COME BACK IN USSR (Часть I)
РОЖДЁННЫЙ В СССР
Вначале был вечер, потом настал я.
Вчера слово да ветер, сегодня земля.
На кладбище старом, где воскресали враги.
Я кое-что понял, встав с левой ноги.
Э-э-э-э-э-э-э-эй, рождённый в СССР.
Ни секунды без драки, верим в жизнь и смерть.
В глаза твоей собаки, нам не страшно смотреть.
Сегодня победа, пойми и прости.
Нам ничего не осталось, но есть что донести.
Э-э-э-э-э-э-э-эй, рождённый в СССР.
И чем дальше, тем круче. Ты почти закат.
Здравствуй, древняя Русь! Я твой нервный брат.
Что вернёт нам надежда? Что спасёт красота?
Ты вчера был хозяин империи, а теперь-сирота.
Э-э-э-э-э-э-э-эй, рождённый в СССР.
Юрий Шевчук & рок-группа «ДДТ», песня "Рождённый в СССР" из альбома "Рождённый в СССР".
ПРОЛОГ
Я родился в СССР. Не то чтобы я горжусь этим фактом, но так уж вышло…
Моё детство прошло весело и безмятежно, как золотая пора всех детей, родившихся в СССР в начале семидесятых годов прошлого столетия.
Я хорошо запомнил огромные очереди за колбасой и сливочным маслом. Почему-то всегда в магазинах продавали именно «молочную» колбасу. До сих пор не могу отличить «молочную» от «докторской». И кто вообще придумывал такие названия?
Колбасу давали по полпалки в одни руки, и поэтому в магазин шли, как на праздник — всей семьёй.
Ещё я запомнил пельмени, которые расфасовывали в картонные пачки, а в качестве начинки в них использовался колбасный фарш. Называлось это чудо советской кулинарии «Пельмени Русские». Пельменей с настоящим мясным фаршем не было в принципе. Это сейчас домашними пельменями никого не удивишь, а в те времена достать такие пельмени было просто невозможно, поэтому лепили их самостоятельно опять же всей семьёй и по особым случаям.
А ещё я помню советское мороженое — его продавали в картонных стаканчиках, из которых нужно было непременно есть плоскими деревянными палочками, и время от времени в продажу «выкидывали» мороженое в вафельных стаканчиках. Правда стаканчики по вкусу напоминали картон, а сквозь их разбухшие тонкие стенки сочилась сладкая молочная жидкость — растаявшее мороженое, отчего сей приятный процесс терял свою первоначальную привлекательность.
Жили мы с мамой вдвоём. Родители развелись, когда мне было два года.
И хотя я рос без отца, мама изо всех сил старалась, чтобы у меня было всё, что полагается мальчишке в таком возрасте.
Пределом моих мечтаний, конечно же, был велосипед. Поэтому перво-наперво я стал счастливым обладателем четырёхколёсного «Лёвушки», затем мне был куплен настоящий двухколёсный «Уралец», который в народе за его размеры окрестили «полувзросликом», а уж потом, когда я стал совсем большим-пребольшим, то пересел наконец на самый настоящий «взрослик» — «Урал».
А ещё мы придумывали с ребятами игры, в которые можно было играть прямо во дворе.
Особенно мне запомнилась игра в «пекаря» — на кирпич или булыжник устанавливалась пустая консервная банка, затем на значительном расстоянии от этого сооружения мелом очерчивались звания от «солдата» до «маршала», и каждый участник игры должен был совершить меткий бросок палкой по банке. При каждом попадании игрок получал очередное звание и продвигался на шаг вперёд.
Ещё была замечательная игра в «кубики».
«Кубиками» назывались маленькие квадратные плитки, которыми в то время облицовывались панельные многоэтажные дома. Мы выколупывали их с панелей строящихся домов и набивали ими карманы. Плитки имели разнообразную фактуру и цвет, и чем уникальнее был «кубик», тем он больше ценился. В процессе игры кубики выкладывали на тыльной стороне ладони и подбрасывали вверх. Выигрывал тот, кто подбросил и поймал на лету большее количество плиток.
Чемпионы этой игры могли выменять на свои выигрыши всё что угодно, поскольку некоторые экземпляры кубиков ценились даже больше, чем деньги.
Домой мы возвращались затемно, поскольку делать дома было нечего и единственным развлечением был чёрно-белый телевизор, по которому транслировали аж два канала.
Сломя голову мы бежали домой лишь только в тех случаях, когда показывали мультики или фильмы про войну.
Ещё мы лепили из пластилина целые города с людьми, машинами, танками, парусниками и пароходами, писали фантастические романы и рисовали звездолёты, мечтали о далёких путешествиях.
Мы все были совершенно уверены в том, что когда станем взрослыми, то в нашей стране уже наступит коммунизм.
Иногда мама приносила японскую жвачку, и я складывал её в особый кувшинчик, а когда кувшинчик становился полным, я высыпал его содержимое и с удовольствием разглядывал цветные фантики с роботами, большеглазыми девочками и диковинными зверями. А потом аккуратно вынимал жвачку из фантиков и наслаждался процессом, надувая огромные разноцветные пузыри… Фантики от жвачки я не выбрасывал, а хранил в коробке из-под конфет.
Ещё у нас была школьная форма. Девочки носили фартуки и коричневые платья с белыми кружевами, а мальчики — тёмно-синие пиджаки и брюки.
В начальных классах все ребята были октябрятами — внуками Ильича, а в средних классах нас уже принимали в пионеры. В каждой школе существовала пионерская организация. Я уже плохо помню, кто и за что там отвечал, но хорошо запомнил яркую атрибутику пионерии — галстуки, знамёна, горны и барабаны. Вступить в пионерские ряды было большой честью, а вот вылететь из них — большим позором.
А какие были замечательные книжки: «Тимур и его команда», «Честное слово», «Кортик», «Бронзовая птица», «На графских развалинах», «Чук и Гек», «Два капитана»!
Мы пели песни о Ленине и о героях войны. Особенно мне почему-то запомнилась песня о юном барабанщике, который погиб от вражеской пули, но не выпустил из рук барабана…
Очень хорошо отпечаталась в памяти «Олимпиада-80». Олимпийский мишка, улетающий в синее московское небо на шариках…
На лето я ездил в пионерские лагеря. Их было великое множество, и каждое лето мама доставала мне новые путёвки.
Милые сердцу грампластинки с записями сказок. Я мог сидеть дома, часами их слушать и воображать, что я живу не в СССР, а в далёкой сказочной стране.
После окончания учебного года в старших классах мы ездили в «лагерь труда и отдыха» (ЛТО) — в подшефные колхозы, где первую половину дня работали на полях, собирая свёклу, огурцы, капусту, а вторую половину — активно отдыхали, купаясь в местном пруду и устраивая дискотеки в лагерном клубе. Жили мы в маленьких строительных вагончиках, а по ночам лазили в женские «домики» и мазали зубной пастой безмятежно спящих девиц.
К окончанию восьмого класса я научился играть на гитаре и стал слушать зарубежный и русский рок. А в десятом классе я с товарищем создал вокально-инструментальный ансамбль или, как сейчас принято называть, рок-группу. Со своим нехитрым репертуаром мы выступали на вечерах в школе и в подшефной воинской части.
Так прошло моё детство — хорошее, доброе, весёлое безоблачное детство!
Порой мне кажется, что это был не я, а другой человек — герой одной из прочитанных мной в детстве книжек.
Привет тебе, герой вчерашних дней!
Фото из архива автора. На снимке октябрятский отряд в пионерском лагере "Восток", 1981 г. Автор крайний справа у флага.