Из "Дневника" М.М. Окуневой: -
Федерико Гарсиа Лорка
...Её жасминная кожа
светилась жемчугом теплым,
нежнее лунного света,
когда скользит он по стеклам.
А бедра её метались,
как пойманные форели,
то лунным холодом стыли,
то белым огнем горели...
Когда я прочла стихи Федерико Гарсиа Лорка в забытой или специально оставленной в нашем доме книги моим двоюродным братом, приезжавшем в хутор на рыбалку и навещавшему нас с ночовкой, на меня находило что-то. Это было выше моего понимания. Когда я ложилась в свою постель, я уносилась в неведомые дали стихов Лорка. Было так трепетно постигать их.
В один из дней приезда брата, о котором я непрестанно думала после прочтения стихов Лорка, под вечер набежала тучка, наш сад окутывало тьмой, шептались листья, и сквозь них мелькали звёзды. Я вошла к сбе в комнату и невольно остановилась: на подоконнике окна лежали красные розы. Небывалые огоньки вдруг зажглись у меня в глазах, щёки запылали, цветы выпали у меня из рук... неузнаваемая, другая – стояла я у окна. За окошком спаленки в темноте мелькали какие-то видения, не видения, а как бы что-то только слегка ощущаемое сливалось с туманом и проносилось, разливаясь в воздухе. Дрожа, тихонько из-за туч выплыла луна, кусты белых и красных роз как будто улыбнулись, и я глядела на них заворожено. Я думала, чувствовала, как никогда...Сердце моё трепетало от таинства глаз моего брата, а он их не сводил с меня весь вечер. И когда забрезжил первый луч солнца, таинственный как всё вокруг, тьма развернулась, цветы и деревья, склонясь к земле, наполнялись росою, я поняла – это чувства из стихов Лорка вошли в меня.
А до этого мгновения была девчонкой я беспечною. Родилась и жила в хуторке по бокам косогорья которого зеленеют кустарники; кое-где выдаются маленькие полянки покрытые изумрудно-зелёной травой, среди них пестреют полевые цветы. Прямо виднеются две полосы высокой ржи, средь которых торчат крыши хутора Мокрая Чубурка на речке древней, как мир, текущей издалека-далёка степей Доно-Кубанских. Из соседних хуторов доносятся голоса, где-то мычат коровы, тявкают собаки, в воздухе жужат комары, жуки, мухи, в траве копошатся букашки, - всё шумит в безветрии, сливаясь в один единственный аккорд, под который я так любила мечтать. Когда яркий закат солнца вдруг озарит опушку леса и одну из маленьких полянок между густыми кустарниками, и разгорится на большой полосе ржи, отделяя колос от колоса, куда я протягивала руку за васильком, и мне становилось так хорошо; мне хотелось и плакать, и смеяться, я чуствовала в себе прилив чего-то нежного, и это что-то благоухало какой-то безконечной свежестью, каким-то зефирным светом, который так хорошо дрожит в моём сердце...
Как свечереет, свет гас в моей девичьей спаленке, и только не смолкал кузнечик под окном...В хуторке всё засыпало...И в этой тишине, казалось, было слышно, как безотчётно радостно дрожало моё сердце в мире природы, в которой мне довелось родиться и жить. Неведомо отчего являлся мне образ двоюродного брата довольо часто приезжавшего рыбачить на Мокрую Чубурку и бывшего со мною ласковым и щедрым на подарки. Я запросто залазила к нему на колени, шаловливо обнимала и целовала. В одну из вёсен я вдруг почувствовала, что брат увидел во мне не шестилетнюю девочку, а молодую девушку с наливающимся соком зрелости телом. Запах расцветающего тела одурманивал его и дрожь пробегала по его телу от желания прижать меня к себе и не отпускать никогда.
Однажды я вошла к себе в комнату и невольно замерла: - на подоконнике лежали красные розы, небывалые огоньки вдруг зажглись у меня в глазах, щёки запылали. Я взяла цветы и прижала к груди. Почувствовала себя другой и стояла с то бъющимся, то замирающим сердцем...
Я ждала когда брат придёт с вечерней рыбалки. Позвала его к себе в комнатушку и спросила, глазами указывая на цветы:
- Как я должна это понимать? - Он молчал, опустив глаза.
- Ты не будешь со мной разговаривать? - Не буду.
- Почему?
- Почему? Потому что я боюсь говорить с тобой.
- Боишься?... И ты никогда не скажешь, почему?
- Потому что ты слишком красивая. - Сказал и вышел.
Брат в моём сердце блеснул новым лучом света, непонятным, неуловимым, и мне хотелось лететь к нему птицей. Я и полетела когда на утренней зорьке он отправился на рыбалку. За хутором под раскидистым деревом он неожиданно увидел меня. Я пошла к нему на встречу. Сильно сжимая мне руку, он хотел что-то сказать.
- Не надо говорить, не надо! – сказала я почти шёпотом.
И мы пошли рядом. Сильно пахло травой и цветами. Я не сводила с брата глаз. Вся я дышала счастьем. Он обнял и прижал меня к себе близко – близко и заглянул в лицо; глаза наши встретились, как бы вошли друг в друга. Неуловимый трепет охватил всё моё существо.
Мы молчали... Всё молчало... Всё притаилось перед признанием в любви.