В одном деревенском населённом пункте жили-были дед да баба. Была у них внучка студентка и Жучка на цепи. Кошка была на кровати и в подполе мышка. Всё как положено и до определённой поры жили они дружно.
Однако, в перестройку жизнь превратилась в недоразумение. Бабка натерпелась всякого в жизни и сейчас ей захотелось политических свобод. А коли предлагать это никто не собирался, а сама не знала, что именно хочет, то объявила себя в оппозиции всему.
Порезала простынь на ленты, соорудила либеральные банты. Нацепила себе на кофту, Жучке на шею и демонстрировать стали новые рефлексы. Сучка брехала, кидалась на бывших, а бабка вцепилась в сельсовет, что б на пасху покрасили столбы. И конечно с Жучкой были за вступление в ЕЭС... Они демонстрировали единство цели, политический тандем. А ума набирались на конспиративном конце деревни, где либералы тайно встречались.
И только дед с головой в хозяйстве, некогда было лясы точить. В огороде трава забодала, в бане печка чадит, на доме крыша вдруг потекла И конечно же была мечта – вырастить репку большую-пребольшую.
Бабка оказались в оппозиции и тут. Бубнила о несправедливости в жизни, что это решать надо, а не то, и репа не причём совершенно. Редко стирать стала дедовы рубахи, и пироги пекла только на пасху. На огород выходила, но как-то с приключением. Стоит наклониться, как сразу хондроз, и работа откладывалась до лучших времён.
Но земля требовала ухода. Дед с пониманием был, кряхтел, пыхтел и вот уже... Буйным урожаем фрукты, ягоды, овощи, да и репка на славу удалась. Надо дёргать её. Пора! Уцепился дед за репку, тянет-потянет, вытянуть не может.
Он был с детства прагматиком, книжки читал, и вопросом не стало что делать. Всем уцепиться друг за друга, дружно крякнуть и махом выдернуть – вот и вся канитель. Простодушно бабке он так и сказал: – Пошли репу тянуть. – А та уже намылилась на встречу с заезжим либералом: – Ты чё, старый?! У меня же поясница!
Дед махнул рукой и, бурча сокровенное, потопал за внучкой в избу.
Та училась в городе на скрипке играть, и в деревне была на реабилитации. Утомлённая, вся из себя музыкальная, в постели нежилась с кошкой. Мечтала о брутальном бойфренде с деньгами, о коттедже с фонтанами, о павлинах в саду. А тут вдруг репа, огород!
– Деда, у меня руки предназначены для скрипки. На корню моё будущее хочешь сломать?
Дед ничего ломать не хотел, но чудно ему было. Дружил всю жизнь с лопатой, топором, вилами, когда и кувалду брал, но с гармонью был первым в деревне. О, времена пошли! О, нравы!
Можно, конечно, Жучку мобилизовать, но та уже символом стала, сучьей радостью для либералов, и в работники не годилась совсем.
Дед подумал о кошке, но внучка упредила: – Что ты?! Что ты?! Видишь, она вялая? Наверняка почечная недостаточность, а ты ей рабство и непосильный труд.
Надежды на мышку не было тоже. Утопла с огурцами в банке… Надысь видел её дед у бутыли с самогоном. Нанюхалась, дура, и нырнула к огурцам похмеляться. Результат налицо.
Круговая непруха и репка осталась томиться в земле. Ненадолго.
На машинах бульдожьей породы приехали городские и на берегу речки раскинули палатки. Разделись до трусов, играть стали в мячики. А к вечеру на деревню потянуло дымком, шашлыком и какофонией рока… Что ж, демократия позволяет народу резвиться, и дед спал спокойно.
Жучка тоже дрыхла без задних ног, служба на дворе не обязательной стала. Ей снились либеральные митинги, где на халяву колбаса полагалась. Повизгивала от удовольствия и блаженству никто не мешал... А заезжие молодцы увидели замечательную репку, зашли через калитку, и... больше её никто, никогда не видал.
Ясное дело – сказ не о репе. О другом. Но истории конец, а кто понял – мо-ло-де-ц!