Быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается. Поведаю вам одну историю о выборе своей судьбы. Вроде каждому человеку с рождения своя доля дается, да не всяк ею доволен бывает. Было у одного простого крестьянина три сына, Петр, Василий, да Иван. С измальства трудились, родителям помогали, как стали в возраст входить, подумали, что уж слишком тяжек труд крестьянский, надо бы иного способа поискать, как на жизнь заработать. Попросили родительского благословения, поклонились отцу с матерью в ноги, да отправились в дорогу. И вот вышли на перекресток трех дорог, решили каждый по своей собственной выбрать. Петр пошел направо, Василий налево, а Иван, недолго думая, прямо. Три дня и три ночи шли, и вот явился перед старшим братом старец, казавшийся бедняком, попросил подаяния. Петр повздыхал, но, подумал, что жизнь штука трудная, сегодня ты с кем поделишься, завтра самому побираться придется, глядишь, кто и смилостивится, так же. Вытащил из сумки дорожной хлеб, что мать в дорогу дала, разломил на две части, протянул бродяге.
- Вижу, ты добрый человек, - начал незнакомец, - за это помогу тебе выбор сделать. Видишь, кладу перед тобой ножик булатный, рубль золотой, да свиток. Что из этого выберешь, тем в жизни станешь. Или героем необоримым, легендарным, или первым в мире богатеем, или мудрецом из мудрецов.
Задумался тут молодец крепко, в воины пойдешь, так дело опасное, и убить могут очень даже просто, сколькие из былинных богатырей до старости дотянули? Да и убивать придется, а то грех великий. С богатством так же не все просто. Сегодня, сундуки от золота ломятся, завтра прогоришь совсем или ограбят. Лучше уж мудрость выбрать. Все любят, все уважают, совета спрашивают, слова, сказанные, из уст в уста передают. К тому же, наверняка, старик если не святой, то волшебник, правильного ответа хочет услышать, а славолюбие да жадность, очень дурные свойства. Выберешь не то, да с пустой мошной останешься. Такие вот дела.
- Выберу я, добрый советчик, мудрость, - заявил брат старший, - чтобы все знать, все ведать, что в мире творится, и на небе, и море – океане.
- Хорошо молвишь, посмотрим, каков в деле окажешься, - старец протянул свиток, - иди и учись старательно, познавай все науки существующие, не ленись и прославишься на век, осветишь всю вселенную, силой разума, что где и из чего создано, познаешь, да другим поведаешь. Многим жизнь облегчишь, исцелишь болезни смертельные, построишь машины хитрые, кои сами всю работу за людей делать станут. В небо птицей взлетишь, в море рыбой опустишься, в горы гадом ползучим проникнешь. Все сокровища сокрытые изымешь, какие Творцом созданы.
Развернул Петр свиток, ожидая чего угодно, а тот пуст оказался. Поднял глаза на незнакомца удивленные, а тот улыбается.
- Ты его и должен будешь заполнить, изложить все познания, - пояснил собеседник, - а теперь прости, многих ещё посетить должен.
И исчез, будто его никогда и не было. Почесал добрый молодец затылок. Думал, в свитке уже всякие знания имеются, выучил их и вот иди в народ с просвещением, ан нет. Меж тем, учеба, штука сложная, а на неё ещё денег надо взять откуда-то, коих нет, и всем известно, что мудрецы, обычно, живут в бедности. И не ясно, понадобится ли то, что познаешь, прислушаются ли люди? Многие считают, что жить надо по заветам отцов, а новое и не требуется. Напишешь тьму тем книг, а их и сожгут, как лживые и вредные, и хорошо, если тебя, вместе с ними, не поджарят, как колдуна и чернокнижника.
- А и пес с ней, с этой мудростью, - брат старший плюнул, - зачем дом родной покинул? Крестьянское дело с измальства знаю, ничему учить надо, что посеял, то и взошло. Или кого откармливал, того после на мясо и забил. Значит, сыт будешь, а неурожай, так и поголодаешь. Но, хоть знаешь, за что страдаешь, и семью свою всегда накормишь.
Повернул Петр обратно, а свиток с собой взял, в хозяйстве сгодиться, только как домой вернулся, тот и пропал, словно не было никогда.
Меж тем, к среднему брату тот же странник явился, попросил подаяния. Василий поприжимистей Петра был, жалко стало хлеба, подал воды незнакомцу, что в ручье набрал.
- Вижу, ты добрый человек, - начал незнакомец, - за это помогу тебе выбор сделать. Видишь, кладу перед тобой ножик булатный, рубль золотой, да свиток. Что из этого выберешь, тем в жизни станешь. Или героем необоримым, легендарным, или первым в мире богатеем, или мудрецом из мудрецов.
Молодцу воевать идти вовсе не хотелось, это же и доспех надо где-то покупать, и оружие, да в бою все это ломается, рвется, а добудешь чего или нет, неведомо. Мудрецы так же не слишком удачливы, живут засчет чужой милости, чуть, что не то скажешь, благодетель и выгонит, и хорошо, если не велит язык урезать, или кнутом высечь. Вот богатство, совсем иное дело, тут и душе радость, и телу удовольствия всевозможные, в жены бери, хоть царевну, цари, и султаны ноги целовать будут, прося немного одолжить на войну и пиры.
- Выберу я, добрый советчик, богатство, - заявил брат средний, - чтобы мои корабли с товарами по морям-океанам ходили, караваны шли в страны дальние. Дабы иметь от людей почет, да уважение, носить шубы соболиные, есть – пить с золотой посуды, мог кутить по-купечески, да при этом получать ещё больше добра.
- Хорошо молвишь, посмотрим, каков в деле окажешься, - старец протянул золотой рубль, - иди и трудись денно и нощно, собирай копеечку к копеечке, и будет тебе во всяком торговом деле удача, во что не вложишься, вдесятеро больше получишь. Сможешь милостыней бедняков одаривать, церкви и храмы строить, людей искусства и науки поддерживать, новые ремесла на Руси матушке открывать, что на иноземщине токмо и есть. А подарок мой, не трать, фальшивый он. С таким попадешься, на правеж потащат, ноздри изорвут, да под кнут положат.
И исчез советчик, будто его никогда и не было. Почесал добрый молодец затылок. Был бы у него настоящий рубль, знал, чего делать, да как вложить, а тут как был гол, как сокол, так и остался. Богатство копить, дело непростое, придется сначала в слугах походить, потом в младших работниках, пока свое дело откроешь, уж и борода поседеет. А потерять можно все в миг единый, где разбойники нападут, где стихии обрушатся, а где и царски слуги в казну отнимут для дел государственных. Уж лучше обратно возвратиться, да крестьянствовать. Дело это с измальства знаю, ничему учить надо, что посеял, то и взошло. Или кого откармливал, того после на мясо и забил. Значит, сыт будешь, а неурожай, так и поголодаешь. Но, хоть знаешь, за что страдаешь, и семью свою всегда накормишь. Да и много ли у сирого поселянина заберешь, если он из простых? Пока братья на стороне зарабатывают, кому-то отцовское хозяйство блюсти надо, не пропадать же добру. А рубль решил с собой взять, пусть детишки играются. Только как домой вернулся, тот и пропал, словно не было никогда.
Меж тем, к младшему брату тот же странник явился, попросил подаяния. Иван жадничать не стал, не таков был, и хлеб разломил, что мать в дорогу положила, и воды дал запить и ещё паре медных копеек из скудного своего запаса.
- Вижу, ты добрый человек, - начал незнакомец, - за это помогу тебе выбор сделать. Видишь, кладу перед тобой ножик булатный, рубль золотой, да свиток. Что из этого выберешь, тем в жизни станешь. Или героем необоримым, легендарным, или первым в мире богатеем, или мудрецом из мудрецов.
- Чтобы мудрости всякие познать, да денег копить, нужен ум великий, - молодец плечами передернул, - я же с детства дурачком был, иначе и не звали, видать, надо мне нож булатный выбрать. Буду край родимый защищать, да святую Русь, отца с матерью, любимых братиков, ворогов разить, да отгонять.
- Хорошо молвишь, посмотрим, каков в деле окажешься, - старец протянул младшему брату ножик, - только имей в виду, оружие это самое что ни на есть обыкновенное, даже не заточенное, придется самому науку воинскую познавать, да снаряжением разживаться.
- А то горе не беда, - Иван до земли поклонился советчику, - благодарю тебя за науку, да подарок. Нож-то и наточить можно. А попадется разбойник лихой, из него душу вынуть, да топор отобрать. С таким оружием уж и в ополчение возьмут, а там, как до бою дело дойдет, у ворогов и разживусь и доспехом справным, и мечом булатным, была бы рука крепка, да сердце смело.
И поспешил младший брат дальше, теперь видел свой путь ясно, и более ни о чем не тревожился, по своему обыкновению. О возвращении домой и не помыслил.
- Тем и отличаются те, кто способен возвыситься над собственной судьбой, от обычных смертных, что мало думают о трудностях и опасностях, но много трудятся, - старец улыбнулся, - и потому им успех сопутствует. Иных считают дураками, но, кто не видит преграды перед собой, разрушает её и устремляется вперед к солнцу, робкие же прозябают в тени, не смея даже заглянуть за край. Однако же, и Петр с Василием так же необходимы, ибо кому-то же надо растить пшеницу и разводить скот? А брат младший сбережет их от нашествия недругов, да чудовищ злобных…
****
И вот прошло лет тридцать, Петр своим двором жил, отцом завещанным, Василий рядом свой дом поставил, какой-никакой, семьями обзавелись. И вдруг шум – гам, пыль столбом, подъезжает какой-то воевода, лицо в шрамах, борода седая, доспех на нем позолоченный, шелом драгоценными камнями украшен, следом слуги спешат, да дружина боевая. Братья на улицу выбежали, кланяются до самой земли, а сами не живы, не мертвы со страху. А приезжий спрыгивает с коня своего богатырского, руки в стороны раздвинул.
- Неужто не признали меня, - спрашивает, - брат я ваш, Иван, ну, хоть эту вещь должны опознать непременно.
Вытащил из сапога нож булатный, тот самый, что странник подарил, показывает. Обомлели Петр с Василием, уж давно почитали брата сгинувшим, оплакали его, и каждый год поминальную свечку в церкви ставили, он же вон каков, оказывается.
- Я с помощью того ножа, как и собирался, добыл себе топор, да копье боевое, - начал Иван, - и пошел в ополчение. Поставили нас город один защищать от татарской орды, осадили крепко. Выбили ордынцы стрелами всех тысяцких, сотников да десятников, командовать некому стало, да пошли на очередной штурм, тут-то я дружину за собой и повел, лично несколько лестниц с недругами сбросил, отбились, хоть и с большими потерями. А я, после того, в рост пошел, сначала десятником сделали, потом сотником, тысяцким, потом и до воеводы дорос. Как-то самого хана Золотой Орды в полон взял, а за свободу свою, отдал мне дочку, татарскую царевну, в жены. Перекрестил её в нашу веру, душа в душу живем. Тепереча я у нашего князя Владимира Красно Солнышка набольшим воеводою сделался. Бояре родовитые морщатся, плюются, а сделать ничего не могут, ибо любого врага завсегда побеждаю, да малой ценой, уж и сам не хуже боярина стал, а и побогаче иного буду.
Тошно сделалось старшему да среднему брату от того рассказа, зависть лютая взяла, да что они худородные и бедные, княжьему воеводе сделают? Он свою правду и верность не за столом пиршеском доказывает, на поле боя. Да и дружина любит, стоит за него горой, чуть что, в обиду не дадут. Проще уж к нему на поклон ходить, о разных милостях просить, чай не откажет родичам. Задумались, а не поленись они тогда, не убоялись бы судьбы великой, где сейчас жили? Уж точно не кланялись младшему в ноженьки. Только поздно, судьба никому второго шансу не дает, да и года не те, чтобы менять чего-то в жизни, опоздали.