Утром они обе терпеливо ждали, пока папа придет с работы: он же сказал, что дел у него там сегодня немного, скоро вернется. Если бы ждать пришлось одной Аське, старшей из двух сестричек, она бы обязательно уговорила папу взять ее с собой на работу. Такое уже не раз бывало, и он охотно брал ее. Там надевал на нее прозрачный халатик, такой же, как и у него, только маленький. Еще она иногда смотрела в микроскоп и тут же рассказывала папе о том, что через него видела, и он сразу всё записывал. Ей работа очень нравилась, она бы с удовольствием ходила с папой в клинику каждый день вместо школы. А он смеялся и говорил, что она хорошо подает микроновости, имя в виду, что микро – это она сама, а вовсе не микроскоп.
А младшую сестренку Катю, всего лишь трехлетнюю, брать на работу было нельзя. Папа давно объяснил это, и хотя Катюша целых два дня скандалила и требовала, чтобы он и ее тоже взял на работу или никогда больше не брал туда с собой Аську, все-таки постепенно ей надоело капризничать и она перестала скандалить.
Но сегодня всё было замечательно. Папа скоро вернется домой, и они все втроем поедут… хотя Катюша не проговаривала вслух, куда именно, сама-то всё прекрасно знала. Просто немножко боялась: если начнет громко говорить, кое-что испортится и они никуда не поедут. Лучше уж она немного помолчит, и тогда… «Поедем кататься на лыжах! – сказала она шепотом самой себе. И поскорее уточнила, чтобы ничего не перепутать: - На гоуных». Букву Р она не выговаривала, потому у нее вместо и краткого – й – получалось что-то вроде у краткого. Она уже несколько раз ходила к доктору, чьё название она тоже не выговаривала; зато точно знала, что он обязательно научит ее всё правильно говорить, не только букву Р, но и всякие другие. И тогда, Катюша это знала еще более точно, она станет выговаривать слово «горные лыжи» совсем правильно.
Мама тоже иногда ездила с ними и быстро-быстро, почти как папа, съезжала по снежной горке вниз. Но сегодня она поехать с ними не могла, потому что работала на работе. Зато, как только папа вернется домой и покушает, они поедут кататься на лыжах втроем.
А пока она спокойно играла на полу. Забралась глубоко в Аськину полочку, где у нее хранились разные книжки и картинки, и выгребла оттуда всё, что смогла достать. Конечно, больше всего она любила картиночки, на них Аська нарисовала котенка, собачку, много цветочков, велосипед, машинку, лисичку-сестричку, зайку, птичек, большой автобус… Ой, там было столько всего, что и не запомнишь! Счастливая Аська, набрала целую коробку картиночек! Иногда к ней приезжала учительница английского языка – во втоуник, Катюша это сразу запомнила, и они вместе раскладывали картиночки на столе, а потом что-то говорили. Этого Катя совсем не понимала, но ей нравилось, что картинки переходили на другие – д’угие – места и играть становилось еще интереснее. Один раз или два она попыталась тоже играть с ними и сама передвинула – поменяла местами – картинки с рыжей лисичкой и серым котиком. И рассмеялась: ну теперь они точно запутаются! Без нее, Кати, им не разобраться. Вот и разрешат – аз’ешат и ей играть с ними. Но почему-то они рассердились и велели ей идти играть в свои игрушки и не мешать им. Она надулась и ушла от них подальше. Потом, когда они пошли на кухню, потому что Аська захотела пить, Катя не растерялась, стянула три картинки и спрятала их так глубоко в карманчик своего фартука, что теперь они никогда их не найдут. Они долго искали пропажу, спрашивали у Катеньки, куда убежал зайчик с картинки и улетели утка и птичка с других картинок, но она сильно-сильно мотала головкой, показывая, что нет, ничего она не видела, и при этом так крепко закрывала рот, что ее язычок не мог бы сообщить искателям, что он как раз всё знает и сейчас им подскажет. Она не догадывалась, что как только закроет глазки и уснет, в комнату придет мама и спокойно вытащит картинки из кармана ее фартучка. Увидела бы Катюша такое – расскандалилась бы на всю ночь и никому бы спать не дала, пока не вернут ей лисичку, птичку и уточку. А потом спрятала бы их не в карман фартука, а далеко-далеко под подушку. Вот там, она знала это точно, никто бы картинки не нашел.
Они нужны были ей не просто так и совсем не для игры, а чтобы, как Аська, заниматься английским. Но тут папа объяснил ей, что английским языком она сможет заниматься, только когда научится хорошо говорить все буквы по-русски. Так же хорошо, как это получалось у Аськи, - вот какая она счастливая! Катюша очень хотела поскорее догнать старшую сестричку, и потому, если никто не видел и не слышал, она много-много раз говорила самой себе какие-нибудь трудные слова. Чаще всего – вот эти: гоуные лыжи. Пока у нее получалось неважно, гораздо хуже, чем вместе с папой кататься на них с гоуки вниз.
Катюша первой услышала, как повернулся ключ в замочке на двери. Тут же вскочила и побежала посмотреть, кто пришел. Ну, конечно, папа! Какое счастье! Вот сейчас он покушает, и тогда… тогда…
Мама быстро подала ему суп, две котлетки с лапшой и салатик из капусты. Он так проголодался, что кушал даже быстрее, чем Катюша ожидала. Проглотил весь суп, съел котлетки. А салатик сам убежал прямо к нему в рот. Она очень хотела налить ему чай, чтобы он поскорее закончил свою еду, но мама даже прикрикнула на нее: «Отойди от чайника, ошпаришься!» Она поняла: не надо сердить – сеудить! – родителей, а то скажут, что никуда она сегодня не поедет. Нетушки… И она поспешила убежать с кухни в комнату и там немножко поиграть, пока папа закончит обедать.
«Ты хорошая девочка! – сказал ей папа, когда пришел в комнату. - Послушная и умная». И поцеловал ее в волосики. Катюша улыбнулась: она и сама знала, что умная. Скоро мама сводила ее в туалет и тут же стала одевать: сапожки, пальто, шапку. Аська тоже одевалась, ей помогал папа. «Гоуные лыжи!» – сказала Катюша сама себе совсем тихо. Но тут же очень громко рассмеялась, потому что сильно радовалась. Огорчилась: опять проговорила слово «горные лыжи» неправильно. Взрослые тут же сказали бы ей: «Да ладно, ничего! Лишь бы ты каталась получше, а правильно говорить научишься». Она, конечно, еще не умела так складно думать, но по-своему, нескладно, думала точно так же.
Они сели втроем в машину и поехали. Аська сразу уставилась в окошко и смотрела на всё, что там видела. А ей, Катюше, папа не разрешал сидеть так близко от окошка, он сажал ее в середине машины и привязывал так крепко, что она никак не могла подвинуться ближе к окошку. Капризничать и настаивать на своем тоже не могла, потому что тогда папа мог бы повернуть машину назад. Нет, лучше она потерпит, и тогда они обязательно приедут к лыжам.
Так и получилось. Папа правильно сказал, что она умная девочка. Катюша с удовольствием подумала об этом, пока папа отвязывал ее в машине. А потом они сразу отправились в замечательный домик, где, как она точно знала, стоят все лыжи и палки. Этот домик пришел – пишоу – сюда из одной ее книжки, в которой жили сказки: мама, папа и Аська по очереди читали их ей, когда нужно было ложиться, а ей совсем не хотелось спать. Домик был зелененький, с красивыми окошками, которые никто никогда не открывал, потому что зимой холодно. Да и надо ли открывать? На окошках висели белые к’ужавчатые занавески, и Катенькая всегда с удовольствием любовалась ими. А лыжи даже искать было не надо, потому что они стояли прямо за дверью: всегда ждали Катеньку и д’угих лыжников.
А еще около домика был маленький автобусик, тоже похожий на ее игрушки. Нет, это был даже т’аейбисек, с длинными палками, которые доставали до проволоки наверху и держались за нее. Вот если бы палки отцепились от проволоки, автобусик упал бы под гоуку. Нет, не надо!
Уже очень скоро папа надевал Катюше лыжи на ножки и пьивязывал их веёвочками. А сам пьиготовился за одну минуточку. Аська пошла кататься с тетенькой, которая работала в этом домике. Катюша знала, что ее зовут Тьенеу.
Папа сказал, что надо идти на лыжню, доожку, по которой они поедут вниз. Пьявильно, согласилась Катюша. И быстро-быстро пристроилась к папе, который крепко охватил ее своими коленками, и они поехали вниз. Как ей нравилось – нъявилось – такое катание! Сначала они ехали медленно, а ей хотелось побыстьее. Но папа ничего не ответил, только еще крепче сжал ее коленками, чтобы не вырвалась и не упала. Ой, как здо’ово так ехать! Папочка, давай еще быст’ее!
Аську с тетенькой Т’енеом Катюша уже не видела и подумала, что они отстали. Папочка же ехал быст’о. Вот она расскажет дома мамочке,, как стала самая пеувая, а Аська отстала. И папочка это ей ясскажет. Дома Катюша будет долго-долго смеяться такая счастливая!
И тут она увидела, что кто-то догоняет их. Аська! Ой, как плохо! Она решила поднажать и ехать еще быстрее. Но вдруг разглядела: вовсе не Аська с тетенькой ехала совсем недалеко, а дяденька, совсем один, без девочки. Он ехал на лыжах очень смешно: не п’ямо, не п’ёсто вниз, а немножко к’ютился в язные стоёны.
- Дядя упадет! – крикнула Катюша папе. – Скажи ему, чтоб ехал п’ямо!
Папа опять ничего ей не ответил, и дядя ничего не сказал. А Катюша вдруг замерла. Даже лыжи ее стали катиться медленнее. Она смотрела в ту сторону, где катился вниз дяденька. Да нет, не на лыжах, а на одной лыже. И только одной ногой. А вто’яя нога куда-то подевалась.
- Папа! – крикнула она.
И опять он ничего не сказал, только разогнался и поехал еще быстрее, она вместе с ним.
- Папа! – снова крикнула ему Катюша. – Посмот’и, у дяденьки только одна ножка!
- Смотри вперед! - громко сказал папа. – А то упадешь! Мы едем очень быстро!
- Папа! – раскапризничалась девочка. – У дяденьки только одна ножка! – И она расплакалась в голос.
- Осторожно, мы набираем скорость! – шумел папа. Она, конечно, не понимала, что он просто отвлекает ее от жутковатого зрелища. – Если не будешь смотреть вперед, мы грохнемся прямо в снег!
Но Катюше уже ничего было не надо. Она горько-горько плакала. И даже как-то дернулась, пытаясь откинуть свои лыжики в сторону.
- Ну почему у дяденьки только одна ножка? – спросила она сквозь слезы. – Посмот’и, папочка, у нас с тобой четы’е ножки, а у дяденьки только одна… Почему? – И она нагнула головку, словно решила проверить, что у них действительно четыре ноги.
Папа несколько растерялся и совершенно не знал, что ей сказать. Одно стало понятно: надо как можно скорее сворачивать катание и ехать домой. До нижней конечной точки было уже близко. Еще минутку, и еще одну…
Они добрались до конца. В его планы входило совсем другое: чтобы, съехав вниз, все вместе потом поднялись на «маленьком цветном автобусике», фуникулере, спустились, потом снова поднялись наверх. Эта учебная база по горным лыжам была одна единственная не только во всей округе, но, возможно, и вообще в городе. И когда он нашел ее, то сразу понял, что это совершенно уникальное заведение, которое доставит его доченькам большое удовольствие и научит хорошо кататься на лыжах, на горных тоже. Очень серьезное, замечательное занятие! И вот… рядом такая беда!
Аська, узнав о том, что они срочно уезжают домой, огорчилась. Но в свои восемь лет она уже хорошо понимала, что папа никогда и ничего просто так не говорит. Быстро сняла лыжи и, хотя опечалилась, приготовилась идти к машине. Папа снял лыжи с Катюшиных ножек и думал теперь только об одном: скорее доехать до дома, а там как-то отвлечь ее, чтобы она поскорее успокоилась. У самого в душе тоже застыл ужас, может быть, и не слабее, чем у младшей дочки. Старшая ничего не видела и не поняла ситуацию.
В машине, устраивая девочек и крепко-накрепко привязывая Катюшу, он немного отвлек ее. И все равно она не переставала плакать. А когда они, наконец, тронулись, Катюша выкрикнула ему из глубины своего сиденья:
- Когда п’иедем домой, ты с’язу позвони докто’у. Пусть он полечит дяденьке втоюю ножку. С д’югой ножкой он будет ха’яшо кататься на лыжах.
- Да, да, - согласился папа. – Позвоню. А ты пока посмотри в окошко, ладно?
Машина продолжала путь домой.