Получилось так, что весь август две тысячи пятнадцатого года я прожила вдали от дома, в городе Челябинске. Познакомилась с иногородним парнем по имени Артём, который приехал в наш городок к родственникам.
Прожили мы с Тёмой месяц и за это время пришли к выводу, что более разных, противоположных друг другу людей, не сыскать на всём Белом Свете. Мы оба занимались фрилансом. Но я каждый день выходила (да и сейчас выхожу) погулять, если погода не совсем уж швах. А для Артёма выезд раз в неделю в супермаркет за продуктами был настоящим подвигом. Он не любил и даже боялся людей. Комфортно чувствовал себя только в своей комнате за любимым компом. Может, он страдал агорафобией или социофобией? В свободное от работы время Артём играл в различные стрелялки и бродилки. Я же, в острой форме переболев страстью к видеоиграм между тринадцатью и семнадцатью годами, после наступления совершеннолетия стала относиться к ним довольно прохладно.
После нескольких тщетных попыток вытащить Артёма погулять и упорных просьб показать мне город, в котором он родился и вырос, я отступилась от парня. Дважды прогулялась по Челябинску одна, но мне он показался чужим и холодным. К тому же, оба раза я заблудилась и вынуждена была донимать расспросами прохожих, чтобы найти свой дом. Вернее, дом Артёма.
Вялые, ни к чему не ведущие отношения, привели к такому же пресному расставанию. Не было ни ругани, ни слёз, ни битья посуды. Я будничным тоном сказала своей любви, что мы с ним - разные люди, наши отношения были ошибкой, и я возвращаюсь домой. Тёма ответил мне каким-то междометием, так как в этот момент играл в очередную стрелялку. Я собрала вещи, купила билет и в начале сентября вернулась в свой родной городок. Никакой горечи или душевной боли по поводу расставания я не чувствовала. Артём, думаю, тоже.
Я ужасно соскучилась по родным и по своему населённому пункту, как это ни странно. Я-то думала, что равнодушна к лишённому парков, памятников и исторических зданий городу, в котором прожила пятнадцать лет. Но мне до какой-то сладкой боли захотелось пройтись по его улицам, где с двух сторон высятся ряды "хрущовок", панельных и кирпичных домов, первые этажи которых почти сплошь заняты магазинами, магазинишками и лавчонками.
Так как родной город встретил меня руганью, а точнее, ледяным, пронзительным ветром и бесконечным дождём, я решила доехать до ближайшей от моего дома остановки на автобусе. Хотя обычно преодолевала такие расстояния пешком.
Когда автобус тронулся, и я выглянула в окно, что-то кольнуло меня. Было в пейзаже за окном нечто странное, даже ненормальное. Сначала я долго не понимала, что именно. А потом меня осенило: фонари! Да-да. В это время суток городок всегда залит мягким желтоватым светом. А сейчас...А в тот вечер за окнами царили сплошной, непроницаемо-чёрный мрак и дождь. Ну дождь-то меня нисколько не удивил, всё-таки сентябрь на дворе. А вот мрак... "Наверное, на улице Шевченко(на которой и расположен наш автовокзал) из-за какой-то поломки или профилактических работ отключили освещение. Как хорошо, что я всё-таки поехала на автобусе, а не пошла пешком", - думала я. Идти домой во мраке, в котором могли скрываться всяческие неприятные сюрпризы(от наркомана, решившего заработать на очередную дозу грабежом, до стаи бездомных собак) мне совершенно не улыбалось.
Но что это? Вот автобус повернул на улицу Мира, а мрак за окнами рассеиваться не желал. "Неужели и здесь тоже какие-то профработы или поломка? Да не может этого быть!" - подумала я.
Мелькнула в моей голове шальная мысль: расспросить соседей по автобусу о причине конца(а, точнее, отсутствия) света на городских улицах. Но попутчики или соавтобусники как-то не внушили мне доверия. Рядом со мной сидела брюнетка примерно моего возраста с длинными прямыми волосами и очень злым щекастым лицом. Она шипела на свою трёхлетнюю дочь, используя самые нецеремонные слова и выражения русского языка, хотя малышка не делала ничего плохого. Напротив храпел на весь салон мертвецки-пьяный парень в чёрной кожаной куртке.
За всеми этими мыслями чуть не проехала свою остановку. Когда я покинула тёплый и уютный салон автобуса, на меня обрушились ветер, дождь и... непроглядная тьма. "Да что же это такое? Во всём городе, что ли, электричества нет?" - от этой мысли мне почему-то стало не по себе. Но в окнах дома напротив остановки желтел свет или синело сияние телевизоров.
В голове моей мелькали мысли одна нелепее другой. Вспомнилась одна довольно посредственная передача, виденная ещё в детстве, о великом Че Геваре. Между прочим, там рассказывалось и о его ранних годах. И вот, когда маленькому Тэтэ было лет восемь или десять, мать сказала ему: "Разбей все фонари на городских улицах. Покажи этим богачам". Я уже не помню, что стало причиной такой странной просьбы со стороны родительницы Великого Че. То ли злой и жадный хозяин местного завода обсчитал рабочих или же вообще не заплатил им. То ли применил к ним телесные наказания или иные непочтительные санкции в этом же роде. Факт в том, что, по обыкновению, речь шла о богачах, обидевших бедняков. И маленький Тэтэ исполнил желание матери. Чем там всё кончилось, забыла. Во-первых, смотрела я этот документальный фильм очень давно, во-вторых, не отнеслась с должным вниманием к судьбе Тэтэ. "Что если, - пришла мне в голову совершенно абсурдная мысль, - в нашем городке в какого-нибудь тощего, вечно голодного мальчишку вселился дух Великого Че Гевары, и он разбил все городские фонари, чтобы досадить местной знати?". Хотя город у нас небольшой, чтоб не сказать крошечный, но свои богатеи имеются. Живут они в элитном посёлке со странным названием Новая Черемша. В полуразвалившемся частном секторе Старой Черемши обитают в основном пьяницы и всякий сброд. "Постойте, но какое им дело до освещения городских улиц? Ведь их детей забирают из школы няни, а личные водители подвозят "гувернаток" и их воспитанников до дома на дорогих иномарках. Сами богатеи и их жёны практически не перемещаются по городу пешком. И уж точно никто из членов этих привилегированных семей не шатается по улицам после наступления темноты. Так что фонари им до лампочки". Последний каламбур меня ни капельки не развеселил.
Нужно было как-то добраться домой в полной тьме. Неуверенно, как слепая, шла я по улице, накрытой чёрным покрывалом ночи и кисеёй дождя. Звук моих шагов был гулким и каким-то жутковатым. Телефон, которым я надеялась себе посветить, разрядился и отключился. "Нет, такое не под силу даже десяти Че Геварам. Всё-таки сейчас даже в нашем богом забытом городке фонарей больше, чем в Аргентинской провинции тех лет, - размышляла я. - Но в чём же дело? Началась война? Или грянул давно обещанный пророками конец света? Но, если последняя догадка верна, то почему я и другие пассажиры автобуса остались в живых? А что если над городом распылили какой-то смертоносный газ, и люди за освещёнными окнами квартир лежат на полу в лужах собственной рвоты и испражнений? Когда-то в каком-то фильме..." Последняя мысль показалась мне до ужаса реальной. Чего только не сделают с разумом человека дождь, мгла и неизвестность?
Я проходила мимо банка с ярко-горящей вывеской и представляла, что тамошние служащие и клиенты лежат на полу, а на их лицах навсегда застыло выражение предсмертной муки. То, что на улице мне не встретилось ни одного прохожего, только укрепило мои страшные подозрения.
Наконец, я кое-как добралась до большого торгового центра, расположенного напротив нашего дома, чья вывеска освещала пространство вокруг себя красно-зелёным светом. Вокруг стояло множество машин, количество которых не уступало какому-нибудь таксопарку. И тут я увидела мужчину. Он шёл к своему транспортному средству, сгибаясь под тяжестью пакетов с продуктами. За ним с малышом на руках плелась молодая женщина. По-видимому, его жена. Из ярко-освещённых дверей гипермаркета вышла шумная ватага подростков. Мои глупые страшные подозрения мигом рассеялись.
Я вошла в торговый центр, и в продуктовом зале меня встретили не тела умерших от ядовитого газа или неизвестного вируса людей, а привычные шум и суета пятничного вечера. Младенцы, не умевшие говорить, громко плакали о том, что им душно, жарко и страшно в этом неприятном месте. Детишки чуть постарше, уже получившие дар речи, орали на весь магазин знаменитое:"Мамаааа, купиииииии шоколадкууууууу!". Из динамика раздавался жизнерадостный мужской голос, объявлявший об акциях выходного дня. Утомлённые кассирши пробивали продукты. Свет, тепло и, главное, люди. Много людей. Везде: в салонах сотовой связи, в холле и в продуктовом зале. "И надо же мне было додуматься до такой ерунды! - мысленно напустилась я на себя. - Фонари? Ну этому должно быть какое-то простое объяснение". В голове у меня крутились первые две строчки песни из далёкого детства:
"На этой улице нет фонарей
Здесь не бывает солнечных дней".
Сюжета этой песни я не помню. Но что-то там было готическое и очень-очень мрачное. Да и как могло быть иначе, если принадлежала она группе с "жизнерадостным" названием "Крематорий?" Папа мой в те далёкие годы являлся большим фанатом этой группы. А мы с мамой их песни недолюбливали.
Накупив сладостей для себя и родных, я покинула уютный, несмотря на шум, торговый центр, перешла дорогу, ярко освещённую красно-зелёной вывеской, и спустя пару минут уже входила в родной подъезд.
Причина средневековой тьмы на улицах нашего городка оказалась на удивление прозаичной и даже банальной. Наш нечистый на руку мэр по фамилии Толстогузов как-то уж очень нагло проворовался, и у города образовались громадные долги за электричество и теплоснабжение перед... не знаю кем. А, может, это было очередное враньё со стороны мэра и его окружения. И Толстогузов отключил(вернее, приказал отключить) фонари из экономии. Чтобы сунуть предназначенные для финансирования уличного освещения деньги в свой безразмерный карман.
Я ничего об этом не знала, потому что новости не смотрю и никогда не смотрела. Родные же не сочли нужным сообщать о таких скучных вещах в наших разговорах по скайпу.
Уличное освещение включили только в середине октября. Отопление ещё позже. Хотя обычно батареи в наших квартирах становились тёплыми, почти горячими, пятнадцатого сентября.
В итоге люди шли на работу и возвращались с неё в полной тьме. Школьников же старались по возможности встречать и провожать. Уж не знаю, как добирались до школы, дома, кружков, секций и репетиторов те детишки, у которых все родственники с утра до ночи пропадали на работе и при этом не имели возможности нанять няню.
Толстогузова в конце концов с величайшим скандалом сняли. Теперь у нас двуглавая система управления. То есть, считай, мэра нет совсем. Когда её только вводили, пожилые жители нашего города качали головами: "Что то будет?". А молодёжь... Ей было пофиг, кто и как будет управлять городом. Хоть мэр, хоть король, хоть палата лордов.
Но, несмотря на отсутствие мэра, фонари на наших улицах горят и даже не думают гаснуть. И отопление включают в срок.