Серхио

    Мне всегда было интересно, только ли у меня есть привычка прокручивать в памяти одни и те же события сотни раз – до тех пор, пока к горлу не подкатывает тошнота, и хочется выкинуть всё из головы и просто забыться? Так было с самого детства, пожалуй, с тех самых пор, как я вообще научилась думать хоть сколько-нибудь связно. Тогда это были истории, которые я сама выдумывала, населяя их такими же придуманными персонажами – друзьями и врагами. Возможно, это был подсознательный способ справиться с внутренним одиночеством? По-настоящему одинокой я была крайне редко, но вот ощущение своей непричастности к происходящему, когда вокруг много людей, а я всё равно одна, было моим постоянным спутником. Прошло уже много лет, но ничего не изменилось! Разве что персонажи моих историй стали более сложными. Иногда я прокручиваю в голове приятные воспоминания, которые не хочется отпускать. Своего рода попытка пережить дорогой сердцу эпизод заново. И хоть острота чувств совершенно несравнима с реальностью, такая игра воображения доставляет удовольствие и помогает отвлечься от серых будней. Бывает, это какая-нибудь фантазия, некий сюжет, то, как я хотела бы видеть свою жизнь, но что пока (или совсем) невозможно в реальности. А порой всё с точностью до наоборот! Некое происшествие, заставившее меня буквально гореть от стыда и гнева, настырно лезет в голову, не поддаваясь никаким попыткам его оттуда вытряхнуть. И тогда уже не до смеха! В такие минуты моя скучная жизнь начинает казаться просто райским оазисом! Спасением! Но как только я начинаю успокаивать себя мыслью, что всё в прошлом, внутренний голос – противный и писклявый, как у какой-нибудь старушонки-ведьмы из фильма – начинает нашёптывать, что люди вокруг меня прекрасно видят и понимают все мои постыдные тайны.
    
     К какой категории принадлежат мысли о Серхио? Хочется мне его вспоминать как можно чаще, или я предпочла бы забыть то, что между нами происходило? Честно говоря, я и сама не до конца уверена в ответе. Это странная смесь того и другого! Но как бы то ни было, именно его образ привычно заселяет мои сегодняшние фантазии.
    
     Чаще всего навязчивые мысли приходят ночью, когда домашние уже давно спят. Я закрываю глаза, притворившись, что и я тоже нахожусь в объятиях Морфея. Руки спокойно лежат вдоль тела, грудная клетка поднимается и опускается, повинуясь замедляющемуся ритму дыхания... Ничто не выдаёт меня. Или мне простоудобно так думать? Меня начинает раскачивать из стороны в сторону, словно в гамаке. Амплитуда постепенно увеличивается, и я проваливаюсь всё ниже и ниже... Пока в какой-то момент реальность не перестаёт существовать вовсе! Нет больше ни комнаты, ни кровати, ни капающего крана на кухне, ветер не завывает в коридоре, беспрепятственно проходя по квартире от входной двери до открытого пространства над мойкой... Я сплю или ещё нет? Нормальный человек ответил бы «нет», ведь, когда спишь и видишь сон, не сомневаешься, что всё вокруг реально... Или...

***

     Кровати уже нет. Я сижу на бетонной полусфере рядом с автобусной остановкой. Есть удобная скамейка под навесом, но мне отвратительно находиться рядом с другими людьми. Они сидят, как голуби на проводе, погружённые в свои мысли. Каждому из них его собственные переживания намного важнее моих. Да что там! На меня им откровенно плевать! Кто-то слушает музыку, заткнув уши наушниками. Признаться, я тоже обычно так делаю, но именно сегодня забыла плеер дома. Кто-то вздыхает и бубнит что-то себе под нос. Бабулька жалуется мужику, оказавшемуся не в то время не в том месте, на то, что автобуса нет уже пятнадцать минут: «А вот в союзе такого безобразия не было!..» Я брезгливо морщусь. Если честно, мне приятно жить сейчас. Может быть, автобусы в союзе не опаздывали. Почём мне знать? Союз развалился, когда я была пятилетней девочкой – я тогда и себя-то с трудом осознавала. Но и многого другого там не было. Как ни крути, мы свободнее, чем поколение наших родителей или, тем более, бабушек!

     Однако сколь бы свободными мы ни были, чего-то нам всё-таки не хватает... Чего? Может, того самого чувства локтя? Общности? Единого порыва, объединяющего таких разных людей в одно целое?.. А что их объединяло? Или это просто красивая картинка для нас, современных подростков? Чтобы после просмотра очередного советского фильма ещё глубже провалиться в депрессию, чувствуя своё тотальное одиночество? Я вот всегда находилась где-то с краю – вроде бы в коллективе, но всё-таки одна. В детском саду, в школе... Часто мне нравились люди, которым я не нравилась абсолютно. Либо им было всё равно!

     Вот в очередной моей школе, где я отучилась уже год, я – изгой. Причин, чтобы начать меня травить, долго моим одноклассникам искать не пришлось. Мало того, что я новенькая, так ещё я в своей идиотской манере человека, прямого как палка, заявила, что мой любимый певец – Валерий Леонтьев, артист, чьи поклонники, по мнению моих сверсников, уже давно на пенсии. И кто только меня тянул за язык? Ну, приврала бы, и дело с концом. Так нет!

     Затем меня угораздило влюбиться в парнишку-одноклассника. Он сидел один на задней парте, в крайнем ряду у окна. Я села рядом. Всё просто: место было свободно, а мальчишка ну просто восхитительно красив! Высокий, иссиня-чёрные волосы, чёрные глаза, бронзовая кожа... Из-за внешних отличий одноклассники ему дали кличку «макака». Но узнала я это не сразу, а лишь спустя несколько недель, когда со свойственной мне откровенностью поделилась с девочкой из класса своей симпатией, услышав в ответ: «Ты что? Это же макака! Будешь общаться с ним, и никто с тобой даже разговаривать не станет!» Помню, как,несмотря на обычную робость, гордо задрав голову, парировала: «Только я буду решать, с кем мне общаться! Если так, я выбираю его». И зря! Зря я так сделала! Порыв-то, конечно, благородный, но вот сам парень его не оценил от слова совсем. Более того, когда меня начали гнобить, называя не иначе, как «жена макаки», он присоединился к издёвкам. Так что к концу учебного года моя симпатия, как и незаслуженное уважение к «макаке»,сдулась, словно бракованный воздушный шарик. Остались пустота и одиночество. Плюс бесплодные мысли в стиле: «Вот если бы он ответил мне взаимностью, то нас было бы уже двое против остальных. И не пришлось бы каждому в одиночку справляться с буллингом...»

     От всех этих мыслей я почти забыла, куда и зачем еду. Хочется вернуться домой, заварить себе вкусного чая с бергамотом, залезть под одеяло и весь вечер слушать музыку... Конец учебного года: май месяц, солнышко светит, люди вокруг одеты уже совсем по-летнему... А настроение паршивое. Втягиваю голову в плечи и старательно делаю вид, что заинтересована чем-то на асфальте прямо перед собой. На самом деле, не хочу, чтобы кто-то видел мои слёзы и задавал вопросы. Хорошо хоть мамы с отчимом дома нет – они отправились на несколько дней в поход. С некоторого времени это их увлечение – уехать куда-нибудь в лес, на берег реки, поставить палатку, рыбачить и варить уху на костре... Я не понимаю такой отдых. По мне так после подобного «отдыха» надо ещё несколько дней дома отлёживаться, в себя приходить.

– Неужели мне придётся до ночи сидеть так, пока на меня обратят внимание? – приятный мужской голос с заметной хрипотцой, звучащий прямо передо мной, резко выдёргивает меня обратно в реальность. Машинально отмечаю необычный акцент, но явно не «кавказский». Жутко любопытно, но одновременно хочется провалиться сквозь землю! Господи, только бы этот вопрос был не мне!

     Хозяин голоса бесцеремонно дотрагивается до моего подбородка, заставляя поднять голову. Наши глаза встречаются. И что положено чувствовать в такой ситуации? Наверное, надо что-то сказать, но слова застревают в горле, а щёки заливает краска. Боже мой! Я сейчас выгляжу как сеньор Помидор – женская версия. А незнакомец просто улыбается во все зубы и смотрит мне прямо в глаза!

     Странное дело! Даже спустя столько лет я могу с точностью представить себе Серхио. Словно вот только что, буквально несколько мгновений назад он, как в момент нашей первой встречи, присел рядом со мной на корточки, потом опустил одно колено на пыльный асфальт и стоял так, разглядывая мою зарёванную физиономию.

– Как тебя зовут?
     Что? Вот так вот запросто? Без всяких там прелюдий?
– Вика, – выдавливаю я в момент осипшим голосом.
– Викка... – произносит нахал, удваивая звук «к», и ещё шире улыбается. – Пойдём?

     А дальше всё словно в тумане. Несколько мгновений смотрю на протянутую мне ладонь. Ухоженные длинные пальцы с аккуратными ногтями. С удивлением отмечаю, что ногти накрашены черным лаком, как у какого-нибудь рок-музыканта. Прикольно! Косточка на запястье заметно выделяется. Мужские руки – моя слабость! А эти, как назло, такие красивые! Сердце подпрыгивает куда-то к горлу, голова кружится. Чувствую внезапный порыв бросить всё и уехать с ним! И будь что будет! Я кладу свою руку в его и встаю.

     Сейчас, возвращаясь в памяти в те времена, я сама не могу понять, что меня побудило пойти с ним. Этот поступок шёл вразрез с моим обычным поведением. Сколько себя помню, я была безумно робкой! До трусости. Познакомиться с кем-то, заговорить первой – смерти подобно! И то, что с незнакомцами нельзя никуда ходить, вдалбливали с самого детства. Возможно, всему виной эта манера Серхио, которую я называла танцем Каа перед бандерлогами. Сколько раз он проделывал этот трюк! Слегка пружинящей походкой подойдя почти вплотную, остановится на пару мгновений – неизменная улыбка на губах, взгляд, словно сквозь меня, куда-то в бесконечность. Потом он медленно опускается на колени, не сводя с меня глаз и покачиваясь, словно в танце. Всего минута, а я уже готова на всё! Можно даже не слушать, что он там говорит – ответ всё равно будет «да». Впоследствии я узнала, откуда у него эти привычки и артистизм... Побочный эффект профессии.

     Образ расплывается. Сон берёт верх. Серхио теперь принадлежит миру грёз, и реальная жизнь не намерена уступать ему свои права. Молодой мужчина, словно окутанный туманом, встаёт, игриво подмигивает мне и проводит языком по верхней губе, жестом приглашая меня следовать за ним. Второй рукой поправляет непослушные волосы. Взгляд опущен, словно от смущения. (Но я-то знаю, что это чувство красавцу просто не знакомо!) Протягиваю руку, чтобы его удержать, но вместо этого падаю в пустоту...

***

     Мелодия будильника молотком бьёт по голове! Подскакиваю на кровати, не сразу поняв, что произошло. Где я? Где Серхио? Что, чёрт возьми, происходит? Но уже через минуту прихожу в себя. Семь утра. Пора вставать и идти будить детей: у старших через час начинаются занятия в школе. А у меня - мой обычный день африканской домохозяйки.

     Вот если лет двадцать назад мне сказали бы, что я буду жить на берегу Атлантики в столице Сенегала, ни за что бы не поверила! Это ж просто сумасшествие! Где я, и где Африка?! Ну, а сегодня я уже почти влилась в местную жизнь. Ассимилировалась, как это принято называть. Иду уже привычным маршрутом в комнату сына.
– Сын! Подъём! В школу пора,–затемзаглядываю в комнату девочек.
– Девчонки! Встаём в школу! – и дальше по коридору – на кухню. Ставлю чайник, приношу чашки и всё необходимое для завтрака на обеденный стол.

     Человеку, ни разу не выезжавшему за пределы бывшего союза, невозможно объяснить, как устроена наша квартира. Это проще показать – на видео или фото, на худой конец, но объяснить практически нереально! Прихожей – в понимании русского человека – у нас нет. Войдя в квартиру, мы сразу оказываемся не то в скромном холле, не то в коридоре. Небольшая часть этого пространства не закрыта крышей, там имеется только решётка, так что в сезон дождей вода проникает сюда беспрепятственно. Зато я разместила там несколько больших горшков с растениями. В Петербурге мы назвали бы их «комнатными», но тут различий нет: что растёт на улице, то же можно держать у себя дома.Остальная часть помещения – под крышей. Там у нас как раз и стоит обеденный стол.

     Дети бродят по квартире, как зомби. Причесаться, одеться, умыться... Обычная утренняя рутина. Потом наскоро выпить чашку чая или какао с бутером – и в школу. Я остаюсь дома одна с малышкой, которая до школы ещё не доросла. Привычных для россияндетских садов тут нет. Есть «экольматернель» – «материнская школа» – в общем, то же самое. Там больше занятий и меньше игр, арасписание,как в настоящей школе. Раньше у меня была домработница, но она закончила учёбу в местном университете и ушла на более высокооплачиваемую работу. Искать другую я не хочу – не доверяю никому. И нет желания привыкать к новому человеку: с некоторых пор для меня это сложно. Заметила, что с возрастом стало труднее сходиться с новыми людьми, а одиночество, которое раньше так угнетало, всё чаще приносит удовлетворение.

     Я пью кофе и смотрю видео в интернете, чтобы окончательно проснуться. «Только не слушать итальяшек, детка! Только не их!» Не хочу, чтобы мысли о моём любовнике из прошлого отравляли ещё и день! Хватит с меня ночных путешествий во времени. Лучше всего врубить рок. Металл подходит идеально! Пока в уши орёт басом очередной тру-металлюга, рутинная работа по дому идет, словно сама собой. Влажная уборка полов – ежедневно. Иначе нельзя, потому что в сухой сезон на улице очень много песка и пыли, и дети тащат это в дом. Мебель протираю пару раз в неделю, надо бы тоже ежедневно, но лень. Потом готовим с малявкой обед: я кручусь на кухне, а дочке даю что-то из утвари поиграть, чтобы она была при мне, но не сильно мешала.

     Несмотря на большое количество детей в стране, детская инфраструктура развита в Сенегале плохо. Тех же детских площадок в шаговой доступности, как в России, нет. Дети постарше устраивают игры прямо посреди пыльных улиц: мальчики гоняют в футбол, а девчонки играют в прятки или пятнашки, либо чертят подобие классиков и прыгают. Можно съездить к океану, но он далеко. Так что на неделе мы с младшей дочкой почти никуда не выходим. Исключение составляют небольшие перебежки за необходимыми к обеду продуктами – в близлежащие магазинчики, гордо именуемые «бутиками». На самом деле, «бутик» – это просто «магазин» по-французски, но поначалу для русского уха звучит забавно: «Я пошла в бутик за хлебом!»

     К вечеру возвращаются старшие, и надо всех накормить, расспросить про школу, пообщаться. Помочь с уроками, предварительно переведя необходимые термины на русский и вспомнив основательно забытую школьную программу. После ужина все занимаются своими делами, а я могу наконец-то уделить время себе – посмотреть фильм или заняться творчеством.

     Мысль о приближающейся ночи хоть и дарит надежду на отдых, но пугает. Во сне оживает всё, что я так старательно пытаюсь похоронить в глубинах подсознания. Усыпив младшую и пожелав спокойной ночи остальным детям, ложусь сама. Муж работает далеко от дома и не всегда может приезжать на ночь. Конечно, когда он рядом, тревожные мысли отступают. С ним мне намного легче. Но когда его нет, спрятаться от наваждений в пустой постели нереально. 

***

     Этот было так давно! А кажется, что вот только вчера я, словно под гипнозом, села в машину к незнакомцу. Что это была за машина? Да Бог её знает! Я и сейчас плохо разбираюсь в марках, а тогда... Тогда на вопрос о машине я могла сказать нечто вроде «зелёненькая». Ну да, зелёный кабриолет бог-знает-какой-марки. И цвет такой интересный! Не как трава, а скорее, как крылышко темнокрылой стрекозы – глубокий тёмно-зелёный, с едва уловимым металлическим отливом. Я даже маршрут не запомнила! Незнакомец напевал какую-то песенку себе под нос – мотив такой до боли знакомый, но никак не могла вспомнить, где я его слышала – и уверенно вёл машину в неизвестность. Помню лишь то удивительное чувство – смесь любопытства, страха и какого-то оцепенения.

     Сон снова предъявляет свои законные права на мой уставший рассудок (тело и так уже почти спит). Но я всё ещё сопротивляюсь. Во сне я не могу управлять видениями. Они приходят по воле неведомо кого или чего. В умных книгах читала, что с помощью сновидений человек может заглянуть в своё подсознание или даже связаться с коллективным бессознательным. Но мне не верится, что в моей голове живут все эти гротескные картины! Вот однажды мне приснилось, что я пришла в гости к Серхио. Он сделал мне дубликат ключей, и я могла приходить к нему всякий раз, когда отпрашивалась на ночёвку к подружке или когда родители уезжали на ночь. Машка всегда меня покрывала! Хотя это редко требовалось, ведь мама мне доверяла. Сейчас даже стыдно за это, а тогда я была просто счастлива. И вот я захожу в квартиру и вижу его – моего друга, но почему-то у него не две руки, как положено, а все шесть! Я пугаюсь, пячусь назад к двери, не зная, убежать ли прямо сейчас или остаться. Пользуясь моим замешательством, он ловко хватает меня и страстно прижимает к себе. Прикосновения таких знакомых рук – сильных и настойчивых, но в то же время удивительно нежных, ещё и в утроенном количестве! Сопротивление ослабевает. Чувствую, как расслабляюсь и отдаюсь всецело в его власть. «А что, если не только рук стало больше?» Возбуждение стремительно нарастает, и... я просыпаюсь.

     Или другой сон. Серхио ждёт меня недалеко от школы. Уже зима, поэтому мой любимый кабриолет он сменил на какой-то чёрный гроб на колёсиках. Я сажусь вперёд, рядом с водителем. Серхио говорит что-то по-итальянски. Удивляюсь, почему он обращается ко мне на другом языке, ведь он превосходно знает русский! Но понимаю, что сзади есть ещё кто-то. Оборачиваюсь, вижу его друга и по совместительству помощника – красавца с каскадом иссиня-чёрных волос почти до пояса. Парень подмигивает мне, потом переводит взгляд на Серхио и улыбается. Машина плавно стартует. Вжимаюсь в кресло, тщетно пытаясь совладать с охватившей меня дрожью, ведь совершенно очевидно, куда – и главное, зачем – мы направляемся!

     Ну, и уже нечто совсем запредельное. Мы приехали в кинотеатр – как раз была премьера какого-то ужастика. Входим в зал, где уже погасили свет. Находим свои места и садимся. Начинается фильм. Серхио привычным жестом кладёт мне руку на коленку. Ладонь медленно ползёт выше, достигая самых запретных мест. Но внезапно – причём больше для меня – вместо женских прелестей у меня обнаруживается полный набор мужских причиндалов. Что же получается? Я – мальчик? «Это совсем не страшно, детка!» – шепчет любовник, который, кажется, даже не удивлён такими изменениями моей физиологии.

***

     Я вскакиваю с кровати и бегу в ванную. Срочно умыться! Надо стряхнуть с себя эти наваждения! Нет, конечно, в реальности всё было иначе.

     Мы подъехали к новому жилому комплексу. Где же это было? А ладно, не важно. Я всегда зрительно запоминала дорогу, не сильно заботясь о названиях улиц и номерах домов. Шлагбаум услужливо пропустил авто на территорию и опустился за нами. Я посмотрела в заднее окно и почувствовала желание улизнуть незаметно из машины и бежать. Но всё же осталась. Мы въехали на поземную парковку, где обитала «стрекоза», а сами поднялись в лифте на верхний этаж. Уже перед входной дверью незнакомец спросил:

– И что же, тебе не интересно, как меня зовут?

     Я снова покраснела, не зная, что ответить, кивнула. Конечно, мне было любопытно! Да и вообще в голове мельтешила целая тонна вопросов! Сколько ему лет? И что будет, если он спросит меня о моём возрасте? Тут же вернёт меня на место, на мой бетонный шар  рядом с остановкой? Откуда он? То, что приезжий, это и так ясно.

– Серхио, – и снова он смотрит прямо на меня и улыбается, как будто выиграл в казино. Я выплываю из страны вопросов и тоже не могу сдержать улыбку. Наверное, я выглядела дурочкой, но ничего поделать с собой не могла.
– Вообще-то брат назвал меня Серджио, но мне больше нравится произносить на испанский манер, Серхио. Да и русским, по моим наблюдениям, такой вариант удобнее.

     Серджио! Господи, как это красиво! И теперь я знала, что у него есть брат.

     Удивительно, но свои первые впечатления от его жилища я помню в самых общих чертах. Обычная холостяцкая обстановка. По крайней мере, так мне показалось. За входной дверью, сразу оказываешься в большой комнате-студии – эдаком гибриде кухни и гостиной. Совсем не так, как у меня дома. Большой диван уголком и телек, как в иностранных фильмах. Вот, пожалуй, и всё. «Осталось только предложить мне выпить». Я сняла босоножки и прошла. Словно услышав мои мысли, Серхио спросил:

– Чай будешь? Мои русские друзья обожают чай! Любой! Если не водка, то непременно чай.
    
     Это шутка что ли? Он бы ещё что-нибудь про медведя в шапке-ушанке с балалайкой ввернул.

– У меня есть с бергамотом, – я взяла чашку, почувствовав любимый аромат, и от этого страх куда-то улетучился. Мой новый знакомый стоял у окна и смотрел на меня. Так странно! Никаких вопросов. Никаких рассказов о себе... И что ещё более необычно, это молчание не казалось тягостным или неловким. Наоборот, всё было так естественно!

     Ну да, для Серхио это было естественно. А вот для меня поехать с незнакомцем неизвестно куда, остаться с ним наедине в пустой квартире – ну совершенно из ряда вон! Но почему-то тогда это было абсолютно неважно! Догадывалась ли я о возможном продолжении? Ну, конечно! И всё же до последнего происходящее казалось нереальным, каким-то сном, миражом. Наверное, я схлопотала солнечный удар на своей остановке и сейчас без сознания, а мозг успокаивает меня, рисуя нечто противоположное моей повседневной жизни.

     Как описать словами мой первый сексуальный опыт? Это разве вообще возможно? При воспоминании о нём накатывает невероятная нежность и ощущение неизбежности. Глупо, да? Ужасно глупо! Сама знаю. Я ведь так никому и не призналась в том, что произошло.

     Я словно разделилась надвое. Одна я была непосредственным участником действия, а другая наблюдала всё со стороны. Мужчина – совершенно чужой и незнакомый, но такой близкий в эту минуту – подходит к дивану, садится рядом. Затем берёт меня за руку и привлекает к себе, приглашая сесть к нему на колени. Я оказываюсь с ним лицом к лицу. Чувствую его дыхание – такое ровное и спокойное. Как ему это удаётся? Я, напротив, жадно хватаю ртом воздух. Дрожь, уже, казалось, оставившая меня, накатывает с новой силой. Я точно знаю, что он это чувствует, и пытаюсь увидеть реакцию в его глазах. Может, я кажусь смешной и нелепой, как моим одноклассникам? Что, если он просто посмеётся надо мной? Тогда я предпочла бы, чтобы он оказался маньяком, чем это! Но Серхио сейчас даже не улыбается. Его движения неспешные и уверенные. Ряд малюсеньких пуговиц на моей любимой блузке расстёгнут. Впервые мужские руки прикасаются к моей груди, отчего по телу разливается жар. Голова кружится – как на остановке, но намного сильнее...

     Было ли мне больно в первый раз? Да. Это ощущение... Словно перчинка в экстравагантном заморском блюде. Мы уже без одежды. Серхио подхватывает меня на руки и несёт в спальню. Почти падаем на кровать. Щелчок в голове. От боли проваливаюсь в темноту, теряю сознание на пару мгновений, но тут же снова прихожу в себя от спазмов внизу живота. Эти ощущения уже были мне знакомы, хотя я и не называла их по-взрослому. Я довольно рано начала, как это принято завуалированно называть, «изучать своё тело», и знала, что надо сделать, чтобы было приятно. Но с мужчиной это чувствовалось по-другому. Более интенсивно. Мне уже совсем неважно, кем он окажется утром! Есть только «сейчас» – мгновение, украденное у вечности. Не важно, кто и что подумает, чем закончится эта встреча. Пусть на одну ночь, но я буду счастлива.

     Кто бы мог подумать тогда, что я получу намного больше, чем просила – целый год! Год наслаждения рядом с ним. Год объятий и поцелуев. Год свиданий у всех под носом, тщательно скрываемых нами обоими. Год любви вне закона, обещавшей невероятное продолжение! Но, Боже мой, как же это на самом деле мало!

     Я плохо спала. Ближе к утру пришло осознание, что я натворила, что этот мужчина за моей спиной может оказаться кем угодно и сделать что-то похуже того, что уже произошло. Да и чего скрывать – было стыдно! Мне и сейчас, спустя почти двадцать лет, стыдно. Что он мог подумать обо мне? Не моргнув глазом, ушла с незнакомцем, переспала с ним, даже не сказав, что он у меня первый... Запоздалые сожаления – мой конёк. Как говорится, люблю, умею, практикую.

     Я аккуратно освободилась от объятий Серхио, отодвинулась на краешек кровати и стала его бесстыдно рассматривать. Странное дело! Несмотря на произошедшее между нами, мне было неловко на него пялиться. Но сейчас ведь можно? Он не заметит.

     Мой неожиданный любовник был чертовски красив! Забранные накануне в тугой пучок каштановые волосы сейчас рассыпались по подушке, закрыв выбритые с боков участки. По правде, так мне нравилось больше – просто длинные мужские волосы. Но Серхио любил смелые эксперименты. Так однажды, приехав за мной на назначенное место, он со смешком провёл по волосам и спросил: «Ну как?» Я с ужасом заметила, что большая часть волос сострижена. То, что осталось, тоже было не стандартной мужской длины, но прежнего великолепия и след простыл. Как я тогда рыдала! Нос с горбинкой. Кажется, про такой говорят «греческий». Широкие скулы. Карие глаза, в которых можно было пропасть, словно в открытом космосе! Мужчина повернулся во сне, откинув одеяло, и я заметила татуировки. Вечером их не было видно под одеждой, не то, что сейчас. Надписи на непонятном мне языке, чей-то портрет... Их было множество! Досчитав до двадцати, я остановилась.

     На вид трудно было сказать, сколько ему лет. Ещё вечером я отметила эту особенность: вот кажется, что передо мной совсем юный мальчишка, едва ли намного старше меня, а уже в следующую минуту он на глазах взрослеет, превращаясь в серьёзного мужчину лет сорока... Я так и не поняла до конца, отчего это происходило. Наверное, так отражались его мысли, которыми он, впрочем, нечасто со мной делился. Серхио был намного выше меня. Как я любила подойти к нему, прижаться ухом к его груди и слушать биение его сердца – всегда такое размеренное и успокаивающее!

     Я совершенно не знала, что делать, поэтому просто села на кровати, подтянула колени к подбородку, обняла их руками и замерла так ещё на некоторое время. То и дело в голову лезла мысль быстренько одеться, пока мужчина спит, и сбежать. Но это – пожалуй, здравое – решение так и не созрело. Серхио открыл глаза и улыбнулся.

– Уже проснулась? – Я кивнула в ответ и, чтобы разрядить обстановку, продолжила разговор:
– Ты говорил, что имя тебе дал брат...
– Ага.
– Почему он?
– Ты действительно хочешь это знать? – Серхио сел по-турецки напротив меня.
– Да. Мы же ничего не знаем друг о друге... – фраза вышла дурацкой и шаблонной.
– Вечером тебе это не сильно помешало, – наглец снова светился как начищенный самовар, вгоняя меня в краску.
– Тебе вообще-то тоже!
– Логично, – Серхио встал с кровати и пошёл собирать раскиданную по гостиной одежду. – Вообще, я не очень люблю эту тему. Но раз уж мы теперь довольно близко знакомы (он подмигнул в распахнутую настежь дверь), то так и быть. Дело в том, что мама умерла при родах. Назвать меня она не успела, и это сделал мой брат – единственный оставшийся родственник.
– А папа?
– А он отказался от меня, только узнав об интересном положении мамы.

     Странный выходил разговор. И в сказанное не очень верилось. Бразильский сериал какой-то! Может, решил приврать, чтобы вызвать эмоции? Тогда я и подумать не могла, что всё сказанное абсолютная правда, а жизнь может быть покруче всех сериалов!

     Мама Серхио, будучи совсем молодой девушкой, вышла замуж за горячо любимого юношу, её ровесника. Через год после свадьбы молодые люди стали родителями Винченцо, старшего брата Серхио. Они оба души не чаяли в сыне и страстно любили друг друга. Но счастье продлилось только десять лет. Возможно, кому-то это покажется длительным сроком, но что значит эта цифра для искренне любящих людей, нашедших друг в друге свою половинку – совсем как в легенде? Муж и жена планировали провести вместе всю жизнь, нарожать ещё кучу детей, в старости нянчить внуков... Но этому не суждено было сбыться, потому что муж попал в жестокую катастрофу. Лобовое столкновение двух автомобилей, произошедшее по нелепой случайности – никто из водителей не был виноват! Второй водитель скончался ещё до приезда скорой, а муж пару дней цеплялся за жизнь в больничной палате... После его смерти, молодая вдова всю свою любовь и нежность отдавала только сыну, даже не смотря в сторону других мужчин. И вот через четырнадцать долгих лет затворничества женщина встретила новую любовь – красавца лет на десять младше её. Это была невероятная страсть! Буря эмоций! Фейерверк! Все родственники – и в первую очередь сын – были рады и желали ей счастья.

     Результатом страстных свиданий стала незапланированная беременность. Парень сразу поменялся, став отстранённым и холодным. Предложил аборт, не забыв вручить ещё совсем недавно любимой женщине конверт с деньгами. Естественно, такой вариант она даже рассматривать не захотела, заявив всем, что родит малыша для себя. Предупреждения врачей, советовавших задуматься о рисках рождения ребенка в после сорока, ничего не поменяли. Так и появился на свет мой Серхио. Серджио, как назвал его брат, поначалу не хотевший и слышать о ребёнке, которого он открыто винил в смерти матери. Позднее, смягчившись, Винченцо забрал малыша: как ни крути, а этот розовый писклявый комок плоти – единственное наследство родительницы... Если не считать долгов.  Так они и жили вдвоём – любя и одновременно ненавидя друг друга. Брат поначалу надолго погрузился в своё горе. С остервенением воспитывал Серхио, не забывая напоминать, что это именно он, негодный мальчишка, стал причиной смерти их матери. Было всё: скитание по съёмным халупам, обеды в ночлежках для бездомных, долги-долги-долги... Потом Винченцо стал вроде как приходить в себя. Устроился на работу в старый зачуханный бар на окраине Рима, где они с Серхио тогда жили. Потом, поднакопив денег, выкупил его. Привёл в порядок... Постепенно, шаг за шагом, работая день и ночь, он стал владельцем сети элитных ночных клубов в Италии. Когда пришла идея открыть пару клубов в России, авантюризм Серхио заставил уговорить брата отпустить его в страну суровых морозных зим, что тот с радостью и сделал.

     Откровенность явно не доставляла Серхио радость: закончив рассказ, он ушёл на кухню готовить завтрак. Мы молча сидели за столом. У меня есть пунктик – мне неловко есть при посторонних людях. Вот и сейчас я ковыряла вилкой яичницу, опустив глаза в тарелку.
– Не хочешь есть, или невкусно? – Серхио наконец снова улыбнулся. Он вообще никогда долго не грустил. Это была его установка: какие бы невзгоды не случались в жизни, надо встречать их с юмором, надо смеяться в лицо судьбе, чтобы она не вытворяла с тобой! Если не получается смеяться, то хотя бы улыбнуться. Жаль, я не переняла эту его привычку.
– Вкусно, – ответила я. По правде говоря, есть хотелось зверски! Но я боялась испортить впечатление о себе. Если оно вообще было положительным.
– Супер! Тогда ешь быстрее – мне надо уехать по делам. А тебя, наверное, ждут дома?

     Дома не ждали. Родители должны были приехать только через три дня. Но мне вдруг показалось, что от меня хотят избавиться. В носу защипало. Хотелось разреветься, но я сдержалась. Серхио быстро собрался. Мы спустились на парковку, где ждала «стрекоза». Я молча села на пассажирское сидение. Выруливая из ворот жилого комплекса, Серхио спросил:
– Кажется, ты не в духе? – я молчала. А что сказать? Он попал в точку. Но мне не хотелось, чтобы нахал думал, будто я буду за ним бегать, как собачка. – Слушай. Я бы с радостью остался с тобой, но мне надо на работу. Если я не приеду, мой администратор меня задолбает звонками. Кстати, надо его перехватить по дороге.

     Я не слушала, погружённая в свои мысли. Внутренний голос уже давно меня пилил: «Ну а что ты, собственно, хотела? Раздвинула ноги перед первым встречным, и думаешь, что он тут же влюбится и будет с тобой всю жизнь? Он просто получил желаемое и уйдёт в закат. Смирись».

     Из рассказа Серхио я уже знала, что он управляющий в клубе своего старшего брата. Администратором оказался на вид совсем молодой парень, больше похожий на индейца, чем на итальянца. Высокий, даже немного выше Серхио, стройный, с непривычно длинными для мужчины черными волосами и чёрными глазами. Когда мы встретились, Серхио коротко его представил: «Марко. Администратор нашего клуба. Мой помощник и лучший друг».

– Лучше сказать, единственный, – буркнул брюнет, даже не поздоровавшись. Садясь в машину, он что-то живо говорил Серхио. Тон его голоса был недовольный, но понять я не могла ни слова. К этому моменту я отучилась год на двухгодичных курсах немецкого языка, но он никак не мог мне помочь. Итальянский и немецкий всё же сильно отличаются. Но через пару минут друг заговорил на чистом русском:
– Если кого-то интересует моё мнение, это чёрт знает что! Тебе нужны проблемы с законом? Я думал, проблем нам хватает. И что на это скажет Винченцо?
– А Винченцо – старый козёл! – поставил точку Серхио. – Он не смог устроить свою жизнь и старается испоганить мою. Видя мои круглые от удивления глаза, он пояснил:
– Понимаешь, братец был трижды женат, но ребёнка сделать так и не смог. Жёны, понятное дело, от него уходили. Деньгилюбят все, но кто будет терпеть брюзгу-моралиста, неспособного даже к деторождению? После развода с последней женой у Винченцо просто крышу сорвало! Взялся по новой меня воспитывать, навёрстывать упущенное. Ну, я и смылся поскорее в Россию.
– Если уж откровенно, друг, то ты немало дел натворил в Риме, – вмешался Марко.
– Ага! Как же! Ты про училку?
– Про неё.
– Больше верь моему брату. Если послушать старикашку, я виноват во всех бедах людских.
– А что случилось?– не удержалась я.
– Да ничего, – Серхио явно не хотел говорить. После секундной паузы он всё же выдохнул и продолжил:
– Мне было лет четырнадцать, когда в нашу школу пришла работать молоденькая учительница, только из института. С первых дней она оказывала мне знаки внимания: то оставляла обсудить что-то после уроков, то давала дополнительные задания... В общем, если коротко, она меня соблазнила.
– Она? – не выдержал Марко.
– Именно! Она сама заигрывала, сделав всё, чтобы я потерял голову! Я был подростком! Что я знал тогда? У нас случился роман со всеми вытекающими последствиями. А когда всё вскрылось, и ей грозило увольнение и запрет на педагогическую деятельность, она написала заявление в полицию, обвинив меня в изнасиловании. Ей сперва не поверили, ведь наша связь длилась несколько месяцев. Но мерзавка и тут всё продумала, заявив, что после первого раза я стал её шантажировать, заставляя спать со мной. Бред! – Серхио сжимал руль так, что костяшки пальцев побелели.
– А потом?
– А потом меня вынудили уйти из школы, чтобы замять это дело. Я умолял Винченцо мне помочь, но он больше верил училке. Но, что ни делается, всё к лучшему. Так у вас говорят? – Серхио подмигнул. – Здесь я смог сделать из богадельни братца приличное заведение.

     Мы уже подъезжали к моему дому. Я попросила остановиться немного подальше, чтобы не попасться на глаза кому-то из знакомых – не заметить машину-стрекозу было сложно. Серхио протянул мне листок с номером: «Позвони, если захочешь увидеть меня снова» и сильно сжал мою руку. Мне не хотелось расставаться. Моим желанием было броситься к нему в объятия, прижаться и никуда не отпускать. Снова почувствовать себя единым целым с этим мужчиной-мечтой. Но надо было держать марку. Я открыла дверцу авто, буркнула «пока» и выскочила на тротуар.

***

     Наверное, все подростки нелогичны. У меня же это свойство было возведено в крайнюю степень! Стоило мне переступить порог квартиры, как слёзы хлынули нескончаемым потоком. Я винила себя в необдуманном поступке и одновременно хотела, во что бы то ни стало увидеть Серхио ещё раз. Да что там раз! Мне хотелось присвоить его себе! Свернуть, как рисунок на тетрадном листочке и сунуть себе в карман. А ещё лучше за пазуху!.. И, тем не менее, я твёрдо решила не звонить мужчине – ни-за-что!

     Как прошёл ещё один день, я даже не помню. Я ела, смотрела телек, пока не вырубилась прямо на диване в комнате родителей, но ничего ровным счётом не осознавала. Словно я –робот! Проснувшись и поняв, что мне срочно надо выговориться, я позвонила свое лучшей подружке Маше и договорилась с ней о встрече. Её вердикт был однозначный. «Если он тебе нравится, действуй! Сомневаться можно до конца жизни» – чётко и безапелляционно поставила точку Машка моему многочасовому нытью. 

     Я формально согласилась, но уверенности, что делать, и что будет более правильным, не было. В растрёпанных чувствах я побрела домой. Надо отвлечься, занять себя чем-то, чтобы не думать о нём...
– Bimba! – знакомый голос прозвучал где-то совсем рядом, когда я уже подходила к дому. Я обернулась, не зная точно, как реагировать. Сейчас всё произошедшее казалось ещё более странным, чем накануне. Может, это и вовсе сон?  – Я надеялся, что ты хотя бы позвонишь.

     Нет, не сон. Моё внезапное приключение продолжалось. Серхио снова здесь. Он вышел из машины и открыл дверь со стороны пассажира, приглашая меня сесть.
– Конспирация! – подмигнул он. – Как утром.

     Не могу сказать, отчего это происходило, но рядом с этим человеком всегда было как-то легко и уютно. Одной его улыбки хватило, чтобы все сомнения, мучившие меня накануне, бесследно исчезли.
– Куда мы едем?
– Провожать сегодняшний день. Если я ничего не напутал, родители вернутся завтра. Значит, у нас есть ещё вечер и ночь.

     Вот ведь! Когда только я сболтнула про родителей? Хоть убей, не помню! У этого человека ко всему прочему была потрясающая память на детали: стоило сказать что-то вскользь – и можно быть уверенным – он ничего не забудет.

     Мы вернулись в квартиру Серхио, но не остались там, как я предполагала, а наскоро собрав походный ужин, поднялись на крышу дома. Мы ели бутерброды, запивали чаем из термоса, точно туристы на привале, и наблюдали, как солнце медленно ползёт по небосклону вниз, скрываясь за домами.
– Мне здесь нравится, – прервал молчание мой новый друг. – В Риме я часто убегал от брата, забирался на крышу какого-нибудь здания и смотрел на закат. Он страшно злился, когда я возвращался поздно ночью. Наверное, я кажусь тебе жутким негодяем?

     Я пожала плечами и улыбнулась – не говорить же ему, что я сейчас о себе самой не сильно высокого мнения. Серхио же, напротив, в эту минуту выглядел печальным романтичным юношей. И снова я заметила его фирменные метаморфозы. Они удивляли и вызывали множество вопросов, но главное, что мне было хорошо, и точка! Этот странный, непонятный мне мужчина смотрел на меня как-то особенно, не так, как одноклассники, словно я – самая удивительная девушка на Земле. Да я и была такой рядом с ним.

     В тот вечер между нами ничего не было. Мы проболтали до поздней ночи о всякой всячине. Я зачем-то выложила ему про своих одноклассников, про предателя-макаку, про Машку – единственную подругу на тот момент... Он не перебивал, не давал советов, ничего не комментировал – просто молча слушал, и от этого становилось так легко на душе!

***

     Серхио!.. Такой близкий и такой далёкий! Всегда разный. Человек с тысячью образов, меняющихся согласно лишь его прихоти. Как сейчас помню одну нашу встречу. К тому моменту мы были вместе уже месяца три, лето подходило к концу. Мне было грустно, что вскоре мы будем видеться реже, ведь начнётся школа, а значит, новые трудности для нас. Я позвонила и попросила о встрече. Серхио замялся на мгновение, словно раздумывал. Рядом с ним явно кто-то был. Марко? Потом он резко ответил: «Собирайся. Я приеду через полчаса». Я сказала маме, что отправляюсь к Маше с ночёвкой, спокойненько собрала всё необходимое и вышла в условленное место. Серхио был и впрямь с Марко. Друг и раньше частенько ошивался где-то поблизости от нас, но сейчас мне стало досадно от его присутствия.

– Привет! – Серхио одарил меня своей лучезарной улыбкой. Я застыла перед машиной, рассматривая его с удивлением, которое не могла бы скрыть при всём желании. За то время, что мы провели вместе, я уже достаточно насмотрелась на выходки Серхио и знала его эксцентричность, но это!.. Яркий макияж подчеркнул и без того огромные глаза мужчины: темные тени, стрелки, длинные, явно искусственные ресницы... На губах тёмная помада. Волосы собраны в тугой пучок, совсем как в день нашего знакомства. Он был чертовски красив!
– Садись быстрее! Мы опаздываем! – мужчина нетерпеливо постучал длинными накладными ногтями по рулю. Марко только кивнул и уставился на меня, ожидая моей реакции.
– Я чего-то не знаю? – я села в машину и закрыла дверь.
– Ты очень многого не знаешь, детка! – вставил Марко, не дав другу даже отрыть рот. Я посмотрела на Серхио. Он был весел и казался беззаботным:
– Вот умеешь ты сгустить краски!
– Позволю напомнить тебе (девчонка может быть не в курсе), что уже много лет в нашем клубе железное правило: вход разрешён после двадцати одного года. И я сильно сомневаюсь, что ей есть хотябы восемнадцать. Тебе сколько лет, кстати? – Марко строго посмотрел в зеркало заднего вида.

     Если откровенно, я давно ожидала этот вопрос. Логичнее, правда, было бы услышать его от Серхио, но он никогда не говорил на тему возраста. Может, не хотел подтверждать очевидное? Мне сразу стало как-то неуютно. Я вжалась в сидение:
– Четырнадцать, – Марко перевёл взгляд на Серхио, открыв глаза так широко, что они казались в два раза больше обычного.
– И ты до сих пор считаешь, что всё в порядке?
– Не нагнетай, пожалуйста. Правила созданы, чтобы их нарушать. Ты же намного дольше меня живёшь в России – должен бы это знать.
– Ну, одно дело, перейти дорогу на красный свет. И совсем другое это... Она хоть знает, чем ты занимаешься? – тут уже я уставилась на Серхио в ожидании объяснений.
– Ты так говоришь, словно я наркотой приторговываю! – он подмигнул мне. – Управление клубом – это весьма скучная работа. Всякие там лицензии, договоры, пожарная инспекция... Мне больше интересна творческая составляющая!
– Он стриптизёр! – буркнул Марко и уставился в окно на мелькающие дома.
– Ты испортил сюрприз, негодник! – утрированно жеманно обиделся Серхио. – Между прочим, это не просто «стриптиз». Это танец! Искусство! Мне нравится эффект от моих выступлений. Сначала все шокированы. Шёпот в зале. Кто-то спрашивает: «Он разве гей?» Мужчины делают вид, что им противно. Женщины вздыхают, что у них новая «конкурентка», но посматривают с явным любопытством. И чем дольше длится номер, тем труднее им отвести взгляд! А к концу они все меня хотят!

     Я молча слушала любовника и пыталась уложить в голове новый кусочек мозаики под названием «Серхио». Вот, значит, откуда его пластичность, грация, все эти движения, производящие на меня эффект сравнимый с тем, что испытывает кролик от танца удава: вот-вот он набросится на тебя и проглотит целиком! Спасайся, дуралей! Но ты не в состоянии сдвинуться с места – просто смотришь широко открытыми глазами и хочется ещё и ещё...

     В связи с этим у меня часто возникал и другой вопрос – насколько нормально моё влечение к этому мужчине? Я всегда была очень влюбчивой девочкой. Не помню такого периода, чтобы у меня не было «предмета воздыханий». В раннем детстве это были мальчики ровесники, в основном из садика или школы, куда я ходила. Хорошо помню, как лет в десять перешла на новый уровень, влюбившись – естественно, безответно – в преподавателя по гитаре в музыкальной школе. С тех пор я частенько засматривалась на мужчин постарше, но никогда даже в мыслях не могла представить между нами хоть сколько-нибудь близкие отношения.

     Связь с Серхио началась неожиданно и стремительно, застав меня врасплох. Я никак не ожидала её и не готовилась к тому, что со мной произойдёт. Меня несло само течение жизни, сопротивляться которому не было ни сил, ни – если уж откровенно – желания. Я нырнула в свои чувства с головой. В самую пучину. И какая-то часть меня так и не выплыла, оставшись навсегда влюблённой девочкой-подростком, только-только познавшей прелесть плотской любви. Иной раз я и сейчас «проваливаюсь» в это состояние. Но я снова отвлеклась. А что было в тот вечер?

     Мы приехали в центр города, к большому зданию, выходящему фасадом на одну из главных улиц, светящемуся, как новогодняя ёлка. Буквы названия загорались одна за другой, складываясь в целое слово, выплывающее из темноты, а потом разом гасли. Позволю себе скрыть название клуба. Когда-то это место было очень популярным в моём городе, и, даже если оно уже закрылось, многие наверняка его хорошо помнят. Не хотелось бы провоцировать новые слухи и пересуды. В них обязательно всплывёт имя Серхио, а мне это было бы очень неприятно. Я прекрасно понимала тогда и тем более понимаю сейчас, что наши отношения были под запретом. Сторонний наблюдатель не увидел бы в них ничего, кроме преступления – чего-то аморального, что не должно происходить в приличном обществе... А для меня Серхио был целой вселенной!

     Наш автомобиль свернул под арку соседнего здания. Серхио перепрыгнул закрытую дверцу, словно герой американского фильма про подростков-мажоров, подмигнул Марко, скорчившему недовольную гримасу, и взял меня за руку. Мы молча обогнули здание, оставив главный вход позади, и оказались перед неприметной дверью с торца. Серхио обменялся многозначительными взглядами с охранником, и мы вошли внутрь.

– Вот он, мой дом родной! – залихватски произнёс мой любовник, отмеряя шаги по узкому коридору, пока я с нескрываемым интересом рассматривала всё вокруг.
– Танцпол, бар и сцена находятся в другой части здания. Здесь вход для персонала, гримёрки для девочек, для мальчиков. Дальше каморка папы Карло, – Серхио рассмеялся.
– Он имеет в виду наш кабинет,– грустно добавил Марко. – Врождённый пофигизм твоего ненаглядного не даёт ему (и мне заодно) привести это помещение в порядок, но, тем не менее... – мужчина запнулся на полуслове.
– Ты зануда, Марко! И этим всё сказано! – Серхио повернулся ко мне и продолжил:
– Мне нужно припудрить носик. Подожди пока с мистером занудой. Я скоро, – с этими словами он скрылся за одной из дверей.

     Марко, всё так же бесцветно глядя куда-то мимо меня, жестом пригласил пройти за ним. Мне было неловко задавать вопросы, но ещё тягостнее казалось абсолютное молчание. Вслед за Марко я зашла в комнатку без окон, считавшуюся кабинетом управляющего ночным клубом в самом центре Санкт-Петербурга. А подобным людям вообще нужен кабинет? Интересный вопрос. Не могу сказать ничего о квадратных метрах – помню только общее впечатление от очень маленькой комнатки, похожей на прибежище писателя-отшельника: письменный стол, заваленный бумагами, ноутбук, небрежно оставленный посреди этого бумажного апокалипсиса. Книжные шкафы позади стола... Почему-то сразу представила себе, как Марко прячется здесь от мира за чтением очередного романа: к этому моменту у меня уже не было сомнений, что лучший друг Серхио – безнадёжный интроверт, с трудом переносящий всё, что выбивается из нормы с её привычной рутиной. Странно вообще, как такой человек работает в ночном клубе? Должно быть, тут каждую ночь случаются форс-мажоры.

     Я села без приглашения на краешек единственного кресла в комнатушке – того, что располагалось возле стола. Хотелось как-то разбавить тишину, но вопросы в голову приходили самые банальные.
– Вы давно знакомы с Серхио?
– Лет десять. Мы вместе изучали менеджмент. Мои родители к тому времени потеряли свой бизнес. После школы мне ничего не светило кроме работы на заводе... если, конечно, взяли бы. Сначала мы познакомились с Винченцо. Он оплатил мне учёбу, в обмен на негласное соглашение приглядывать за его братом. Серхио тогда бредил музыкой, даже пел в группе с приятелями. Винченцо был против, настоял на учёбе в институте. А для меня это был счастливый билет. Я понимаю чувства Серхио по отношению к брату, но я сам ему очень признателен.

     Во время разговора Марко стоял напротив меня, опершись спиной о дверь и скрестив на груди руки. Вид у него был такой, словно он пытался защититься. Только не совсем понятно, от кого. От меня? От проблем, связанных с работой? Или просто от всего мира сразу? При этой мысли я вдруг прониклась к Марко сочувствием, ведь я сама так часто от всего оборонялась...
– Значит, школу вы закончили десять лет назад... – то ли спросила, то ли подумала вслух я.
– Пытаешься подсчитать, сколько ему лет? – Марко наконец-то улыбнулся. – Вы оба мастерски обходите скользкие вопросы! Ему двадцать девять, хотя какая теперь разница, так ведь? – Я пожала плечами. Ну да, я пыталась угадать возраст Серхио. Наверное, можно было бы спросить напрямую... А вернее, надо было бы спросить... Это вечное «бы»! Терпеть его не могу! Снова стало немного совестно и как-то неуютно от осознания, что совсем незнакомый человек читает твои мысли, словно открытую книгу! 
– Ты знаешь, наши отношения не всегда были ровные. Первое время Серхио меня ненавидел! Он ревновал брата ко мне, хоть и отрицает это, а меня презирал за рвение к учёбе и желание угодить Винченцо. Но постепенно мы притёрлись друг к другу. На самом деле, Серхио не плохой человек. Не хотелось бы, чтобы у него были неприятности.

     Признаться, я не совсем поняла, что он имел в виду(или предпочла убедить себя, что не понимаю). Чувства Серхио ко мне или возможные проблемы с законом? Ясно было одно – тема эта мне не нравилась. Она представлялась мне колючей, как ёж, и холодной, как ледышка.
– Ты думаешь, он не серьёзно? – как-то некстати у меня вырвался мучивший меня вопрос.
– Серхио? – неожиданно громко переспросил Марко. – Ты шутишь! Да он весь твой, крошка! Теперь ты при всём желании от него не отделаешься!

     Если скажу, что мне были неприятны эти слова, то бессовестно совру! От такого признания – пусть не лично любовника, но его ближайшего товарища – по всему телу разлилось тепло. Сразу стало намного уютнее. Должно быть, вид у меня был предурацкий, с этой моей блаженной улыбкой от уха до уха. Ну и, конечно же, ничего умнее, чем «почему», я спросить не могла.
– Ты ещё спрашиваешь! – деланно изумился мужчина. – Да потому что ты такой же псих, как и твой Серхио! Вы с ним повёрнуты в одну и ту же сторону на равное количество градусов! Должно быть, ты напоминаешь ему его самого в твоём возрасте.

     Я почему-то вспомнила историю с учительницей, и в груди снова зашевелил морозными колючками ёж. Ну, уж нет! У нас всё было и будет иначе!

     Не знаю, сколько времени я сидела бы так, погрузившись в свои размышления, если бы Марко не заявил, что нам пора идти. По пути он не переставал бубнить в ставшей уже привычной для меня манере:
– Твоим ненаглядным ещё пять лет назад было принято замечательное правило – вход в клуб запрещён лицам, не достигшим двадцати одного года,– здесь я хотела спросить, почему не восемнадцать, но не смогла и слова вставить.– Это относится как к персоналу, так и к посетителям. До сегодняшнего дня правило не нарушалось. Раз Серхио так угодно, ты посмотришь его выступление, а потом вы сразу уйдёте. Поняла? – Я послушно кивнула.

     Мы пришли на место. Марко велел мне сесть за небольшой столик справа от сцены, располагавшийся в отдалении от других столиков и танцпола, словно нерадивый работник забыл поставить его на нужное место. Мой провожатый кивнул на охранника в паре шагов от нас – как две капли воды похожего на того, у входа.
– Он присмотрит за тобой. Ты сидишь здесь и никуда не уходишь. Ни с кем не разговариваешь. Понятно? – я снова кивнула, хотя понятия не имела, для чего нужно столько предосторожностей.

     В зале царил уютный полумрак. Мне нравилось это ощущение, когда ты среди множества людей, но вроде бы наедине с собой и своими мыслями. Мой столик стоял в самой тени, но видно всё было превосходно! Словно сцена из кино: луч осветительного прибора выхватывает из полумрака небольшой участок. Зрители замерли в ожидании – это чувствуется в воздухе! Какое-то электричество, незримое напряжение... Мгновения растягиваются, и кажется, что уже минула целая вечность. Музыка врывается в зал и разрезает тишину. Я вздрагиваю от неожиданности: вместо плавной романтичной мелодии со всех сторон раздается чёткий ритм рока. Что-то знакомое, словно тысячу раз слышанное раньше, но опять не могу припомнить, когда. Сердце бьётся в такт.

     В глубине сцены появляется силуэт, больше напоминающий женский. Марко что-то перепутал, пригласив меня раньше? Длинные чёрные волосы собраны в тугой пучок. Сапоги выше колена на шпильке какой-то космической длины. Фигура, облачённая в подобие купальника из чёрного латекса, приближается к пятну света, чеканя шаги. И только тут я понимаю, что это мой любовник! С вызывающим макияжем его взгляд стал холодным и отстранённым – от такого Серхио я бы сразу сбежала! Я хихикнула, представив себе его на автобусной остановке в подобном виде. Движения чёткие, уверенные, словно мужчина живёт в танце, но я никак не могу оценить номер в целом, цепляясь за отдельные детали. Не получается привыкнуть к изменившемуся образу Серхио – в моём воображении он всегда такой мягкий, уютный... Домашний, что ли... Доброта в глазах подкупает, заставляя верить всему, что он говорит. И вдруг что-то совершенно иное! Единственное, что объединяет этих двоих – гипнотический эффект глаз и движений! Отвлёкшись на свои размышления, пропускаю момент, когда танцор оказывается лежащим на полу. Он плавно поднимает ягодицы и проводит ладонями по телу – от обтянутого латексом мужского достоинства до груди.

     К моему лицу приливает краска (хорошо всё-таки, что вокруг темно). Вспоминаю один из наших вечеров, начинавшийся лазаньей, приготовленной лично Серхио, и окончившийся сексом – прямо там, на кухне. Я стою, опираясь руками о стол. Он прижимается ко мне сзади, одной рукой придерживая меня за талию, а другой – подол коротенького платьица, и с каждым нашим движением всё громче сопит мне в ухо. Тогда на меня обрушилась целая лавина самых противоречивых чувств! Я восхищаюсь Серхио, его красотой и грацией. Его невероятным умением перевоплощаться. И в то же время опять эта парадоксальная смесь гордости и ревности – ведь на него смотрят сейчас столько глаз! Хотелось похитить его у всех! Чтобы он был только моим. Запретить всем этим тёткам и мужикам пялиться на того, кто должен принадлежать только мне!

     К моему счастью, номер подошел к концу. Cвет снова погас, я почувствовала, как кто-то берёт меня за руку. И тут же услышала знакомый шепот: «Идём!» Снова полутёмные коридоры. Голова кружится, как от бокала вина. А вот и «каморка папы Карло», как назвал её Серхио, поддразнивая своего друга, а может и себя самого. Кажется, теперь я понимаю желание Марко прятаться здесь, но его сейчас нет, мы с Серхио одни.
– И это всё? – Серхио закрывает за нами дверь и смеётся.
– А ты хотела продолжения, негодница?

     Он кладёт руки мне на талию и прижимает к себе. Снова кухонные видения заполняют моё воображение! Это невероятно – то, что делает со мной этот мужчина! Рядом с ним я сбрасываю лягушачью шкурку, словно сказочная царевна, и расцветаю. Скромность удаляется за дверь и покорно ждёт снаружи. Нежно дотрагиваюсь ладонями до груди Серхио и провожу сверху вниз.
– Можешь не останавливаться, – любимый наклоняется ко мне и слегка прикусывает мочку уха. – Прямо сейчас мы нарушаем ещё одно правило нашего клуба. – Я отстраняюсь и смотрю ему в глаза, где сейчас сверкают дьявольские огоньки. – У нас строго запрещено лапать артистов. Но для тебя я готов снять запрет.

     С этими словами он накрывает мою ладонь своей, направляя её вниз. Нащупываю собачку потайной молнии и расстёгиваю ставшие тесными трусики – нижнюю часть служившего костюмом танцевального боди. Серхио помогает мне справиться с узкими джинсами, которые никак не получается снять из-за охватившего меня волнения, подхватывает на руки под попу и опускает на стол. Кажется, какие-то бумаги упали на пол.
– Плевать, bimba, они и на столе валялись в беспорядке.
 
     Когда впервые он меня так назвал, я постеснялась спросить, подглядела в интернете – что-то вроде «детка» или «малышка» по-итальянски. Но это обычное, ничего не значащее словечко, стало для меня триггером на всю жизнь: стоит мне даже сейчас его услышать, как волна памяти уносит меня в дни юности и безграничного счастья.

     И снова я потеряла чувство времени! Рядом с Серхио все привычные понятия становились несущественными. Прошло несколько минут или несколько часов? Какая разница, если он рядом! Когда всё закончилось, мы сидели на полу. Серхио прислонился спиной к стене, а я сидела сверху, не в силах отвести от него взгляд. Я была абсолютно голая, замотанная в какую-то занавеску. Избавиться до конца от его костюма не удалось, поэтому мой любовник так и остался в своём «купальнике», расстёгнутом на причинном месте, и в сапогах. Почему-то это казалось таким забавным вместе с длиннющими искусственными волосами. Я намотала их на кулак, заставив Серхио приподнять голову, и снова впилась поцелуем в его губы. Он улыбнулся:
– Ты меня пугаешь, солнце! Ты не устала?

     По правде говоря, усталость была невероятная. Прильнув к Серхио и замотавшись поуютнее в свою занавеску, я чувствовала, как меня начинает раскачивать, словно в лодке, плывущей по волнам. Сопротивляться сну было уже невозможно, и я закрыла глаза.

     Должно быть, мы проспали так до самого утра, потому что разбудил нас стук в дверь и недовольный голос Марко снаружи:
–Вы там совсем с ума сошли? Серхио! Открой немедленно и вали домой!

     Память заботливо сохранила все подробности каких-то пятнадцати минут. Вот мы смеёмся, всё ещё лёжа на полу и прижимаясь друг к другу. Я торопливо целую Серхио в губы, щеки, лоб, покусываю за шею – и опять по-новой. Он делает вид, что хочет высвободиться из моих объятий. Прикладывает палец к губам: «Тише!» Потом, мы вскакиваем и быстро натягиваем раскиданную повсюду одежду. В основном, одеваюсь я, так как на любовнике одежды и так было немного. Кое-как замотавшись в нашу занавеску, он открывает дверь своему помощнику. Тот входит, окидывая презрительным взглядом коморку, собирает упавшие ночью бумаги, что-то шипит сквозь зубы нерадивому начальнику – на итальянском, так что точный смысл я, конечно, не понимаю, но судя по интонации явно ругательство. Сцена очень комичная. Серхио уходит в сторону раздевалки, и я слышу его удаляющийся смех. Марко переводит строгий взгляд на меня. Опускаю глаза в пол, но не в силах сдержать смешок.

     До моего дома мы с Серхио ехали молча, блаженно улыбаясь друг другу и изредка сдерживая смех – Марко всю дорогу бурчал что-то на смеси русского и итальянского, словно старый дед. Я быстро переняла манеру Серхио в отношении его друга: слушать всё внимательно и пропускать мимо ушей. Впоследствии он много рассказывал про их дружбу, выросшую из искренней неприязни:
– Понимаешь, bimba, я всегда противопоставлял себя брату. Скорее, наверное, на подсознательном уровне: чем больше он на меня давил, тем больше я вёл себя как уличный беспризорник. Марко, судя по тому, что я знаю, всегда был полной моей противоположностью: примерный мальчик, отличник в школе. Собирался поступать в институт, но фирма родителей обанкротилась. Они остались ни с чем. Марко пришёл тогда работать официантом в один из клубов Винченцо, где они и познакомились. Дальше, ты вроде бы в курсе? – Я кивнула.

***

     Начался сентябрь. Я вернулась в школу, но вопреки моим страхам, видеться мы стали ещё чаще, используя каждую возможность побыть вместе. Серхио работал, в основном, ночью. Утром отсыпался, а к окончанию занятий приезжал за мной. Если получалось задержаться (а получалось почти всегда, так как родители работали), мы ехали к нему – готовили вместе ужин, и Серхио помогал мне с уроками. Он здорово разбирался в математике, в отличие от меня, и что особенно ценно, всегда мог легко и доступно объяснить мне задания. Я сидела у него на коленях за кухонным столом. Он сосредоточенно изучал тему в учебнике. «Когда мы учили математику, это было на итальянском» - пояснил он как-то. Я представляла себе кареглазого мальчишку с кудрями до плеч – любимца девчонок, утыкалась носом в его макушку и вдыхала запах волос. Нотки дорогого мужского шампуня и что-то ещё, неуловимое и притягательное, заставлявшее забыть про всё на свете!
– Малыш, ты отвлекаешься! – он пробовал всякий раз вернуть моё внимание к надоедливой математике, но это никогда ему не удавалось.

     Как-то раз, набравшись смелости, я решила расспросить Серхио про стриптиз. Слишком уж необычно для парня-натурала мне показалось это амплуа!
– Вроде бы Марко рассказывал тебе, что я хотел заниматься музыкой?
– Упоминал.
– К концу школы мы с приятелями организовали небольшую рок-группу: собирались в гараже у одного из них, сочиняли музыку, стихи. Я бредил театральным училищем или чем-то в этом роде – поближе к сцене, подальше от брата. – В этом месте Серхио рассмеялся, но в этот раз не смог скрыть грусти.
– Винченцо вышел из себя, когда узнал. Слышала бы ты, как он орал! Соседи чуть полицию не вызвали. Заявил, что, если я не пойду учить менеджмент в местном институте, то он выгонит меня из дома. Я злился, но сделать ничего не мог: уйти вникуда без гроша в кармане в тот момент не хватило духа. Пришлось учиться. А тут ещё братец нашёл мне няньку.
– Марко?
– Его самого. Мы даже подрались, когда я узнал, что Винченцо оплатил ему учёбу на том же факультете. Но потом как-то всё сгладилось. Мне учёба не нравилась, хоть и давалась легко. А Марко с лихвой восполнял отсутствие природного дарования старанием. Он мог часами сидеть за книжками и конспектами. Я часто уговаривал его сделать задание за меня. Он, в общем, был не против. И потом... – Серхио замялся, явно подбирая слова – Марко он... Мне кажется, он ко мне неравнодушен.

     Если бы это был не Серхио, я бы не поверила своим ушам. Но зная все странности моего любимого и его друга, я вполне могла поверить в то, что Марко и впрямь влюблён в своего молодого начальника. Если это так, то становится понятным его недовольство моим появлением, которое раньше я списывала исключительно на возраст. Но я так и не получила ответ на интересовавший меня вопрос.
– А при чём тут стриптиз?
– А при том, что я не могу просто так взять и послушно пойти учиться по указке брата, подружиться с мальчиком, которого он выбрал мне в друзья, а под конец покорно пойти на него работать. Я хотел сделать что-то такое, от чего Винченцо вскипел бы от ярости! В то время я подрабатывал официантом в гей-клубе. Мне хотелось иметь свои деньги, не отчитываться за них брату. Там я познакомился со стриптизёром, который переодевался в женщину и выступал в таком виде, исполняя просто невероятные по красоте и сложности танцы! И знаешь, что? Я много раз замечал, что посмотреть на него приходят отнюдь не только геи, но и женщины. Они хотели его, словно он был самым лакомым кусочком в их жизни! Поразмыслив об этом, я попросил его научить меня стрип-пластике. Это столько бонусов: зарплата выше, чем у официанта, Винченцо рвёт и мечет, ведь, чтобы его вывести, хватило бы и традиционного мужского стриптиза, а от такого у него просто сорвало крышу! И при этом он не мог мне ничего предъявить: я учился там, где он хотел, и весьма успешно.
– И тот твой приятель не пытался к тебе приставать?
– Конечно, пытался! И не только он. Но я не гей и никогда им не был.
     Такой ответ вполне меня устроил, и на этот раз я прекратила свои допросы.

***

     В конце октября у меня день рождения.Серхио говорил, что не отказался бы познакомиться с моими родителями – как раз и повод подходящий, но меня пугала эта идея. Мне так хорошо рядом с ним! Что, если моих родителей не устроит такой «бойфренд»? И как не проболтаться о нашей отнюдь не платонической любви? Сейчас это не представляется таким уж невероятным предприятием, а тогда мне казалось, что наши глаза выдают нас с потрохами.Так что в свой праздник я отправилась гулять со школьными подругами – естественно, для прикрытия. Меня тяготила необходимость скрывать правду от девчонок, но рисковать я не могла. Машка уже и так знала. И хоть в ней я была уверена больше, чем в себе, было неспокойно.

     Ближе к вечеру я улизнула от одноклассниц. Серхиождал меня в условленном месте, у ближайшей станции метро. Было уже прохладно, и любимая «стрекоза» уступила место более практичному авто, чью марку я, естественно, тоже не помню. Память сохранила общие впечатления: большой чёрный автомобиль с какими-то неуклюже-острыми углами. Но мне нравилось ощущать себя на его фоне маленькой и даже хрупкой. Это было подобие замка на колёсиках – внутри машины с затонированными стёклами царила атмосфера безопасности.

     Увидев меня, Серхио расплылся в улыбке, словно мартовский кот.
– Ну, раз уж я не удостоился чести быть представленным твоим родителям, то прими хотя бы этот скромный подарок. – И не дожидаясь моих возмущений, мужчина протянул ладонь, где красовался новенький блестящий ключ с прехорошеньким брелоком-медвежонком.
– Это ключ от моей квартиры. Хочу, чтобы ты знала, что для меня ты не просто гость...
    
     Так как я старательно скрывала наши отношения, я запретила Серхио любые подарки, которые могли, как мне казалось, нас выдать. Ну, ведь странно же! Скромная девятиклассница-хорошистка, которая с парнями даже никогда не дружила, вдруг припрётся домой с букетом цветов или чем-то в этом духе! Сразу же посыпятся вопросы от родителей, придётся врать... Но ключ от квартиры любимого меня порадовал. Его можно спрятать, зато я знаю теперь, что он серьёзно ко мне относится. Я прошептала «спасибо» и вместо того, чтобы радостно обнять Серхио, почему-то уткнулась носом в его грудь и расплакалась.

     Вообще, странное дело! Из нас двоих «конспирация», как выражался Серхио, волновала меня намного больше. Вернее, только мне это и было важно. Или казалось таковым... Серхио же, напротив, никогда и ни от кого не скрывал меня и нашу с ним связь. При малейшей возможности улизнуть из дома – а возможностей, как я уже говорила, была масса! – я сопровождала его повсюду: в клуб, где днём решались организационные вопросы с персоналом, а артисты проводили репетиции под присмотром Марко, на встречи с партнёрами. Я не вникала в происходящее – чаще всего просто сидела за столиком в каком-нибудь элитном ресторане рядом с Серхио, делала домашнее задание, которое, естественно никто не отменял, и ждала, когда любимый освободится и вновь будет только моим. Женщин в его окружении было крайне мало, а мужчины, приходящие на встречи либо бросали на меня вопросительные взгляды, но никаких вопросов вслух не задавали, либо же просто старательно делали вид, что не замечают моего присутствия.

     Серхио был человеком-праздником. Устроить тусовку в честь моего дня рождения, танцевать всю ночь напролёт, сорваться с места и уехать куда-нибудь далеко-далеко!.. Он просто фантанировал идеями и желаниями! Но мне просто хотелось побыть в этот день рядом с ним. Только вдвоём. Не делить любимого ни с кем, даже с Марко.

     Мы купили еды в ресторанчике недалеко от дома Серхио, чтобы не тратить время на готовку, и весь вечер просидели перед телеком – смотрели японские ужастики и строили планы на будущее. Любимый рассказывал, что хочет семью – настоящую, где будет папа, мама и куча детишек, такую, какой у него самого никогда не было.

     Насколько это нормально для молодого мужчины? Наверное, мои подружки посмеялись бы, заявив, что он говорит всё это для меня – потому что я хочу это услышать. Не более того. Но я верила всем сердцем, отгоняя любые мысли о предательстве. Хотя, не скрою: мысли эти словно витали в воздухе! Это были не то, чтобы мои, а какие-то самостоятельные страхи, населяющие пространство вокруг, словно демоны. Всякий раз, когда мне было безумно хорошо рядом с Серхио, всё портила противная идея, просачивающаяся в моё сознание: «Так хорошо быть не может! Что-то тут не так!»

     Помню, как-то решила спросить Марко о своих опасениях. Хотелось сделать это ненароком, вскользь, но вышло коряво. Как всегда. Мы сидели на полу в квартире Серхио и разбирали новые костюмы для артистов. Ребята могли бы нанять костюмера или стилиста, но им нравилось заниматься тряпками самостоятельно. Мне тоже было интересно разбирать все эти странные наряды, так непохожие на привычную одежду.  Серхио ненадолго вышел из квартиры, и я смогла улучить минутку:
– Все эти разговоры Серхио про семью и детишек кажутся странными... – я постаралась придать своему голосу максимум непринуждённости.
– Почему? – Марко поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. Я тут же разволновалась, как первоклассница. Захотелось спрятаться.
– Ну... Серхио молодой красивый мужчина при деньгах. А семья – это обуза, лишняя ответственность...
– Возможно, в пятнадцать так оно и есть, но Серхио уже давно пора.

     Я почувствовала себя обиженной. «В пятнадцать так оно и есть!» Это он про меня, конечно же. И для большинства моих сверсниц это справедливо. Но я стала задумываться о семье и детях очень давно! Лет в двенадцать, когда у меня начались месячные, первая мысль была: «Теперь я могу иметь детей!» И хоть я не собиралась рожать прямо сейчас, она меня согревала что ли. Наверное, поэтому мне были так приятны мечты Серхио о большой семье.

     Увидев мою недовольную физиономию, Марко пояснил:
– У Серхио не было нормальной семьи. Он не знает, что такое любящие родители – мама, папа. Отношения с братом, как ты знаешь, не задались. Да ведь и брат – не тоже самое, что родитель! Мне кажется, Серхио хочет доказать на деле, что он не такой, как его отец.
– А какой его отец?
– Лично я знаю не больше, чем ты. Винченцо рассказывал, что внешне Серхио – его копия. Вот и всё.
     Серхио тогда вернулся, и я прекратила расспросы.

***

     Что было дальше? Да много всего! Был Новый год, который мы тоже провели врозь. Я осталась с родителями. Мы уже готовились к переезду на новую квартиру, буквально сидели на чемоданах и коробках, оставив не упакованными лишь необходимые для праздника вещи. С Серхио мы увиделись утром тридцать первого декабря, как договорились. Я вызвалась сходить в магазин, он, как обычно, уже ждал меня. Мы как-то наспех обнялись, я чмокнула его в губы и начала всхлипывать.
– Ну, ты чего? Расстроилась, что не увидимся до следующего года? – мужчина хохмил, чтобы разрядить обстановку. Я кивнула.
– Зато следующий Новый год мы проведём вместе! Тебе будет уже шестнадцать, и ты при всём желании от меня не отделаешься!

     Я представила себе маленькую уютную ёлочку в квартире Серхио. Марко всё утро возится на кухне, потому что нас с его приятелем «нельзя допускать на кухню». Изгнанные, мы слоняемся по квартире, дурачимся под музыку, то и дело заглядываем к Марко, чтобы стянуть кусочек чего-нибудь вкусненького, отчего тот по-стариковски бурчит. От этих мыслей грусть сразу улетучилась.

     Во время новогодних каникул мы с родителями переехали из коммуналки в отдельную квартиру. На несколько дней пришлось забыть о свиданиях и помогать предкам, но ощущение, что мы наконец-то полноправные хозяева в своём жилище компенсировало грусть от разлуки с Серхио.

     Моя школа оказалась почти в часе езды от дома. Сперва это казалось огромным минусом, но уже вскоре я оценила перемены по достоинству. Добираться до школы утром было мучением! Маршрутки на моей остановке уже были переполнены, так что, если я не хотела ехать стоя в тесноте, я должна была проехать в обратную сторону и сесть в пустой транспорт на конечной. Но и это ещё не всё, так как маршрутка до пункта назначения не доезжала, и мне приходилось спускаться в метро только лишь для того, чтобы преодолеть одну остановку. Но я готова была и на это, лишь бы в очередной раз не менять школу!

     Серхио предложил подвозить меня. Я согласилась. Получалось, что из клуба он приезжал сразу ко мне – частенько в рабочем виде, как он сам пояснял – с ярким макияжем и экстравагантной причёской, вроде той, какую я видела в первый раз. До школы мы доезжали намного быстрее, чем требовалось, и остаток времени целовались в машине, предусмотрительно припаркованной за несколько домов. Нетрадиционный вид любимого мужчины и тот факт, что мы делали это тайком, но почти под носом у моих одноклассников и учителей, возбуждали невероятно! Сердце подпрыгивало в груди, пульс учащался, тело охватывал жар, как бы холодно не было снаружи... После такого утра мы не могли дождаться окончания учебного дня, чтобы насладиться друг другом.

     И тут меня выручал второй неоспоримый плюс нашей новой дислокации. Теперь моя лучшая подружка была в шаговой доступности – готовая, как обычно, прикрыть в любой момент. В те дни, когда Серхио должен был выступать, мы встречались с ним днём, как и прежде. Но в те ночи, когда он был свободен, я почти всегда оставалась у него.

     Мне нравилось это подобие взрослой жизни. Я говорила, что ночую у Машки, брала необходимые вещи и учебники и ехала прямиком к любовнику. Охранник к этому моменту уже прекрасно меня знал и за небольшую благодарность – в твёрдой валюте – без лишних вопросов пропускал меня на территорию. Ключ от квартиры у меня был свой. Я приезжала, наводила порядок в холостяцкой берлоге Серхио, готовила что-то незамысловатое из продуктов, найденных в холодильнике, и ждала прихода любимого. А ночью... Ночью мы забывали обо всём и принадлежали только друг другу! Не было ни моих одноклассников с их насмешками, ни зрителей из клуба – и тем более зрительниц! – с их липкими взглядами, ни моего привычного стеснения. Всё это было совершенно неважно, когда уставшие от любовных утех, мы с Серхио засыпали, прижавшись друг к другу, почти всегда в одной позе: я лежу на боку, спиной к любимому, он обнимает меня сзади, словно боится, что я исчезну, как ночной сон. Чувствую тепло его тела и биение сердца, слышу дыхание – сначала неровное, оно постепенно становится глубоким и ритмичным... Где-то в этот момент и я мягко и плавно погружаюсь в сон и в ночных видениях снова и снова проживаю наш вечер...

***

     Следующие месяцы были самыми счастливыми в моей жизни! По-моему, я даже ни разу не плакала за это время (слёзы восторга от переполнявших меня эмоций в постели с любимым не в счёт). Лишь однажды я ревела от горя. Так мне тогда казалось!

     В очередное утро Серхио приехал, чтобы отвезти меня в школу. Он открыл пассажирскую дверь, я, не глядя, запрыгнула в авто. Только спустя несколько секунд я посмотрела на мужчину и остолбенела: его прекрасные волосы – самый настоящий мой фетиш, чей запах возбуждал самые невероятные желания – были острижены. Нет, конечно, Серхио был бы не Серхио, если бы сделал себе «обычную» мужскую стрижку, волосы всё ещё были длиннее всех ненавистных стандартов, но короче прежнего почти втрое. Он небрежно провёл рукой по волосам:
– Ну как? – Я не смогла ответить, а просто разрыдалась. Когда я немного успокоилась, Серхио спросил:
– Неужели я тебе нравился только длиной волос? – он подмигнул, но как-то грустно. Меня неуютно кольнула эта его странная улыбка, но уже в следующую минуту любимый хохмил как ни в чём ни бывало:
– Наверное, теперь придётся внимательнее приглядывать за вами с Марко.
– Дурак!
– Или же остричь его тоже, за компанию? – От расстройства не сразу поняла, шутит он или нет. Ожидать от Серхио можно всякое!
– Не смей!– Серхио рассмеялся в голос.
– Всё будет зависеть от твоего поведения, bimba. – он подмигнул – Соперника я не потерплю! Пусть даже это Марко. – Я сделала вид, что рассердилась, но через пару минут, когда надо было уже идти, не выдержала и повисла у Серхио на шее:
– Я тебя люблю, Серхио! С волосами или без них. Просто ты мог бы и предупредить...
– ОК. Впредь никаких сюрпризов.

     С этого дня что-то в любимом поменялось. Он стал заметно трепетнее ко мне относится. Я буквально купалась в нежности! Даже не знаю, как это объяснить. Это чувствовалось во всём: во взгляде, голосе. Наши ночные утехи всё чаще начинались с долгой прелюдии, а не подобно стихийному бедствию, как раньше. Серхио, который ещё пару недель назад мог схватить меня прямо в коридоре, развернув лицом к стене, задрать юбку и взять прямо так, стоя, полуодетый, стаскивая уже по ходу одежду, теперь предпочитал посадить меня к себе на колени и подолгу смотреть в глаза. Получался такой контраст с тем, как всё начиналось: Серхио, словно неопытный мальчишка, гладил мои руки, едва прикасаясь, будто боялся сделать больно, поправлял непослушную прядку волос, выбившуюся из косички, которую он же и заплетал утром... После этого мы незаметно перемещались в спальню, где он медленно раздевал меня – не спеша, пуговку за пуговкой. Раздевался сам. Иногда я не выдерживала и начинала помогать ему, чтобы скорее уже прекратить это мучительное ожидание! В постели Серхио долго целовал меня – сперва в губы, затем опускаясь всё ниже, ниже, доходя до пальцев ног. И обратно.

     «Словно пытается запомнить меня всю» - подумала я как-то, но тут же отогнала от себя эту мысль. Что за чушь?! Вот она я, рядом. Зачем ему меня запоминать? А порой казалось, что всё это только мои причуды. Ну не могут же двое заниматься любовью одинаково целый год! Наши отношения развиваются. Это нормально... 

***

     Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Уже не помню, был это тоже май или всё-таки июнь? Такие незначительные подробности стёрлись из памяти подчистую. Помню, что погода была ну точно, как при нашей первой встрече: солнце грело по-летнему жарко, но освежающий ветерок приятно бодрил. Я спешно собралась, надев облегающие джинсики и коротенький топ, обнажающий плоский животик. Немного туши на ресницы и блеск для губ – вот и всё. Всю дорогу я витала в облаках, фантазируя о предстоящей встрече: мы не виделись с Серхио несколько дней, должно быть он очень соскучился! Даже не заметила, как прошли полтора часа пути.

     В памяти мелькают картинки-слайды: я стою перед воротами жилого комплекса. Вот уже знакомый охранник впускает меня на территорию. Подъезд, лифт. Привычно нажимаю последнюю кнопку. Дверь в знакомую квартиру... Ключ поворачивается ровно три раза с едва уловимым щелчком. Что это? К моим ногам падает аккуратный конверт бежевого цвета. Волнение нарастает. По спине медленно поднимается холодок. Дрожащими руками распечатываю письмо:

     «Bimba, я безумно тебя люблю и больше всего на свете хотел бы быть рядом и воплотить в жизнь все наши планы. Но я понимаю, что не смогу подарить тебе то счастье, длинной в жизнь, которое ты заслуживаешь. Этим утром я вынужден был улететь обратно в Италию, к брату. Прости меня, если сможешь, и будь счастлива.
Твой Серхио».

     На мгновение мне показалось, что внезапно закончился воздух! Невозможно было вдохнуть или выдохнуть. Резкая боль в груди. Несколько секунд я стояла, открыв рот, как рыба, которую вытащили на сушу. Полнейшее ощущение нереальности происходящего – как плохая первоапрельская шутка. Вот сейчас Серхио выйдет из-за угла, улыбнётся своей фирменной улыбкой и спросит: «Неужели ты поверила?»

     Я сделала судорожный вдох и опустилась на пол возле двери – входить внутрь струсила. Войти и увидеть подтверждение написанному? Пустую квартиру, где всё ещё живёт его запах? Сколько я так просидела, не знаю. Может, десять минут, а может, несколько часов. Время остановилось. Жизнь вокруг замерла. Не помню, как я встала, как прошла снова мимо ничего не понимающего охранника, как ехала домой. Добравшись до дома, я, сослалась на головную боль, приняла душ и ушла спать. Но заснуть не получалось – так и провалялась всю ночь, не сомкнув глаз.

     Почему Серхио так поступил? Неужели не нашел в себе смелости сказать мне лично, что решил уйти? А прошедший год? А наши планы? Всё враньё? Вопросов было так много! И они размножались в моей голове, словно бактерии или какой-то новый вирус!

***

     Постепенно я стала успокаиваться. Душевная боль не прошла совсем, но стала притупляться, пока не достигла какого-то минимума. Я снова могла жить своей обычной жизнью: ходить в школу и делать уроки, встречаться с подружками и даже с Машкой. Её я не могла видеть дольше всего. Каждый раз при встрече мне казалось, что я читаю жалость в её глазах, и мне становилось дурно. Наверное, можно сказать, что жизнь вошла в своё русло. Но забыть темноглазого итальянца совсем я так и не смогла.

     Спустя некоторое время я стала знакомиться с парнями, ходить на свидания. Я надеялась, что новая любовь заставит меня окончательно распрощаться с моим наваждением, но этого тоже не вышло. Каждый мой кавалер не выдерживал никаких сравнений с Серхио. Так было до тех пор, пока я не встретила своего мужа. Поначалу мне импонировала наша непохожесть. Мне нравился цвет его кожи – тёмный шоколад, его запах. Запах – очень важная для меня вещь! Многие утверждают, что африканцы пахнут плохо. Мне же кажется, что это говорят расисты: мне запах моего нового знакомого понравился безумно! Молодой человек был выше меня, с наметившимся пузиком и в сотни раз серьёзнее всех, кого я знала до него: он уже заканчивал учёбу в одном из питерских ВУЗов, работал, зарабатывая на жизнь, а не тянул деньги из родителей, как это часто бывает. Нравилось мне и то, что он старше меня на целых десять лет.

     Я бросилась в отношения, как в омут с головой! С ним впервые я почувствовала, что хочу ребёнка. Не абстрактно, как я всегда хотела, а конкретно от этого мужчины. И как там говорят? «Бойтесь желаний своих?» Я забеременела. Не без приключений родила сыночка. Вышла замуж. Родила ещё дочку. Потом мы уехали на ПМЖ в Африку, на родину мужа.

     Меня многие спрашивали, зачем я уехала из Питера, культурной, столицы нашей Родины. Кто-то откровенно называл сумасшедшей, укоряя в эгоизме – вот, мол, не подумала про детей! Сулили разные беды... Плевать! Главное, что я получила то, в чём нуждалась – полную смену формаций, как я это назвала. Я оказалась в совершенно ином мире! Всё, всё, всё здесь отличается от того, что было в России. Да, первое время было страшно тяжело! Меня ломало и корёжило. Я злилась на всех. Проклятый языковой барьер оказался не просто красивым выражением, а самой реальной реальностью! Правила грамматики ты знаешь, словарный запас какой-никакой есть, а как надо открыть рот и сказать что-то, ты просто теряешься и забываешь моментом всё на свете! Но я преодолела и его, и прочие несоответствия с привычным, влилась в общий поток жизни. Зато я получила намного больше! Тотальная смена климата (и не только в географическом смысле!) возымела терапевтический эффект. Прежние печали стали уходить всё дальше и глубже, пока не скрылись где-то в закоулках подсознания. Серхио теперь приходит лишь по ночам – в виде мимолётных грёз, приятных видений. Его нет, но он рядом. И, о чудо, мне уже почти совсем не больно! Разве что самую чуточку.

***

     На днях произошло событие, одновременно и обрадовавшее и огорчившее меня. Оно всколыхнуло былые переживания, заставив их переосмыслить. Отправив детей в школу (малышка гостила какое-то время у бабушки), я решила проветриться. Времени было много, а дел почти никаких. Редкая удача! Решено было дойти неспешно до набережной и прогуляться по пляжу.

     Я уже подходила к намеченной цели, когда меня словно ударил электрический разряд.
– Эй, bimba! Это действительно ты? Привет! – этим словом меня называл только Серхио. К тому же остальное сказано было по-русски. Едва не потеряв сознание от нахлынувших чувств, я обернулась, одновременно испытав разочарование и радость. Недалеко от меня припарковался чёрный автомобиль класса люкс, которых, на удивление, на улицах Дакара пруд пруди. Но вместо Серхио из открытой двери на меня смотрел Марко, его друг. Заметно постаревший: едва застегнувшиеся пуговки классического пиджака выдавали заметно округлившийся живот, от копны чёрных волос осталась модная мужская стрижка с благородной сединой на висках.
– Садись, поговорим, – не сильно обдуманный шаг с моей стороны, знаю, но я, не раздумывая, плюхнулась на сидение рядом с водителем. От предложения зайти в кафе или ресторан, но я отказалась–меня могут заметить знакомые (вот ведь всё, как в старые добрые времена, снова прячусь!) Машина плавно отъехала от парапета и двинулась вперёд, набирая скорость.
– О чём поговорим?
– Серхио. Я думаю, ты имеешь право знать, что произошло, – я молча слушала Марко.
– Я просил его всё тебе рассказать, поговорить с тобой. Но ты же его знаешь! Он и слушать не стал. Сказал, что незачем тебе это всё.
– Да не тяни ты! – я не выдержала и вскрикнула, подпрыгнув на сидении.
– Такое в двух словах не расскажешь, – выдохнул Марко. – Дело в том, что где-то за полгода до отъезда Серхио у него обнаружили рак. – Марко назвал какой-то сложный медицинский термин, который тут же вылетел у меня из головы. Что-то с мозгом. – Серхио не терял надежду на выздоровление. Он сделал все необходимые обследования, затем прошёл курс химиотерапии... Усилия оказались напрасными. Операция была невозможна из-за расположения опухоли. Когда уже не оставалось сомнений, что смерть близко, Серхио собрал вещи и уехал в Италию, запретив мне рассказывать тебе хоть что-то. Он считал, что защищает тебя от ненужных страданий. Понимаешь, он не обманывал тебя! С самого дня вашего знакомства он только и разговаривал о тебе, строил планы, как познакомится с родителями. Узнал, что по российскому законодательству, с их согласия брак возможен с шестнадцати лет. Бредил детьми и внуками... Он не хотел тебя терять!
– Почему он не сказал мне? Неужели я казалась такой легкомысленной? – Марко грустно улыбнулся.
– Тебе едва исполнилось пятнадцать. Вся жизнь впереди.
– Почти шестнадцать... – еле слышно прошептала я и почувствовала новую волну грусти. Слёзы брызнули, как тогда, когда я сжимала записку любимого, валяясь на бетонном полу подъезда. Но была и доля облегчения: Серхио не предал меня! Он любил до последнего!
– Как я могла ничего не заметить? Такой диагноз просто так не скроешь!
– Серхио сделал всё, чтобы скрыть это от тебя. Хотел до последнего быть мужчиной в твоих глазах, а не больной развалиной... Так он говорил.

     Когда я немного успокоилась, Марко продолжил:
– Серхио вернулся в Рим, к брату. Они помирились – это понятно. Винченцо ещё несколько месяцев таскал его по самым именитым врачам, потратил почти всё, что нажил... Потом Серхио это надоело: он отказался от дальнейшего лечения. Они провели остаток времени вдвоём. Винченцо попытался наверстать упущенное и стать хорошим братом... Но кому это теперь было надо! – Марко саркастически улыбнулся уголками губ.
– Серхио умер примерно через год после вашего расставания. Он помнил тебя до последнего. Уже в бреду, прощался, словно ты была рядом. После его смерти я долгое время не знал, как поступить: рассказать тебе или сохранить тайну, как просил друг. Потом всё же решил рассказать, но от твоей мамы узнал, что ты вышла замуж, родила детей и уехала с мужем в Африку. Куда, она не уточнила. Наша встреча – просто невероятное стечение обстоятельств! Видимо, кто-то свыше тоже решил, что ты должна знать.

     Дальше мы ехали молча. Марко то и дело смахивал слезу, не желая показывать слабость. А мне нужно было как-то уложить новую информацию в голове. Этот гештальт – несомненно, один из важнейших в моей жизни! – наконец закрылся. И это принесло облегчение. В такие минуты слёзы не во вред, а на пользу. Они очищают душу, смывая с неё пыль обид, многолетних вопросов без ответов. Я попросила Марко отвезти меня обратно, где мы встретились. У меня оставалось ещё немного времени до того, как дети вернутся, и мне хотелось провести его в одиночестве. Потрясение было такое сильное, что я даже не спросила Марко, как он сам, чем сейчас занимается, есть ли у него семья... Невежливо. Но я уверена, он поймёт. Да и он не спросил ничего про меня. Закрывая дверь авто, я только и смогла, что улыбнуться и прошептать: «Спасибо, Марко. Пока!»