Оформление документов, их проверка, прохождение военно-врачебной комиссии и центра психической диагностики затянулось на два месяца. Так что, восстановиться на службе Снегиреву удалось лишь к сентябрю 1999 года. Не обошлось и без проблем.
Пожилой хирург долго не решался поставить нужную группу здоровья.
- Где это вас так? – спросил он, осматривая шрам, полученный от Аслана.
- В Чечне, - честно признался Сергей. – Ножевое.
- Вижу, что ножевое, - кивнул медик. – Поднимите руки, пошевелите пальцами... Ничего не мешает? Дискомфорта нет?
- Нет. Всё нормально.
- Ладно, - наконец-то сдался тот, после долгой паузы. – Идите, служите. Если будут вопросы, скажите, Иван Трофимович, лично, разрешил.
- Иван Трофимович это кто? – не понял его Снегирев.
- Это я, молодой человек, - представился врач. - Подполковник медицинской службы в отставке Демидов Иван Трофимович. Я таких, как вы, с того света в Афгане много вытащил. А потому, право имею плевать на приказы и директивы спущенные сверху. И сейчас, думаю, будет ошибкой вам судьбу из-за какого-то шрама портить. Вижу, что вы человек военный. На таких ребятах вся армия и спецназ держатся.
С психологом, как и предупреждали, всё оказалось сложнее.
- Я вас не пропускаю, - категорично заявила женщина средних лет, с заплетенными в хвост волосами и очках с мощными линзами. – Вам не место в правоохранительных органах.
- Это почему же? – удивился Сергей. – Что я наделал?
- Вы на войне были! Людей убивали!!! – заметно повысив голос, словно в чём-то его обвиняя, пояснила женщина. – Ранения имеете... У вас в любой момент может развиться поствоенный или посттравматический синдром, выраженный в необъяснимой агрессии к окружающим. Поверьте, я знаю, что говорю! Я, между прочим, кандидат наук, сейчас докторскую диссертацию пишу на эту тему.
- Да, нет у меня никакого синдрома, - начал было защищаться он, но сразу же был прерван.
- Вот, видите! Вы уже себя не контролируете!! Спорить со мной собрались!!!
- Что вы знаете о войне? – вновь попытался объясниться Сергей. – Судя по всему, вас там не было.
- А я и не должна ничего об этом знать. Я ученый, а не солдат. И вижу, что с психикой у вас уже непорядок. Лучше, поищите себя на гражданке.
Дальнейший разговор становился бессмысленным. Любое возражение, только ухудшало ситуацию. Пришлось обращаться к командиру СОБРа.
- Опять, эта профессорша воду мутит! - в сердцах выругался полковник, когда Снегирев объяснил суть возникшей проблемы. – Ну, не переживай! Сейчас позвоню, кому следует, решим этот вопрос. Не ты первый, на ней спотыкаешься. Через неделю жди приказ о твоём назначении...
Труп Геннадия Чернова находился на нижней полке купе. Он лежал, неестественно склонив голову на бок.
«Знакомый подчерк» - подумала Лена, вспомнив про убийства Левченко и Уварова.
- Перелом шейных позвонков, - пояснил следователь линейной прокуратуры. – Покойный даже сопротивления никакого не успел оказать. Всё произошло мгновенно.
- Вижу, что перелом, - заметила Быстровская. – Не слепая. Что по обстоятельствам? Выяснили, примерно, когда наступила смерть?
- Да, – кивнул следователь. – Со слов судмедэксперта, примерно восемь часов назад. Получается, почти сразу же, после отправления поезда со станции Заозёрск. Вагон был полупустой, вот его и определили в свободное купе, думали, как лучше сделать. Кто ж знал, что так получится?
- Кто-нибудь на этой станции ещё садился?
- Нет. Он был единственным пассажиром. Правда... – замялся следователь. – Был там один непонятный момент.
- Какой ещё момент? Говорите, чего тяните?
- В последний вагон, после отправки поезда, на ходу, запрыгнул мужчина в черном спортивном костюме и капюшоне на голове. Проводнику он сказал, что едет в седьмом вагоне, хотел сигарет купить, но понял, что не успевает. Она его и впустила.
- Информацию проверили?
- Проверили, - вздохнул линейный следователь. Похоже, тон и манера Быстровской начали его раздражать. – Мы тоже, работать умеем. Никто из бригады поезда ни в седьмом вагоне, ни в каком-другом такого мужчину не помнят. Хотя, один из пассажиров, видел его. Мол, тот прошел мимо него в тамбуре, когда он курил.
- Описать могут? Приметы есть?
- Если честно, то не очень. Освещение тусклое, да ещё и капюшон пол лица закрывал. Но мы всё равно, проводника последнего вагона и свидетеля на составление композиционного портрета отправили. Вдруг и впрямь, что-то путное выйдет.
- Это всё? – уже более спокойно спросила Лена, поняв, что перегнула палку в общении со своим коллегой. Следственно-оперативная группа работала старательно, фиксируя каждую мелочь и каждое слово всех, кто что-либо мог пояснить по делу.
- Почти! При проверке всех дверей состава, было установлено, что одна из них была открыта. Похоже, через неё преступник и вышел. Криминалист снял имеющиеся на ручке отпечатки пальцев, но, скорее всего, они принадлежат не убийце.
- Почему, вы так думаете?
- Не знаю, - пожал плечами следователь. – Интуиция подсказывает. Работал явно профессионал. К тому же, выпрыгнуть из поезда на полном ходу и не разбиться, далеко не каждый сможет.
- А может, он на следующей станции спокойно сошёл? А дверь, просто, забыли закрыть.
- Может, и сошёл, но думаю, я прав. Да и вы, похоже, также считаете.
Отвечать Лена не стала. Если кому-нибудь она и озвучит свои предположения, то это будет Щукин. Кстати, где он? Странно, что он сам сюда не приехал. Погиб подчиненный, пусть даже и временный, а начальника нет...
Впрочем, разбираться в поведении своего шефа было некогда. Видать, у того на это имелись свои причины. Всё, что сейчас от неё требовалось, это подробно доложить обстановку с места происшествия и ждать дальнейших указаний...
Служба в милицейском спецназе отбирала всё свободное время. Наверное, это было и к лучшему. Некогда было себя жалеть и заниматься психоанализом. Постоянные и изматывающие тренировки, дежурства и выезды на задержания не оставляли для этого никакой возможности.
С новой работой появились и новые друзья. Особенно, близко он сдружился со старшим лейтенантом Петровым, который при прохождении, так называемого собеседования, отправил его в нокаут. Молодой парень, из небольшого городка, как и сам Снегирев, понравился ему сразу. Было в них что-то общее, что отличает провинциалов от жителей мегаполисов.
- Ты извини, меня, - как-то попросил прощения Илья, за тот поединок. – Не рассчитал малость...
Извиняться товарищу было не за что. Жесткий отбор, он на то и жесткий, чтобы в подразделение шли только хорошо подготовленные люди.
- Всё нормально, - по-дружески обнял его Сергей. – Я не в обиде. Сам виноват, лучше защищаться надо было.
- Ты, если что, обращайся за помощью. Помогу, чем смогу.
- Есть у меня одна просьба, - не стал тянуть с предложением Снегирев. – Ты Левченко Льва Борисовича, случайно, не знаешь? Бывший следак из прокуратуры Заозёрска. Он недавно перевелся в Питер. Но куда именно я не знаю.
- Левченко... – машинально повторил Петров. – Нет, не помню такого. Но если надо, поспрашиваю у ребят. Если наши не знают, то у прокурорских спросим. Мы с ними часто на операциях пересекаемся. Найдем твоего Льва Борисовича.
В кабинет к Щукину Быстровская прибыла во второй половине дня.
- Ну, что нового? – спросил её он, близоруко смотря красными от переутомления глазами.
- Ничего, - пояснила она, протягивая исписанные листы бумаги. – Составили композиционные портреты, со слов свидетелей, но по ним кого угодно опознать можно. Вот, сами посмотрите.
Бросив беглый взгляд, важняк отложил бумаги в сторону.
- Что-то ещё случилось? Чего я не знаю? – догадалась Лена, о причине такого странного поведения своего начальника.
- И да, и нет, – в свою очередь пояснил он, кивнув на стоящий на столе телефон. – Мне тут Москва с самого утра весь мозг вынесла. Требуют раскрыть все преступления в кратчайшие сроки. Если не справлюсь, нашу группу расформируют, а меня на пенсию обещали отправить.
- Сочувствую, - попыталась успокоить его она.
- Да, - отмахнулся Щукин. – Пенсия, так пенсия! Рано или поздно, все там окажемся... Не в этом дело. Вчера, перед отъездом Чернов звонил мне. Но я занят был, и не смог с ним поговорить. Думал утром, сегодня, все обсудим. Как видишь, не получилось. Похоже, он кого-то очень сильно там, в Заозёрске, своими действиями потревожил.
- И кого?
- Точно не знаю. Но начальник местного отдела милиции, сказал, что Геннадий майором Овчаренко интересовался. Есть у них оперативный дежурный такой, в прошлом уголовный розыск там возглавлял. Говорят, сам в дежурную часть перевестись захотел, с руководящей-то должности...
- Ну, такое тоже бывает... – не поняла его озабоченности Лена. – С возрастом, вся эта нервотрепка надоедает, нашел должность поспокойнее и попроще. К тому же, сутки через двое, что ещё нужно, чтобы встретить старость?
Про старость, она произнесла зря. Судя по реакции следователя, ему это явно не понравилось.
- Извините, - попросила прощения она. – Я не о вас...
- Да, не такой уж он и старый, - пропустил извинения Щукин. – Немного за сорок всего. Проблема не в этом! Чернов интересовался конкретными датами, и что в эти дни делал майор. Он примерял его на убийства Аверьянова, Уварова, Левченко и его любовницы.
- И что?
- Ничего! Во все эти дни Овчаренко дежурил по отделу. У него сто процентное алиби. Не мог же, он раздвоиться и быть одновременно в двух городах?
- Не мог, - согласилась Лена. - Да и зачем ему это? Какой мотив, в этих преступлениях? Хотя... Вы же Геннадия в Заозёрск по делу убийства семьи Снегирева посылали? Я правильно поняла?
- Не совсем, так, - поморщился следователь. – Эту историю Чернов уже там раскопал. Ну, продолжай, развивай свою мысль...
- А что если, Овчаренко имеет непосредственное отношение к смерти директора комбината или как-то связан с убийцами? Что мы, вообще, об этом майоре знаем?
Щукин ненадолго задумался.
- Допустим, - наконец-то выдавил он, с интересом уставившись на подчиненную. – А ты откуда знаешь про эту историю?
- Мне Сергей всё рассказал, – честно призналась Лена. – Я сегодня с ним ночевала. Надеюсь, вы его больше не подозреваете?