Фиктивный брак

               

                Фиктивный брак.               
                Рассказ.               
Однажды летом к Михаилу зашел его старый приятель Толик. Приятель был в отличном расположении духа, которое вскоре передалось и Мише Стрельцову. Весьма дипломатично Толик высказал идею посетить ресторан, поскольку была суббота. Миша практически не сопротивлялся, поскольку надеялся встретить в ресторане «Океан» знакомых моряков, которые по традиции посещали именно это заведение.
Попасть в ресторан было непросто, в выходные дни все рестораны города бывали переполнены, но Толик немного знал швейцара, и надеялся, что для них место найдется.
Место нашлось, нашлись и знакомые, и пока Михаил с ними общался, Толик заприметил веселый женский коллектив, и пригласил даму на танец. Когда Миша вернулся за стол, приятель указал ему женщину за веселым столом, которая ему приглянулась. Но женщина сидела к ним спиной, и рассмотреть ее Мише не удавалось.
-Ты пригласи ее на танец, и хорошенько рассмотри, мне интересно твое мнение. Ее зовут Галя.
Мише хотелось поближе рассмотреть всех женщин за этим столом. Ноющая тоска после смерти молодой жены почти год назад в этот день немного отпустила. Несколько рюмок подняли настроение, захотелось общения и тепла, а свободных женщин в зале было мало.
Галина была невысокой, очень подвижной брюнеткой, и когда Миша к ней подошел, хохотала во все горло.
-Чувствую себя преступником, прерывая такой заразительный смех! Не соблаговолите ли подарить преступнику танец?
Женщина вспыхнула, и нерешительно поднялась.
-Спасибо, что не отказали. Но, если бы отказали, то очень обрадовали бы другого человека, которого поразило ваше обаяние, и благодаря которому я теперь могу безошибочно и с удовольствием произнести ваше замечательное имя Галина, которым древние греки называли нежных и кротких женщин. А меня зовут Михаил.
-Очень приятно. Вы имели в виду того парня, который сидит за вашим столиком? – Немного смущаясь, спросила Галина.
-Того парня зовут Анатолий, вероятно, он был в таком восторге от вас, что забыл представиться, и мне вполне понятен его восторг. Он мой приятель, и мне надлежит приложить максимум усилий, чтобы такая прелестная женщина не ускользнула от него к кому-нибудь из этих нахалов, которыми набит зал.
-А, так вы при нем исполняете роль стражника, или что-то в этом роде?
-Галочка, то, что я увидел, когда подошел, и то, что я сейчас услышал, полностью опровергает кротость, присущую женщине с таким именем, но ваша ирония внушает еще больший интерес к вам, а ваш проницательный третий глаз на затылке вызывает у меня такое почтение, что мне хочется преклонить колени.
-Я вовсе не смотрела на ваш столик, это мои сотрудницы говорили о нем.
-Мужчин всегда радует, когда на них обращают внимание красивые женщины. А можно узнать, что за праздник у вас сегодня?
-День мелиоратора.
-Наверно вы шутите, с мелиорацией у меня ассоциируются трактора, экскаваторы, дремучие болота и канавы с водой, но никак не прекрасные женщины.
-А мы работники ОРСа в управлении мелиорации.
-Не очень представляю, что такое ОРС, но поздравляю от души.
Михаил поздравил с профессиональным праздником и весь женский коллектив после окончания танца, и сел за свой столик.
-Что ты о ней скажешь? – С интересом спросил Толик.
-На мой взгляд, она вполне соответствует нашему сегодняшнему настроению, к сожалению, остальные дамы за этим столом меня не впечатлили. – Ответил Миша.
До конца вечера Толик еще несколько раз приглашал на танец Галину, но не был уверен, что она ему позволит проводить ее домой, поэтому его настроение несколько упало. Тем не менее, когда женщины одевались, он улучил момент, и подал ей пальто. Они вышли на улицу втроем, и Миша хотел раскланяться, чтобы оставить их вдвоем.
-Неужели вы такой сухарь, что готовы бросить своего друга на произвол судьбы среди ночи? – Лукаво произнесла Галина. 
-Напротив, сударыня, внутренний голос подсказывает мне, что друг сгорает от желания остаться с очаровательной женщиной наедине.
-Брось, Миша, идем, прогуляемся немного пешком, смотри, какая ночь!
-И лучшее украшение этой ночи – это твоя дама, поэтому благодарю вас, что позволили мне несколько минут погреть душу в вашем обществе.
-Пожалуйста. Только незачем навязывать другу права собственности, которых он не получал. Я ничья дама, свободный человек.
На секунду повисла неловкая пауза, прервав шутливый разговор. Толик смутился, и Миша попытался вернуть разговор в шутливое русло.
-Галочка, ваши родители, вероятно, планировали родить мальчика Вадима, что значит смутьян и спорщик, но вряд ли они были разочарованы, когда у них родилась такая прелесть, даже ваши колючки почти безболезненны.
Это было явное преувеличение, поскольку Толик заметно помрачнел, и перестал поддерживать разговор, Галина же напротив, стала более общительной и весело смеялась шуткам Михаила.
-Миша, можно тебя на два слова? – вдруг сказал Анатолий, когда они подходили к автобусной остановке. – Извините, Галина.
-Миша, я ухожу, ты же видишь, у меня никаких шансов, но нельзя же ее бросить, тем более что она тобой явно заинтересовалась.
Миша пытался возразить, но Толик был настроен решительно. 
Когда он ушел, Миша догнал Галину.
-Догадливый друг у вас, сказала она.
-Значит ли это, что он был прав, когда сказал, что вы мной заинтересовались?
-Вашей самоуверенности нет границ.
-Вы преувеличиваете, если бы я был самоуверен, то немедленно пригласил бы вас к себе на кофе.
-Но ваша врожденная скромность не позволяет вам этого сделать.
-Скромность позволяет, но боюсь нарваться на какую-нибудь колючую реплику, поэтому готов довольствоваться нежным поцелуем. Так что будьте готовы к разумной доле варварства.
-Для пощечины варвар пока не дотягивает, но громко хлопнуть дверью уже захотелось.
-Вижу, что человек, находившийся большую часть жизни в грубом мужском обществе, не может не оттоптать изящные ножки и тонко настроенную женственную душу при опасном сближении. Приношу свои искренние извинения. Однако, разговор надеюсь продолжить.

-А я уже начинаю жалеть, что согласилась остаться в вашем обществе и опасаться ваших варварских посягательств.
-Это было похоже на красивую речь над покойником. Мне все же кажется, что мы продолжим общение, невзирая на то, что моя личность почти всегда торчит углами, как у одного персонажа Диккенса. Так вот и тыкают меня носом в эти углы. Не кладите меня, как мужчину, в могилу, живой я все же лучше.
-Еще никогда я не подвергалась такой энергичной атаке в первый же вечер. Я обижена.
-Галочка, вы так обидчивы, мне и так трудно складывать слова, что будет, если я начну взвешивать каждое слово на аналитических весах. У вас редкая способность споласкивать собеседника ледяной водичкой. Часто тренируетесь?
В таком тоне разговор продолжался еще некоторое время, пока они не добрались до ее дома. Выяснилось, что Галина живет в общежитии с двенадцатилетней дочерью, и в окрестностях этого общежития они общались еще часа два.
Нежный поцелуй Михаил получил без особого труда, и не один, а также согласие встретиться с ним на следующий день. Расставаясь с ней, Миша сказал:
-Галочка, желаю тебе увидеть этой ночью яркий сон о том, что могло бы произойти между нами, если бы ты приняла мое приглашение на кофе.

В воскресенье во второй половине дня они встретились, и Михаил с помощью нехитрой дипломатии привел Галину к себе домой, а с помощью ласк и поцелуев уложил ее в свою постель. Как он и предполагал, она оказалась страстной и очень темпераментной, но при этом болезненно стыдливой. Это странное сочетание стыдливости и страсти побуждало Михаила быть крайне изобретательным и откровенным. И Галина ему подчинялась. Она сгорала от стыда, но это ее и возбуждало.
С этого дня они стали встречаться часто, и не только в выходные, но и среди недели. Михаил чувствовал к Галине нежность, заниматься сексом с ней ему было очень приятно, но духовной близости между ними так и не возникло.
Тем не менее, они прожили таким образом два года. Галина познакомила Мишу со своими родными сестрами, которых у нее было великое множество, не менее восьми, и с двумя братьями. Это была очень многодетная и очень шумная семья. Но веселые застолья с примитивными шутками и вульгарными анекдотами угнетали. Сестер Галины Миша стал недолюбливать, поскольку они были шумными, смешливыми и недалекими. И он старался уклоняться от пикников и застолий, что Галину обижало.
Познакомился Миша и с подругой Галины Ольгой, у которой был муж Дмитрий. С этой четой Миша подружился. У Димы была машина, и в хорошую погоду они стали часто выезжать за город вчетвером, или устраивали вечеринки. Телефона в доме у Миши не было, и Ольга с Димой почти всегда приезжали без предупреждения, и почти всегда заставали пару в постели, так что вскоре это стало для них в порядке вещей.
 
Миша по-прежнему работал в экспедиционном отряде, который пополнился еще одним плавсредством. Это был современный и мощный портовый буксир «Анатолий Херсонский». На этом буксире капитаном стал приятель Михаила, Коля Лаврентьев, который пригласил Мишу в свой экипаж в качестве электромеханика. Мише судно понравилось, понравилась и работа. Миша стал стоять на судне суточную вахту сутки через двое. Его зарплата значительно увеличилась, к тому же такой режим работы ему нравился. Очень скоро Миша освоил нехитрый принцип управления судном, и на переходах с удовольствием стоял на руле, который на этом судне заменяли рычаги управления поворотными насадками на гребных винтах, и рычаги управления ВРШ.
Под стать судну подобрался и экипаж: на судне царила взаимная симпатия всех членов экипажа, и всем работа приносила удовлетворение. Миша стоял вахту с капитаном Николаем. Лавреньтьев каждое утро выходил на связь с диспетчерами всех флотских организаций и портов, размещенных в Авачинской бухте. И предлагал свои услуги по швартовкам и буксировкам, и выполнял все работы быстро и аккуратно. Таким образом, его буксир стал самым популярным в акватории Авачинской бухты. Капитан стал разрешать Мише проводить несложные операции самостоятельно. Капитан Лавреньтьев был спортсменом, занимался борьбой самбо. Это был крупный атлет с безупречной спортивной фигурой. Он любил высшую математику, легко умел считать в уме, и любил этим блеснуть при случае. Еще он был мастер розыгрышей, любил шутить и беззлобно подтрунивать. Хороший психологический климат на судне был всецело его заслугой.
 В связи с отъездом на материк, с судна списался старший механик-второй штурман. (капитан совмещал должность второго механика). Его место занял старпом-третий механик, Алексей Гордеев. Они с капитаном стояли вахту сутки через сутки и делили оклад третьего судоводителя. Однажды в воскресенье Алексей пришел на вахту с великого похмелья. Работы не предвиделось, и Алексей лежал в каюте. Потом сказал Мише, что плохо себя чувствует, и хочет уйти домой. Миша ничуть не возражал, поскольку знал, что легко прикроет его отсутствие. После обеда на связь вышел диспетчер ПСРЗ и попросил переставить два плашкоута. Миша запустил дизеля, сообщил своему диспетчеру, куда уходит. Вахтенный матрос Виталий, только недавно пришел работать на буксир, и это была его вторая вахта. Матрос был опытный, но на буксире прежде не работал, Миша по трансляции подсказывал ему точные действия.
На ПСРЗ работа была не сложная, Миша переставил два плашкоута и доложил об этом диспетчеру. Диспетчер сказал странную фразу: «Да, я видел, молодец! Швартуйся к понтонам и жди, возможно, будет еще работа». Было ясно, что диспетчер узнал по голосу, что на вахте не Алексей, которого он отлично знал. Час спустя диспетчер поднялся на борт.
- А где Алексей?
- Алексей заболел и попросил его прикрыть.
- Ясно. Тут у нас сегодня будет много работы. Будем выводить сухогруз из Бабьей бухты. Я буду на сухогрузе, буду давать тебе указания. Главное, не волнуйся. Сухогруз стоит первым корпусом, а к нему пришвартован «Зеялес». Его отводишь на рейд, он становится на якорь, и выводишь  «Шушенское». Помогать тебе будет «Жучок №328» с причала «Юность». А сейчас разводи понтон, заходи в бухту и коли в ней лед, чтобы не мешал швартовкам.
Диспетчер хорошо знал весь экипаж буксира, знал и Михаила, но что он поручит ему такую сложную работу, Миша и представить не мог. Миша знал, что справится, но был в этой работе очень сложный момент: проводка огромного судна через узкий проход между понтонами.
Когда лед был поколот в районе предстоящих работ, стало уже совсем темно. Командовал операцией диспетчер с рулевой рубки сухогруза, которому было отлично видно положение двух судов. Миша иногда подсказывал маленькому буксиру: «328, придержи корму, пока я вывернусь». Когда направление на проход в понтонах было выбрано, Миша провел свое судно почти по центру прохода. Диспетчер командовал: «Чуть вправо», «Добавить ход», «Держи на док», «Еще вправо». Оглядываясь, Миша видел, что между бортами судна и краями понтонов расстояние меньше метра. Когда сухогруз встал на якорь, с него на буксир спустился довольный диспетчер, пожал Михаилу руку, подписал наряд. «Молодец, работал не хуже Николая!». Тут на связь вышел 32 док СРВ: «Анатолий Херсонский», ты тут возле нас крутишься, может, выведешь плавбазу из дока?». Диспетчер в рубке хохотнул: «ну, эта работа попроще, до конца вахты как раз управишься!» Вернулся на базу Миша за полчаса до смены вахты. Капитан первым делом спросил, где Алексей. Миша не стал скрывать от Николая обстоятельства своей вахты, поскольку тот читал записи в судовом журнале и узнал бы все от диспетчера ПСРЗ. Николай лишь укоризненно покачал головой: «Еще одна такая вахта, и все мы будем любоваться тобой, висящим на рее!»
В экипаж прислали третьего судоводителя. Это был невысокий суетливый человек с большими амбициями, которые при его характере и внешности вызывали иронию, особенно у капитана. Так что Михаилу вскоре пришлось взять Стаса под свое покровительство. А капитан поставил Мишу на его вахту, поскольку видел, что  работает Стас не важно, хоть и очень старается. Миша указывал Стасу на его ошибки, что иногда злило штурмана. Дважды он отдавал Мише рычаги управления судном, чтобы доказать, что говорить – это одно, а работать самостоятельно – совсем другое. Оба раза Миша спокойно и уверенно выполнил работу, комментируя свои действия: «видишь, не нужно работать на максимальных режимах, буксир послушен, как трактор, не нужно, перегружать дизеля, жечь лишнее топливо, делать лишние маневры».
Когда приходилось ходить на ПСРЗ, Стас каждый раз говорил:
- Смотрите, ребята, справа - Раковая мель. Она обозначена четырьмя буями. Никогда не заходите за эти буи! О Раковой мели в Авачинской бухте знали все штурмана-дальневосточники, она была нанесена на все штурманские карты, обозначена светящимися буями, но каждый год на эту каменистую мель садились одно-два судна. 
Моторист Аркадий (разжалованный отделом кадров старший механик), предложил мотористам стоять вахту по двое суток подряд, и четверо суток отдыхать. Зимой это было особенно удобно – ездить на работу вдвое реже. Капитан разрешил такой график работы.
Однажды Миша пришел на вахту, и не обнаружил судна у причала. Он зашел к диспетчеру. Там уже находился капитан с матросом. «Твой Стас посадил наш буксир на Раковую мель!» - этими словами встретил Мишу капитан Лавреньтьев.
Стас, который ни разу не прошел мимо этой мели, чтобы о ней не поговорить, посадил судно именно на нее! Когда по приливу судам отряда удалось снять буксир с мели с небольшой пробоиной в днище, и поставить его у причала, Николай едва не придушил Стаса. Пробоину заварили водолазы в тот же день. Моторист постоянно откачивал поступающую воду, так что механизмы судна не пострадали. 

Михаил ходил на вахту с особенным удовольствием. Тоска по Кате стала терпимой, но не ушла, и только на работе Миша мог вполне отвлечься от привычной грусти. Галина не могла заменить любимую жену ни в коей мере. Более того, Галина была в плену собственной страсти, которую считала любовью, и эта  ее любовь, вернее, эфемерные намеки, свидетельствующие, что у женщины есть некое заветное желание, стали для Михаила в тягость. Он стал уклоняться от встреч, и, наконец, прямо заявил, что встречаться больше не намерен. Галина восприняла разрыв очень болезненно, хотя и без слез.
Причиной разрыва была не страсть Галины. Миша чувствовал, что незаметно, но неуклонно его превращают в добычу, которую умело и старательно загоняют в сеть. И когда он осознал эту подпольную работу, нежные чувства к этой женщине его покинули. И все же полного разрыва не произошло. Под всякими предлогами Галина иногда появлялась в доме Михаила, хотя и знала, что он встречается уже с другой женщиной. Но и эти встречи становились все реже, и Миша решил, что избавился, наконец, от Галины. Но спустя почти год после разрыва, Галина вдруг обратилась к Мише с просьбой заключить с ней фиктивный брак.
Галина стояла в очереди на квартиру, и вскоре должна была ее получить. Но на двоих им с дочерью полагалась однокомнатная квартира, а вот если бы она вышла замуж, то семья получила бы квартиру из  трех комнат. Миша даже обрадовался, что может быть полезен в таком качестве. Кроме того, он считал этот шаг искупительной жертвой, благодаря которой он навсегда откупится от этой женщины. Трехкомнатная квартира была неплохой альтернативой несостоявшемуся замужеству. 
После регистрации в Загсе он подчеркнул фиктивность брака, отправившись домой в одиночестве. Однако вскоре последовала очередная просьба помочь перевезти вещи в новую квартиру. Пришлось помогать. В крохотной комнатке общежития мебели было совсем мало, но Галина сказала, что на территории базы у нее есть еще мебель. Перевозкой этой мебели четверо мужчин и трое женщин занимались весь день. Эта беготня на четвертый этаж и обратно, невероятная груда шкафов, кроватей, столов, стульев, которые в разобранном виде вскоре загромоздила все три комнаты, в конце концов, взбесила Мишу. В условиях крайнего дефицита в свободной продаже невозможно было купить даже кухонный табурет, и вдруг у непрактичной Галины оказываются в квартире телевизоры, ковры, уж не говоря о мебели, которой хватило бы на три квартиры. Тогда впервые Миша заподозрил у этой женщины двойное дно. Но он совсем не знал сферы торговли, и допускал, что в этом кругу такое изобилие в порядке вещей.
После перевозки мебели потребовалась ее сборка, замена всех розеток и выключателей, монтаж дефицитных люстр, замена деталей сантехники, невероятное количество отверстий в бетонных стенах. Миша про себя решил, что это плата за хороший секс, который нравился ему два года, и молча выполнял работу, утешая себя мыслью, что наградой за это будет его полная свобода и отсутствие каких-либо долгов. Наконец, все работы были завершены, и Миша, как обычно, отправился домой, несмотря на просьбы остаться и обиду Галины.
Через некоторое время злость у Михаила прошла. Чисто по-дружески, Галина изредка его навещала, и была в курсе Мишиной проблемы.
Дело в том, что Миша ежегодно ездил к Маринке, которая воспитывалась у бабушки, Людмилы Павловны. Последний свой приезд Миша передвинул таким образом, чтобы застать начало учебного года, и проводить дочь в школу.

 Август в Запорожье был солнечный и жаркий. Почти ежедневно Михаил водил Маринку на пляж и учил ее плавать, и даже придумал собственную методику для обучения, которая заключалась в том, чтобы научить ее погружаться в воду с открытыми глазами и смотреть под водой. Сначала они смотрели под водой друг на друга, затем Маринка стала рассматривать дно, плывя под водой. Вода выталкивала ее на поверхность, и Маринка сама осознала, что держаться на поверхности совсем легко. С этого момента обучение плаванию происходило само собой, Михаил лишь подсказывал правильные движения для рук и ног.
Маринка стала ходить в первый класс, и он с удовольствием водил ее в школу каждый день, почти месяц, пока не закончился его отпуск.
В каждый свой приезд Миша заводил с Людмилой Павловной разговор о том, что хочет забрать дочь на Камчатку. Людмила Павловна возражала, говорила что, прежде всего, нужно думать о Маринке, что в южном солнечном климате ребенку жить лучше, что ей необходимы свежие овощи, фрукты, все то, чего нет на Камчатке. И что девочке нужен женский уход. «Вот женишься, и заберешь ее к себе». Эти аргументы было трудно опровергнуть. Миша отправлял деньги на содержание дочери, и вынужден был мириться с таким положением вещей. Его всегда радушно принимали в Запорожье, радовались его приезду.
Но вот Маринка пошла в школу, и Миша вдруг осознал, что бабушка подавляет девочку своим авторитетом. У него вдруг открылись глаза на то, что Маринка больше всего боится вызвать малейшее неудовольствие бабушки, и у нее развивается комплекс вины. Особенно ярко это проявлялось, когда бабушка изредка садилась с Маринкой делать домашние задания. Эти кривые палочки и неправильные крючочки вызывали у бабушки сильное раздражение, которое закнчивалось криком. Маринка при этом вся сжималась, у нее текли слезы, но даже плакать вслух она не решалась. И уж тогда у нее не получалось ничего. С отцом же Маринке нравилось делать уроки. Миша пытался преподносить ей все в виде игры.
-Маринка, посмотри, какая замечательная кривая палочка у нас получилась! Она мне нравится куда больше, чем эти ровные. Давай будем писать именно кривые!  Дай-ка я попробую такую написать. Нет, твоя куда лучше.
Маринка смеялась, и все у нее получалось превосходно. Миша пытался мягко обратить внимание Людмилы Павловны на вред ее жестких мер к Маринке, Людмила Павловна с ним соглашалась, но сдержаться не могла. В этот свой приезд Миша впервые заметил едва ощутимую перемену в отношении к нему Людмилы Павловны. Он сформулировал для себя эту перемену как не высказанную, зыбкую, подразумеваемую фразу «Лучше бы ты не приезжал». Вероятно, в ней заговорила неосознанная ревность, поскольку она души в Маринке не чаяла. А Миша понял, что теряет дочь. И тогда он принял решение забрать Маринку следующим летом. Миша прекрасно понимал, что без боя Людмила Павловна внучку не отдаст, он знал, что сделает Людмила Павловна первым делом: она спросит Маринку, хочет ли она ехать с отцом на Камчатку. А испуганная Маринка ответит «нет». После этого последует скандал, в центре которого окажется несчастный ребенок.
Галина знала об этих  затруднениях. И однажды она предложила ему свою помощь.
-Миша, наш фиктивный брак мы можем использовать еще раз: по документам мы с тобой муж и жена. Мы можем поехать в отпуск вместе, и у тещи автоматически отпадет ее главный аргумент: «сначала женись, а потом заберешь Маринку». Мише это показалось разумным, и он согласился. Он решил взять обратный билет для себя и для Маринки, при этом понадобилось получать дубликат свидетельства о рождении дочери в ЗАГСе. 
Они провели в Запорожье около месяца, и Маринка постоянно была с ними. Галина легко нашла подход к девочке, они подружились. Такой дружбы Миша не ожидал, и даже стал смотреть на Галину с уважением.
Потом Миша заявил, что они намерены поехать с Маринкой в Крым. Людмила Павловна сильно возражала, но Миша сердито настоял, и в Крым они с Мринкой поехали. В Алуште они поселились у матери одного из камчатских приятелей Миши, которая жила одна в частном доме. До отлета на Камчатку оставалось десять дней.
Накануне отлета Миша позвонил в Запорожье, и сообщил Людмиле Павловне, что увозит Маринку на Камчатку. Ему пришлось выслушать немало неприятных слов, Людмила Павловна была в ярости, но Миша был готов к этому, и отвечал очень сдержанно. Галина уехала. Она собиралась посетить своих родственников в другом городе.
В аэропорт Симферополя Миша поехал вдвоем с Маринкой. Когда они с ней стояли в очереди на посадку, над входом зажглась большая надпись: «Петропавловск-Камчатский». Маринка спросила:
-Папа, куда мы летим?
-Мы летим домой, Маринка.
И только в самолете он ей объяснил, что они летят в тот город, где она родилась, где находится ее настоящий дом.
-А что скажет бабушка?


Стоял прекрасный август. Петропавловск утопал в сочной зелени, отчего был наряден и чист. С первого же дня он пленил Маринку, как пленяет Камчатка всех, кому посчастливилось побывать на этой земле.
 Михаил сводил Маринку в «Детский мир», где они накупили ей целый ворох всевозможных платьев и другой одежды и обуви. Они гуляли по городу, поднимались на сопку, и Миша был счастлив. В первые дни перед ним встала проблема, чем кормить ребенка. Он никогда не умел готовить, и никогда не предпринимал попыток научиться. Но теперь это стало необходимостью, а магазины зияли пустыми полками. Из мяса можно было купить лишь автралийскую баранину, которая представляла собой груду костей, обтянутых жилами. Миша рискнул пожарить шашлык. К его большому изумлению Маринке шашлык очень понравился. А когда он сварил плов, вычитав рецепт в наборе открыток, посвященных узбекской кухне, Маринка была в восторге, и сообщила, что у папы плов вкуснее, даже чем у бабушки. Постепенно Миша стал чувствовать себя на кухне более уверенно, а Маринка говорила, что он готовит не так, как бабушка, но тоже вкусно.
Миша все еще был в отпуске, когда Маринка стала ходить в школу. Ему нравилось встречать ее из школы, обсуждать школьные новости, помогать ей готовить уроки. В этот период у них сложились очень доверительные отношения, и пока Маринка была на уроках, они успевали сильно соскучиться. По дедушке с бабушкой Маринка тоже скучала, но на вопрос отца, где бы она предпочла сейчас находиться, мудро отвечала, что хотела бы их повидать, но жить хотела бы здесь. Нередко она вспоминала и Галину, спрашивала, когда она приедет.
В конце сентября Галина вернулась из отпуска, и в тот же день пришла в дом Михаила. К его удивлению, встреча Галины с Маринкой была очень эмоциональной, взаимное влечение было очевидно, так что Михаил даже был растроган. Галина привезла Маринке кучу подарков, от которых та была в восторге. Вечером Галина ушла, а Маринка стала задавать отцу вопросы, на которые ему было не просто отвечать. И он понял, что, в сеть его таки загнали именно в тот момент, когда он принял от Галины эту помощь.
В эту ночь он долго ворочался в постели, обдумывая сложившуюся ситуацию. Он прекрасно понимал, что долго прожить без женщины не сможет, и рано или поздно, женщина в доме появится, и эта женщина должна понравиться Маринке, и быть приятной для него. Галина почти вписывалась в эти требования. Но он чувствовал, что принесет себя в жертву ради дочери, если пригласит эту женщину в свой дом. И это «почти» его очень беспокоило. Так и не приняв окончательного решения, он уснул.
На самом деле, решение было принято, и лишь сроки не были обозначены. Михаил просто тянул время, сознавая в душе неизбежность этой жертвы.
Утром Маринка не преминула ковырнуть в этой свежей ране, предвкушая сегодняшнюю встречу с Галиной. А вечером Галина уложила Маринку спать, и долго с ней шепталась, сидя на ее кровати. Потом робко спросила Мишу, можно ли ей остаться. В эту ночь Миша окончательно признал свое поражение.

Между тем, обстановка в стране стремительно менялась. Стрельцов еще со школьной скамьи возненавидел коммунистический режим, поэтому экономический кризис в России воспринимал как временное неудобство, сопутствующее переходу страны к демократии и рыночной экономике. Он стал с надеждой следить за всеми политическими процессами, происходящими в Москве, а также на Камчатке.
Он даже пытался прилагать некоторые усилия в период выборов для агитации избирателей. Писал статьи в местную прессу, которые иногда печатали, иногда нет. Надиктовывал на магнитофонную кассету короткие речи в поддержку кандидатов демократической направленности, и транслировал их с помощью мощного усилителя в радиотрансляционную сеть во время перерыва в ее работе.
Когда Верховный Совет утвердил трехцветный флаг, Стрельцов собственноручно сшил новый флаг, и вывесил его на флагштоке своего буксира. Капитан Лавреньтьев был настроен не менее радикально, и не возражал, в отличие от капитана-наставника Лендыча, который пришел на судно и потребовал снять трехцветный флаг. Совместными усилиями флаг отстояли, когда Миша, как председатель судового комитета, с нажимом спросил: «Вы что, против российской власти?» - переиначив недавний опасный провокационный вопрос «Вы против советской власти?» Тупой чиновник ретировался, и тогда Миша предложил заодно срезать с дымовой трубы и другой коммунистический символ – серп и молот.
Однажды, вернувшись домой после вахты, Михаил обнаружил во дворе новый автомобиль ВАЗ 2107. Дома сидела сияющая Галина. «Это наша машина» - ответила она на вопрос. Пользуясь своими торговыми связями, ей удалось выкупить  этот автомобиль. И тогда Михаил вспомнил, что именно Галина агитировала его закончить курсы вождения, пока друг Дима работает инструктором вождения. Михаил тогда согласился, что это разумно. Теперь он понял, что Галина уже тогда знала, что права скоро понадобятся.
Теперь его немного покоробило, что она сделала это без его участия. «Я хотела сделать тебе сюрприз» - сказала она, заметив, что Михаил не разделяет ее радости. Тем не менее, ездить Михаилу все же нравилось. Новая машина часто ломалась, ремонтный сервис в городе был скверным. В первую же неделю эксплуатации, аккурат на оживленном перекрестке, при включении скорости в руке остался рычаг переключения передач. Не имея  опыта вождения, Михаилу это показалось катастрофой. Но обошлось. Рычаг удалось добыть, но старый, сваренный лично, так и ездил на всякий случай в багажнике.
В этом же месяце, во время выруливания на трассу, руль вдруг сделал полтора холостых оборота, но поворот не состоялся. Этот казус произошел ровно через три дня после того, как лопнул левый передний тормозной шланг, который выдержал почти месяц трения агрессивного колесного диска, прежде чем лопнуть. Аварии не произошло, Михаил успел затормозить ручным тормозом. Поэтому все его рецепторы во время езды уже научились проступать сквозь кожу, подстерегая очередной коварный финт Первого Автомобиля.
 Пришлось пристегнуть рычаг трапеции  резиновым амортизатором, и своим ходом, не обгоняя редких пешеходов, проехать 30 км до дома. Выяснилось, что все шарики в червячной передаче лопнули точно пополам. Выяснилось также, что большинство болтов под днищем не завернуты, а аккуратно забиты молотком. И что снять с конуса серьгу, нет никакой возможности. Реконструировал съемник: в конце винта высверлил отверстие, и вставил в него патрон от мелкокалиберки. Осталось стукнуть по винту, и проклятая серьга вылетела, вся в пороховом дыму. Купить метчик с резьбой 1,25 было немыслимо, однако нашел, резьбы восстановил, но к этому времени пропали низкие обороты двигателя. 1500 оборотов он держал, ниже - глох немедленно.
Объездил всех спецов, все грешили на карбюратор, и когда его заменили, а ничего не изменилось, понял, что разбираться придется самому. Знатоки поделились великой истиной, которая заключалась в том, что у любого автомобиля неисправностей может быть всего лишь две: либо нет бензина, либо нет искры. И тогда Михаил стал прозванивать высоковольтные цепи. Под бегунком трамблера оказалось крохотное сопротивление. Натолкал в это место фольги, и проблема исчезла. Но задолго до этого треснул верхний бачок радиатора. Потому что кованный резиновый шланг к нему не гнулся даже в горячем состоянии. Заменил его шлангом от противогаза, но когда паял радиатор, впаял в нижний бачок отрезок медной трубы, чтобы можно было завести мотор рукояткой, как в старые времена, потому что запускался мотор очень неуверенно, а храповик за бачком все же стоял. (Не раз пригодилось). Но тут зима показала, что отопления салона практически нет.
Уже летом извлек радиатор отопления, потому что потек краник на нем. Когда распаял бачки, выяснилось, что все трубки аккуратно запаяны отходами припоя. Пришлось менять целиком радиатор. Каждый ремонт добавлял в багажник новый набор инструментов и запчастей, рукам – необыкновенной пластичности,  голове – пятиэтажных технических комбинаций, языку – пятиэтажных слов. И поэтому Михаил возненавидел этот ВАЗ.
Руководство экспедиционного отряда в период дикой приватизации почувствовало возможность без особого риска запустить свои жадные руки в государственную кормушку. Камчатское морское пароходство спешно распродавало  суда за границу, торопясь набить карманы государственными деньгами. Начальство, воспитанное на коммунистических догмах, в соответствии с политэкономией не видело другой возможности для личного обогащения, кроме воровства, и без всякого сожаления резали курицу, несущую золотые яйца. Но для слабых умов администрации экспедиционного отряда даже такая задача оказалась не под силу. Флот встал на прикол, экипажи отправили в бессрочные отпуска.
Для портового буксира работа была всегда, но и его поставили на прикол, и стоял он без экипажа до тех пор, пока не утонул прямо у пирса.

Мише не долго пришлось искать работу, она сама его нашла. К нему домой пришел незнакомый ему капитан судна по рекомендации общего знакомого штурмана, и пригласил в свой экипаж.  Миша был зачислен в экипаж дизельной шхуны под названием «Шелп» в должности электромеханика. Шхуна собиралась на восточное побережье Камчатки, в район Оссоры, для приемки и переработки красной рыбы. А пока на судне проводились ремонтные работы. Вторым штурманом на ней оказался Стас, который и рекомендовал Михаила капитану.
В конце мая шхуна вышла в рейс, который продолжался около трех месяцев. Экипаж занимался засолкой красной рыбы. В штате был икорный мастер, который солил икру, и на столе экипажа красная икра появлялась едва ли не каждый день. 
Дальновидные судовладельцы загрузили одно из помещений судна алкогольной продукцией, предполагая, очевидно, что заключать договоры на поставку лосося под звон бокалов будет легче.  И они не ошиблись – прорези с живой рыбой подходили регулярно. Вот только уберечь от экипажа водку было невозможно. Замки и пломбы на двери были не тронуты, тем не менее то в одной каюте, то в другой моряки собирались группами, и под мелодичный стеклянный звон добрым словом поминали ловкость Планше из «Трех мушкетеров», благодаря которой его хозяин не страдал от жажды.
В «День рыбака» на судне был объявлен выходной день, в кают-компании накрыли праздничный стол, на котором красовалось разумное количество бутылок с водкой, и несметное количество красной икры. Однако в каждой каюте этого добра хватало, и праздник продолжался уже в каютах. Впрочем, вахта, хоть и не совсем трезвая, все-таки неслась.
На следующий день после завтрака Миша Стрельцов вслед за третьим механиком Игорем спускался в машинное отделение. Вдруг Игорь застыл на трапе, и его спина явственно изобразила убедительный знак вопроса. Он оглянулся на Мишу, и молча указал вниз.
Все машинное отделение было залито водой. Дизель-генератор стоял на высоком фундаменте, и генератор еще находился над водой, но все насосы главного двигателя были затоплены. Шхуна лежала в дрейфе, и погода была тихая, поэтому все жизненно важные механизмы не пострадали, в том числе и пожарный насос, с помощью которого воду удалось откатать, но судно не имело хода, поскольку электродвигатели масляных и водяных насосов главного двигателя нужно было промывать и сушить.
Второй механик заступил на вахту в 00 часов, проверил все, что требовалось, и прилег на койку в своей каюте, поскольку чувствовал себя неважно после обильных возлияний. И незаметно уснул. Поздно ночью проснулся второй штурман, тот самый Стас, и обратил внимание на регулярное включение гидрофора, хотя в это время суток расхода воды быть не могло. Насос гидрофора находился как раз под каютой второго штурмана. Эта периодичность мешала штурману уснуть. Он встал, и с трудом разбудил второго механика. Механик может не понял, может, поленился спускаться в машину, сходил в туалет, и снова лег спать, поэтому разбудить на вахту третьего механика не мог. А на гидрофоре лопнула стеклянная трубка указателя уровня воды. И насос всю ночь качал забортную воду в машинное отделение.
Михаилу пришлось разбирать, мыть, сушить, собирать и проверять все затопленные электродвигатели. Механики помогали, чем могли. Он провозился шестнадцать часов, и когда главный двигатель, наконец, смогли запустить, старпом принес ему в каюту две бутылки коньяку в качестве приза, которые были торжественно распиты в ту же ночь с помощью тех же механиков.
С рейса Михаила никто не встречал, хоть он и надеялся, что Маринка захочет его встретить. Впрочем, в неразберихе, которая царила в городе и в России, не так просто было узнать, когда судно возвращается в порт.
Михаил радовался встрече с дочерью и с Галиной, и был рад возвращению. За три месяца Маринка подросла, и слегка изменилась. Перемена в ней слегка огорчила Михаила: в общении дочери с отцом появилась едва ощутимая дистанция, которой прежде не было. Михаил решил, что девочка взрослеет, начинает осознавать свой пол, поэтому он и ощущает эту дистанцию.
Когда выдали рейсовую зарплату, экипаж был сильно разочарован. Все надеялись получить как минимум втрое больше. Долго не раздумывая, Михаил списался с судна, и стал подыскивать работу с более достойной зарплатой.
Как позже выяснилось, Михаил зря ушел с «Шелпа», потому что следующий рейс был в Японию, и все члены экипажа вернулись в Петропавловск владельцами японских автомобилей. Михаил не сильно расстроился, к подобным казусам в своей жизни он давно привык.
Вскоре знакомый боцман сообщил, что земкараван «Александр Гребенщиков» набирает экипаж для перехода и работы в Сингапуре. Михаил поговорил с начальником каравана. Условия были весьма заманчивы, и он решил пойти в этот длинный рейс.
Рейс растянулся почти на полтора года, и заслуживает отдельного рассказа, но суть повествования иная, и этот рассказ придется опустить.
По возвращению в порт Михаил заметил, что Маринка стала от него еще дальше. Она была от него как будто за стеклом. Исчезла искренность, не чувствовалось прежней любви, сами слова казались холодными и даже слегка насмешливыми, как казалось Михаилу. Маринка часто шепталась с Галиной, именно для того, чтобы отец не мог слышать их разговор. Невнятные и ироничные объяснения Галины по этому поводу портили Михаилу настроение, и вызывали внутренний протест. Очень часто в дом приходили бесчисленные сестры Галины, которых было восемь, не считая двух братьев, и дом наполнялся бессмысленными разговорами и таким же бессмысленным хохотом.
Иногда Михаилу приходилось идти в гости к родственникам Галины, где он с трудом сдерживал зевоту, а чаще просто злился. Это было не его общество, и его беспокоило то, что его Маринка деградирует в окружении таких недалеких людей.
В собственном доме он стал чувствовать себя чужим. Галина стала заведующей ОРСа, и тоже преобразилась. Ничтожная власть над тремя женщинами, из которых и состояла вся контора, превратила ее в маленького Наполеона. Всеми силами она старалась подчеркнуть эту власть, и этот гротеск лишь коробил Михаила. Повадки на работе неизбежно перекочевали и в дом. Сначала Михаилу удавалось ставить жену на место всего лишь выразительным взглядом, но однажды, когда они вернулись домой от одной из сестер, Миша сделал незначительное замечание Маринке. Галина это замечание высмеяла, вслед за ней неуверенно засмеялась и Маринка. Миша вспылил, и повторил замечание в резком тоне, уже зная, что за этим последует. Когда Галина рассыпалась обидным смехом, он подошел, и залепил ей звонкую пощечину. Он был в ярости, и Галина струсила.
-Еще раз что-нибудь подобное, и тогда будет экзекуция – прошипел он.
Маринка была в слезах, Галина неделю не разговаривала, но в доме стало спокойней. Обе поняли, что переступили дозволенную грань.
Дочь Галины, Ирина удачно вышла замуж, и уехала жить в Тигиль. Вскоре молодая семья получила там квартиру, Ирина устроилась на хорошую работу, ее муж тоже хорошо зарабатывал. Квартира Галины осталась пустой.
Однажды к Мише зашел бывший старший помощник с «Шелпа», и предложил ему сходить в рейс на БМРТ «Полоцк». Судно перегнали с Балтики. Это был старый траулер польской постройки, и принадлежал какой-то московской фирме. Условия контракта были очень заманчивы, к тому же на судне оказалось много старых знакомых Михаила. Работали на приемке и переработке красной рыбы. За время путины в трюма было загружено 360 тонн горбуши и нерки, которую планировалось доставить в Японию.
Вероятно, москвичи скупали рыбу у промысловых бригад не совсем законным образом, потому что вместо захода в порт Петропавловска для оформления таможенных документов траулер направился в одну из пустынных бухт в Курильской гряде, и бесцельно простоял там два месяца. Судно прятали от властей. Наконец направились в порт Корсаков на Сахалине, и еще две недели простояли на рейде, где почти неделю пережидали жестокий шторм. Шторм был такой силы, что даже в защищенной бухте нагонял шестиметровые волны. На глазах у экипажа затонула японская шхуна, хоть ей и пытались помочь морские буксиры.
Еще на Курилах у экипажа возникли сомнения, что заработанные деньги будут выплачены. Бесцельная стоянка и эта неуверенность вызывала недовольство экипажа. Капитан Шкирев был вынужден собрать общесудовое собрание по требовантю экипажа. Он объяснил обстановку, насколько сам был в курсе. На этом собрании выбрали судовой комитет из четырех человек, а Стрельцова выбрали его председателем.
После таможенного досмотра «Полоцк» направился в японский порт Кусиро. На переходе Стрельцов снова собрал общесудовое собрание, пригласил капитана и после долгой и острой дискуссии с членами экипажа, которых пугала, по сути, забастовка, настоял на том, что продукция в Японии выгружаться не будет до тех пор, пока экипажу не будет выплачена зарплата за рейс. Это решение было принято большинством голосов.

По приходу в Японию траулер поставили к причалу, и на борт поднялись представители фирмы, которой предназначался груз. Шкирев предъявил им документы на продукцию, и заявил, что экипаж требует выплатить зарплату до выгрузки трюма, поскольку судовладельцы заверили, что зарплата будет выплачена в японском порту. Японцы не удивились, а предложили отогнать судно на рейд, и ждать. Два дня спустя «Полоцк» снова встал у причала. На этот раз японцы поднялись на борт с чемоданом, в котором находилось почти полмиллиона долларов. Столько наличных денег в городе Кусиро не оказалось, потребовалось два дня, чтобы их собрать.
Матросы очень удивились, когда японцы вдруг прекратили выгрузку, и автокран уехал. На борту еще оставалось около шестидесяти тонн мороженой рыбы. Сработало русское «авось»: на всякий случай обработчики морозили брикеты с небольшим перевесом, чтобы не допустить недостачи. Этих лишних килограммов набралось шестьдесят тонн. Японцы выгрузили своих триста шестьдесят тонн, и больше брать не желали. Капитан связался с судовладельцами, те вступили в переговоры с японской стороной, которые продолжались почти неделю, но безуспешно.
Капитан получил распоряжение следовать в корейский порт Пуссан.      
   
В Пуссане «Полоцк» простоял около месяца, сначала на рейде, затем у причала, прежде чем удалось сбыть корейцам продукцию. И хоть эта стоянка не очень тяготила моряков, поскольку денег у каждого было вполне достаточно, чтобы позволить себе всевозможные развлечения, все же хотелось вернуться в родной порт. Вернуться хотелось на своем судне, однако судовладельцы приняли решение отогнать старый траулер в Китай на металлолом. Для этой цели на судне оставили минимум экипажа, остальных отправили в Петропавловск.

Михаил решил вложить полученные за рейс деньги в покупку квартиры для дочери. Галина была вполне согласна с таким решением. К весне двухкомнатная квартира в центре города была приобретена.
У Михаила был приятель Игорь. Он все хвалил свой японский микроавтобус. Однажды Игорь подвозил на нем Михаила, и объяснял все преимущества этого автомобиля. И тогда Михаил очень быстро нашел и купил себе микроавтобус Town Ace. И вдруг выяснилось, что в городском районе Кирпичики у Галины имеется свой кооперативный гараж. Перед этим, после покупки злосчастного ВАЗа, выяснилось, что у нее имеется еще и дача за городом, куда ему пришлось теперь возить Галину с сестрами. Маринка тоже не любила эту дачу, предпочитала заниматься своими делами дома.
В этот гараж Михаил и поставил Галинин жигуль, и больше на нем не ездил и о нем не вспоминал. 
Михаил стал подыскивать работу, и наткнулся на объявление в газете, что на РТМС «Галина» есть вакансии. Траулер стоял у причала судоремонтного завода на Садовой. Он прибыл на судно, поговорил с его владельцем по фамилии Тургенев, как впоследствии оказалось, он был заместителем министра транспорта из Москвы, который заверил, что судно выйдет на промысел через две недели. Траулер был вполне современный, польской постройки, и почти новый, поэтому Михаил и не усомнился в словах судовладельца. Но вскоре понял, что судно совершенно не готово к выходу в море. Выяснилось, что судно сдавали в аренду некой организации, и после рейса эта организация не выплатила экипажу зарплату. В отместку за такую несправедливость кто-то из команды устроил в рыбном цехе пожар. Пожар ликвидировали, но выгорела значительная часть кабельной трассы, поэтому все оборудование рыбного цеха осталось без электропитания. Кроме того, почти все дизеля нуждались в серьезном ремонте. Тем не менее, Михаилу судно, которое называлось «Галина» понравилось, и он решил остаться на нем до весны, в надежде, что к этому времени судно отремонтируют.
Тургенев улетел в Москву, а вместо себя вызвал на Камчатку своего брата, который работал старшим механиком судна где-то на Каспии.
В январе вышла из строя автоматика судового котла, что грозило разморозкой всех судовых систем. Экипаж судна был далеко не полным, все электротехнические работы выполнял Михаил и еще один, совсем молодой и неопытный электрик. Вдвоем они наладили возможность ручного управления котлом. Старший механик не доверил мотористам пуск котельной установки, и поставил на суточную вахту двух электриков, главной обязанностью которых теперь стал своевременный пуск и остановка котла. У Михаила на вахте было много свободного времени, и он разбирался в причине неисправности автоматики. Одного взгляда на схему было достаточно, чтобы понять, что у прежних электромехаников этого судна проблемы с котлом были всегда. Двухметровая бумажная лента была истрепана до предела. Второй механик, который единственный остался от старого экипажа, подтвердил, что котел всегда останавливался в самый неподходящий момент, и очень часто.
Михаил быстро выяснил причину этого: командоаппарат, который управлял всей автоматикой котла, имел конструктивный дефект. На судне хранилось несколько таких устройств, бывших в употреблении, и все в не рабочем состоянии. По словам второго механика, эти устройства отдавали на прибороремонтный участок, там их реанимировали, но работали они всегда не долго.
Михаилу быстро надоела роль пускателя котла, и он предложил старшему механику изменить систему автоматики. Стармех согласился.
В технических кладовых траулера был большой запас всяких электротехнических устройств, и Михаил без труда нашел там все, что было нужно.
На небольшой площадке разместились четыре реле времени, заменивших командоаппарат, и еще девять промежуточных реле. Всего тринадцать реле вместо двадцати семи, как было в старой схеме. При этом все три уровня мощности котла работали на автоматике, как и было предусмотрено конструкцией котла. Свой блок Михаил подключил в нужные точки клемных колодок, а все реле старой схемы извлек из разъемов. Таким образом, основная схема была не тронута, но котел работал на автомате безотказно пять месяцев. Все это время денег экипажу не платили, старший механик говорил морякам, что брат приедет весной, и со всеми расплатится. В мае Тургенев приехал, и действительно выдал зарплату, но она оказалась в пять раз меньше, чем все ожидали. Михаил тщетно пытался доказать судовладельцу, что за такую зарплату даже уборщица не станет работать, но Тургенев оставался непреклонен. Тогда Михаил нашел себе работу в рыболовецком колхозе. Когда он приехал на «Галину» за своими вещами, то решил отключить свой блок автоматики, а свои чертежи забрал домой. Без схем и чертежей блок был совершенно бесполезен.
Неделю спустя его вызвали в транспортную прокуратуру. Женщина прокурор сказала, что Тургенев подал жалобу о том, что Стрельцов вывел из строя судовой котел. Михаил объяснил как было дело, написал объяснительную, и прокурор сказала, что у прокуратуры к Стрельцову претензий нет. Но еще через три дня к нему домой явились двое субъектов мрачного вида, и повезли его в отделение милиции. Там его допросил следователь, который, выяснив суть «преступления» Стрельцова, проникся к нему симпатией, и отпустил. Потом его вежливо приводили в областное УВД, в кабинет начальника отдела по организованной преступности, где он встретился с самим Тургеневым, и полковник, хозяин кабинета, уговаривал их «решить дело миром», на что Стрельцов немедленно согласился, но запросил за восстановление своей схемы сумму, в десять раз превышающую полученную зарплату. Тургенев был в ярости, а Стрельцова отпустили. Потом его стали периодически вызывать в городское УВД, где его допрашивали другие следователи. Стрельцов потребовал эксперта, поскольку понять тонкости автоматики следователю было сложно. В общей сложности Михаила вызывали девять раз, пока ему в голову не пришла простая мысль, о том, что котел на судне является источником повышенной опасности, и подлежит освидетельствованию Морским Регистром, и любые изменения конструкции или схемы являются нарушением. Он сообщил об этом следователю, который уже давно относился к Михаилу с сочувствием, и тогда дело закрыли.
 РТМС «Галина» простоял у причала несколько лет, влез в огромные долги, и был приобретен директором завода Мещеряковым по остаточной стоимости. После этого судно отремонтировали на этом же заводе, и сменили ему название: РТМС «Петропавловск». 

Марина всегда хорошо училась в школе, особенно после того, как поступила в лицей. Поступить в лицей было не просто, дети сдавали серьезные экзамены, и таким образом в этом лицее оказались самые умные и подготовленные ученики. В классах двоечников не было. Марина ежедневно сидела над уроками до позднего вечера. Впрочем, учиться ей нравилось настолько, что ее с трудом удавалось выгнать на прогулку, она предпочитала занятия любым развлечениям. В восьмом классе она уже хорошо знала английский язык. После окончания восьмого класса, во время каникул, они с Галиной отправились с туристической путевкой по азиатским странам. Марина была очень удивлена и обрадована, когда выяснилось, что она может свободно общаться с иностранцами.
После окончания лицея она легко поступила в педагогический институт, и успешно проучилась в нем год. Однако ей захотелось закончить более престижный ВУЗ, и они отправились с Галиной в Москву.
К этому времени Михаил, наконец, понял, в чем истинная причина возникновения той стены, которая встала между ним и дочерью. Он вдруг ясно осознал, что эту стену старательно и незаметно возводила Галина с первого дня, как появилась в доме в качестве его жены. Как ей это удалось, для него так и осталось загадкой, но построена она была очень умело.
Когда у него наступило прозрение, он понял и причину. Версий было две: возможно Галина предполагала таким образом прочно привязать его к себе – если дорога к дочери пролегает только через жену, то с женой нужно считаться, может быть даже заискивать перед ней. А возможно это была месть, простая и банальная месть Михаилу за то, что за все годы общения он так и не полюбил Галину, и брак как был фиктивным, так фиктивным и остался.
Михаил почувствовал отвращение к этой женщине.
Галина вернулась из Москвы с хорошими новостями. Марина умудрилась поступить сразу в два ВУЗа, но выбрала один, в котором и намерена учиться. Они сняли для нее комнату, так что в общежитии ей обитать не придется.
-А теперь вот что, Галя, - сказал Михаил – я тебе говорил, что твоя политика в этом доме плохо закончится. Так вот время пришло. Мы с тобой расстаемся. Ты можешь забрать из этого дома все, что посчитаешь нужным, можешь забрать решительно все, но ты уходишь из этого дома.
Вероятно, Галина внутренне была подготовлена к такому развитию событий, и заявление Михаила не произвело на нее особого впечатления.
-Мне некуда уходить.
-Как это некуда? У тебя есть трехкомнатная квартира в Кирпичиках.
-Эта квартира принадлежит моей дочери Ирине, ты ведь сам подписывал документы на дарственную.
И тут Михаил вспомнил, что действительно подписывал такой документ года три назад по просьбе Галины, и сделал это добровольно, поскольку и не думал претендовать на эту квартиру. И ему и в голову не пришло, что нужно таким же образом закрепить за Мариной права на квартиру, которую он ей купил.
-Меня это не касается, в этом доме жить ты не будешь.
-Хорошо, я буду жить в квартире, которую мы купили, половина этой квартиры по закону принадлежит мне.
-Эту квартиру мы приобретали для Марины, которую ты так любишь. И теперь ты намерена оспаривать у Марины эту квартиру?
-Ты не оставляешь мне выбора. Я не предполагала, что меня вышвырнут из этого дома. Если ты добровольно не отдашь мне эту квартиру, я добьюсь этого через суд.
-Поступай как знаешь, и уходи немедленно.
Галина забрала свои личные вещи, когда Михаил был на суточной вахте, и больше в доме не появлялась, хотя ключи от дома оставались у нее.

Суд состоялся примерно через месяц. Судья рекомендовала продать квартиру, и разделить деньги пополам. Галина стала активно искать покупателя. Михаил стал презирать эту женщину, себя же долго еще именовал глупцом. Наконец, Галина позвонила, сообщила, что покупатель найден. Сумма была смехотворной, но Михаил был рад отвязаться от этой женщины с тройным дном. Сделка состоялась в офисе нотариуса, которая была знакома с ситуацией. Нотариус предложила разделить деньги при ней. Михаил сам считал долларовые купюры, но когда дома пересчитал их снова, оказалось что 300 долларов недостает. Он пересчитал еще дважды, а потом позвонил Галине. Она не удивилась. С явной насмешкой, сказала: «какие могут быть претензии, ты ведь сам считал». «Претензий нет, я просто подумал, что ты захочешь исправить ошибку». «Это не моя ошибка и ничего исправлять я не собираюсь». «Ну что же, теперь я убедился, что мое презрение к тебе стоит на прочном фундаменте твоей низости».
Михаил поменял замок на входной двери своего дома, и выбросил Галину из головы. Недели через две он вернулся домой после суточной вахты, и обнаружил пустой дом. Галина вынесла мебель и всю электронную технику, которую Михаил привез из Сингапура.
Замок не был взломан, было разбито стекло в окне в коридоре, и вырвана с корнем рама. Это был почерк друга Димы, у Михаила и сомнений не осталось, что исполнителем был именно он. И Дима косвенно это подтвердил на второй же день. Как бы случайно, Дима радушно встретил Михаила неподалеку от дома. Миша не подал руки.
- Что случилось, Миша?
- Да взлом у меня был, мебель вынесли, и почерк явно твой.
- Да как ты мог так подумать! Мы же друзья!
- Я тоже так думал. Но взлом есть взлом, это криминал. Жди повестку.
Дима явно струсил, он что-то еще горячо говорил, Михаил сел в машину и уехал. Подавать заявление Михаил не стал. Он был доволен, что избавился от Галины окончательно.

 Свою половину денег от продажи он отправил Марине, которая нашла для них идеальное применение – она решила получить второе высшее образование, и они ушли на оплату за обучение в московской Академии международных отношений.