалуйста.
Она почти бегом побежала. Я объяснил, что надо сначала снять петлю с удочки, затем прижать леску к удилищу, сделать подсечку и потом, поджимая фрикцион, постараться рыбу подвести к берегу. Она так и сделала. Сбросила петлю, сбросила сигнализатор, прижала леску к удилищу, подсекла и стала затягивать фрикцион и подводить рыбу. Чувствовалось, что там приличная рыба. Сом оказался такого же размера, как и тот, которого я поймал. Где-то два килограмма. Я его принял подсаком.
Капустница была испорчена, естественно, осталась часть головы. Я не стал новую нанизывать, поскольку время уже шло к вечеру. Забросил с теми остатками капустницы, что были на крючке. Сома опустили в садок и только потом заметили, что у поплавочной удочки не видно поплавка на воде. Она взяла, подсекла. Попался небольшой сазан, грамм на шестьсот. Я, вытащив его, заметил:
– Я сазанчиков меньше килограмма не беру.
– И что тогда с этим делать?
– Я обычно отпускаю.
И она отпустила этого сазанчика. В это время подошел Иван Дмитриевич:
– Как улов?
– Зеркальный карп и сом.
– Ну что ж, прекрасно. Давайте мне их, я отнесу, Валентина Ивановна постарается приготовить их на ужин.
Он взял рыбу и пошел, а мы сидели смотрели на поплавок, который не двигался. Говорю:
– Ну ладно, так скучно смотреть.
Нанизал красного червя. Началась поклевка. Плотва стала брать, подлещики, пескарь попался. Она спросила:
– А что с этой рыбой делать?
– Было указание брать карасей, карпа, сазана, а это отпускай. Мне никогда не доставляла удовольствие такая рыбалка. Зачем травмировать рыбу, если она тебе не нужна?
Ей то ли надоело, то ли она восприняла мое замечание, положила удочку:
– Давай просто посидим.
– Хорошо.
Я взглянул на нее: как я в первый день отдыхал здесь, так и она сейчас отдыхала. Стрекотали цикады, слышался перепел. Природа готовилась засыпать в лучах заходящего солнца.
Мы посидели так с полчаса. Когда уже спустились сумерки, подошел Иван Дмитриевич:
– Пора ужинать.
Я проводил ее во времянку и сказал:
– В туалетной комнате розовое полотенце, оно твое.
Она удалилась, а я хорошенько вымыл на кухне руки от капустницы.
Валентина Ивановна приготовила шикарный ужин. Не знаю, когда она успела приготовить и сома, и карпа. Сом был пожарен, а карп был фарширован гречей и овощами, баклажанами, кабачками, перцем болгарским. В общем, была вкуснятина. И еще был кролик в сметане. Это, конечно, перебор. Хотелось попробовать и того, и другого, и третьего. На столе стояли также овощи тушеные и жареные.
Разговор за ужином, конечно, был о рыбалке и о кулинарии, как и что готовить. Когда насытились, хозяин предложил вина. Я отказался, Полина согласилась. Они выпили по бокалу вина и спросили меня, почему я отказался. Я ответил, что в десятом классе один раз выпил и после этого сказал себе, что больше алкоголя употреблять не буду. Полина пошутила:
– Непьющий мужчина так же подозрителен, как пьющая женщина.
– Спасибо за комплимент.
Когда предложили чай, кофе, я выбрал кофе. Хозяева сказали, что чай и кофе не пьют, а пьют компоты, стали убирать со стола, убрали и ушли. Мы остались вдвоем. Полина спросила:
– Как они здесь оказались одни?
Я рассказал, что раньше здесь была паромная переправа, родственники Валентины Ивановны были паромщиками, по наследству остался дом, и вот они хозяева его. Никто больше здесь не селится почему-то. Она сидела задумчивая. Допила кофе, предложила:
– Пойдем к реке.
По пути я взял из машины одеяло, плед и куртку для себя. У реки положил одеяло на бревно, а пледом накрыл гостью. Мы сидели молчали. Луна еще не вышла, ярко горели звезды. Слева вдалеке мерцал огонек, а справа не было огней. Я попросил:
– Расскажи о себе.
Она прижалась ко мне.
– Да что рассказывать. Деревенская девчонка. Из глухой деревни Псковской области. Хоть деревня глухая, но у нас была школа десятилетка, туда ходили дети и из соседних деревень. У нас были хорошие учителя. Физику и математику у нас пожилой мужчина преподавал. Он закончил военмех, и я поступила туда же, поскольку он много нам рассказывал об этом институте, об институтских традициях, об ученых, которые там работали, создавали военную технику. Непонятно, почему он оказался у нас в деревне учителем.
При поступлении я все предметы сдала на отлично. На первом курсе влюбилась. В него невозможно было не влюбиться. Всегда элегантный, в модном костюме. Конечно, на меня, деревенщину, не обращал он внимания. И вообще надо сказать, что ленинградцы смотрели на нас, провинциалов, свысока и не очень-то дружили с нами, общежитскими. А я была в него влюблена, как говорят, по уши. Я еще ни разу не влюблялась. Пыталась как-то обратить на себя его внимание, сесть поближе к нему на лекциях, но я была для него пустым местом.
Я решила, что буду лучше всех учиться, и может, тогда он обратит на меня внимание. Лабораторки, курсовые у меня были раньше всех сделаны. Первую сессию сдала на отлично. Вторую сессию сдала автоматом, кроме одного предмета. На втором курсе я уже работала на кафедре, была замечена. И на третьем курсе завкафедрой поручал мне серьезные работы. Тогда только начинали внедряться полупроводники, и вот он поручил мне исследовать одну схему еще на лампах. Когда я показывала ему результаты, он явно был недоволен не моей работой, а результатом. Я спросила:
– Какой результат должен быть на выходе?
Он нарисовал график с ожидаемыми характеристиками. Я углубилась в расчеты, но не на электронных лампах. Я взяла полупроводники, они уже начали появляться, причем у нас они были со звездочкой, означавшей высшее качество, военную приемку. Собрала схему, испытала, подрегулировала и добилась того, чего хотел мой руководитель. Сделала отчет, нарисовала схему, описала все и отдала ему. Он сначала бегло взглянул, а потом сел и стал читать внимательно, затем начал меня расспрашивать про полупроводники, которые я применила. Попросил показать и запустить собранное изделие и остался очень доволен результатом.
Но это был всего лишь один узел, и он рассказал мне всю суть его изобретения, предложив мне и все остальное перевести на полупроводники, чем я с удовольствием и занялась, не отрываясь, конечно, от учебы. Мне это было интересно, работа продвигалась, руководитель был доволен. В итоге я получила свидетельство об изобретении на свое имя и также соавторское свидетельство.
Время шло. Я была по-прежнему влюблена безответно. И вот я узнала, что он женился. Естественно, на ленинградке. Что ж поделаешь? Проревела я пару ночей в подушку, а там опять за работу.
На последнем курсе у меня уже за полгода было все готово для защиты диплома. Мой руководитель, завкафедрой, членкор, дал мне тему диссертации. У меня было уже три авторских свидетельства и две научные статьи, но не было у меня еще диплома о высшем образовании. И когда я защитила диплом, мой руководитель буквально через два дня сказал, чтобы я сдавала кандидатский минимум. При этом мне послезавтра предстояло сдавать английский, а через неделю – научный коммунизм. Я это сделала все, тем более что диссертация была уже готова. Так буквально через два месяца после защиты диплома инженера я защитила кандидатскую диссертацию и продолжила работать там же, а мой руководитель настоял на том, чтобы я готовила докторскую.
Когда я защищала кандидатскую, на комиссии даже были предложения вместо кандидатской – сразу докторскую, но посчитали, что еще рано, слишком молода. Прошло еще полтора года, и я защитила все-таки докторскую диссертацию, и мне должность профессорскую дали. Вижу, что ты сомневаешься в этом, но что есть, то есть.
А свою любовь я после института не видела, и до сих пор я не замужем.
Спасибо тебе за сегодняшний вечер, он будет незабываемым. Но засиделась я, надо ехать. Отвези меня.
Она встала. Я тоже встал, взял ее за плечи.
– Останься.
– Нет. Во всяком случае, не сегодня. Еще раз спасибо за вечер.
– Что ж, нет так нет.
Я взял плед и одеяло. Подошли к машине. Она села. Такая грустная. Мы всю дорогу молчали. Подъехали к дому. Я открыл дверцу с ее стороны, достал сумку. Она сказала:
– Спасибо тебе еще раз за вечер, это было так здорово, незабываемо.
Вдруг она обняла меня за шею, поцеловала в щеку, почти вырвала из рук у меня сумку и побежала к дому.
Я постоял, увидел, как в одном из окон загорелся свет, через какое-то время погас. Я сел, поехал. И никак не мог понять, что это все значит. Доктор технических наук, профессор. А как Иван Дмитриевич сказал, ей на сцене выступать, а не в студенческой аудитории. Может, это просто авантюристка какая-то решила выдать себя. Если она профессор, почему она не в санатории каком-нибудь правительственном или научном? У военмеха собственный санаторий, а она вот так дикарем и в месте таком не очень курортном на Азовском море, в частном секторе? Ладно, нам инженерам не положены санаторные курортные путевки, их достать слишком сложно, практически невозможно в сезон, а к профессуре другое отношение. И внешний вид со званием профессора никак не вяжется. Впрочем, у каждого свои причуды.
Утром я дождался десяти часов и позвонил в Питер по телефону, указанному на визитке. Мне сказали, что она в отпуске. Я начал ныть и плакать, дескать, она обещала мне рецензию на мою диссертацию, мол, если она не отослала, то посмотрите, проверьте, в общем, по-всякому упрашивал. В конце концов мне сказали, что она отдыхает где-то на Азовском море. То есть я получил подтверждение, что Полина Петровна Петрова отдыхает где-то здесь.
Я хотел поехать на пляж, а потом решил заехать в Темрюк. Проехал по городу, ища туристическое агентство, чтобы посмотреть, что здесь предлагают туристам. По пути увидел магазин «Все для отдыха». Припарковался, зашел, магазин мне понравился, и самое интересное, что на глаза мне попался один рекламный плакат, на котором была картинка не то реки, не то озера. На фото спуск к воде, шатер, мангал. Я представил, что это как будто там, где я отдыхаю. Вот так бы оборудовать спуск к воде лесенкой, мангал, шатер, а там, где сомятница, поставить скамейки и, может быть, потом вечерами там сидеть с профессором.
Я стал прицениваться. Подошел менеджер по работе с клиентами, стал интересоваться. Я попросил его посчитать, во сколько мне станет сделать такой спуск к реке со скамейкой, шатром, мангалом, коптилкой, столом, лежаками, которые можно и как кресла, и как лежаки использовать. Он подсчитал. Сумма оказалась вполне приемлемая для меня, чтобы я мог комфортно отдыхать. Осталось согласовать с хозяевами, разрешат ли они это сделать на своей земле. Я сказал об этом менеджеру. Он стал выяснять, где это. Я показал на карте. Он понял и сказал, что приедет мастер, посмотрит, как лучше сделать спуск к воде. Мы договорились так, что я согласовываю проект с хозяевами, потом звоню, вызываю мастера и оплачиваю на месте.
Я приехал к хозяевам и рассказал им свою идею. Они сказали, что не смогут оплатить. Я объяснил, что это за мой счет, потому что я хочу с комфортом отдохнуть. В общем, я их уговорил, они дали свое согласие, и я вызвал мастера. Буквально через час приехала машина, в ней три человека. Один стал изучать берег и решил, что нужно обустраивать место чуть ниже по течению. Они приступили к работе. Установили скамейку, шатер, мангал, стол, кресла. Под мангалом и скамейкой положили плитку. Сделали лесенку к воде с перилами из нержавейки. Я сразу опробовал спуск к реке и поплавал. От лесенки к шатру проложили искусственную дорожку. Я сначала хотел, чтоб выложили ее плиткой, но они возразили, что плитка будет накаляться и на ней можно поскользнуться, и я не стал спорить с профессионалами. Все было сделано качественно к вечеру.
На следующий день я поехал в ближайшее кафе и попросил замаринованных шашлыков. Мне ответили, что шашлыков у них нет. Но посоветовали, где можно купить хорошее мясо, шею или лопатку. Я заехал в магазин, купил шею свинины, лимоны, вернулся и спросил совета у Валентины Ивановны, как лучше мариновать. Она ответила, что лучше с лимонами и специями. Вечером я пригласил их на шашлыки, а Валентина Ивановна говорит:
– Никита, поезжай пригласи и Полину Петровну. Если хочешь, я с тобой съезжу, приглашу сама ее.
– Хорошо, – говорю, – поехали.
Было полседьмого. Мы приехали, позвонили, вышла хозяйка, мы попросили позвать Полину Петровну, она позвала.
– Приглашаем вас на ужин с шашлыками, – сказала Валентина Ивановна удивленной профессорше.
Та растерялась, но смотрела на меня веселыми глазами, а не грустными, как тогда. Попросила пять минут. Через пять минут вернулась в брючном костюме.
Когда добрались до реки, она удивилась:
– Это что?
– Это пляж.
На мангале жарился шашлык. Валентина Ивановна, естественно, приготовила разные салаты. Полина была разговорчива, весела, шутила, и мне было так приятно смотреть на нее. Я нисколько не жалел, что уехал не на Черное море, а сюда, в захолустье, где всего один домик, но где живут такие добрые, отзывчивые, милые, работящие люди. Они с самого утра до позднего вечера все в работе, в движении.
Я любовался этой женщиной, которая так неожиданно вошла в мою жизнь. Мне было рядом с ней тепло, уютно и спокойно. Я ни о чем не думал, наслаждался окружающей природой. Мне не хотелось думать ни о работе, ни о квартире, которая в Ленинграде пустует, а квартплата не погашена за два месяца по моей забывчивости. Обычно я платил за год вперед, а тут уехал, забыв заплатить. Но я об этом не думал, я думал только об этой женщине, которая была здесь рядом.
В тот вечер она осталась у меня. И все оставшееся время мы проводили вместе до конца ее отпуска. А в Питер мы вернулись на моей машине.
Я пытался ей сделать предложение, но она каждый раз мне говорила:
– Только не сейчас.
Я признался в этом тебе как однокурснику и человеку женатому. Не знаю, любовь это или что, но эта женщина мне нужна. Вот как ее уговорить? Не знаю.
Извини, что я тут разболтался, просто хотелось с кем-то поделиться не то радостью, не то досадой, что вот так вот на четвертом десятке то ли влип, то ли влюбился, или просто нашел то, что надо для жизни.
Те люди, у которых я два месяца прожил, они счастливы в таком удалении от всех. Они воспитали хороших детей, те живут отдельно, но навещают родителей, помогают. И мне бы хотелось иметь такую же подругу, как у Ивана Дмитриевича. Будет ли Полина такой мне и согласится ли она выйти за простого инженера, не знаю. Сделаю еще несколько попыток.
Ты оставь мне свои координаты. Я тебе первому рассказал. Приглашу тебя свидетелем на регистрацию брака.
Я согласился и дал свою визитку, записал его телефон, и мы пошли получать свои машины.