ВЕТЕР ПЕРЕМЕН (Часть II)
АХ, ТРАВА ТЫ ТРАВУШКА
Широко трепещет туманная нива,
Вороны спускаются с гор.
И два тракториста, напившихся пива,
Идут отдыхать на бугор.
Один Жан-Поль Сартра лелеет в кармане,
И этим сознанием горд.
Другой же играет порой на баяне
«Santana» и «Weather Report».
Борис Гребенщиков & группа «Аквариум», песня "Два тракториста" из альбома "Треугольник"
Утром по команде «подъём» весь личный состав роты выбежал из бараков на утреннюю зарядку. Далее всё происходило по обычному училищному распорядку — утренний туалет, завтрак, утренняя поверка.
После проведения переклички старшина доложил командиру о том, что личный состав роты построен на работы, за исключением заступившего наряда.
Обойдя строй и тщательно осмотрев каждого курсанта, Шарапов остановился, развернулся лицом к строю и своим поставленным командирским голосом произнёс:
«Товарищи курсанты, мля! Сегодня вы в первый раз выезжаете на поля нашего, мля, горячо любимого подшефного совхоза для выполнения, мля, ответственного задания — сбора урожая. В полях, мля, нужно собирать картошку. Для тех, кто в бронепоезде, повторяю, что собирать нужно картошку, а не „траву“. Кто, мля, будет замечен за сбором „травы“, будет немедленно отчислен из училища!»
После чего он перевёл дух и многозначительно посмотрел на самых отъявленных разгильдяев, стоящих в строю. Затем он дал команду: «Разойдись». Строй мгновенно распался, и уже через минуту вся рота, расположившись на завалинке перед бараками, дымила папиросами.
Дымить пришлось недолго. К лагерю подкатили грузовики, и старшина скомандовал: «По машинам!»
Забираясь в кузов, я неожиданно для всех и самого себя процитировал вслух строчку из песни Высоцкого: «Значит так, автобусом к Тамбову подъезжаем, а там — рысцой и не стонать! Небось картошку все мы уважаем, когда с сольцой её намять!»
Мы долго тряслись в грузовиках по просёлочным дорогам, глотая колхозную пыль, пока наконец прибыли в пункт назначения. Полюшко-поле, на котором нам предстояло потрудиться в «позе прачки за комбайном», простиралось до самого горизонта.
Глядя на необъятные просторы нашей великой Родины, мне пришло на ум изречение сурового командира 2-й роты — капитана второго ранга Кукаркина: «Когда курсант работает — мозги отдыхают».
В истинности слов этого достойного мужа я имел честь убедиться собственноручно.
Ведь действительно, работа в поле не требовала абсолютно никаких интеллектуальных усилий. Всё очень просто — выкопал клубень картошки из земли, отчистил от грязи и корней и бросил его в ведро. Когда ведро наполнялось доверху, его нужно было вывалить в кузов грузовика или прицепа, который всегда находился неподалёку.
Вот так, изо дня в день, мы приезжали на совхозные поля и собирали картошку. Мне кажется, что мы собрали её столько, что этим урожаем можно было накормить добрую половину населения моего родного города.
Помимо работы в поле, пару-тройку курсантов ежедневно отправляли на разгрузку картофеля в овощехранилища.
В отличие от полевых работ, здесь нужно было работать не вилами, а деревянной абсолютно плоской лопатой, напоминающей весло для гребли на каноэ.
Поскольку ещё до мореходки я занимался этим видом спорта в школе олимпийского резерва и имел 3-й взрослый разряд, то работа с «веслом» в руках доставляла мне огромное удовольствие. Разгребая и откидывая картошку, я представлял, что нахожусь не в кузове колхозного грузовика, а в каноэ, которая плавно скользит по акватории Амурского залива.
В один из таких дней меня и троих моих сотоварищей отправили на работу в овощехранилище. Именно там мы и нарушили запрет нашего командира, собрав урожай «шишек» на местной плантации. Вот уж воистину, библейская история грехопадения!
А дело было так: разгрузив ударными темпами очередную машину с картошкой, мы отправились на перекур. Местом для курения служили деревянные ящики, которые в большом количестве были разбросаны возле хранилища. Позади нас раскинулось поле, поросшее бурьяном и полынью. А в двух шагах от «места для курения» произрастала она — «царица полей»! Начальство в тот момент отсутствовало, и мы были предоставлены самим себе.
— Мужики, а траву кто-нибудь из вас пробовал? — таинственно прошептал курсант по прозвищу Стэп.
— Я не пробовал, — лениво ответил Лэбан. — А чего её пробовать, вон она растёт. Я слышал, что курят не листья, а шишки. Сейчас шишечек подсоберём и порядок!
— А вдруг спалят нас с травой, что тогда? — прошептал Стэп. — Отчислят ведь…
Я молча наблюдал за этим нехитрым диалогом, делая вид, что мне всё равно. Хотя, на самом деле, у меня от этих речей сердце бешено застучало… Шутка ли, мы будем курить траву!
А меж тем Лэбан нехотя встал и подошёл к кусту, который так будоражил наше воображение, и, оглядевшись по сторонам, начал срывать шишки. Когда «урожай» был собран, он вытащил из нагрудного кармана голландки коробок со спичками, которые высыпал в карман брюк, а собранные шишки аккуратно уложил в пустой коробок. После чего он моментально засунул его за пазуху.
— Ну, вот и все дела! — произнёс он, прищурив левый глаз.
После перекура мы вновь принялись за работу. А о коробке до вечера никто не вспоминал.
На ужин у нас был борщ и картофельное пюре с селёдкой.
Насладившись кулинарными изысками нашего училищного повара, мы отправились к баракам, где обычно проводили свободное вечернее время, глазея сквозь забор на деревенских «тёлок».
Когда солнце скрылось за изумрудными приморскими сопками, Лэбан вытащил из-за пазухи коробок с травой…
Фото из архива выпускников ДВВИМУ.