— Часы начнут бить полдень. — Голос Кума выплыл бархатным воркованием за спиной Дантеса. — Последний щелчок стрелки и двенадцатый удар колокола — сигнал к выстрелу. Кто окажется быстрее, тот выживет.
— Если мы оба выживем? — спросил Дантес, не оборачиваясь.
— Тогда всё решит жребий русской рулетки, — ответил Кум, добавив: — Время пошло. Слышите, как тикают стрелки? Тик-так, тик-так.
Картонный город замер. Из салуна вывалились пьяницы, расселись на ступенях заведения. Бандиты застыли у фанерных зданий. Две раскрашенные шлюхи выползли из питейной, уселись на деревянных ступенях, задирая грязные юбки. Дантес смотрел на сборище ублюдков, ощущая, как пересохло во рту. Он слышал нарастающий гул часового механизма. Облизал пересохшие губы. Бой часов раздавался, как колокол. Колокол, который звучал по кому-то из них, он глянул на Донца. Тот сосредоточенно наблюдал за стрелками часов, отставив правую руку к бедру, приготовившись выхватить револьвер.
Десять — густо пробасило звоном бронзовых механизмов, одиннадцать, двенадцать. Дантес, выхватывая из кобуры кольт, выстрелил в соперника, не слыша, как тот тоже нажал на спусковой крючок. Пуля врага пролетела рядом с ухом, обожгла раскалённым дыханием, прожигая воздух свинцовым телом и вонзая жёлтую плоть в деревянное здание ратуши.
Донец застыл, видимо не ожидая, что промажет. Пуля Дантеса коснулась жалом шляпы противника, позорно скинув под ноги одному из мародёров.
За спиной пленника послышались аплодисменты. Смех Кума стал сигналом к следующему испытанию. К каждому из дуэлянтов подошли стрелки, забирая оружие и извлекая оставшиеся четыре патрона, оставляя на каждого по одному.
— Русская рулетка, — весело пропел Кум. Соперники встали перед ним и как заговорённые одновременно прокрутили барабаны кольтов. — Как тебе игра, Герка? — спросил Кум, щурясь. Спичка в его зубах танцевала. По лицу пленника катился пот. — Правда, это замечательная игра. Подумай, о чём пожелать? Или с кем хочешь увидеться на небесах? — он поднял руки к потолку, откуда лился свет неоновых ламп.
Страх стиснул сердце в костлявой руке. Он знал, что отказаться не сможет, не из-за того, что его назовут трусом — проигравший сыграет в ящик. Он помнил это правило. Кум взмахнул рукой. Грянул выстрел. Дантес вздрогнул, барабан кольта повернулся и сухо щёлкнул. Донцу не повезло, он рухнул с простреленной головой. Банда заулюлюкала, хохот и гомон заполнил вымышленный городок Дикого Запада. Кум смотрел на Дантеса и, кивая, извлёк из нагрудного кармана смятую пачку сигарет — редкостное удовольствие для тех, кто вспоминал былые дни курильщика. Вынул зубами сигарету, подскочивший прислужник, чиркнул спичкой, давая прикурить хозяину.
— Выпей, покури, — проговорил Кум, — только победителю достаётся всё.
— Ты говорил о лаборатории, — ответил Дантес, сплёвывая под ноги. Нет, не верилось, что Волк и кто-то в «Винторезе» способен на сделку с дьяволом.
— Веселье только началось. Неужели ты лишишь своих друзей шанса? А?
Дантес, хмурясь, обернулся, видя, как бандиты ведут связанного Слона. У каждого из людей его взвода отличные навыки, но и мародёры Кума меткие стрелки. Командир маленького отряда глянул в сторону бойца, вспоминая, как его настоящее имя и понял, что не может вспомнить. В этом фальшивом городе, на часах всегда одно и тоже время, заметил он. Смотрел на огромный циферблат — без четверти двенадцать казалось дежавю или днём Сурка, когда всё повторялось, только не с тобой, а с кем-то другим. Ты стоишь, и сделать ничего не в силах. Ради единственной цели узнать правду, выжить, уйти и вернуться, чтобы отомстить. Дантес помотал головой.
Бой часов. Слон стоял спиной к ним с Кумом. Они не в зоне поражения, они наблюдали, и Дантесу стало мерзко от мысли, что он рядом с повелителем красных, ждал и боялся за свою никчёмную жизнь.
Пуля прошила грудь Слона, тот охнул, падая на песок. Кровавая клякса, расползающаяся по амуниции багровыми щупальцами, походила на чавкающий рот червя из Ржавого леса. Противник тоже мёртв. Дантес бросил взгляд в сторону товарища, подбежав, склонился над ним, чувствуя, как защипало глаза. Перед ними промелькнул образ жены Слона — бледный с впавшими глазами на худом лице. Стыд вспыхнул красными пятнами на скулах. Дантес выругался сквозь зубы и глянул в сторону Кума. Тот развёл руки в стороны и улыбнулся, зажав тлеющую сигарету в зубах. Тела оттащили в сторону. Там посмеивался гробовщик, поглаживая новенькие гробы.
Ворошилов жив, сердце Дантеса затрепыхалось в груди, как птаха в клетке, зажатая тисками плена, но счастливая, надеющаяся на лучшее. Стрелял пацан отменно. Не пришлось ему и в русскую рулетку играть, уложил противника выстрелом в голову.
Лица товарищей мелькали, выстрелы, свист пуль и стук сердца смешались в одну кривую, как на мониторе умирающего в реанимации. Надежда же есть всегда? Или лучше забыть о ней? Куст и Старик справились, поглядывали на Дантеса, щурясь. Кум говорил, что они подозревают командира в измене, сомневаться стали, чем разозлил пленника.
Воспоминание, как кадр из немого старого кино. Их пятеро, догнали Кумкова, Гера ударом ноги уронил того лицом вниз в стриженую траву. Один из пацанов оседлал поверженного, прижал, нанося удары в затылок. Другие попинали по рёбрам, а потом потащили к дереву напротив окон школы. Хохотали, в рот сунули вонючий носок, на лбу маркером написали «Крыса». Тот стуканул училке, что одноклассники подготовились к контрольной, скачав все ответы в сети. Ответка не заставила себя долго ждать. Нравилась тогда Кумкову девчонка, Таня из параллельного класса, на перемене сидел у класса, где она училась, ждал. Очки снимал, чтобы понравиться ей, а сам еле видел под ногами. Она же нос задирала, Герка подтрунивал с дружками над ним. А Танька вдруг согласилась дружить с Толиком, даже сумку свою доверила нести.
Примотали Толика скотчем к дереву, побили, рюкзак выпотрошили. Сейчас Гере этот поступок казался нехорошим, подлым. Пятеро на одного. Справились. Убежали. Оставили на ночь, а Кумков темноты боялся. Рядом лес, шакалы воют, как проклятые. Никто не искал его. Из родителей бабушка и мама, работавшие на заводе в смену, не знали, что мальчишка не ночевал дома.
Утром в школу шли, гордились вчерашним поступком, ещё вечером рассказывали в красках товарищам. Кумков повис у дерева на липких путах, не смог освободиться, штаны мокрые, глаза красные. Стыдно стало Герке. Одноклассники ржали, а он шикнул на них, вынул ножик из кармана, освободил крысёныша, как они звали Толика. Хотел домой проводить, да тот припустил к школьному забору, а прежде глянул с какой-то злостью и плюнул в лицо Герке. Противно, липкая слюна, прилипла к щеке. Пацан утёрся, выругался сквозь зубы, понимая, что перегнули с дружками палку.
Таня больше не встречалась с Толиком. Посмеивались над ним, поначалу он тихо плакал в туалете. Мальчишки больше не допекали. Гера сказал, что поиграли и хватит. Кумков замкнулся в себе, иногда скалился глядя из-под длинной чёлки глядя на Герку. Тот бы раньше по зубам врезал, а сейчас не хотелось, неприятно скребло под ложечкой. Понимал, что всем шуткам есть предел, и они этот предел в тот вечер переступили.
Сейчас товарищи смотрели на него примерно так же, как тогда униженный Толик. Дантес сжал губы, развлечений на сегодня достаточно.
— Этих в клетку, — приказал Кум, подмигивая Дантесу, — а ты, следуй за мной.
Как же мерзко на душе. Взгляды ребят сверлили затылок. Впервые взводному стало не всё равно, что о нём подумает команд. Не выдержал, обернулся, а Ворошилов выставил перед собой кулак, с вытянутым средним пальцем и с отвращением сплюнул под ноги. Куст, хмурясь, шлёпнул парня по затылку, шепнул что-то. Дантес надеялся, что разберётся в происходящем, петля затягивалась, ему позарез надо выяснить правду. Пусть она точно полынь, горькая и жгучая.
— Мне пора уходить. — Голос Кума заставил прибавить шагу. — Зря за своих бойцов печёшься. Они всё равно не поверят тебе, Дантес.
Он стиснул зубы, следуя за Кумом, в желудке сжалось от проснувшегося голода. На потрескавшихся губах песок. Смахнул рукавом и прибавил шаг.
Неожиданно кто-то накинул ему мешок на голову, руки скрутили, тычок в спину подсказал верный путь. Злость бессильно усмехнулась, а подлый голосок пропел, что не прав ты Дантес, используют тебя парень.
Оказавшись в Хранилище, он потёр нос о плечо. Чихнул, отплёвываясь, от песка. Пыльный мешок, от которого чесалось лицо, теперь валялся под ногами. В Хранилище только Кум и его пленник. Руки стянуты пластиковым хомутом.
Кум мотнул головой, давая понять, чтобы Дантес следовал за ним. Не соврал — лаборатория размещалась в двух вагонах. Давно не видел подобных сооружений и техники.
— Следуй за мной, покажу кое-что, — бросил вожак красных, отпирая следующий вагон.
Внутри холодильник, по коже пробежал колючий ветерок. Дантес поёжился. Вспыхнул свет, освещая жуткое содержимое стеклянных холодильников. Окровавленные тела с застывшими глазами сложены в нескольких камерах, как мясо. В двух других чистые в пакетах органы, Дантес не вдавался какие, он смотрел на эту фабрику человечины, не понимая, для чего «Винторезу» нужен этот поезд. — Смотри, Герыч, смотри, — проговорил над ухом Кум, словно радуясь обескураженности противника. — Следующий вагон тоже с мясом, хочешь глянуть? Мы захватили поезд, когда мясники умерщвляли пленников. Некому рассказать скажешь? Нет, двоих я оставил в живых. Они передали списки, там указаны заказчики и названы подходящие жертвы. А ещё там полно оборудования и медикаментов.
— Что тебе с этого? — с вызовом глядя на Кума, выпалил Дантес. — Ты что Робин Гуд, спасаешь невинных? Борешься со злом?
— А что если и так? — лицо Кума приблизилось вплотную к Дантесу, и в прищуренных глазах заиграло пламя. Кум не врал. — После первой войны этот поезд уже собирал кровавую жатву. Один раз и я попал в ловушку. Глупым был молодым. Меня командир с такими же желторотиками отправил сюда, потому что мы были в списках. Я был этим мясом, — тихо прошептав, улыбнулся Кум, и в голосе его слышалось безумие или какая-то бравада. — Нас связали скотчем, как вы меня тогда, помнишь, — он, криво усмехаясь, мотнул головой. Кто этот парень, спрашивал себя Дантес, Кум или тот мальчишка из прошлого? — Я научился не бояться, зная, что никто не спасёт, никто не сунет в руку нож, говоря, давай парень, ты справишься. Мы подорвали пути, поставки остановились. Потом посредники нашли новый путь, на лошадях возили в портативных холодильниках органы, а тут запустили «Вектор», после ремонта дороги.
— Как тебе удалось тогда выбраться? — спросил Дантес.
— Я перегрыз горло одному из мясников, а сначала растягивал липкую ленту, чтобы можно было хоть как-то двигаться. Говорил, что буду сотрудничать, что приведу ещё мяса. Был убедительным, потому что жить, сука, хотелось, а ещё правды хотелось, Дантес. Пообещал мяснику, что тот заработает неплохо, если левак организовать. Органы не только заказчикам крупным нужны, но и мелким. Тот поверил. Представляешь, эта сука мне поверила, — рассмеялся Кум, и в его глазах заплясало торжество. — Спасибо, что вы мне преподали урок. Плевать, что я чуть не сдох от ужаса и отвращения к себе, плевать, что милая девочка Таня смеялась надо мной, называя крысёнышем, говоря, что ей стыдно встречаться со мной. То происшествие научило меня стать той самой крысой, проникать в щели и дыры в поисках сыра и обходить мышеловки.
Ночь Дантес провёл в клетке. Его намерено посадили под замок отдельно от товарищей. Куст поднял брови, хотел подать знак или спросить, получив сразу удар в нос от охранника. Заточение взводного смутило его бойцов. Ворошилов тихо шепнул Кусту, что наверняка Дантес ни в чём не виноват.
— А ты ему ещё пальцы показывал, дурень, — ответил Куст, — говорил, здесь что-то не так.
— Слона жалко, — ответил Ворошилов, Старый толкнул его в бок. Один из мародёров злобно глядел в сторону пацана.
— Тихо, брат, — шепнул Куст, — не стоит тут болтать.
— А наши-то придут на помощь? — снова спросил парень.
Бандит медленно подошёл к клетке, вынимая из ножен тесак, попробовал лезвие большим пальцем левой руки, а правой сделал жест, словно собирался перерезать себе горло. Ворошилов не отводил взгляда, смотрел волчонком, пока Старый не осадил его. Развернул лицом к себе, прижимая голову пацана к груди со словами:
— Не зыркай так, стрелок, выберемся.
Принесли воды и чёрствого хлеба. Есть хотелось, но принимать из рук бандитов еду противно. Она словно смертью пропахла и нечистотами. Старый кивая бандиту, взял ржаную буханку, шикнул снова на Ворошилова, мол, ешь, если сдохнуть не хочешь.
— Нет, — со слезами в голосе прошипел парень, а потом горько вздыхая, сунул в рот кусок хлеба.
Несколько дней прошло, мародёры исчезли и, казалось, оставили пленников на произвол судьбы умирать от голода. Теперь хлеб и вода казались манной небесной, их делили между собой, надеясь выжить и дождаться помощи из «Винтореза».
Утро оповестило Дантеса о своём приближении толчками. Будто землетрясение заставило пол и стены ходить ходуном. Он вскочил на ноги, глянул на проснувшихся товарищей.
— Что там? Может это наши? — выкрикнул Ворошилов. Его мальчишеский крик казался слишком громким в холодном каменном мешке тюрьмы.
Дантес хотел верить, что пацан прав, закрыл глаза, прижимая ладони к вискам. Вопросов стало больше, чем ответов. Нет, он почти, что поверил Куму, но говорить, что Волк использовал всех, не мог. Свет горел тусклой дрожащей лампой под низким потолком. Внезапный хлопок, вспышка и клубы дыма со стороны металлической двери. Бойцы «Винтореза» ворвались внезапно. Дантес узнал их по жёлтым шевронам на рукаве. Слышал радостное «ура» Ворошилова.
Клетки вскрыли, пленников выпустили, а Дантес всё искал в незнакомых лицах бойцов кого-нибудь из своих парней. Разве всех упомнишь, рассуждал, на «Винторезе» много народа, много бойцов.
Их вывели из Хранилища-8. Солнце слепило глаза после полумрака бетонной тюрьмы. Дантес не увидел ни одного красного или светляка — здесь только местные из Марьино и его взвод. Все, кроме Слона.
Высокий капитан, лицо которого скрывал пыльник, внимательно осматривал освобождённых бойцов. Дантес стоял рядом с ребятами и ощущал, как дрожат ноги. Что это усталость или разговор с Кумом и увиденное проложили дорожку к сомнениям.
— Прости, Дантес, — послышался тихий, но твёрдый голос Ворошилова, он коснулся пальцами, руки командира.
— Я сам не знаю ничего, — ответил взводный, повернувшись к парню. — Это не конец. Если выберемся живыми…
Его прервал тычок в грудь. Тот самый капитан прикрикнув, «разговорчики», вынул планшет, двигая пальцем по блестящему экрану.
— Следуйте за сержантом. — Глянул карими глазами на Дантеса, словно в душу, пронзительно.
— Разрешите обратиться? — тот внимательно смотрел на капитана. — Волк отправил нас в Хранилище-8 чтоб обнаружить поезд. Мы нашли его. Были взяты в плен, и я отправил сообщение о помощи. Кто вас уполномочил распоряжаться здесь?
— Много болтаешь, как там тебя?
— Дантес.
— Так вот, Дантес, — осклабился капитан. — Волк отдал приказ. Следуй за сержантом. Ни твоего ума дело.
Он со спутниками двинулся за сержантом. Солнце сегодня жаркое, пригревало, чувство, что день может оказаться последним скреблось в душе. Слишком тепло, и воздух свежий, давно такого не было.
«Вектор» снова стоял на путях в тоннеле. Дантес вспомнил подземные толчки с утра, подумав, что поезд из Хранилища-8 каким-то образом мог перемещаться в ангар. Сержант приказал следовать за ним, считал вагоны, выругался со словами, куда делись пятый и шестой. Дантес понял, что бойцы интересовались лабораторией. Странно, неужели Кум не врал.
— Группа крови? — спросил он Дантеса.
— Первая.
— У тебя? — ткнул пальцем в перчатке с обрезанными пальцами в грудь Ворошилова.
— Откуда мне знать.
— Что дерзкий такой? — сержант ударил пацана под дых. Дантес свёл брови, размышляя, что их четверо, а боец один, но вооружён.
— Полегче, солдат, — осадил его взводный. — Мы ж свои, оружие, где наше? Лошади?
— Пасть прикрой. Свои, — усмехнулся сержант, разворачивая к мужчинам спиной. — Это Волк решит, кто вы и куда красные вагоны дели? Знаете что там?
— Нет, — отводя глаза в сторону, солгал Дантес.
Вернулись в «Винторез» к вечеру. Солнце ещё освещало укреплённый город-завод, облизывало кровавым светом трубы здания. Везли парней на скрипучей телеге, и бойцы всякий раз осматривались, ожидая нападение со стороны Красного леса.
* * *
В маленькой комнате чисто. Тёплая еда на столе, бутылёк с самогоном рядом с тарелкой. Таня сидела на стуле и разглядывала Дантеса, расчёсывая длинные светлые волосы. Он проснулся утром, не помня, как вернулся в жилище, забывшись сном. Да и не застал жену дома. Теперь она смотрела на мужа, молчала, а он подглядывал за ней сквозь полуприкрытые веки. Вспоминал разговор по рации и позывной Мотылёк. Думал, она или нет, и тут же одёргивал себя. Нет, Танька не могла предать, она не такая.
Она заметила, что он не спит, спрыгнула кошкой со стула, юркнула к нему на тахту, обхватывая горячими руками и прижимаясь к телу любимого. Он почувствовал её желание, горячее дыхание у лица и потянулся к губам женщины. Тёплая волна прокатилась от низа живота к груди. Обнял Таню, стискивая в объятиях.
Она не задавала вопросов. Стянула через голову, посеревшую от времени майку, прижалась голой грудью к мужчине и тихо застонала. Дантес повернулся на бок и поморщился от боли в плече. Недавно поймал пулю, и теперь в Марьино снова чиркнула свинцовая муха-зараза.
Запахи тел смешались, кожа Тани пахла мылом, а Дантес порохом и смертью. Ему вдруг показалось, что ей нравилось вот так вот вдыхать аромат солдата, вернувшегося из рейда, зная, что он выполнял нужную и опасную работу. Он вернулся. Живой.
Потом Дантес позавтракал, выпил немного, чтобы, по словам Тани, продезинфицироваться и отправился вниз, в душевую.
Стоял под тёплыми струями воды, смывая не только пот, кровь и грязь, но и мысли, прокравшиеся в голову после разговора с Кумом.
К двенадцати прибежал Ворошилов, говорил, Волк вызвал на разговор. Удивился, что раньше, как только прибыли не учинили допрос. Ещё спросил мимоходом, о чём Дантес с Кумом говорил.
— Я поначалу подумал, что ты предал нас.
— Обидеть хочешь? — отозвался Дантес, вспоминая средний палец, который Ворошилов показал ему, сидя взаперти в клетке. — Есть кое-что, но не твоего это ума дела. Поговорю с Волком, авось не расстреляют.
— В смысле не расстреляют? Ты же на нашей стороне?
— Не сомневайся, стрелок, — ответил Дантес, понимая, что своими словами заронил в сердце пацана сомнения. — Кум пытался перетянуть меня на свою сторону, — решил приврать немного командир, — но у него ничего не вышло.
— Это хорошо.
— Это точно, — кивнул Дантес.
Штаб Волка в башне на самой верхушке. Подниматься туда на девятый этаж сродни тренировке. Ворошилов, махая рукой, отправился по своим делам, как сказал. Дантес вдруг вспомнил Куста и то, как что-то его схватило в тоннеле. Существо, которое никто не смог достать, а ведь они с товарищем отличные стрелки. Кум не договаривал что-то, размышлял Дантес, у него своя линия, это понятно. Возможно, и Волк использовал всех нас, но почему тогда поезд исчез, что это было за наваждение, видения страшных образов и огни в Красном лесу?
Металлические ступени крутой лестницы вели к башне. Охрана осмотрела Дантеса. Их двое — высокий капитан с жёлтыми шевронами обыскал и впустил внутрь. Взводного смутило, что охраны у кабинета Волка раньше не наблюдалось, что-то случилось, просочилась мысль.
Генерал сидел за столом, бледный, в глазах болезненность какая-то, словно тошно ему. Заболел что ли, подумал Дантес, вспоминая их последний разговор и то, что уже в тот день Егор Сергеевич выглядел неважно.
— Садись, Дантес, — хрипло проговорил генерал. — В ногах правды нет. Рассказывай.
— Вагоны с лабораторией пропали. Были и исчезли, — ответил Дантес, глядя в упор на Волка. Не стал ходить вокруг да около, решил, что если начнёт скрывать разговор с Кумом, информация всё равно выплывет на поверхность. Многие видели, как он участвовал в дуэли, как беседовал с вожаком красных.
— Про лабораторию, откуда узнал?
— Есть у красных развлечение такое, — улыбнулся краем рта Дантес, — дуэль, как на Диком Западе. Выиграешь, желание загадывай, вот я и спросил Кума, что в вагонах такое важное для них. Гадал, да не угадал.
— Узнал?
— Узнал.
В глазах Волка появился неприятный блеск, генерал как будто знал больше, чем мог говорить.
— Мы все заражены, Дантес, — подбородок старого вояки мелко задрожал. — Я хотел спасти вас, но удача отвернулась. Кум привёз заразу, галлюцинации – последствия мутации клеток. Лекарство находилось в лаборатории. — Дантес свёл брови, вспоминая тела и разложенные по пакетам органы в холодильниках. Ни слова не проронил, слушая, как объяснит это Волк. — Они тоже больны, все в Красном лесу, поэтому их так интересовал поезд. Кум тебе много мог наплести, понимаю, ты в раздумьях, только теперь, если не обезвредить банду люди «Винтореза» в опасности.
— Почему, когда я отправил сообщение, вы не ответили мне? — спросил Дантес, говоря, что спутник вошёл в зону связи, сообщение было получено, но подмога пришла поздно, когда красные скрылись и увели вагоны с лабораторией.
— Бойцам пришлось принять бой, поэтому они задержались, — ответил Волк. Дантес не верил ему, вспоминая, как вели себя солдаты. Они пришли забрать трупы и заполнить списки пропавших без вести, рассуждал он. Не выглядели так, словно только что вышли с поля боя. Ложь Волка наталкивала на мысль, что Кум оказался прав. — Отправляйтесь к красным, необходимо передать наши условия. Они должны вернуть лабораторию, иначе погибнут все. Вот, — он вынул из ящика стола запечатанный конверт. Кумков доверится тебе, бери с собой Куста и отправляйтесь в лагерь мародёров.
«Откуда Волку известна фамилия Толика? — пронеслось в мыслях Дантеса. Он вскинул глаза на генерала и раздумывал спрашивать или нет.
На столе покрытым газетой появились алые капли. Боец глянул на генерала, видя, как у того пошла носом кровь. Спросил, что происходит, а Волк, шмыгнув носом, прижал к нему платок.
— Иди. Подумай, что от вас зависит жизнь многих. — Дантес вдруг вспомнил о существе в тоннеле, как спросить об этом Волка. Смотрел на генерала, не понимая, что происходило с ним. Его лицо стало землистым, кончики ушей вдруг вытянулись и заострились, а пальцы на руках превратились в лапы с когтями. — Убирайся! — прорычал генерал, а Дантес не мог пошевелиться, думая, что самым правильным сейчас было бы пристрелить монстра.
Он медленно встал со стула, отступая к двери. Сердце колотилось, а губы пересохли, страх подбирался к горлу, прощупывая кожу. Неожиданно почувствовав на шее чужие клешни, Дантес дёрнулся вперёд, но кто-то больно сдавил ему горло. Ударом головы в лицо противника, он заставил того завыть от боли, чувствуя, как на бритый затылок брызнула тёплая кровь. Обернулся, увидев перед собой жуткое существо, похожее на волка. Только тот стоял на ногах и скалился. Дантес бросил взгляд в сторону генерала, видя, как Волк ощерился и приготовился к прыжку.
Выхватив нож, не отыскал его охранник генерала, спрятан был под штаниной в голенище сапога, Дантес кинулся на монстра. Вторая тварь с рёвом бросилась снова, но боец увернулся, взмахивая рукой, нанёс удар в шею противнику. Ударил потом в грудь, отклоняясь от когтей Волка, лезвие словно застряло в груди охранника. Этим воспользовался генерал, понимая, что Дантес безоружен.
— Что же ты такое? — взводный глянул в красные глаза монстра, откатившись к стене, бросил в сторону твари металлический стул. Бежать некуда. Из окна открывался вид на Красный лес. Дантес метнулся к столу, сунул руку в ящик, нащупывая пистолет генерала. Снял с предохранителя, чувствуя волну тепла. Морда твари близко, в пасти острые кинжалы зубов. Чудовище прыгнуло на него. Выстрелил, но пуля не остановила, оно ринулось на Дантеса, повалило на пол, пытаясь добраться до горла мужчины. Туша монстра придавила руку с зажатым пистолетом, боец извивался как уж, пытаясь нажать на курок. Выстрел прозвучал хлопком, тело, покрытое серой шерстью, погасило звук выстрела. Волк дёрнулся и застонал, Дантес сбросил его с себя, выстрелил снова, теперь в голову оборотню. Тяжело поднялся, потирая рёбра, раздумывая, что делать дальше и вдруг почувствовал, как когтистая лапа сжала его лодыжку.
— Рано или поздно вы все станете нами, — зверь осклабился, и в его взгляде появился блеск человеческих глаз. Из раны на лбу стекала кровь. — Найди Мотылька и скажи ей, что я любил её.
Дантес вдруг ощутил такую злость, что сжав кулаки смотрел в синие глаза оборотня, жалея, что не получил ответов, что тот ещё больше запутал его. Свет в глаза чудовища стал тусклым, черты лица сделались более похожими на человеческие. Волк дёрнулся и затих. Дантес подумал вдруг, как нелепо звучал позывной генерала и то, кем стал он.
Дверь распахнулась, и в комнату ворвались бойцы. Двоих взводный узнал — это те самые капитан и сержант, говорившие с ними в Марьино. Дантес сгрёб со стола конверт, бросил беспристрастный взгляд на капитана, наставившего на него оружие.
— У меня задание от Волка. — Он глянул в сторону убитой твари, которая так и не смогла обратиться в человека, — мы все заражены и нам необходимо найти ответы.
Солдаты не понимали, что происходило, разглядывая трупы существ, они раньше были людьми, теперь их изуродованные тела полулюдей, полу-собак или волков вызывали отвращение и страх.
— Уберите здесь, — бросил Дантес, не чувствуя страха. Вояки сами не понимая происходящего, опасались, что монстры восстанут из мёртвых и набросятся на них. Он это читал в глазах солдат. — Никому ни слова о том, что генерал стал непонятно кем…
— Это что оборотень? — спросил один из бойцов. Единственный, кто заметил правду и решился выдать её товарищам.
— Будем называть вещи своими именами, парень, — ответил Дантес, проходя мимо пятерых бойцов. — Лишняя информация вызовет панику.
— А кто теперь главный? — вдруг спросил капитан, махнув в сторону мёртвого генерала.
— Главный сейчас я, — отрезал Дантес. — Конверт видите, — сунул его в лицо бойцу. — Вечером прикажи собрать людей. Мне кое-что рассказал Волк, и я должен оповестить «Винторез», рассказать, что здесь происходит.
— Что власть сменилась? — прищурившись, спросил прыщавый сержант, отступая назад.
— Сменилась, — ответил Дантес, толкая дверь наружу. За ней никого, пусто. Он начал спускаться вниз. Звук его шагов, гулко отдаваясь в коридоре, нарушал тишину. Они казались громкими, а сейчас необходимо стать призраком, рассуждал Дантес.
На поясе затрещала рация. Он ответил, слыша взволнованный голос Куста.
— Дантес, приём, Куст на связи. Приём!
— Приём Куст. Говори.
— В городе началось… не знаю даже что!
— Ты где?
— На первом этаже, рядом со вторым складом.
— Ты один?
— Да. Они прорываются…
— Они? Держись, я иду! — выкрикнул Дантес. Рация замолкла. Связь оборвалась.
Он нёсся вниз на помощь товарищу. Оружия нет — нож застрял в груди твари. На лестнице никого, но кто же напал на Куста? Что происходит?!
Между вторым и третьим этажом Дантес столкнулся с двумя монстрами — такими же, которыми стали генерал и его охранник. Силы у них достаточно, правда один ранен, и Дантес вырвав у того из лап автомат, двинул прикладом по морде, роняя противника на ступени. Тот покатился вниз, сбивая второго зверя. Воспользовавшись кучей-малой, боец выстрелил короткой очередью по ним. Казалось, твари не понимали, что случилось. Агрессии в них мало. «Найди Мотылька, скажи, что я любил её,» — вспомнились вдруг слова Волка. «Где же Таня, я должен найти её! — застучало в голове. — Куст, до него всего метров двести»!
Прижавшись к стене, Дантес двигался к складу номер два. Слыша рычание и визг, увидел четвёрку оборотней, прорывавшихся к металлической двери. Они не видели и не слышали из-за шума приближающегося врага, который прошил монстров автоматной очередью. Забрал несколько боекомплектов у мертвецов, прижался щекой к двери, прислушиваясь, и тихо позвал Кута. За дверью шорох. Лязгнул засов и в дверном проёме появилось лицо товарища.
— Надо убираться, — тихо проговорил Дантес. — Времени нет, чтобы объяснять.
— Куда убираться? — округлил обезумевшие от ужаса глаза Куст. — Что это за твари?
— Всё потом. Нам нужно к красным.
— Сдурел?!
— Другого выхода нет.
— А как же ребята…
— Ты знаешь, кто из них на нашей стороне, Куст? — Дантес, схватив товарищ за воротник, выволок его из-за двери, прижал к стене, видя в глазах бывалого солдата страх. — Соберись, боец! — проговорил сквозь зубы, поднял с пола автомат, сунув другу в руки. — Уходим, как выберемся, я расскажу о том, что предъявил мне Кум в Хранилище. — Расстегнул куртку, показывая на конверт, спрятанный за поясом. — Это Волк велел передать Куму, перед тем, как превратился в оборотня.
— Оборотня? — переспросил Кустов. Дантес встряхнул его за плечи, говоря, что на лошадях они доберутся быстрее.
— Мухой в конюшню, пока тут неразбериха. Я понял одно, люди превращаются в монстров не по своей воле и в одном наверняка Волк оказался прав — мы все заражены.
* * *
Ночь в Красном лесу наполнена звуками, только это не сверчки или ночные птицы. Тут и там летали странные светящиеся шары, те самые, что группа Дантеса заметила при походе в Марьино. От них исходило необычное мелодичное пение. Дантес вдруг подумал, что это новая форма жизни. Всё менялось после взрыва в Октябрьском. Из лаборатории что-то утекло и теперь устраивало свои порядки, превращая мир в Зону отчуждения.
— Что же это за огни? — спрашивал Куст. — Какие-то светлячки?
— Не знаю, — мрачно отозвался Дантес.
С завода ушли удачно, командир оказался прав, в котле суматохи им удалось выбраться к конюшне. На дозорных башнях несколько бойцов стреляли по монстрам, только ещё недавно имевшим облик людей. Не смотрели, кто вышел из «Винтореза», страх заставлял стрелять и надеяться, что смерти сложно подобраться к тем, кто на вышках.
— Так ты сказал, что Волку нужна эта лаборатория?
— Кум говорил о том, что он людей на органы продавал. Не знаю, верить или нет, но генерал сказал, что все мы заражены. — Дантес замолчал и осмотрелся, увидев вдалеке огни костров лагеря красных. — Кто такая Мотылёк? Мне позарез надо знать это.
— Почему ты подумал, что это Танька?
— Голос её узнал, когда связался из Марьино.
— И что? Мало ли, может ты ошибся.
— Что с ней? Вдруг она тоже стала монстром? — тяжело вздохнул Дантес.
В сотне шагов от лагеря красных бойцы чуть не напоролись на ловушку. Лошадей привязали к дереву. Перешагнули осторожно растяжку, встретив дуло винтовки. Из темноты вышел боец в маскировке, спросил, кто они и почему-то криво усмехнувшись, мотнул головой в сторону укрепления.
— Кум ждал вас.
Странно, подумал Дантес, отчего он даже не разоружил нас. Позади них слышались шаги, Куст обернулся, видя, двоих бойцов, следующих за ними на рукавах красные повязки. Мародёры, пронеслось в мыслях. Ускорили шаг. Лагерь охранялся хорошо. Тут и там блокпосты. Кум ждал их, кивая, сидел у костра и так по-свойски рассказывал, для чего ему нужна лаборатория и откуда пришла зараза на «Винторез». Автоматы сложили у входа в палатку. Кум даже не глянул в сторону оружия.
— Волк работал в Октябрьском, в лаборатории, оттуда и произошла утечка, — Дантес кивнул сам себе, значит, насчёт лаборатории он оказался прав, — отдел по производству биологического оружия уничтожен, но кое-кому удалось спастись, вывезти образцы штамма.
Поначалу они проводили эксперименты, получая помощь от китайцев. Добираться далеко только, вот те помогли паровоз восстановить, чтобы главную лабораторию перевезти на восточную сторону. Им необходимо такое оружие, которое можно обратить против самих же себя, армию, город. Проект «Оборотень» реализовали в нескольких местах. У некоторых правда имеется иммунитет, странная штука организм человека, кто-то не воспринимает вирусы.
— Значит, Волк был прав насчёт заразы, и что это вы привезли оружие? Исчезновение поезда было галлюцинацией?
— Да, — кивнул Кум. — Только у нас не вирус был, а просто распылили определённый галлюциноген вызывающий подобные видения. Это когда мы поезд захватывали, то если бы ты вспомнил, мы все в масках были.
Кум рассказывал, а сам на конверт в руках Дантеса поглядывал, а тот размышлял, с чего это вожак красных таким добрым и справедливым хочет показаться.
— Что в конверте? — спросил. Кум пожал плечами. — И что будет с нами? С теми, кто выживет на «Винторезе»?
— Завтра утром отправимся в город, соберём оставшихся и ликвидируем «Винторез», оставаться там слишком опасно. Если хочешь, можешь вернуть в Хранилище-8.
— Так просто?
— Так просто. Мне необходимо было время.
— А как же вагоны с лабораторией, куда они делись?
Кум усмехнувшись, вынул из кармана пачку с сигаретами:
— Странный ты, Герыч, много знать хочешь, давай сюда конверт. — Дантес в упор смотрел на бывшего одноклассника. Что-то тот не договаривал, что-то мутит снова. — Пока вы жили в средневековье, мы развивали технологии. Вы верили командиром, начитавшись книг об постапокалипсисе, ещё тогда, помнишь, когда мы были пацанами. Каждый выбирает свою дорогу. Ты пошёл по пути вояки — спасающего выживших, сражающегося с мародёрами, сердцем уверовав приказам генералам. Жизнь меня сделала другим, я искал выход, чтобы выбраться из грязи и тьмы.
— Что в конверте? — настойчиво спросил Дантес.
— Открой, — с каким-то безразличием бросил Кум. Пальцы задрожали, он не ожидал, что вожак красных вот так запросто доверит вскрыть ему пакет с важной информацией.
Из жёлтого конверта Дантес достал бумаги, много записей, напоминающих отчёт, он мало разбирался в цифрах. Он солдат, а не профессор. Вместе с документами вынул фотографию. Странно, сделана она давно, но женщина на фото совсем не изменилась. На него смотрели глаза Таньки, а внизу красивым женским почерком выведено: «С любовью, Мотылёк».
Дантеса точно кипятком ошпарило. Неужели его Таня, милая добрая девочка обманывала столько лет и на кого она работала? На Волка? На Кума и его банду? Кому верить сейчас и где, правда?!
— Она хотела уйти, но не смогла, — ответил Кум, словно читая мысли Дантеса. — Работала на Волка, как агент, внедрилась к красным, откуда думаешь, информация появилась у винторезовцев, а в итоге помогла мне прийти к власти и принесла в ваше укрепление опасный штамм вируса. Женщины дело такое, они наши слабые места, и они же наша сила. Я не хочу жить для того, чтобы пускать своих людей и близких на мясо. Волку платили хорошо, его заказчиков всё устраивало, а вот меня нет. Это понимаешь, как дуэль, либо ты либо тебя.
— Понимаю, — устало уронил Дантес, сжимая в руке фотографию Тани. – Значит, тогда на связи в Марьино говорила со мной она? Я хочу уйти. Ты как Куст? — спросил он друга. Тот, кивая, не отрывал взгляд от прищуренных глаз Кума. — А где гарантия, что Таня сама не пострадала от вируса?
— Тебя заботит сейчас её судьба? — усмехнулся Кум, доставая новую сигарету из пачки. — Расходный материал меня всегда интересовал мало. — Он немного помолчал, вынул из костра головёшку, прикуривая. — Может ей и повезло, мне плевать, однажды она уже предавала меня. — На его лице вспыхнуло отвращение, а потом Кум затянулся, выпуская сизый дым, продолжив разговор: — Если хочешь, можем проверить вас. Тебе, наверное, интересно, станешь ты тварью или нет? — он сухо рассмеялся, а Дантес сжал кулаки, чувствуя себя зверем, которого посадили в клетку. — Хотя, — Кум глянул на часы, — времени прошло достаточно. Если вы не обратились, значит, вирус не смог подавить ваш организм.
Дантес спросил насчёт твари в тоннеле, несмотря ни на что ему стало любопытно, как Кум и красные всё-таки захватили поезд. В Хранилище-8 существовало несколько передвижных платформ. Тех, кто знал об устройстве тоннеля, мародёры ликвидировали. Получается, рассуждал он, поезд всегда стоял в хранилище, только платформы опускались и поднимались, когда вагоны были уже отцеплены друг от друга. Таким образом, лаборатория не исчезала из Марьино, а так и осталась там, как и надежда, что содержимое контейнеров не вырвется на свободу и не погубит ещё больше людей. Тварь, схватившая Куста, была одним из оборотней, поэтому никто не мог попасть в него в темноте. Зверь ловко уходил от пуль, его волю подчинили давно, и приручённый монстр просто выполнял работу Кума.
На рассвете, вожак красных вышел из укрытия, его бойцы донесли, что пришлые из «Винтореза» собрались уходить. Кум спросил, что искать будете дальше, а Дантес ответил, что путь есть всегда, а здесь оставаться не хочется.
— Время расставит всё по местам, — улыбнулся Кум, протягивая руку Дантесу. — Мы ещё встретимся.
— Возможно, — ответил Дантес, добавляя: — Ты мне должен дуэль, Толик. Не забудь. Я вернусь, и мы сойдёмся.
— Сойдёмся, Гера, — прищурившись, кивнул Кум, поправляя чёрную широкополую шляпу.
Дантес и Куст ехали вдоль просеки, путь лежал в сторону Марьино. Он хотел докопаться до ответов, не всё в рассказе Кума его устраивало. Лошади шли мелкой рысью — Буравчик и Рыжая. Бывший враг вернул коней, обещая не преследовать. Слишком добрым он стал, промелькнула мысль у Дантеса, не верил он человеку, ради веселья и развлечения который устраивал дуэли и игры в русскую рулетку. Поделился мыслями с напарником и тот согласился.
— Если и встретимся, то точно не по одну сторону, — проговорил он, сплёвывая сквозь зубы.
Солнце клонилось к западной стороне Красного леса. По следам лошадей Дантеса и Куста медленно крался зверь — странная помесь человека и волка. Глаза у твари чёрные, как маслины, шерсть светлая покрытая капельками грязи и крови. В мускулистую шею врезалась золотая цепочка с медальоном, на котором аккуратно выведено — «Мотылёк».
конец