Источник:
Селиверстов А. В. Белый собор на Красной улице. – Краснодар: Традиция, 2022. С. 182–193.
Первый большой собор, построенный в Екатеринодаре, являлся перенесённым на русскую Кубань очевидным и грандиозным символом Запорожской Сечи. Его судьба оказалась недолгой. Воскресенский собор пришёл в ветхость и был разобран – все предпринятые для его сохранения человеческие усилия оказались тщетными.
Сменивший его Белый собор внешне не имел уже ничего общего с Запорожьем. Получив русские формы и великое русское имя, он стал одним из многочисленных символов всей прежней России, её особенного уклада общественной жизни.
В конце 1910-х годов Российское государство подверглось радикальнейшему переустройству. Прежний уклад жизни общества был уничтожен. Случившееся стало трагедией, исковеркавшей миллионы жизней.
Трагедия не могла не коснуться и Русской Церкви – одного из государственных институтов прежнего общества. Так, в пределах нынешнего Краснодарского края к 1917 году действовало 9 монастырей и 518 храмов (включая домовые) [464]. К 1941 году монастырей не осталось, действующих храмов насчитывалось 4 (в городах Краснодаре, Армавире, Анапе и станице Воронежской) [465]. Сотни храмов – в том числе Белый собор в Краснодаре – были разрушены (к настоящему времени сохранилось 60 [466] зданий досоветских приходских храмов).
Почему это произошло?
В чём причины трагедии?
Отсутствие ясного понимания этих причин несёт в себе очевидную угрозу и настоящему, и будущему нашей страны.
В поисках ответа на поставленные вопросы нельзя не выйти за рамки узкой тематики данного повествования. А правильнее сказать, необходимо решительно их, эти рамки, раздвинуть – посмотрев на судьбу и отдельного храма, и Русской Церкви через призму русской истории предсоветских и советских десятилетий.
Чтобы понимать причины трагедии, случившейся с Родиной в XX веке, необходимо знать, какой была досоветская Россия, каков был прежний уклад жизни нашего общества.
Обозначим одни из ключевых черт уклада жизни предреволюционной России:
• Многомиллионный народ Российской империи был разделён на неравноправные сословия. При этом самым ущемлённым сословием являлось самое многочисленное – крестьянство.
В казачьих областях общероссийское разобщение значительно усугублялось по линии «казаки – иногородние». – В начале XX века население Кубанской области составляло 2,25 млн человек, из них казаков – 1 млн, иногородних – 1,2 млн (55% всего населения) [467].
Положение последних описывалось, в частности, так:
«Пользование общественными учреждениями, как-то: школою, аптекою, фельдшерскою помощью, хлебо-запасными магазинами по общему правилу иногородним не разрешается, хотя эти учреждения и содержатся на станичные доходы, в смете которых одною из главных статей является посаженная плата [взимаемая с иногородних]. Дети иногородних допускаются в школы лишь в том только случае, если остается свободное место после приема детей казаков и при том, за особую, иногда весьма высокую плату. Лекарства из аптек отпускаются безплатно обыкновенно только казакам. Продовольственныя нужды иногородних также не обезпечены, так как хлебо-запасные магазины предназначены исключительно для казаков. Обостренныя отношения между иногородними и казаками вызывают иногда недоразумения даже из-за посещения станичных церквей… Громадное большинство иногородних имущественно совершенно не обезпечено, что находится в тесной связи с правовым или лучше сказать, безправным их положением… Все это развивало [в иногородних] глухое чувство недовольства и создало между казаками и иногородними антагонизм, доходящий иногда до открытой вражды и вооруженных столкновений. Эти столкновения приняли бы более крупные размеры, если бы в руках администрации не было возможности призвать для возстановления нарушеннаго порядка военную силу...» [468].
• Большей части населения Российской империи было доступно только начальное образование. Однако досоветское государство не сделало даже начальное образование всеобщим и обязательным. Начальные школы строились и содержались людьми за свой счёт [469], при этом качество образования в них находилось на чрезвычайно низком уровне. – Прошения, направлявшиеся крестьянами в начале XX века на имя императора, были переполнены просьбами о школе и полноценном образовании:
«В деревнях у нас полнейшее невежество: у нас нет доступного количества школ и отсутствует правильная постановка их, так как окончившие школы по прежнему остаются неграмотными…» [470]; «Наконец, четвертое наше горе – темнота наша, невежество… Желательно поэтому, чтобы дали нам школу хорошую, настоящую; чтобы обучение было для всех (не только крестьян) обязательное и по нашей бедности бесплатное; пусть также дадут доступ нашим способнейшим детям во все учебные заведения – средние и высшие» [471]; «В земских школах мы едва выучиваемся грамоте, а в церковноприходских – и того меньше; для наших детей не доступны ни гимназии, ни сельскохозяйственные училища, не говоря про университеты» [472]…
• Доступной большинству населения системы здравоохранения не существовало. – В начале XX века в России ежегодная смертность на 1000 населения составляла 36 человек (в Греции и Швеции – 17 человек, во Франции – 22, в Германии – 26). Средняя продолжительность жизни «православного населения в России» тогда же составляла 27,5 года (в Швеции человек жил в среднем 47 лет, во Франции – 42 года, в Германии – 37 лет) [473].
• Религиозная политика досоветского государства в синодальный период привела российское общество к упадку веры, православных России – к отходу от Церкви.
Примечательны оценки Русской Церкви в предреволюционное время, сделанные бывшим протопресвитером военного и морского духовенства России, одним из кандидатов на восстановленное в 1917 году патриаршество, активным деятелем Белого движения Георгием Шавельским: «Церковь, не откликавшаяся на все нужды и явления действительной жизни, часто сторонившаяся ее, в значительной степени оторвалась от общества; между нею и обществом образовалась своего рода пропасть, мешавшая им понять друг друга», «расхождение между христианством и жизнью стало у нас… трагичным», «великая Русская Церковь не могла остаться в таком положении, в каком она находилась», Церковь «до революции была усердной союзницей прежнего государственного строя, в известной степени ответственной за многие его грехи» [474].
Он же свидетельствовал о многочисленных недугах Церкви начала XX века: на архиерейских кафедрах нередко «восседали… удивительно далёкие от жизни паствы… высокомерные… сановники-вельможи, поощрявшие раболепство и подхалимство и не любившие правды»; в консисториях «господствовал не пастырский, а формально-канцелярский дух»; семинарии пребывали в состоянии «полной дезорганизации и страшного духовного разложения, которое приводило в ужас – бесчинства семинаристов сопровождались большими материальными разрушениями и даже убийствами ректоров и инспекторов»; «монастырские неустройства и отсталость смущали одних, вызывали нарекания и ропот других»; «шаблон и рутина заедали жизнь, душили проявления животворящего духа» [475].
Как следствие в досоветской России «неудержимым потоком разливается неверие, охватывающее чуть не все сословия» (1881 г.) [476], «пустуют св. храмы даже в праздничные и воскресные дни; вопль об этом несется отовсюду» (1908 г.) [477], «открытая брань, глумление и оскорбительныя выходки по адресу служителей Божиих стали обычными явлениями» (март 1914 г.) [478], «отовсюду слышались жалобы на оскудение веры и усердия к храму Божию» (1916 г.) [479]... От Церкви отворачивались даже «лучшие семинаристы, почти поголовно бежавшие от священнического служения» [480].
• Ключевым обстоятельством, перевернувшим историю страны и мира, стал произошедший на рубеже веков демографический взрыв.
Если в 1897 году население России (без Финляндии) составляло 125,6 млн, то в 1914-м – 165,7 млн [481] человек. 85% населения страны было сельским (в европейской части России – 85,6%) [482]. Деревня оказалась перенаселённой. Чтобы прокормить свои семьи, крестьяне нуждались в земле, однако в Европейской России просто не существовало достаточного земельного фонда для наделения освоенной землёй всех нуждающихся – большая часть земли и так принадлежала крестьянским общинам. – Единственным верным способом решения проблемы было перемещение многих миллионов крестьян в города с созданием там рабочих мест и необходимой социальной инфраструктуры.
Таким образом, прежний уклад общественной жизни требовал решительных и радикальных изменений. Для получения лучшего результата их необходимо было произвести сверху – стараниями власти.
К огромному сожалению, старая власть показала неготовность и неспособность к осуществлению нужных обществу перемен. – Так, посредством реформы Столыпина, призванной решить главный – крестьянский – вопрос тогдашней России, власть лишь разрушала общину и выдавливала из неё избыток крестьян, не предлагая никаких сколько-то серьёзных программ для последующего устройства жизни ушедших из деревень людей – тогда как для них требовались десятки миллионов рабочих мест, жильё, школы, больницы...
Закономерное падение старой власти в феврале 1917 года российское общество приняло практически единодушно. По оценкам историков – «и советских, и зарубежных, и современных российских – антимонархизм был всеобщим» [483].
Показательны слова вышедшего в мае 1917 года обращения «Совета Союза духовенства Ставропольской губернии» к православному населению:
«У русскаго приходскаго духовенства не было и не может быть оснований к тому, чтобы дорожить старой низверженной властью и старым самодержавным строем... Под гнетом самодержавия духовенство так же было унижено, страдало и находилось в рабстве, как и другия сословия... Всякое недоверие к духовенству... или подозрение его в несочувствии новому свободному строю не должно иметь места и может считаться проявлением незнакомства с настроением духовенства» [484].
Не менее красноречива формулировка пункта 1 протокола общеепархиального Съезда духовенства и мирян Кубанской области и Ставропольской губернии, состоявшегося в июне 1917 года:
«Самодержавный строй навсегда пережит Россией и возвращения к нему не должно быть» [485].
Большинство народа России поддержало советскую власть, взявшую на себя ответственность за страну в октябре 1917 года. – Во время братоубийственной Гражданской войны противники этой власти в свой лучший период (май 1919 г.) сумели довести, в том числе посредством массовых мобилизаций, численность белых армий до 680 000 человек [486]. В рядах же РККА состояло (в 1920 г.) 2 892 066 человек (2 268 429 – русские; для сравнения: китайцев – 2 236, латышей – 16 603, евреев – 38 327 и т. д.), 77,4% из них составляли крестьяне [487]. В одной только 11-й Северокавказской армии, разбитой деникинцами, к началу 1919 года состояло 103 000 человек [488] – преимущественно тех самых кубанских иногородних, бесправных в досоветской России, а также кубанских казаков. Всего в 1918–1920 годах в Красную армию было призвано 6 707 588 человек [489].
Стоит отдельно отметить, что в рядах РККА в 1920 году находилось 407 представителей духовенства [490].
Количественный состав Красной армии во время Гражданской войны – далеко не бесспорный довод в пользу поддержки советской власти народным большинством: при желании приведённые цифры можно объяснить контролем красными самых густонаселённых частей страны и проведением массовых мобилизаций.
Гораздо лучшим доводом являются свидетельства белых. Ведь один из основных мотивов этих свидетельств – «Народ не с нами. Народ против нас» [491]:
«[Добровольцы] встречали в обществе равнодушие, в народе вражду» [492].
«Первой и основной причиной [краха белого дела] я считаю настроение населения тех областей, по которым шло наступление белых» [493].
«[На станции] нас окружили рабочие, смотрят злобно и не желают этого скрыть… В обоз прибывают раненые – разсказывают: "здесь крестьянские хутора – так, все встали, даже бабы стреляют; и чем объяснить?"» [494].
«28-го февраля мы… вышли из Екатеринодара... перешли в Пензенскую станицу, где были свидетелями неимоверно тяжелой, ужасной картины. Мы видели, что при нашем вступлении все казачье население, с женщинами-казачками, все бежало из станицы от нас. Мы вошли в пустую станицу» [495].
«Надо точно сказать, что громаднейшее большинство ставропольских крестьян-земледельцев, будь то и богатые – сочувствовали советской красной армии... сочувствовали красным, как своей "рабоче-крестьянской власти", в противовес нашей – белой, кадетской, казачьей» [496].
«Нас победили, красные выиграли войну. Почему? А потому, что за нами не пошли ни крестьяне, ни рабочие» [497]. И так далее.
Любопытна оценка происходившего в России, данная в белогвардейской периодике спустя ровно год после октября 1917-го: «...действующим лицом [революционных событий] была толпа, зверь, котораго спустили с цепи и к которому принуждены были приспособляться и меньшевики и с.-ры и большевики. Не они вели массы, а массы вели их за собой» [498].
Мотивацию масс, поддержавших ли, ведших ли за собою большевиков, ясно и честно обозначил Белый вождь А. И. Деникин:
«Долгие годы крестьянскаго безправия, нищеты, а главное той страшной духовной темноты, в которой власть и правящие классы держали крестьянскую массу, ничего не делая для ея просвещения, не могли не вызвать историческаго отмщения» [499].
Стремящиеся к «историческому отмщению» массы и новая, советская власть сломали не исправленный прежней властью прежний, уродливый уклад общественной жизни. Его обломки погребли под собою миллионы человеческих судеб.
Слому подверглось и «казенное ведомство Православнаго Исповедания», как была названа организация Церкви в Российской империи на одном из заседаний Государственной Думы в 1910 году [500]. Под его обломками погибли и тысячи храмов, в том числе екатеринодарский Белый собор...
Принятое народным большинством падение досоветской России неизбежно ставит вопрос о существе как прославления, так и самой святости последнего русского царя и его семьи.
Для ответа нужно помнить лик святости этих людей – не праведные и не благоверные (жившие праведно и благочестиво), не мученики (принявшие смерть за веру, принуждаемые к отречению от Христа), но страстотерпцы. Это означает главное: они не ответили на произошедшее противлением.
Потеряв и власть над великой страной, и несметное богатство, эти люди смогли, подобно первому падшему человеку, взошедшему на Небеса, принять уготованную им долю, не наполнив свои сердца гордыней: ядом злобы и ненависти, чванства и презрения к отвергшему их народу.
Не чудо ли это в сравнении с противоположным полюсом (стоит вспомнить лишь дневниковые записи И. Бунина)? Не чудо ли это в сравнении с легионом потерявших гораздо меньшее представителей прежней элиты?
Чем стал советский проект для России?
Закономерным следствием предшествующей её истории. Исправлением веками копившихся ошибок, которое, к несчастью, сопровождалось совершением новых ошибок и преступлений.
Виновниками последних стали, вероятно, многие тысячи человек. Их дела по навязыванию ли нашему обществу атеизма, обернувшемуся ли трагедией установлению, а затем «выбиванию» завышенного плана хлебозаготовок в начале 1930-х, бессмысленному ли обращению в прах множества храмов (многие из них – как екатеринодарский Белый собор – являлись памятниками архитектурного искусства и нашей истории), преследованию ли невинных в первые советские десятилетия – оправдания не имеют.
Однако не их разрушительная деятельность определила советский период нашей истории. Его определила деятельность не причастных к неправдам многих миллионов людей-созидателей, всем сердцем принявших лучшее в советской идее.
Обозначив приведшие к катастрофе ключевые проблемы досоветской России и выбор народного большинства, нельзя не показать, что же в итоге получили Родина и народное большинство помимо упомянутых ошибок и преступлений.
Историческая правда и совесть историка требуют констатации. – Новая, советская власть сумела решить большую часть важнейших задач, стоявших перед обществом столетие назад:
• Единственное верное решение получила основная проблема России начала XX века.
Демографический взрыв рубежа веков, увеличивший население страны на 40 млн за 17 лет (!), не имеет внятного рационального объяснения – особенно учитывая чрезвычайно высокий уровень детской смертности в досоветской России. Но он может быть объяснён иррационально – Промыслом Божиим. Появление этих людей, подавляющее большинство которых было крестьянами, изменило ход истории России и всего человечества. Именно они поддержали новую власть и под её началом в кратчайший срок подняли экономику России на невиданную прежде высоту (последнее стало важнейшим фактором Второй мировой войны). Именно их силами и жертвами был уничтожен германский нацизм, планировавший ликвидацию нашей страны и порабощение её народа. Именно благодаря рационально не объяснимому появлению этих десятков миллионов людей Россия была спасена. – В 1920–1939 годах около 30 млн жителей деревень стали жителями городов [501]. В городах для них не только были созданы многие миллионы рабочих мест, но и построены многие тысячи детских садов, школ, техникумов, институтов, поликлиник, больниц. Новая власть дала им жильё – не только экспроприировав жилища «классово чуждых», но и построив десятки млн кв. м новой жилой площади: если в 1913 году жилищный фонд страны составлял 180 млн кв. м, то всего только за 12,5 года (1929 г. – июнь 1941 г.) в СССР было построено и введено в эксплуатацию 122,9 млн кв. м жилой площади. С 1926 по 1941 год в Советском Союзе было построено 532 новых города [502].
• Только благодаря советской власти в России исчезла массовая неграмотность. Страна получила доступную для каждого полноценную систему образования. Всеобщим, обязательным и бесплатным стало 7-летнее обучение детей. При сопоставимой численности населения (165,7 и 191,7 млн [503]) в 1914 году в нашей стране во всех 123,7 тыс. общих школах училось 9,6 млн детей (в средних – не более 800 тыс. [504]), число учителей в них составляло 280 тыс., а в 1940 году во всех 198,8 тыс. общих школах – 35,5 млн детей, число учителей – 1,2 млн [505].
• Впервые в истории страна получила полноценную и бесплатную, доступную каждому систему здравоохранения. Вместе с Российской империей ушли в прошлое чудовищные показатели младенческой смертности. – Если в 1913 году на 1000 родившихся умирало в возрасте до года 273 ребёнка, то в 1940-м – 184, а в 1957-м – 45. Если в 1913 году на 1000 населения умирало 30 человек, то в 1940-м – 18, в 1957-м – 7. В 1913 году на 10 000 человек в стране был 1 врач и 13 больничных коек, в 1940-м – 7 и 41, в 1957-м – 17 и 70. Средняя продолжительность жизни за первые 40 лет советской власти увеличилась более чем вдвое – до 67 лет. К 1957 году рождаемость в СССР была выше, чем во всех ведущих капстранах, а смертность – ниже [506].
• Каждый человек в СССР имел гарантированные работу и жильё, получил и другие немыслимые прежде социальные гарантии: от продолжительности рабочего дня (не более 8 часов, тогда как в досоветской России – не менее 8,7 [507]) и условий труда до пенсий, многочисленных льгот и пособий, оплачиваемых обычных и декретных отпусков.
• Страна получила вторую экономику в мире с постоянным и значительным ежегодным ростом. Необходимо заметить, что высокий рост экономики Российской империи в конце XIX и начале XX века – это миф: доля России в мировом промышленном производстве в 1881–1913 годах выросла на 1,9% (с 3,4 до 5,3%), а в царствование Николая II – на 0,3% (с 5 до 5,3%) [508]. А вот доля СССР в мировой экономике уже в 1938 году составляла 18,5% [509]. Среднегодовой темп прироста промышленного производства в СССР в первые 40 лет советской власти составлял 10,1%. Особенно грандиозным рост нашей страны был с 1930-го по 1940-й, в пору первых 3 пятилеток, – 16,5% в год, тогда же промышленный рост в США составлял 1,2% [510]. Стоит подчеркнуть ещё раз – именно экономическая мощь нашего государства, созданная новой властью, сыграла ключевую роль в ходе Великой Отечественной войны. Именно благодаря экономической состоятельности Советской России наш народ не только не был порабощён, выжил и выстоял, но и одержал Великую Победу, уничтожив врага в его логове.
• Главное: наше общество перестало быть разобщённым – на казаков и иногородних, грамотных и неграмотных, господ и холопов. Впервые в истории в России возникло общество людей с равными и почти неограниченными возможностями самореализации, когда рождённый в самой глухой деревне мог стать кем угодно – врачом и учителем, спортсменом и учёным, военным и человеком искусства, инженером и руководителем государства. Впервые в письменной истории власть действовала в интересах большинства, а не «элиты».
Таким образом, советский проект стал великим и драгоценным плодом творчества большей и лучшей части народа России. Именно большей и лучшей части, а не виновников ошибок и преступлений, работавших, напротив, на его разрушение. А значит, не дорожить этим драгоценным плодом и памятью о настоящих его творцах у нас нет ни разумных оснований, ни нравственного права.
...Неизбежный отказ нашего государства от душегубительной атеистической идеологии, должное исправление ошибок советской эпохи привели нас, в частности, к новому обретению многих святынь. Одной из них стал Белый собор на Красной улице.
Удивительно, но история совершила виток – православный собор, как главный и, безусловно, живой земной символ вечных и всегда неизменных, подлинных Правды и Справедливости, вернулся к своему изначальному месту. – Вернулся в екатеринодарскую Крепость, к изначальному соборному месту города и Кубани.
Как же хочется верить, что случившееся промыслительно, а значит, собор вернулся в своём подлинном качестве!
В качестве, уже не подразумевающем такого очевидного сравнения с двумя древними храмами, отнятыми у древнего народа за нечестие, за злые деяния и ставшими как Силом [511]. Уже не указывающем ни на противоречивое запорожское прошлое, ни на разобщённую и погрязшую в вопиющих несправедливостях прежнюю, досоветскую Россию. – В своём подлинном качестве, не потакающем ветхому человеку с его гневом, яростью, злобой, злоречием, сквернословием и неправдой, но отвечающем уже только единственной и вечной Правде, для Которой нет ни эллина, ни иудея, варвара, скифа, раба, свободного.
Ни казака, ни иногороднего. Но всяческая и во всех Христос.