Вероника резала помидоры для салата, сидя за большим уличным столом на даче, когда услышала колокольчиковый звон смс. У неё не было сомнений, что пришедшее сообщение касается подготовки к митингу, но спешить его читать оснований не было – в любом случае вернуться в Москву получится уже только завтра…
Это был чудесный майский вечер. Дача располагалась в узкой просеке густого лесного массива, поэтому воздух вокруг был наполнен свежим запахом недавно распустившейся листвы в сочетании с фимиамами цветущих яблонь, вишень, слив и кустов смородины. Солнце ещё только начало клониться к закату, но пение соловьёв в окружающих стол кустах жимолости уже не умолкало. Со стороны небольшой речки, ограничивавшей территорию дачного посёлка с юга, регулярно звучали призывные блеянья бекаса. Высоко в небе парили и клокотали соколы, сменяемые периодически деловито пересекающим просеку вороном. Жизнь весеннего леса кипела и бурлила день и ночь, и Вероника чувствовала себя в этом потоке природной энергии и любви абсолютно счастливо и умиротворённо.
Вера обожала свою дачу, несмотря на тот факт, что до её обретения считала себя не способной проникнуться радостями загородного отдыха. Дачи её родителей и родителей Евгения располагались в густонаселённых посёлках ближайшего Подмосковья, поэтому состав флоры и фауны на их территории соответствовал московскому, то есть был очень скудным. До покупки маленького дачного домика в Калужской области, Вероника представляла себе внешний вид пернатых обитателей леса исключительно по картинкам в книжках. Здесь она впервые в жизни увидела настоящих дятлов, соек, поползней, куропаток, ястребов, клин журавлей… Под карнизом их бревенчатой кухни гнездились ласточки, на старых яблонях и в кустах орешника – скворцы, лазоревки и трясогузки, из-под крыши летнего деревянного домика вылетали по вечерам летучие мыши. Птицы и животные в этой малонаселённой местности были абсолютно не пугливы и обращали на людей минимальное внимание. Здесь Вероника имела возможность любоваться их естественной и полной радостных хлопот весенней жизнью в непосредственной близости.
Миниатюрный дачный посёлок с одной единственной улицей был дарован советским генсеком родственнику, руководившему узко специализированным промышленным министерством. Сотрудники этой маленькой московской корпорации являлись в большинстве своём инженерами, поэтому сумели возвести на выделенной в пользование территории очень уютную и функциональную по советским меркам инфраструктуру. Несмотря на непосредственную близость к живописной речке, дорожки в кооперативе и его окрестностях всегда были сухими, электричество и поливочный водопровод работали бесперебойно, общественная зона для собраний и приезжающего три раза в неделю магазинчика-уазика обустроена под навесной крышей. Главное, в окружении своих доброжелательных интеллигентных соседей, пребывавших уже преимущественно в пенсионном возрасте, Вероника чувствовала себя в полной безопасности. В эту тупиковую лесную просеку чужие люди не заходили, и по вечерам в летнем деревянном домике Вера читала детям сказки беззаботно и умиротворённо. Это было счастье… уютное, нежное, тёплое и спокойное…
Помимо богатой природной среды, новая дача Вероники отличалась также удивительно насыщенным для пригорода культурным окружением. Именно на этих равнинных просторах на берегах реки с названием, происходящим от греческого слова «порта», зародились концепции русского космизма и космоплаванья. Генераторами и проводниками идей счастья и бессмертия для всего человечества являлись два преподавателя уездного училища, располагавшегося когда-то примерно в двенадцати километрах от летнего домика семьи Веры.
***
В действительности, эти двое провидцев принадлежали к разным поколениям педагогов и разминулись в своём временном профессиональном пристанище с интервалом в 25 лет, не имея никаких шансов встретиться в доме причта Спасо-Преображенского Храма, арендованного училищем для размещения классов. Их знакомство и регулярный контакт состоялись совсем в другом месте, а именно в самом величественном и литературно-мистическом здании Москвы, возведённом свободным человеком в качестве фронды кремлёвским самодержцам. Здесь в параллельной к официозному академическому миру реальности старший жрец передал свои представления о космическо-пасхальном догмате юному студенту-самоучке, отправившемуся в последствие разрабатывать практические аспекты учения на берега Порты.
Разумеется, сразу же после обретения дачи Вероника со всей семьёй отправилась осматривать мемориальный дом-музей адепта космонавтики, сумевшего передать свою любовь к Вселенной и научно-техническому прогрессу многим поколениям соотечественников. Увы, в музее Веронику ждало некоторое разочарование, если не сказать потрясение. Выяснилось, что человек всю жизнь «паривший в небе» в своих мечтах и оставшийся в памяти своих учеников как замечательный педагог и рассказчик, в семейно-бытовом кругу был жестоким и деспотичным. Это имело крайне печальные последствия для его прямых потомков вплоть до самоубийства его двух сыновей. Кроме того, автор эссе о научных подходах к решению проблемы человеческого бессмертия, ратовал за биологическую селекцию людей и устройство жизни общества в духе платоновского идеального государства или Спарты.
Вероника хорошо знала историю Древней Греции, даже изучала греческий язык в школьные годы, и ей казалось, что каждый культурный человек должен понимать, что представляло из себя Спартанская деспотия особенно в сравнении с Афинской демократией. Вывод был печальным: какими бы возвышенными и одухотворёнными не являлись бы абстрактно-теоретические помыслы гения, непонимание человеческой природы с заложенным в неё стремлением к самоопределению и свободе выбора, требование от людей следовать жёстким поведенческим шаблонам и ограничениям неминуемо оборачивается трагедией.
Ещё более тяжёлое впечатление произвело на Веронику посещение лежавшего неподалёку от музея космоплавания старинного мужского монастыря. В действительности, Вера не принадлежала к поклонникам религиозных древностей и, возможно, так никогда бы и не доехала до этой достопримечательности, если бы не настойчивые уверения сотрудницы музея, что именно обитель представляет собой главную цель приезжающих в город экскурсантов. «Ладно, уж, давай сегодня съездим, раз уже из дома выбрались…» - подытожил Евгений, и, несмотря на дождливую и ветряную погоду, семья отправилась осматривать монастырь.
В этот период на территории исторического памятника в довольно хаотичном формате производились реставрационно-ремонтные работы, что, разумеется, не способствовало возникновению благоприятного впечатления у скептично настроенных экскурсантов. Однако, при виде «топовой» достопримечательности обители, а именно каменного мешка, в котором месяцами содержался протестный протопоп, Вероника поняла, что не забудет эту поездку уже никогда. Она понятия не имела, кем был этот человек и за что его ненавидели его враги. Однако, тот факт, что он сумел не только не тронуться рассудком в неимоверной тесноте и без малейшего намёка на божий свет, но даже элементарно не заболел какой-нибудь серьёзной инфекцией, несмотря на минимальные возможности для движения в этой прижизненной могиле, был потрясающим и с медицинской точки зрения необъяснимым. Это обстоятельство являлось в глазах Вероники прямым доказательством святости героя, а отстаивавшиеся им принципы правыми. В то время как идеологические позиции его мучителей не представляли никакого интереса, поскольку в любом случае были запятнаны кровью и страданиями святого протопопа. По-видимому, точно таким же образом восприняли эту трагическую историю жители близлежащего города, ставшего в последствие одним из центров старообрядчества.
***
Исторический город, лежавший на высоком склоне реки Порта, славился своей красотой, даже несмотря на ветхое состояние многих старинных зданий и общей инфраструктуры. Сюда семья Веры приезжала пару раз за сезон, как правило, в расширенном составе совместно с гостями, в первую очередь с дедушкой Вячеславом Ивановичем и крёстной детей Натальей Ивановной, и, разумеется, с бабушкой Еленой Николаевной. Сначала семья совершала прогулку по историческому центру, любуясь удивительными фресками на фасадах домов с изображениями выдающихся жителей города и содержащих поясняющие надписи в иконописной традиции. Затем Вера с мужем отправлялись за пополнением провианта в магазин Магнит в старинном здании бывшего Гостиного ряда, а дедушка с бабушками и внуками завершали прогулку походом в многочисленные сувенирные лавочки, привлекавшие младших посетителей деревянными и глиняными игрушками, а старшее поколение – домашней утварью в традиционно-народном стиле. Наконец, утомившись от подъёмов и спусков по красивым, но довольно крутым и извилистым городским улочкам, путешественники завершали поездку в уютном бревенчатом ресторане с обширной летней верандой.
Ресторан располагался на высоком лесистом берегу реки Порта, с которого открывался картинный вид на противоположный берег со старообрядческими храмами и мемориальным музеем космолога-учителя. Здесь в процессе изобильного застолья, тамадой и спонсором которого традиционно выступал Вячеслав Иванович, семья обсуждала последние успехи и достижения детей, планы на ближайшее и отдалённое будущее, вспоминали события молодости старшего поколения, а также истории из жизни прабабушек и прадедушек. Эти мгновения среди самых близких для неё людей, окруженных лучами ласкового предвечернего солнца и дуновениями тёплого летнего бриза, Вера ощущала как квинтессенцию семейного человеческого счастья. Для всех участников фамильного застолья время как будто приостанавливалось, давая возможность подвести итоги, передать новому поколению общесемейный опыт, обозначить достойные и реалистичные цели на будущее…
Подобные фамильные советы-трапезы регулярно происходили и во многих других местах Москвы и Подмосковья, где родственники имели возможность собраться за большим столом в рамках семейных праздненств, особенно часто большая семья собиралась дома у Вячеслава Ивановича. Однако, именно здесь перед лицом старообрядческих храмов на противоположном берегу реки Порты Вера чувствовала столь отчётливо замирание исторического времени в процессе семейных застолий. Мариничевы в эти мгновенья как будто принимали эстафету от предыдущих поколений семей, составлявших что называется «соль земли» этих мест и созидавших её рукотворные составляющие…
***
И всё же главным центром притяжения в окружающих дачу культурно-природных ландшафтах для Вероники, Евгения и детей являлся не исторический русский город, а совершенно иное по своему духу и темпам развития культурное явление. Самым удивительным в лежавшем на том же расстоянии от дачи Вероники, что и монастырь, этнографическом музее под открытым небом, являлся сам факт его возникновения на давным-давно заросших бурьяном колхозных полях. Казалось, что эти довольно банальные лесостепные просторы уже не ждёт ничего более интересного, чем оставшиеся в далёком прошлом яровые и озимые культуры пшеницы. И вдруг перед взором Вероники и её семейства предстали пагоды, мечети, кирхи, церкви, юрты, избы и другие архитектурные концентраты человеческого повседневного опыта и эстетических представлений.
«Кто эти прекрасные люди, рискнувшие представить эту квинтессенцию культурных достижений землян из различных регионов планеты здесь за сто первым километром от мегаполиса? Что заставляет их вкладывать такие большие деньги в этот, очевидно, малоокупаемый проект?» – изумлённо и одновременно обеспокоенно думала Вероника во время каждой из регулярных семейных поездок в этнопарк. Пессимистичный опыт её советского детства свидетельствовал, что за сто первым километром культурные проекты, в особенности столь глобальные и дорогостоящие, не имеют серьёзных шансов на долгое существование. Неизбежные на бескрайних российских просторах экономические потрясения не раз погребали под своими цунами даже архитектурные шедевры имперских столиц, не говоря уже о более отдалённых от финансовых потоков исторических памятниках. Кроме того, этнопарк был создан с такими вдохновением и любовью, что скорее походил на творение одного единственного энтузиаста, чем на скрупулёзно распланированный корпоративный бизнес-проект. А это значит, что проблемы со здоровьем или смерть творца должны неминуемо отразиться на благополучии его развивающегося создания…
К счастью, при каждом из регулярных посещений этнографического парка Вероника была рада убедиться в необоснованности своих опасений. Музейный парк и его улица Мира были полны жизнерадостными и воодушевлёнными посетителями, количество архитектурных экспонатов в натуральную величину увеличивалось, программа культурных мероприятий становилась с каждым годом всё богаче и разнообразней… Прогуливаясь с детьми по симпатичным этношопам и наслаждаясь кофе с мороженным в этнокафе, Вероника испытывала всегда одни из самых ярких позитивных эмоций за дачный сезон. И прежде всего она радовалась за своих детей, а также за других представителей молодого поколения из близлежащих дачных и рабочих посёлков, имевших возможность в течение длинных летних каникул погружаться в яркую богатую культурную среду вместо скучного сбора огородно-лесных урожаев или гораздо более опасных для здоровья традиционных дачных занятий подростков.
На значительно более отдалённом от семейной дачи Вероники расстоянии находилось ещё одно по выражению Евгения «место силы», посещениям которого Вероника предпочитала поездки в лежащую по соседству Калугу с её музеем истории космонавтики, планетарием и выставками ракет. Только по настоянию Евгения семейство вынуждено было «трястись» несколько десятков километров по «невменяемым колдобинам» на своём высокопроходимом УАЗе Патриот, чтобы добраться до сомнительных с точки зрения Веры арх-объектов в чистом поле. Евгений в школьные годы занимался в турклубе и в досемейной жизни много времени проводил в палаточных походах, для него «митьковская» архитектура в окружении полей и лесов являлась вершиной эстетических достижений. Вероника же, напротив, после одного единственного в её жизни экстремального байдарочно-палаточного похода возненавидела негигиеничные условия и запахи подобных мероприятий и раз и навсегда приняла для себя решение «никогда больше ни ввязываться в подобные авантюры». Компромиссное решение данного вопроса состояло в семейной договорённости посещать Калугу и арх-деревню на альтернирующей основе, то есть с периодичностью один раз в два дачных сезона для каждого из двух направлений.
***
Вера дорезала в салат благоухающие свежестью петрушку и укроп и уже приподнялась из глубокого уличного кресла, чтобы отправиться в бревенчатую кухню за лимоном и подсолнечным маслом, когда колокольчиковый звон смс прозвучал вновь. Телефон лежал на противоположном конце стола, руки у Вероники были мокрыми после резки овощей, и главное ей совершенно не хотелось прерывать состояние приятной весенней неги в том случае, если смс касается митинга… В связи со всем вышеперечисленным, Вера снова отложила просмотр смс и практически уже вошла на кухню, когда Евгений, прервав полив уже почти готового ароматного шашлыка пивом, вытер руки и протянул жене её нокию и бумажное полотенце для рук:
- Взгляни, там английский номер уже второй раз высветился. Вдруг что-то важное, - сказал он.
Вероника удивилась не меньше мужа, так как уже давным-давно не участвовала ни в каких международных конференциях и, соответственно, не получала никаких международных звонков. Открыв сообщение, Вероника прочитала: «Привет, Ника! Это Тея…»