у нее было запланировано много дел на этот выходной, но она задремала в кресле, а когда проснулась был уже вечер. внутренняя суета и спешка ушли, как забавно думала она, как похоже на жизнь. все куда то спешишь, за чем то бежишь, садишься под большое раскидистое дерево немного перевести дух... просыпаешься и уже ты стар, и жизнь почти прошла. и спешить нельзя иначе убьешь все оставшееся наслаждение от жизни. и медленно встаешь, медленно идешь в сторону деревни, ставишь чайник на огонь, что бы весь вечер пить чай и смотреть в окно как сгущаются сумерки, как из леса выплывает белый туман и ползет точно змея обвивая каждый дом, скрывая всякое дерево.
Феодора что то варила и тихо пела над варевом. Иза проснулась и огляделась, поняла где она, довольно потянулась и громко вздохнула.
- тяжка жизнь да и смерть не легка, - ответила ей на ее вздох Феодора.
- здесь мне хочется отдыхать и пить чай с пирогами, - промурчала Иза из под одеяла.
- это конечно хорошо, - говорит Феодора, - но пироги будут завтра, а сегодня мы идем в лес. будем поить лесных духов молоком и медом, будем просить прощения.
- за что просить прощения? - спросила Иза.
- за всех за нас, за людей, - ответила ей Феодора, - что портим, губим лес, не щадим братьев наших меньших, возвышаемся над ними хотя душой многие из зверей чище и лучше людей.
они бродили в лесу, была ночь. Феодора подходила не к каждому дереву, как то она выбирала то дерево, к которому стоит подойти, лила ему на корни белую жидкость из бидона, что то шептала. они долго бродили, земля впитав молоко и мед, что поднесли ей женщины начала дымиться туманом и поздний час принес с собой ночную прохладу.
уже в избе Иза спросила у Феодоры:
- почему ты перестала лечить людей?
- потому что это не имеет смысла, - тут же ответила ей Феодора, - люди сами портят себя, их жизнь, их мысли, их еда, их окружение. они приходят ко мне поросшие сорняками и хотят избавиться от этого мусора, от этой грязи раз и навсегда. но такого не бывает, такого не будет. это постоянная, ежедневная работа. мне надоело, что они таскаются ко мне с поводом и без повода. их болезни - это задачи их души, их путь. кто я такая, что бы менять их судьбу? Высшие дали им болезнь, значит это необходимо для их развития. конечно им страшно, они хотят расплатиться малой кровью. но уйдет одна болезнь, придет другая, и ничего это не изменит. ход их жизни, они сами не поменяются от того, что я исцелю их. они должны понять почему к ним пришла их болезнь.
в коридоре раздался голос Тишки, кот настойчиво кого то звал. Феодора открыла дверь и впустила его в комнату, кот вбежал сверкая зелеными глазищами, хвост его пушился, весь он источал какой то необычайный бело-зеленый свет.
- нагулялся, черт такой, - ласково говорит Феодора и гладит довольного Тишку, - иди молока налью.
- болезнь всегда приходит почему то? - спрашивает Иза Феодору.
- как знать, - пожимает плечами Феодора, - но какая то причина быть все же должна. хочется верить в это.
- что все не зря и не просто так, - говорит Иза.
- ну да, - соглашается Феодора, - люди сами должны осознать что привело их к тому, что они имеют на данный момент. если все время лечиться у знахарей понимания больше не станет, болезней меньше не станет, человек ничего так и не поймет.
- а должны ли мы что то понимать, - задумчиво говорит Иза и наливает себе еще чаю.
- каждый думает так, как считает нужным. каждый живет согласно своему пониманию этого мира. мы живем в разных мирах, - говорит Феодора и открывает еще одну банку с вареньем, - облепиховое, - говорит она Изе.
- какой чудесный аромат! - Иза закрывает глаза и жмурится от удовольствия.
- люди готовы всю жизнь искать того кто понял жизнь и всё уже знает, искать ответы у других людей, ездить в другие страны за поиском этих ответов у кого то. но они не готовы сами изучать жизнь и то пространство, в котором оказались. почему то чаще люди бегут от этих ответов в самих себе, пустота пугает их, смерть пугает их, всё пугает их.
- меня тоже, - чуть помолчав говорит Иза, - меня тоже.
то бежишь от времени, то за временем
то тяготишься бременем жить, то страшишься смерти...
лучшие мысли приходят в пустую голову
мост, по которому переходят в вечность
где то рядом с нами
с каждым из нас
мы дышим в унисон с той пустотою,
в которую я двери приоткрою
и станет видимо, осязаемо, словесно
то место, которого нет
то место, которое свет и пыль
где звезды и хаос
где я жить не осталась,
а пришла сюда
в темные города, в лабиринты улиц
в сигаретный туман
где множится боль и обман
где хрупко счастье и любовь проходит
эта жизнь, как розыгрыш, как сюрприз
как бессмертия малый каприз
узнать как умирают
жизнь кажется то преисполненной смысла, то совершенно его лишенной. гнетущее чувство вины обвило сердце и было больно дышать. что мы делим с другими людьми, что мы делим... что мы пытаемся доказать друг другу, вчерашние призраки, тени на стене, рябь на воде от потустороннего ветра, те, кого завтра уже не будет. в этом сне так похожем на жизнь, в этом сне, так похожем на целый мир.
ей было грустно и внутри лежал тяжелый камень в районе сердца. ей было стыдно, пусто и холодно. почему мы радуемся отбирая, а не отдавая. почему мы чувствуем за это стыд, если это необходимо, отбирать, брать себе больше, то зачем тогда это чувство вины, кто нас приучил быть всегда виноватыми за свои желания и за свои цели. между плетью и пряником всю жизнь, всю жизнь в страхе наказания или в чувстве вины за проступок - жить так, как хочется тебе.
самое простое оказалось самым сложным, полгода сидишь перед зеркалом и задаешься вопросом: хочу или не хочу, надо или не надо. каждый день открывает для тебя множество дорог, но выбрать ты можешь только одну... хочу или не хочу, надо или не надо.
- там, где есть часть твоей души - туда надо, - говорит ей как то вечером Морена.
- я проспала весь день, - говорит Иза, - я собиралась много писать и думать, и уснула.
- я знаю, - говорит ей Морена, - ты всегда была со странностями.
- вчера я вдруг подумала, что хочу купить музыкальную шкатулку. и я поняла... - Иза умолкла на полуслове.
- да, это то самое, - говорит Морена, - ты нашла вещь, которую завещала себе в той жизнь.
- оказывается это так, - говорит задумчиво Иза, - я почувствовала, что мне надо что бы у меня обязательно была музыкальная шкатулка, вечерами я буду открывать ее...
- ты будешь открывать музыкальную шкатулку и слушать ее музыку, как делала это в прошлой жизни, - закончила за нее Морена, - и в позапрошлой, и еще много жизней назад. там часть твоей души, ты заберешь себе эту часть и восполнишь внутренний пробел.
- но сколько этих пробелов, - тихо говорит Иза.
- много, - отвечает ей Морена, - душа разлетается на части, именно поэтому никто и не помнит своей души. мы разбиваемся наподобие боговой вазы упавшей с высокого неба, разбиваемся о землю и забываем себя. всю жизнь мы собираем части своей души по этому миру. наша душа спрятана в других людях, в вещах, в каких то увлечениях, где угодно, всё здесь направлено на то, что бы найти как можно больше частиц своей разбитой души. собрать себя заново, вспомнить и если получится приумножить. восстановить связь, которую мы теряем умирая. стереть грани сна и яви, того мира и этого, прошлых жизней и жизни настоящей.
- ты сегодня достаточно откровенна, - говорит Иза и смотрит на Морену, лицо ее серьезно, жесткий взгляд, сжатые губы, волосы почему то причесаны и собраны в хвост.
- настроения что то нет, - говорит Морена и чиркает спичкой, - даже курить не хочется.
- это грустно, - говорит Иза, - я бросила курить и оказалось, что меня даже не тянет к сигарете. и ни к чему не тянет. я могу без всего, без всех. я чувствую себя одиноко без всех этих зависимостей, они были нужны что бы заполнить собой пустоту моей жизни, что бы думать о них, что бы бороться с ними. теперь не с кем бороться.
- ты понимаешь мою трагедию, - усмехнулась Морена, - буду надеяться, что желание курить ко мне вернется, я люблю кутать себя в туман сигаретного дыма, мне нравится там прятаться, скрываться ото всех.
- то есть смерти тебе недостаточно, - смеется Иза в ответ на ее слова.
- мне всего мало, - смеется Морена вместе с Изой, - ты же знаешь силу моего голода, я ненасытна.
- мы всю жизнь вбираем в себя всякую дрянь, тащим и тащим, к себе, в себя...
- но это оказывается не то и не нужно, - подхватывает слова Изы Морена, - важно брать именно то, в чем заключена часть твоей души. какой смысл накапливать вещи, события, людей в своей жизни если в них нет тебя? если это просто вещи, просто люди, на них не отзывается твое сердце, значит это пустое. пустышка. людей, что собирают по жизни пустышки в конце будет ждать горькое разочарование. они уйдут ни с чем.
так они сидели до самого утра. небо было пасмурным, хмурым, пошел мелкий дождь. Иза решила, что она не пойдет на работу, так как там не было ее души. ей стало очень жаль тратить там свое время. нужно было на что то жить, но жить только для того, что бы было чем оплатить квартиру и еду категорически не хотелось. Морена сказала, что можно жить очень экономно, но иметь больше свободного времени, иметь больше жизни в своей жизни, чем постоянно работая в вечной гонке за деньгами. кошки наотрез отказались переходить на более дешевые корма, Иза думала. Домовой заплакал, так как решил, что его выгонят за неимением молока и меда, но Иза успокоила его. наверное как то справимся, думала Иза, как то справлялись многие жизни подряд. и не всегда кстати работали, подсказала ей Морена.
- жизнь не может быть твоей пока ты живешь по чужому графику, - сказала ей Морена.
Иза пошла варить кофе, кажется где то остался черный шоколад с апельсиновой цедрой. насладимся этим пасмурным утром без мыслей о том, как и на что жить. к тому же никто не знает сколько нам еще осталось. пока мы думаем как жить, жизнь проходит. мы еще не успели решить, как мы хотим жить - а жизнь кажется почти прошла. успеем ли мы устроить свою жизнь так, как нам хочется, неизвестно. но мы можем любить ее прямо сейчас, неидеальную, но все же - нашу.
...
она читала роман восседая в своем старом кресле с видом на серые крыши гаражей в окне. что то тревожило ее, книга вызывала много мыслей, много сомнений. всё это было так эфемерно, так расплывчато и бессмысленно, что в итоге она отложила книгу и стала писать стихи. тот, кому есть чем заняться никогда не критикует чужое, потому что все его свободное время посвящено тому, что бы создавать свое. кто критикует, тот не имеет своего дела, которому можно и хочется посвящать все свое время. как много людей в этом мире не имеют того, ради чего хочется жить и забывать обо всем на свете. поэтому так много критики, думала она, именно поэтому.
она не любила придуманные романы, она не любила ложь в любом ее проявлении, даже если эта ложь является искусством. вся ее жизнь была направлена на то, что бы стереть грань между сказкой, которую она придумала и реальностью, которая мало походила на сказку. где то они должны были пересечься, ее сказка и ее жизнь. я бы никогда не смогла написать роман, думала она рассматривая крыши гаражей, вечерело и на город опускались сумерки, я бы никогда не смогла так долго и так продуманно врать. от этой мысли ей стало смешно и она громко и безудержно захохотала высоко запрокинув голову, вздрогнули спящие кошки, вскрикнул от страха Домовой на шкафу. пришла ночь, спать не хотелось. она зажгла свечу не зажигая другого света в комнате и долго еще думала о том, какой бы она могла написать роман, если бы только смогла его написать. какой бы он был. я бы просто писала, сказала она Домовому, не имея цели привести сюжет к какому то определенному событию, писала всё, что приходило на ум.
- получилась бы дрянь, - громко зевая ответил на ее слова Домовой, - в принципе почему бы и нет, - заметил он лениво, - может его бы никто и не прочитал.
- ну уж нет, - ответила она ему, - его бы прочитали все.
- зачем? - спросил ее Домовой, но ему это было явно неинтересно.
- так бы моя сказка вошла в этот мир, в эту реальность - ответила она, - так бы моя история перестала быть ложью.
- ты хочешь сказать, что мы существуем? - спросил ее с хохотом Домовой и оживленно перевернулся на другой бок.
- иногда мне кажется, что да, - ответила она чуть подумав, - или существовали когда то. да, - с большей уверенностью сказала она, - мы существовали когда то.
- пыль на твоем шкафу очень реальна, - заметил Домовой и чихнул, - в придуманном мире царит бардак.
- кажется мне нет до этого дела, - отвечает она смеясь, - я смотрю как город окутывает тьма, мне есть чем заняться.
- ты уже как неделю сидишь в этом кресле, - говорит Домовой, - подумала бы о кошках, - в голосе его был слышен укор.
- иногда я представляю, что моя жизнь это спектакль, - не отвечая на слова Домового говорит она, - мир, как большая сцена, люди - зрители, большим актерам всегда нужна массовка, нужны чужие горящие глаза, что устремлены на них, только на них. это только кажется, что каждый занят своей жизнью, у каждого ли есть эта жизнь? люди страстно ищут того, кому бы отдать свою жизнь, кому ее посвятить. в них нет огня, что бы гореть, они ищут тех, что несут этот огонь. иногда я слышу шум напоминающий о том, что кто то там наверху меняет декорации, переставляем всё местами, готовят новые сцены. прислушайся к пространству, оно редко бывает неизменно и статично, сменяются люди, сменяются их роли, и декорации, не успеешь к ним привыкнуть, уже другие. я всегда выхожу в мир с осознанием того, что реальность - это большая сцена, не более и не менее. иногда я кланяюсь прохожим и представляюсь: Прозерпина.
- тебя звали иначе, - говорит Домовой со шкафа.
- возможно, - отвечает она, - какая разница?
- ты говорила, что не любишь ложь, - усмехается Домовой и отворачивается от нее перевернувшись на другой бок.
- грубая ложь всегда была мне противна, - говорит она, - но есть тонкая грань между сном и явью, там, где ты не можешь отличить вымысел от того, что и правда существует. там я живу.
- и наверно там пыльно, - недовольно проворчал Домовой и чихнул, тем самым как бы подтверждая свои слова.
- спокойной ночи, - сказала она Домовому.
- добрый день, - ответила ей Крыса, - давно не видела тебя в таком шикарном наряде, что это? кто создал это платье?
- я нашла его на чердаке, - весело говорит Прозерпина, - я не знаю чье это.
- странно, - задумалась Крыса, - у нас в замке никогда не было чердака...
- ночью я уснула и мне снился сон, - говорит Прозерпина и поглаживает атласное изумрудное платье, - я оказалось в комнатке, где было очень много нарядов, я рассматривала их и любовалась. мне захотелось надеть это платье, там же я нашла черные ажурные перчатки и шляпку с вуалью, мне показалось, что всё это когда то было моим. я нарядилась и долго танцевала в этой тесной каморке, играла музыка, где то вдалеке. я так натанцевалась, что не заметила, как уснула. проснулась я снова здесь и на мне было то самое изумрудное платье.
- творятся чудные дела в нашем королевстве, - говорит Крыса, - а где же черные перчатки и шляпка?
- их не оказалось при мне! - восклицает Прозерпина, - я подумала тоже самое, как только увидела себя в платье, где же мои перчатки и шляпка?
- потерялись, - сделала вывод Крыса.
- нет, - уверенно говорит Прозерпина, - я обязательно их найду. они должно быть остались там же, на чердаке. я снова попаду туда и заберу их.
- забавная, - усмехаясь говорит Крыса, - верит в то, что невозможно. ты похожа на нашу Королеву, но как ты знаешь участь ее оказалась печальной.
- сегодня утром я видела солнце, - говорит Прозерпина.
- врешь, - тут же грубо осекла ее Крыса, - у нас не бывает солнца.
- бывает, - мягко, но уверенно отвечает ей Прозерпина, - просто ты его не видишь, так как никогда не видела и не понимаешь, что это и есть солнце.
- ты хочешь сказать, что я ошибаюсь? - возмущению Крысы не было предела, - да как ты смеешь такое говорить мне!
- мы все порою ошибаемся, - говорит Прозерпина и гладит Крысу по серой короткой шерстке, - не злись, - говорит она миролюбиво Крысе, - я знаю, что ты не злая.
- так уж и быть, - отвечает ей отходчивая Крыса, - я не то, что моя прабабка, та бы оттяпала тебе полруки за такое нахальство.
- сегодня, когда я проснулась у меня на столе оказалось это письмо, когда я его открыла, то увидела, что это стихи, вот они:
полна душа скитаний и тоски
и выпал снег холодным утром мая
мы друг от друга долго далеки
что есть любовь, себя не понимая?
иллюзия, щемяще сладкий сон
и пробуждение гремит пронзая небо
на утро слышен колокольный звон
мы снова спим и сердце наше слепо...
- кто то еще верит в любовь, - хмыкнула Крыса, - наивные.
- мне кажется, - тихо говорит Прозерпина, - я тоже, тоже верю.
- любовь иллюзия если в ней нет усилия и жертвы, - с видом знатока говорит Крыса, - любовь не бывает только радостной и легкой подобно бабочке, иногда она тяжким камнем ложится на сердце, и это тоже любовь.
- как страшно ты говоришь, - закрывая рот ладошкой шепчет Прозерпина, - я так не хочу страдать, я так боюсь боли...
- поэтому ты здесь и оказалась, - говорит Крыса и прыгает со стола, на котором Прозерпина разбирала свои бумаги и письма, на пол, - предлагаю выпить молока, - говорит Крыса направляясь в сторону кухни, - ничто кроме горячего молока не спасает мои лапы в этот проклятый холод.
Леониду Андреевичу снился сон, там он встретил незнакомого старика. и был этот старик очень загорел, худощав и лицо его скрывала широкополая шляпа. он не помнил точно о чем они говорили, но запомнил одно, что этого старика звали Бруно. он много курил и часто кашлял, говорил удивительные вещи, о которых Леонид Андреевич не задумывался никогда. кажется он даже сказал ему:
- ты спишь, твое тело сейчас находится не здесь. я знаю.
вокруг было много песка и нигде не было видно дома или какого другого здания, огромная и бескрайняя пустыня.
- кажется я здесь впервые, - оглядываясь вокруг сказал Леонид Андреевич, - здесь очень жарко.
- ты пришел сюда, что бы мыслить своими земными понятиями о том, что не имеет ни названия, ни формы, - сердито ответил ему Бруно, - ты ошибся адресом если ждешь от меня советов.
- мне не нужны ваши советы, - разозлился Леонид Андреевич на грубого старика, - я вас совсем не знаю.
- ты вообще ни черта не знаешь, - захохотал старик и грудь его затряслась от его старческого хохота вперемешку с кашлем.
чуть позже старик успокоился и вновь заговорил:
- ты творец форм, но не идей. у тебя есть инструмент и знания как строить, но у тебя нет ни малейшего представления о том - что строить. и пока в твоем сердце нет идеи, нет мечты ты слоняешься без дела и тебя пожирает скука. идею ты найдешь в женщине.
- только не это, - простонал Леонид Андреевич.
- твои навыки и знания бессмысленны без их применения. выноси и роди идею, - закуривая трубку говорит Бруно.
- никогда не думал о том, что мне предстоит что то рожать, - попробовал пошутить Леонид Андреевич.
- ты высокомерный осел, - выругался Бруно и с кашлем выпустил сигаретный дым из своих легких, - тебя ничто не спасет и ты снова придешь ко мне, но не факт что найдешь меня.
Леонид Андреевич хотел было что то ответить на это ужасное хамство, но пространство вокруг заволокло не то туманом, не то сигаретным дымом. ему показалось, что он падает, куда то летит. всё вокруг кружилось и было всем и ничем сразу. он видел и не видел, цвета и формы сменяли друг друга, где то поблизости слышался женский смех. сначала это был юный девичий смех подобный переливу колокольчиков, а позже он сменился на старческий женский хохот, скрипящий и резкий. он ничего не понимал, а когда он чего то не понимал ему становилось страшно.
она сидела за своим письменным столом и быстрым почерком записывала все свои мысли. Крыса бегала туда сюда по краю стола и то и дело подавала ей разного рода идеи.
- ты придумала слишком простое имя, - остановившись и устремив свою мордочку вверх важно произнесла Крыса, - какое то оно не изящное, не звучное.
- менять поздно, - не отрываясь от бумаг ответила Прозерпина, - кажется будто это пишу уже не я, - тихо говорит она, - будто моей рукой что то движет.
- тебя ведут твои идеи, ты полна идей, - с восторгом говорит ей Крыса, - этот замок порождает великих Королев, - переходит Крыса на писк от избытка эмоций.
- я теряю нить повествования, - говорит Прозерпина не отрываясь от листа бумаги.
- главное не прекращай писать, - с чувством говорит ей Крыса, - пиши, я чувствую, что твои слова выведут нас туда.
- куда? - непонимающе спрашивает Прозерпина, - куда они нас выведут?
- в другой мир, - тихо говорит Крыса, - туда, где реальность имеет формы. мы будем жить, а не играть эти роли...
- боже, какие роли, о чем ты? - восклицает Прозерпина оторвавшись от своих записей.
- я чувствую, - набрав воздуха в грудь говорит Крыса, - я чувствую, что есть другой мир. ты принесла оттуда это платье и сейчас ты пишешь туда письмо. они прочитают его и мы обретем плоть в той реальности.
- я не знаю зачем и кому я пишу, - пробегая глазами по своим записям говорит Прозерпина, - чем я старше, тем непонятнее мне эта жизнь.
- пусть каждое твое слово будет посланием, - будто не слыша последние слова Прозерпины говорит Крыса, - пусть твоя рука ведет тебя, позволь тому, что копилось здесь веками быть написанным. этот замок видел очень много историй, так много лиц, так много имен. расскажи о них, дай им слово. пусть все узнают о том, что мы живем здесь! - Крыса пищала так громко, что Прозерпине пришлось закрыть свои уши руками.
- где мы живем? - растерянно спрашивает Прозерпина и оглядывается по сторонам, - кажется я здесь очень давно...
- это сон, который никогда не заканчивается, - говорит Крыса, - меняются те, что его видят, когда нет никого мы просто ждем. нас придумали однажды, а то что придумано однажды существует. понимаешь? всё, что однажды придумано где то продолжает жить.
- почему я здесь, - тихо говорит Прозерпина, - как я здесь оказалась...
- ты обязательно вспомнишь если только продолжишь писать им, - Крыса вновь забегала по краю стола, - пиши, продолжаем писать.
так прошло много времени. они написали бесчисленное количество писем. однажды эти письма прилетели птицами к ее окну. она сидела и смотрела на свет зажженной свечи, вокруг было темно, кошки спали. кажется спал весь мир. она смотрела в окно и ей виделись стаи черных птиц в небе, темные облака скрывали луну. кто то неустанно взывал к ней, кто то желал пробиться в ее сознание, кто то хотел коснуться ее сердца, что бы поселиться в нем навсегда. навечно. тот, что многие жизни назад так сильно мечтал о бессмертии, о вечности. не где то там, а здесь, на этой земле.
- меня зовут Прозерпина, - говорит она в пустоту и учтиво кланяется, - будем знакомы.
...
утро было пасмурным, шел медленный, мелкий дождь. улицы были пустынны, вода смывала печать чужих следов с тротуаров. выходить из дома не хотелось, да было и незачем выходить в этот мир этим пасмурным утром. несмотря на долгий сон хотелось все равно спать, хотелось закутаться в плед и сидеть у окна с чашкой утреннего кофе, бесконечно. некуда было спешить, незачем было с кем то разговаривать, не о чем было думать. она взяла блокнот, в котором записывала все свои желания, перечитала его и безжалостно вычеркнула несколько пунктов. иногда желания теряют свою значимость, утрачивают вес в твоем сердце и в твоей жизни. мы так многого желаем, и как много из того, что мы желаем нам не нужно. эти желания заполняют пустоту лишь, нашего сердца, нашей жизни. истинных желаний, как и истинных друзей, в твоей жизни очень и очень мало. иногда их нет вовсе. но лучше не иметь истинных целей вообще, чем иметь длинный список пустых и в целом неважных желаний. нет честнее пустоты и одиночества в этой пустоте. нет ценнее одиночества ничего в этой жизни. мы обречены на отдельность, думала она пасмурным утром, мы обречены на одиночество.
они лежали рядом, но их тела не соприкасались. только что они занимались любовью, дыхания их было сбивчиво и неровно. никто из них не хотел первым прерывать это молчание. утро сменилось днем, день вечером. кажется прошла ночь. над ними висело синее бескрайнее небо, они разглядывали звезды, каждый из них считал про себя звезды на небе, каждый из них думал о разном. они лежали вместе, но были отдельны друг от друга. они не касались друг друга, не смотрели друг другу в глаза. они не знали зачем они встретились и почему они лежат здесь вдвоем.
- мы никогда не будем единым целым, - сказала она ему после двухнедельного молчания, было еще одно утро, всходило солнце, - ты не я, - сказала она и сделала акцент на этих словах, - я не знаю тебя.
- я забыл твое имя, - сказал он ей, - я люблю тебя.
- ты никогда его не знал, - равнодушно ответила она ему, - иногда мне кажется, что ты нужен только для того, что бы я чувствовала, что меня кто то любит, - по ее голосу было понятно, что ей не нравится то, что она говорит, - еще реже я думаю о том, что люблю тебя, - она чуть помолчала, - это быстро проходит, как утренний туман над полем, он исчезает бесследно как будто его и не было. если ты пропадешь из моей жизни, я не замечу.
- парность всегда тебя раздражала, - сказал он и перевернулся набок, что бы видеть ее лицо, - ты бессчетное количество раз твердишь одно и тоже, не надоело?
- мне успела надоесть только твоя физиономия, - вспыльчиво ответила она.
- кажется мы познакомились только вчера, - что то припоминая сказал он, - мы были на пляже, на тебе была белая безвкусная шляпа.
- мы встречаемся для того, что бы окончательно убедиться, что не подходим друг другу, - тяжело вздохнув сказала она, - то, что ты называешь любовью - твой одиночный сон. ты никогда не знал меня...
- да и не хочу, - прервал он ее, - мне неинтересно всё то, что ты говоришь, мне скучны твои мысли. в тебе так мало жизни.
- ты видишь только себя, - усмехаясь говорит она, - ты никогда меня не видел и не знал. будет жизнь и я пройду мимо. твои глаза навсегда станут мне чужими.
- ты говорила это так много раз, - засмеялся он, - я не верю тебе.
- твоя ошибка в том, что ты думаешь, что что то значишь для меня, - говорит она и зевает, - ты слишком много о себе возомнил. наши партнеры не более, чем пара сапог, которые ты сменяешь время от времени. это звучит жестоко, но это правда. в чем смысл сапог, которые натирают пятки и которые неудобны? ты ищешь сапоги и выбираешь партнера, что бы в них и с ним удобно идти по жизни. другой - это одна лишь из наших потребностей в жизни. он нужен для того, что бы нам было с кем заняться сексом, было кому говорить "доброе утро", что бы нас кто то обнимал. какая разница кто?
- ты говоришь, как шлюха, - с презрением сказал он ей.
- я слишком много жила, что бы верить во все, что говорят люди.
кроме как стихи писать ничего не умела
старели складочки, изгибы тела
взгляд становился, как колючий репей
с шеи восходит жук скарабей
но не видно солнца
потеряли весну в лабиринтах времен
позабыл о листве во дворе старый клен
что такое любовь? меня спросили дети
наверное игрушки, а может злые плети,
которыми вас бьют
я не знаю
царица разбросала кольца все по полу
любовь? нет, не бывать такому произволу
можно купить карету, и титул, и корону
но это не подарит листву пышную клену
солнце не купишь, не выпросишь
вымолишь ли?
она сидела одна в своей темной комнате и знала, что ее слушает весь мир. она долго молчала, долго думала, что бы начать говорить. на ней был строгий деловой костюм, белый в черную полоску, от него рябило в глазах и это ее смешило. губы ее были темно бордовые, коричневые густые брови грозно возвышались над ее светлыми глазами. кажется она была брюнеткой, и кажется когда то ее звали Катя. она не любила своего прежнего имени, она не любила свои прежние жизни. вспоминая их она забавно морщилась и встряхивала копну своих пышных волос как бы отбрасывая от себя неприятные воспоминания. руки ее гладили подлокотники кресла, на котором она сидела, закинув ногу на ногу она покачивала носком той ноги, что оказалась сверху. она выглядела расслабленно и спокойно, но внутри была напряжена как струна. после долгого молчания она вздохнула и в этом вздохе была тяжесть, и вместе с тем было равнодушие к той тяжести, которую она несет в себе. она улыбнулась.
- что ж, - тихо произнесла она, - раз вы хотели меня видеть, я здесь. это было ваше желание, но не буду врать, что мне все равно. нет, меня это бесконечно радует, что я здесь и что я говорю для вас. я вижу вас всех, сквозь время и страны, мне не преграда ни смерть, ни множество ваших жизней. нет стены для меня, - она сделала паузу, - нет стены для меня кроме вас самих, - она засмеялась, но смех этот был печален, - да, меня неизменно ранит эта стена. я бьюсь об нее каждую жизнь, я ухожу от нее и вновь к ней возвращаюсь. именно ваше молчание дает мне силы продолжать, - она подняла глаза к потолку, что бы сдержать подступившие слезы, но одна слезинка все же скатилась по ее щеке, она не стала ее стирать и сидела неподвижно, - что может быть честнее одиночества, правда? - улыбнувшись спросила она, - что может быть искреннее равнодушия? вам так откровенно на меня плевать, что я не могу сдержать своего восторга перед вашей честностью и детской прямотой. вы все пришли сюда не для меня, - она сделала акцент на последних словах, - каждый из вас пришел сюда для своих личных целей, вам нужно это для себя, но не для меня. я понимаю это и шлю воздушный поцелуй каждому, кто тоже это понимает, - она поцеловала свои пальцы и кинула воздушный поцелуй в пространство, - как многое я слышала от вас про вас же, - голос ее стал тверже и сердитее, - и как мало, почти никогда про меня. я билась об эту стену не то, что годами, веками, - голос ее стал пронзителен и высок, - я неизменно терпела поражение. раз за разом вы давали мне понять, что кроме вас самих вас ничто не интересует, я и сама всегда была такой. призраки людей, намеки идей, далекие сны, каждый ищет того, кто согласится его слушать, каждому нужен верный зритель, - она замолчала, и чуть погодя резко вскрикнула, - но никому не нужен просто другой человек, - после крика она зашлась хохотом, то ли смех, то ли лай заполонил ее маленькую темную комнатку, - как много людей в вашей жизни слушали вас с интересом? встречали ли вы таких вообще, - она переменила позу и вытянула ноги вперед перед собой, - как многие из вас говорили мне о любви, - она замолчала, и через мгновение продолжила, - не стремясь меня вовсе узнать. то, что они любили было уродливым, карикатурным образом меня, который они создали в своем сознании. они всегда очень злились если их образ меня не соответствовал реальности, если я делала или говорила не то, что как они думали я бы должна была делать и говорить. как неизменно они кутали меня в тряпье своих иллюзий и с жаром шептали: я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю... - она чиркнула спичкой и почувствовался аромат табака, дым поднимался под потолок и образовывал причудливые узоры, проступали чьи то лица, образы зверей, разыгрывалась немая сценка, она с интересом наблюдала за перевоплощением сигаретного дыма и кажется забыла о своей публике, что наблюдала за ней затаив дыхание, - когда то я думала, что завишу от матери, когда то я думала, что завишу от мужчин, когда то я думала, что завишу от сигарет, - она с наслаждением вдыхала аромат табака, - о, как я ошибалась! это зависимость наше желание иметь зависимости. если не будет того, от чего как нам кажется мы зависим мы обретем долгожданную свободу, с которой, как оказывается, мы абсолютно не знаем, что делать, - послышался ее тихий смех, - нет ничего честнее одиночества, пустоты и равнодушия. я уверяю вас. быть тем кого любят стало подчас унизительно, это значит нести в себе образ того, кого по их мнению они могут любить. но я не есть созданный ими образ меня, они любят не меня. меня они не видят. и не видели никогда. бессмысленно кричать перед их пустыми взорами, они не услышат. это стена, которую мы не в силах побороть. их нежелание видеть нас, видеть кого либо другого помимо себя.
- почему мы так хотим продолжиться в своих детях? - так начала она говорить на следующий вечер, на ней было легкое лимонное платье и блестящие чулки на ногах, горели свечи и пахло чем то сладким, аромат пачули с примесью лимона или апельсина, - что бы дети продолжили нас, нашу жизнь, продолжили что? желание иметь детей как некое поражение, как признание того факта, что не смог полностью и со всей полнотой прожить собственную жизнь. должен быть кто то кто продолжит, доживет, доделает за тебя. иначе зачем? не познал жизнь, так пусть познают дети. не увидел мир, так пусть дети увидят. не получил образование, но надо дать образование детям. странно, что люди так стремятся передать своим детям только обязанности, ребенок рождается рабом. так он узнает этот мир зависимости и плети. сама похожесть ребенка на родителей есть зависимость от них, порвать с людьми можно, но со своим отражением в зеркале навряд ли, - она усмехнулась, - я подумала однажды, что если проживать свою жизнь полно и с чувством, то нет причин для того, что бы желать продолжения себя. я была и этого достаточно. я видела жизнь, гораздо больше раз, чем предполагала ее увидеть, так сложилось. все иллюзии приятны, но они имеют свой страшный минус - они рассеиваются. иллюзии спадают и ты неизменно остаешься одна и в тебе пустота. что ты будешь с ней делать, это зависит от тебя. но прежде, чем заполнить пустоту другими людьми, - она подняла указательный палец вверх, - я предостерегаю тебя, они не смогут дать тебе то, за чем ты идешь к ним. ты неизменно будешь разбиваться о стену их непонимания и жестокости. не ищи спасения от жизни в любви. да и просто, - она махнула рукой, как знак того, что не стоит придавать большого значения ее словам и всему, что происходит, - да и просто, не ищи спасения.
...
хотелось просто дышать, вдумчиво и медленно. наблюдать, как воздух проходит через нос внутрь грудной клетки, наполняет легкие, и так же медленно выдыхать. рассматривать свои длинные пальцы и бесчисленные линии на ладонях. превратиться в слух, превратиться в обоняние, пропитаться этим миром насквозь и вынырнуть с другой его стороны. обновленной, очищенной, полной наслаждения и неги. лечь обнаженной на мягкую нежно зеленую траву, перекатываться с боку на бок, смеяться, когда он травинкой проводит по твоей спине. заниматься любовью с упоением и восторгом, как будто это ваш первый и последний раз, как будто вы никогда больше не будете близки. любоваться закатом, рекою, его губами, укусом комара на своем запястье. с каким наслаждением можно жить, господи, думала она растянувшись на траве, трава была теплой, пригретой солнцем, пахло полевыми цветами и крепким свежесваренным кофе. значит он развел костер и варит кофе, зажмурившись от удовольствия подумала она. под ее рукой были веточки земляники, она не меняя позы сорвала горсть ягод и положила их себе в рот. какое наслаждение, она издавала звуки похожие на мурчание сытой кошки. я обнажена, я счастлива, я ничего не боюсь, я богиня, думала она прикрыв глаза, я всегда получаю все самое лучшее. она облизала свои сладкие от земляники губы и тихо запела что то старинное и знакомое, бессловесную песню, которую напевают себе под нос все довольные жизнью люди.
- что ты там бурчишь? - крикнул он ей, - иди сюда, я наливаю тебе кофе.
- ты говорила, что ненавидишь меня, - с улыбкой сказал он ей.
- такое бывало, - спокойно отвечала она, - сейчас это не так.
- ты сравнила меня с парой сапог, - усмехнулся он.
- ты назвал меня шлюхой, - сказала она в ответ и посмотрела ему в глаза, в них не было смеха, но не было и злости.
- наши слова ничего не значат, - задумчиво произнес он.
- они имеют силу лишь в моменте, - ответила она.
- зачем ты хотела, что бы я писал тебе письма? - спросил он ее, - там будет очень много слов, которые уже ничего не значат.
- я старомодна, - ответила она, - я люблю перебирать прошлое, мне нравятся засушенные цветы и жизни, которые я когда то жила. я часто вспоминаю любовь, которая всегда проходит. которая уже прошла.
- мы мечтали о вечности, - тихо сказал он и в голосе его послышалась грусть.
- мы в вечности, - ласково ответила она ему, - прямо сейчас. мы вечны.
она не могла решить стоит ли ей начинать отношения с ним, будет ли она с ним счастлива, как пойдет ее жизнь. всё волновало и мучило ее, она не могла сделать этот выбор, не могла решить, не могла решиться ни на что. отступить или сделать шаг вперед, уйти или остаться. ее сомнения были велики, тревога заполняло ее сердце до самых краев, кажется вот-вот и она закричит прямо посреди этой многолюдной и шумной улицы. закричит только одно, неизменное: я не знаю! кажется она не знала ничего. какое платье ей сегодня надеть, что купить к ужину, пойти ли в кафе или в кино, какое выбрать нижнее белье для встречи с ним, она не знала. выбирая нижнее белье она не могла решить хочет ли она переспать с ним и переспит ли с ним сегодня. тогда зачем я так тщательно выбираю нижнее белье, думала она. господи, что я хочу? ответь мне, скажи мне, что я хочу?! в ответ была равнодушная тишина. небеса молчали, боги отказывались делать за нее этот выбор.
однажды в безумном состоянии она нашла какую то старую женщину, сказали, что она хорошая гадалка. она пошла к ней поздно вечером, шла мрачная и несчастная, готовая услышать любой приговор. она хотела знать, будет ли она счастлива с ним.
- что ты хочешь знать? - спросила ее женщина в цветастом платке, из под платка выбилась черная с проседью прядь волос, на ней был старый пестрый халат, коричневая вязаная кофта пропахшая табаком, на руке был небольшой дешевый браслет, женщина взирала равнодушно и без интереса. глаза ее были цвета болотного, мутного, в них было страшно смотреть. она сидела за столом, рядом горела небольшая тоненькая свечка.
- стоит ли мне начинать с ним отношения? буду ли я счастлива? - спросила она и почувствовала, что в горле пересохло, - или мне суждено быть несчастной, - произнесла она чуть слышно и позже добавила, - с ним.
- это зависит от того, что ты хочешь, - сказала гадалка, - я не буду раскладывать карты, - добавила она, - я отвечу тебе и так.
- и что же, - после недолгого молчания спрашивает она гадалку.
- что ты хочешь, - говорит ей гадалка, - быть счастливой с ним или быть несчастной?
- конечно быть счастливой, - удивленно отвечает она.
- значит будешь, - уверенно говорит гадалка.
- но... - голос ее робок и неуверен, - но вдруг это окажется не так?
- то есть ты не уверена, - говорит ей гадалка, - не уверена, что твоя цель это счастье с ним.
- просто так много всего, - быстро заговорила она, - так многое может повлиять на наши отношения или на меня.
- если ты захочешь быть с ним счастлива, - смотря на нее в упор говорит гадалка, - то будешь счастлива. это верно и в обратном направлении.
- что вы имеете в виду? - не сразу поняв смысл ее слов спрашивает она.
- если ты захочешь быть с ним несчастна, то будешь несчастна, - гадалка улыбнулась после этих слов и она увидела несколько золотых зубов, что показались ей отвратительными. захотелось побыстрее уйти, но она так и не получила ответа на свой вопрос. уходить ни с чем не хотелось. ей не предложили присесть и она так и стояла в дверях.
- я не совсем понимаю, - сбивчиво сказала она, - стоит ли мне вообще начинать с ним отношения, - задала она свой главный вопрос, - я не знаю.
- я тоже не знаю, - ответила гадалка, чем обескуражила ее, - ты хочешь, что бы я решила за тебя твою судьбу, но я никогда так не делала и не буду делать.
- я пришла за советом, - тихо сказала она, в ней поднималось раздражение на эту старую тетку в безвкусном платке. хотелось верить, что она что то знает, но как оказалось это просто шарлатанка и обманщица. четверть часа она стоит перед ней и еще не услышала ровным счетом ничего вразумительного.
- тебе не нужен совет, - сказала гадалка, - ты пришла за готовым решением, которого я тебе не дам.
- может мне стоит поискать другого мужчину, - говорит она, - у меня много сомнений...
- может и стоит, - кивает гадалка.
- а буду ли я счастлива с ним? - с мольбой в глазах смотрит она на гадалку, но та кажется вот-вот захохочет.
- мы идем по кругу, - говорит она еле сдерживая свою улыбку, - ты будешь с ним счастлива, если захочешь быть счастливой.
- с кем? - непонимающе спрашивает она гадалку.
- да с кем угодно! - не удержавшись гадалка хлопнув себя по ляжкам заходится хриплым хохотом похожим на лай собаки, - нет никакой разницы.
- я вам не верю, - попятившись к выходу говорит она, - вы не знаете, что говорите. я зря пришла...
- ты навсегда останешься нищей если будешь искать свое счастье по чужим карманам, - отсмеявшись и став серьезной говорит гадалка, - я не буду смотреть твои линии на ладонях, потому что я знаю, что они могут меняться. ты сможешь быть счастливой при любых условиях жизни и с любым партнером, если ты захочешь быть счастливой. но мало кто из нас этого хочет.
- я не нищая, - с вызовом кричит она гадалке, - что вы себе позволяете?
- я вижу тебя, - прищурив глаза говорит гадалка, - я всё вижу. в тебе нет радости жизни, твои вещи не радуют тебя сколько бы они не стоили, твои дни проходят впустую. тебе скучно и твоя жизнь кажется тебе бессмысленной.
- это неправда, - застыв в дверях шипит она сжав кулачки.
- ценность материальных благ определяется лишь тем сколько удовольствия и радости они могут тебе принести. сами по себе они не имеют значения. у тебя много красивых вещей, но в твоем сердце нет радости.
она выбежала от гадалки в слезах и бросилась в ночь, маленькие переулочки укрыли ее от чужих взоров и позволили перевести дыхание. после слез стало гораздо легче и спокойнее. кажется она ничего не узнала и только пропахла дешевым табаком в этой мерзкой комнатенке. все гадалки мошенницы это было ясно всегда, непонятно зачем она пошла к ней, на что надеялась. уходя она бросила ей деньги на тумбочку у входной двери. пусть подавится. называть нищей меня, когда сама не можешь вылечить себе зубы, думала она задыхаясь от гнева, неотесанная курва, какая то рыночная хабалка. она шла и мысленно выплескивала свою злость на гадалку. когда она пришла домой состояние ее вполне пришло в норму. она сразу же разделась и пошла в ванну, смыть с себя этот день, освободиться от него. очень хотелось от чего то освободиться.
Бруно показал ему два видения, в первом человек в одежде короля восседал за огромным столом накрытым многочисленными яствами, он с удовольствием пробовал то одно, то другое и выражение лица его говорило о том, что он полон наслаждения и находится чуть ли не на седьмом небе от счастья. глаза лучились его светом, на голове у него была внушительных размеров золотая корона, она сверкала рубинами, блеск ее был подобен солнцу. второе видение показало нищего, который пинал ни к чему непригодное деревянное колесо. он был одет в лохмотья, на голове торчали грязные жесткие волосы, глаза его были сужены и злы. он пинал это колесо и что то в бешенстве бубнил себе под нос, вокруг него летали мухи, он отгонял их и раздражался еще больше.
вдруг он оказался на центральной улице своего города, вечерело. на скамейке он увидел служащего, который с удовольствием поедал бутерброд купленный в пекарне по соседству. костюм на нем был сер и поношен, весь его вид говорил о том, что это человек среднего достатка, если не сказать, бедный. он болтал ногами, которые не доставали до асфальта и с каким то невероятным удовольствием жевал свой холодный бутерброд. за скамейкой была автостоянка и на ней было много машин. у своей машины другой человек ходил вокруг да около, он смотрел на свою новенькую чистую иномарку и на соседние машины, он сравнивал и был чем то недоволен. его глаза гневно сузились и он с остервенением пнул заднее колесо своей машины. на нем был дорогой темно синий костюм, на руках золотые часы, ботинки его были из зеленой замши, таких больше не было ни у кого в этом городе, их изготовили экслюзивно для него. случайно его взгляд остановился на человеке в сером поношенном костюме, который с превеликим удовольствием доедал свой бутерброд. пару минут он просто смотрел на него, но потом волна злобы поднялась в его сердце. господи, да чему он там радуется?
- эй, ты! - крикнул он человеку на скамье, - да-да, ты. чему так радуешься?
- день хороший, - ответил человек со скамьи и улыбнулся незнакомцу.
- чего ж в нем хорошего? - заинтересованно спросил человек у машины.
- так много всего, - пожал плечами человек на скамье, - бутерброд вкусный вот например.
- бутерброд, - усмехнулся незнакомец у машины, - нашел чему радоваться. ты бы ботинки себе новые для начала купил, а потом бы сидел здесь без дела ножками болтал, - злорадно сказал незнакомец, - тоже мне, сидит он радуется.
- может быть и куплю, - с достоинством ответил ему человек на скамье, - со следующей получки.
- да какие там у тебя получки... - презрительно сказал незнакомец махнув рукой в сторону скамейки, - мелочевка.
Бруно оказался где то позади него и тут же они незаметно перенеслись на набережную, все было очень реально, странно если это был только сон.
- что это было? - спросил он у Бруно.
- ты видел всё таким, как оно есть, - ответил ему Бруно, - иллюзия спала, ты видел людей вне декораций.
- ты хочешь сказать, что все нищие на самом деле короли, - спросил он со смехом.
- не все, - серьезно ответил Бруно, - а лишь те, что ощущают себя королями.
- я вроде бы не беден, но такой наглости себе позволить явно не смогу, - хмыкнул он и задумался, - у меня нет дворца...
- у тебя нет ни черта! - рявкнул Бруно так, что он испуганно подскочил, - всё что у тебя есть не приносит тебе радости, а значит - у тебя нет ничего.
- мне казалось, что если я заработаю определенную сумму денег, то смогу почувствовать себя увереннее и спокойнее, что смогу начать заниматься тем, что приносит мне радость.
- заработал? - без смеха в голосе спросил его Бруно.
- да, - ответил он, - даже больше.
- и что? - жестко спросил его Бруно.
- я чувствую себя еще неувереннее, чем раньше... - тихо ответил он и замолчал.
- ты придаешь декорациям слишком большое значение, - говорил Бруно, - ты должен понять, что за ними всё иначе. накапливая вещи, которые ничего для тебя не значат ты заполняешь себя и свою жизнь пустышками, шелухой. ты не улавливаешь суть, что кроется в материальных вещах. сами по себе они ничего не значат.
- вчера я был в ресторане, - что то вспомнив говорит он, - мне принесли лучшее блюдо, я не почувствовал его вкуса. оно было безвкусным. я не испытал ни радости, ни удовольствия.
- завтра, - строго сказал ему Бруно, - рано утром пойди на рынок и купи пару мешков картошки. с завтрашнего дня вари пустую картошку и ешь только ее до тех пор пока не поймешь насколько она вкусна и прекрасна. думай о тех, кто вырастил ее, думай о том, как много солнца и жизни она впитала в себя через свои листья, как много людей трудились удобряя ее и собирая. вдыхай ее аромат, медленно перекатывай во рту эту пищу дарованную тебе. сделай это, а я буду верить и надеяться, что радость вернется в твое зачерствелое сердце.