Она рассказывала ему удивительные вещи, и он сидел рядом, точно прикованный невероятной силой её слов.
- Ты же никогда не доверял мне. В общем то ты не доверял никому! Если смотреть на твою жизнь, - она говорила громко точно, стараясь перекричать морской прибой, - волны монотонно бились о камни всего в нескольких метрах от них. - То если исключить детство, то мало найдется таких дней! Где ты доверял! Что ты молчишь!
Он поднялся с гальки на которую была брошена куртка, и она не спасала от холода камня. Он подошёл совсем близко к морю, точно слушая его, и стараясь не слышать её. Слова её тоже были, неотвратимы, как шум прибоя, и били по разуму.
Потом он снова сел с ней рядом, заботливо пододвинул к женщине куртку. Он вообще производил впечатление очень заботливого человека, но в его движениях была какая то механическая сила, точно руки были не его. Он смотрел вдаль, - туда где море сливалось с небом в одно целое.
- Ты знаешь, что я вижу многое. У меня есть связь с моей душой, которая уже не в этом мире. Твоя душа тоже спаслась! Но я видела, как твои оскорбления произносили высшие, с гневом, с ненавистью ко мне, перед тем, как отпустить мою душу! Это было очень больно! Они все бестелесные! Им нравится наша энергия боли!...
Он закрыл глаза, и представил её совсем юной - такой она пошла за ним... Ему было стыдно перед этим человеком. Он знал теперь, что лучше её никого у него не было. Он любил её. Это была любовь осознанная, оберегающая...
Закат крался в небе, как хитрый вор - незаметно, но неотвратимо. Ветер стал совсем холодным. Волны остервенело бились о морскую гальку, точно стараясь навсегда освободить от неё берег... Они молча шли от моря, и море сопровождало их и своим покоем, и своим шумом волн, похожим в этот предвечерний час чем то на негромкую колыбельную... Море пыталось успокоить и поддержать этих двух грустных людей, но люди были уже другими - они простили друг друга.