Вчера я решил наконец порадовать коллег своими простыми человеческими воспоминаниями.
Я не рассказывал вам о Леночке Бр-рг? Боже! Она готовила материалы к телепроекту в «Очевидном и невероятном» и наткнулась на моё письмо о мерцающих. Вскоре они вместе Борисом Самойловичем задумали целую передачу о мерцающих, решив дать мнем возможность представить эту игру на отечественном Центральном ТВ. В общем мы познакомились! Ах, какой интеллигентный тонкий, разносторонний человек! Именно она наконец научила меня играть на шестиструнной гитаре! Вот кого я всегда вспоминаю с глубочайшей признательностью в сердце!
Тут конечно уместным будет вспомнить и о Наташе Аст-вой, супруге Владимира Львовича, поэтессе от Бога! Однажды мы с ней целую ночь читали друг другу стихи и она слушала мои песни.
Боже мой! Это энциклопедически образованная и чрезвычайно глубоко образно мыслившая женщина сумела покорить сердце одного из, вне всякого сомнения, величайших поэтов России!
«Местность прошлого лета» подлинный шедевр молодого тогда ещё геофизика. Но… однажды с Люсей Ани-вой мы гуляли по набережной Северной Двины в районе Кузнечевского моста в Архангельске. И Люся достала свой блокнотик и прочитала мне из него удивительное стихотворение: «Кто то жил в славном, считай, городке…» Автора она не помнила. Стихотворение было записано от руки и видимо наспех. Оно меня потрясло. Мы с Люсей любили обмениваться поэтическими находками, но это было что-то особенное. Чуть не год я мучился вопросом: кто автор, и где познакомиться с оригиналом текста. Компьютеров не было. И тут мне выпало погостить у Владимира Львовича на Малой Грузинской 31 в Москве. Я у него и раньше останавливался, а тут завис чуть не наделю. А он ведь дружил с моей мамой и сам был военным свердловчанином, поскольку в Свердловске провел время в эвакуации. Где кстати с мамой и познакомился. В общем я спал на раскладушке в его библиотеке среди стеллажей с книгами. И уже в последний перед отбытием вечер я, наконец, обратился к нему с вопросом, не знает ли часом он, кто автор этого текста. Помню, как послушав моё изложение он расхохотался и сказал: сейчас, обожди минутку. И принёс мне журнал «Иностранная литература» со стихами американского поэта Каммингса. Более того, он мне рассказал о Каммингсе как о художнике много интересного. Да! Это был именно Каммингс! В переводе… самого Британишского! В библиотеке которого я и собирался отойти ко сну! В ту ночь я зачитывался Каммингсом и Британишским и с благодарностью вспоминал Люсю, без тонкого поэтического чутья которой этот эпизод моей жизни мог бы и не состояться.
Но уж раз речь зашла об архангельских удивительных женщинах, то конечно грех не упомянуть гениальной художницы и искусствоведа Зои Кул-вой, которая однажды спасла мне жизнь и о фантастически красивой и мудрой Ларисе Владимировне – которая сыграла в моей жизни колоссальную роль.
Забавны истории наших знакомств. Занятны истории наших неспешных многолетних общений. Не замутненных, светлых чистых прекрасных, потому что это были именно общения людей на планете людей. В этом смысле мне фантастически везло на умнейших, красивейших и благороднейших женщин!
На женщин, интеллект которых намного превосходил мой собственный, и знакомствами с которыми я искренне горжусь. Жаль, что я не имею возможности описывать их фантастические женские судьбы, каждая из которых заслуживает не одного толстого фолианта. Они решали труднейшие вопросы бытия и оставили каждая глубокий след и в судьбе нашей культуры и в судьбах наших городов. И так грустно иногда, что нельзя написать о них больше и глубже, ибо это достойнейшие из достойных, удивительно самобытные цельные и запредельно одарённые натуры. Великие характеры и великие судьбы.
Понятно, что я не упоминаю посланных мне Богом напарниц по четвёртой торцовке Тани и Нади, о танцах с которыми я подробно написал в своём мемуаре «Гибель четвёртой торцовки», не потому что не хочу, а потому что невозможно объять необъятное. Разумеется, наши торцовщицы ежедневно игравшие со смертью, это интеллектуальная элита нации. Это высшие проявления женского начала на Земле. Я на них был готов молиться. И не случайно именно в их окружении я сделал самое крупное открытие двадцатого века – Мерцающие шахматы. Это открытие поднимало меня почти на один уровень с ними. Это было достойное их открытие. И я им обоснованно горжусь. Но торцовщицы СЛДК это вообще отдельная огромная тема и она ждёт своих гениальных авторов.
Если же вообще рассказывать о великих женщинах, с которыми свела меня по жизни судьба, то конечно, стоило бы остановиться на моих фантастических одноклассницах во второй школе, на моих потрясающих учителях Ленине Александровне, Елене Николаевне, Нине Игнатьевне, Татьяне Ивановне, на невероятных завучах – Нелли Абрамовне, Нине Степановне, Тамаре Степановне, на удивительнейших директорах школ Татьяне Васильевне, Людмиле Анатольевне, Александре Николаевне, Альбине Вениаминовне.
Господи, прости мне что не перечисляю всех самых значимых в одном месте.
Я просто хотел, чтобы и Марина Владимировна, и Анна Юрьевна, и обе Ольги и Ксения понимали, как переполнено мое сердце признательностью к великим и прекрасным женщинам, с которыми послал мне общаться Всевышний.
И чтобы мои ненаглядные, мои родные, мой волшебные вспоминали этих волшебниц добрым словом.
Ну а о самых важных женщинах моей жизни я уже написал столько, что этих книг при случае может не вместить и весь подлунный мир.