Просыпаюсь. Лежу на старой железной кровати с панцирной сеткой. Простыни нет. Получается, я спала на грязном матраце, перепачканном чем-то красным. Что это кровь, кетчуп, губная помада? Не знаю. Да и знать не хочу.
Встаю. Одеваться не нужно. Я и так уже одета. На мне старый вытянувшийся светло-розовый свитер и синие видавшие виды потёртые джинсы. Иду на кухню. Отвратительно. В раковине стоит грязная посуда, распространяющая вокруг себя зловоние. В мутной, зеленовато-коричневой воде плавают кусочки гниющей пищи. Отвратительно. Хочу вымыть её, убрать это безобразие. Но…Но воды нет. Кран издаёт простуженный, сиплый звук.
Меня тошнит от отвращения. Понимая, что меня вот-вот вырвет, иду в туалет. В унитазе чья-то не смытая тёмно-коричневая какашка, распространяющая вокруг себя адское зловоние. Хоть святых выноси. Стены оклеены старыми, ободранными и выцветшими обоями. Какими они были изначально? Светло-зелеными, светло-розовыми, светло-голубыми? Не знаю. Да и никто теперь уже этого не поймёт. Сейчас обои включают в себя смесь всех этих цветов с доминантой серого. На полу старый, разъезжающийся коричневый линолеум. Хочу смыть плод чьей-то невоспитанности и… Прихожу к выводу, что бочок тоже пуст. В бесплодной надежде стучусь в закрытую дверь. Иными словами, дёргаю ручку бочка и… всё тщетно. Ухожу из туалета, пока меня не стошнило.
Возвращаюсь в комнату. Повсюду разбросана грязная одежда. В углу кровати лежат красные и чёрные трусики-стринги, похожие на злобных, ядовитых змей. Беру их в руки, подношу к носу и… бросаю назад на кровать. Они тоже грязные. Подхожу к окну, поднимаю зелёную штору. Она вся в каких-то подозрительных пятнах. За окном унылая картина. То ли ноябрь, то ли март. Голые деревья, асфальт с небольшими островками снега, перемежающимися колеями чёрной, как сапог, грязи. Серое, свинцовое небо. Полуразвалившаяся жёлто-красная автобусная остановка. Не хочу туда. Там холодно и промозгло. Но на улице всё-таки лучше, чем в этой грязной, полуразрушенной квартире.
Надеваю обувь, куртку и подхожу к двери. Она закрыта на два замка, и открыть я её не могу. Провозившись со всем этим полчаса или даже чуть больше, понимаю: мне отсюда не выйти. Я взаперти. Одна мысль сменяет другую. Я в заложниках? Почему же тогда я не связана? И где мои похитители? Я душевнобольная и представляю опасность для общества? И потому родные запирают меня в квартире, когда уходят на работу? Я умерла, и это мой персональный ад? Я в коме, и…
Резкий звук. Просыпаюсь опять. Будильник. На мне шёлковая золотистого цвета ночная рубашка. Я лежу под тёплым одеялом на белоснежной чистой простыне. Рядом со мной крепко спит мой муж. Меня ждёт самое обычное утро. Иду в идеально-чистый туалет. Потом - в сверкающую ванную. Далее меня ждёт кухня. Никакой грязной посуды в белоснежной раковине нет. А потом мы с мужем идём на работу.
Столько, сколько помню себя, мне снится один и тот же сон. Я просыпаюсь в отвратительной, грязной квартире, из которой не могу найти выхода. За окном всегда одно и то же время года: мрачный ноябрь или унылый март. Что могут значить эти сны? Проштудировав разного рода информацию в Интернете, я поняла, что мне снится моя прошлая жизнь. А вернее одно и то же унылое утро из моей прошлой жизни. Кем же я была? Душевнобольной, чьей-то заложницей или… Я этого не знаю. Да, скорее всего, так никогда и не узнаю. Эти сны ужасно мучают меня. Я устала просыпаться взаперти в отвратительно пахнущей квартире. Может быть, я в своей прошлой жизни как-то провинилась, и этот сон - своеобразное наказание за мои грехи? Быть может. Но я этого так никогда и не узнаю. Как не узнаю и причины смерти той девушки в старой, несвежей одежде из моего сна.