ВЕТЕР ПЕРЕМЕН (Часть II)
В ПОЗЕ ПРАЧКИ ЗА КОМБАЙНОМ
Совхоз - сокращение от «Советское хозяйство» - государственное сельскохозяйственное предприятие в СССР. В отличии от колхозов, являвшимися «добровольно-принудительными» общественными объединениями крестьян, созданными на средства самих крестьян, совхоз полностью финансировался и управлялся государством.
www.wikipedia.ru
Давным-давно мыслитель Гераклит произнёс свою сокровенную фразу: «Нельзя дважды войти в одну и ту же реку». Как в воду глядел философ!
И ведь действительно, понятие «совхоз» уже давно кануло в лету. Точнее, вошло в историю, которую изучают ученики средних и старших классов.
Вот сидят ученики на уроке, а учительница им рассказывает, что в стране СССР существовала такая форма ведения сельского хозяйства, как совхоз, а сама при этом вспоминает, как она, будучи студенткой, ездила со своими однокурсниками в «колхоз», по крайней мере, так было принято называть это полезное, а главное, обязательное мероприятие. И даже название того колхоза до сих пор помнит — «Заветы Ильича».
Рассказывает она своим ученикам про эти самые «колхозы-совхозы», нет-нет, да и вспомнит, как хорошо там было отдыхать со своими сокурсниками по филфаку.
А дети слушают и недоумевают, зачем нужно было ездить в деревню, терпеть там лишения, проживая в бараках, и абсолютно бесплатно работать на полях.
И совершенно неведома им вся эта «лагерная» романтика, воспетая в бардовских песнях КСП-шников.
К слову, в Советском Союзе лагерями называли порой кардинально противоположные по назначению учреждения — от исправительно-трудовых колоний до пионерских лагерей.
И ещё, для краткости, в советском лексиконе существовало множество различных аббревиатур:
КСП — клуб самодеятельной песни, ЛТО — лагерь труда и отдыха, ЛТП — лечебно-трудовой профилакторий, ЗК — забайкальский комсомолец и т. д. и т. п.
И в этой связи происходили курьёзные случаи, которые потом переходили из уст в уста в виде анекдотов, дошедших до нашего времени как народные предания.
Вот один из них: едут в поезде откинувшийся из тюряги зек (ЗК) и пионер. Зек спрашивает пионера: «Откуда едешь, пацан?». Пионер отвечает: «Из лагеря, дядя». Зек вздыхает: «И я из лагеря». Потом интересуется: «А тебе сколько лет?» Пионер отвечает: «Двенадцать». Зек утвердительно кивает головой: «И мне двенадцать». Затем опять интересуется: «А куда едешь?» Пионер отвечает: «К бабе». Зек вздыхает: «И я к бабе». И вновь спрашивает пионера: «Ты к своей бабе едешь?» Пионер отвечает: «К своей». Тут зек восклицает с неподдельным удовольствием: «А я к чужой!»
В отличие от современных школьников, у нас не возникало вопросов о целесообразности такого священного для всех учащихся мероприятия, как поездка в «колхоз».
Ездили абсолютно все — без вопросов. Кроме того, наша мореходка, как ни крути, относилась к учебным заведениям закрытого типа. Жили мы в казармах, питались в столовой. А, как известно, картошка — это второй хлеб. Посему подшефный совхоз никогда не испытывал недостатка в рабочей силе в период уборки урожая, рассчитываясь с мореходкой картошкой.
Итак, в назначенный день наша доблестная рота выстроилась на плацу перед главным корпусом родного мореходного училища. После напутственного слова комдива, которое состояло из сплошных «недоматов», нас погрузили в грузовики и повезли на железнодорожный вокзал.
На перроне старшина провёл перекличку личного состава, и началась посадка в вагоны скорого поезда, который должен был нас доставить в подшефный совхоз с нетипичным для того времени названием — «Рассвет».
В вагоне было душно и неуютно. Места занимали не «согласно купленным билетам», как положено, а как придётся, то есть по принципу «кто не успел — тот опоздал».
В результате борьбы за место под крышей я угнездился на верхней «багажной» полке под самым потолком вагона. Умостившись на полке, я закрыл глаза и мгновенно заснул. Видимо, сказалась старая курсантская привычка засыпать при любых условиях и в любом положении.
Спал я крепко под стук колёс и снились мне диковинные сны про сказочных морских красавиц — русалок.
Проснулся я от того, что кто-то усиленно меня тряс за плечо. Открыв глаза, я долго не мог понять, где нахожусь. А когда наконец стал осознавать происходящее, то уже трясся с сотоварищами в грязном кузове колхозного грузовика, который громыхал по ухабам просёлочной дороги.
Грузовик пронёсся по деревне, оставляя за собой столб пыли, и после получасовой усиленной тряски мы наконец прибыли в лагерь. Памятуя об аббревиатурах, правильнее было бы сказать, что мы прибыли в ЛТО.
ЛТО состоял из покосившихся бараков весьма мрачного вида, очень похожих на стойло для скота, и отдельно расположенного в стороне от основных строений общественного санузла, состоящего из десятка чугунных рукомойников, прибитых к длинной доске, и пары-тройки дурно пахнущих гальюнов, выполненных в виде деревянных будок с прорезями в дверях в виде «ромбиков».
Первая ночь в бараках прошла быстро и безмятежно.
А наутро началась новая, доселе невиданная мне жизнь, которая с лёгкой руки нашего командира так и отпечаталась в моей памяти фразой: «В позе прачки за комбайном».
Фото из архива автора.