Как жить, батюшка? Как жить, когда жить не хочется? — спрашивала женщина с пустым, безжизненным взглядом.
В маленькой комнатушке, за деревянным столом ничем не покрытым, сидел старик. Он не был монахом, так как не принимал пострига. Но люди шли к нему за мудрым советом.
Его дом находился в лесу, за высокими соснами, за колючими кустами малины, за поляной, усыпанной красными ягодами земляники. Нет, он не прятался от людей, но жил там, чтобы те к нему приходили не по пустякам. Ведь, если пришли, если прошли через все буреломы и рытвины, то значит на душе не пустяк. Значит душу разрывает на части горе. А когда разрывает, то человек идёт именно туда, куда надо. Лес – это то место, где человек заземляется. Отпускает горе и оно уходит в землю. А душа наполняется лесными звуками, запахом, миром. Не зря Господь привёл Михаила именно в этом место. Да Он и всё делает не зря.
Когда отца сослали в лагеря Мишке как раз стукнуло шестнадцать. Самый возраст, когда по девкам бегать, да о жизни мечтать. Но жизнь приготовила совсем другое. Батьку-то сослали, а семью признали врагами народа. А какие ж они враги, думал Мишка, глядя на плачущую мать, да на ничего не понимающую сестрёнку. Всю войну они с мамкой бок о бок пахали, да жали, чтобы хлебушком наших солдат обеспечить. Ведь там и батька был, ведь это и ему хлеб. Пахали и ждали, что вот-вот проклятая война закончится и наступит мир, и будут петь птицы, и вернется отец, и опять будет всё, как прежде. Но на третий год пришло известие, что пропал без вести. Мать сначала горевала, а потом сказала, что без вести, это не значит убит. И ждала. И таки дождалась. Пришёл батька в конце войны. Сколько же было счастья, сколько же было слёз радости. Ну, вот теперь заживём, думал Мишка, подбрасывая маленькую сестрёнку над головой, а она визжала от удовольствия.
Увы, зажить не дали. Батька умер через год, не то уже здоровье, чтобы лагеря вынести. За ним и мать, почернела от горя и сгорела за месяц. А сестрёнку забрали в детский дом. Ну и что, что Мишке скоро восемнадцать. Не положено так.
Отслужив в армии Михаил вернулся в родную деревню. Родная то она родная, да никого у него здесь не осталось. Да и сестру забрали в другую семью. Как Мишка ни старался узнать в какую не сказали. Не положено.
А потом завертелось всё, закрутилось. Зачем ему жить там, где ничего не осталось, кроме могилы матери. Ну, и поехал на север. Поехал строить светлое будущее, которое ему и не надо, ибо нет его у него. Строил как-то отрешенно, выполняя свою работу хорошо. Ведь батька всегда учил работать так, чтобы не было стыдно.
Верующим он не был никогда, хоть мать и учила его читать Отче наш. А батька смеялся над ней. Вот и Мишка смеялся над верой. Ни к чему она, если на себя надо надеяться. А тут так тоскливо было на душе, так муторно, что пошёл он в тайгу. Сам не зная чего туда пошёл, лишь бы от людей подальше. Да и набрел на одинокую избушку, в которой жил монах. Вот ему-то Мишка всё и рассказал. Упал на лавку, положил голову на стол, и заплакал. Впервые за много лет заплакал как ребёнок. А монах не мешал. Сидел, перебирал чётки и слушал.
Мишка потом к нему каждую неделю в тайгу ходил. Купит пакет пряников, а когда и конфет, и идёт, чтобы послушать незамысловатые речи старого монаха. И так ему хорошо было в эти минуты, так спокойно, будто рядом с мамкой.
Умер старый монах. Грустно стало Мишке. Одиноко. И решил он вернуться в родную деревню, ведь могилу родной матери столько лет не видел.
Вернуться-то вернулся, а что теперь делать и не знал. Хорошо, что место егеря было свободно. А ему только этого и надо было, чтобы подальше от людей, да поближе к лесу. Здесь-то, в лесу, он и понял, что жить надо даже тогда, когда и жить смысла нет. Ведь то, что не видно человеку, видно Богу. И там, где для человека нет смысла, Богом делаются великие дела.
А как жить, когда жить не хочется? Да так и жить, не думая, что ты самый несчастный человек в мире. Ибо у каждого свой крест, который по силам только ему. Живи. Просто живи, потому что, всё на своём месте и в своё время.