5
Не зря заметил мудрый народ, что утренний дождь, что гость, рано пришел, к обеду ушел. Редкий день погода разводит мокроту с утра до вечера. Такое случается не часто даже в сыром северном климате. И хотя воды на небе в избытке, да и из дому без калош не выйдешь – кругом озерца луж, – глядишь, а уже сквозь решето низких туч проглядывает долгожданный диск дневного светила. Так случилось и на этот раз. После обеда нудный, наводящий хандру дождь стих, рваные тучи нехотя подчинялись высшему приказу и уплывали, растерзанные, за горизонт. Брызнуло лучами ослепительно яркое солнце. Приободрилась пригорюнившаяся, было, природа, засверкала умытой зеленью трав. Радостно раскрыли пушистые головки одуванчики. Появились белые капустницы, запорхали над благоухающими цветочными клумбами. Из временных укрытий вылезли букашки: серые зеленые, крапчатые, суетливо поспешили по своим делам труженики муравьи; и вот уже прилетела трясогузка, закачала длинным хвостом, хитро озираясь на притаившегося в синих люпинах тощего полосатого кота. Все в природе ожило, засуетилось, заструилось, заработало. Слегка прибитая дождем, под солнечными лучами жизнь продолжила хаотичное движение.
Новицкий вышел на улицу, вдохнул полной грудью напоенный теплой летней влагой воздух, спустился с крыльца и пошел по песчаной дорожке, ведущей в сторону парка. У заросшего рогозом пруда находилась увитая плетьми хмеля беседка. Он зашел в нее, постоял, предаваясь воспоминаниям, при этом на тонких губах заиграла улыбка, но она была слишком мимолетной гостьей, и вскоре лицо его вновь посерело, брови нахмурились. Новицкий покинул беседку и направился в сторону липовой аллеи. Словно приветствуя его, наконец-то вернувшегося в родные палестины блудного сына, могучие старые липы зашелестели умытой листвой. Новицкий поднял глаза к небу. Его внимание привлекла черная точка, которая, увеличиваясь, вскоре превратилась в крупную птицу. Новицкий, щурясь от солнца, с интересом наблюдал за ее полетом. Птица, делая в воздухе большие круги, стала снижаться и вскоре опустилась на одно из поваленных деревьев. Теперь Новицкому удалось хорошо рассмотреть ее. Птица походила на большого черного ворона, только небольшая ярко-красная полоска вилась вокруг ее шейки. Новицкий вспомнил разговор с Яковом о птице Горюн. Ему стало жутко, но он не смог понять природу неожиданно подкравшегося страха; этот страх заставил его оцепенеть, неприятно холодил изнутри, вызывал дрожь. Птица между тем внимательно наблюдала за человеком. Несколько минут она неподвижно сидела, затем взмахнула, захлопала черными крыльями и издала вопль похожий на тот, что Новицкий накануне слышал в лесу. Внутри у него еще больше похолодело.
—Кыш!
Он подобрал с дорожки небольшой камень и запустил им в птицу. Горюн взмахнул крыльями, но с места не тронулся. Что заставило Новицкого бежать без оглядки, он и сам позже не смог объяснить. Птица внушала ему суеверный ужас. И хотя Горюн больше не кричал, Новицкому показалось, что он гомерически захохотал ему вслед.
Вот и знакомые кусты акации. За ними виднеется особняк с высоким крыльцом, на котором ненадежными стражами застыли клыкастые львы, архитектурная дань давно ушедшей в прошлое моды. Новицкий, тяжело дыша, почти бегом держал путь к дому. Но тут неожиданно для себя лицом к лицу столкнулся со старой нищенкой. Сгорбленная старуха тяжело опиралась на клюку, которой ей служила сучковатая палка. Лицо старухи было в густой сетке морщин, одного глаза не было, как показалось Новицкому, не было совсем, другой, почти белесый, смотрел подозрительно и мрачно. За согнутой спиной странствующей нищенки висела маленькая котомка.
— От беды, касатик, не убежишь, — вороной прокаркала старуха, при этом светлый глаз ее подозрительно потемнел.
—Ты кто такая? Чего здесь надо? — раздраженно спросил ее Новицкий. — Денег?
Он порылся в кармане пиджака, выгреб оттуда кое-какую мелочь и пренебрежительно сунул в протянутую руку старухи.
—Спасибо, касатик, только устала я с дороги, старые ноги болят, не найдется ли в твоем большом доме отдыха и ночлега для бедной странницы? Я ведь много места не займу.
Новицкий с ног до головы осмотрел старуху. Подол бедного платья ее совсем оборвался и свисал грязной бахромой, вязаная кофта зияла дырами, босые ноги были выпачканы глиной, сквозь которую проступали кровавые струпья.
— Пошла вон! — взвизгнул Новицкий. — Вон! Достаточно с тебя и того, что получила.
— И на том спасибо, касатик, — низко в пояс поклонилась старуха.
Новицкий с ужасом смотрел на безобразную нищенку, ему хотелось бежать от нее прочь, но ноги не слушались. И тут он услышал, как его окликнули. Обернулся. У крыльца дома стояла добротная коляска с парой игреневых (1) лошадей, на козлах сидел важный кучер в красном атласном кафтане. От коляски в сторону Новицкого шел невысокого роста, довольно полный господин в светлом летнем костюме, с тросточкой. «Сущий индюк», — мелькнуло в голове у Новицкого при виде этого напыщенно-высокомерного человека. Он с ужасом подумал, в какой компании застанет его этот господин. Но к безмерному удивлению своему обнаружил, что старуха бесследно исчезла. А, может, это был лишь мираж, игра воображения? И не было вовсе никакой старухи? Думать о нищенке, обо всем, что произошло, уже не было времени.
— Дмитрий Федорович, добрый день, а я по вашу душу. — Незнакомец приподнял шляпу и слегка поклонился. — Вот, узнал о вашем приезде. У нас слухи распространяются быстро. Да-с, провинция, чего вы хотите, все на виду.
— Здравствуйте, простите, с кем имею честь беседовать?
— Ох! — незнакомец театрально всплеснул руками, при этом Новицкий заметил большой бриллиантовый перстень на его мизинце. — Забыл представиться, рекомендуюсь: князь Тропов Вениамин Петрович, ваш ближайший сосед и большой друг ныне покойной Юлии Модестовны.
—Очень приятно, рад знакомству, князь, вас ко мне какое-то дело привело?
—Дела у нас с вами, Дмитрий Федорович, теперь общие, — туманно произнес Тропов, при этом полные губы его тронула неприятная усмешка.
— Ну, коли так, милости прошу в дом.
Новицкий указал рукой в сторону крыльца.
—Спасибо, не ожидал, что вы так походите на свою покойную матушку. Только Юлия Модестовна была женщиной кроткой, набожной, а вы, я вижу, еще тот петушок.
Он хохотнул. Бестактность, с которой обращался Тропов к Новицкому, задела последнего. Князь, судя по всему, был человеком бесцеремонным, лишенным каких-либо сантиментов. И только огромные долги матери, которые он не в состоянии был сейчас оплатить, заставили Новицкого сдержаться и принять у себя этого неприятного человека.
В гостиной Тропов по-хозяйски, не спрашивая разрешения, расположился на диване, закинул ногу на ногу и достал дорогие сигары.
— Из столицы привезли, здесь не достанешь. — Он понюхал сигару. — Ах, какой запах! Не желаете?
— Благодарю, но я предпочитаю другую марку, — ответил Новицкий, присаживаясь на стул и вопросительно глядя на визитера.
—Тогда, с вашего разрешения, я закурю.
Тропов не спеша достал из кармана спички, зажег сигару и с наслаждением затянулся, пуская вверх сизые колечки дыма.
—В нашей глуши хороших сигар не достанешь, а добрая сигара похожа на женщину: чем она дороже, тем лучше. Вы согласны со мной?
Князь с любопытством посмотрел на Новицкого.
— Возможно, но я жду, что вы все же объясните причину своего визита. Видите ли, в некотором роде я сейчас переживаю не лучшее состояние, при котором совершенно не хочется беседовать на столь, как бы это сказать, незначительные темы.
—Понимаю, — Тропов согласно кивнул головой. — Коли вам так будет угодно, я сразу перейду к делу. Видите ли, ваша матушка задолжала мне некоторую сумму.
—Я в курсе, — резко сказал Новицкий. — В какую сумму вы оцениваете долг?
—Сущая малость, — махнул пухлой рукой Тропов, явно любуясь реакцией собеседника, — так, пустячок. — Он достал из кармана носовой платок и вытер красную потную шею. — Двести тысяч.
—Сколько? — Новицкий даже привстал со стула. — Двести тысяч? Но, позвольте узнать, как мог образоваться столь огромный долг?
—Что же тут удивительного? Юлия Модестовна денег не считала, хозяйство вела не слишком рачительно, к тому же пристрастие к известным привычкам…. Да-с! Оно тоже, как известно, денег стоит. И, позвольте заметить, немалых денег.
—О каких привычках вы говорите? — с недоумением посмотрел на Тропова Новицкий.
Лицо князя приняло хищное выражение.
—Неужели вам не известно о пристрастии Юлии Модестовны к алкоголю и картам?
—Матушка пила?
Новицкому показалось, что гостиная покачнулась, ее контуры стали медленно расплываться перед глазами. «Вам дурно?» — услышал он над самым ухом голос князя. Когда открыл глаза, Тропов стоял рядом, наклонив к нему красное, с потными каплями лицо. Его редкие черные волоски топорщились на висках.
—Ох, и напугали же вы меня, милейший Дмитрий Федорович! Если бы я знал, что вы не в курсе своих семейных дел…
— Простите.
Новицкий почувствовал подкатившую к горлу тошноту, тем не менее, остался на месте, только до боли в руках сжал сидение стула. Бледное лицо его покрыла испарина.
— Но я, действительно, ничего не знал. Все так неожиданно.
— Юлия Модестовна, знать, не хотела вас волновать. Очень уж гордилась она тем, что вы живете и служите в столице. А тут бы такой удар… Нет, Юлия Модестовна очень даже была права, что не разрешила вам об этом говорить. Тем не менее, — Тропов сделал паузу и испытующе посмотрел на Новицкого. — Долг, как говорится, платежом красен.
—Но у меня сейчас нет таких денег, — с трудом выдавил из себя Новицкий.
—Неужели? — удивленно, как показалось Новицкому, воскликнул Тропов. — Что ж, коли так, милейший мой Дмитрий Федорович, будем считать, что в настоящий момент вы неплатежеспособны. Но ведь я не сатрап какой, не изверг, чтобы невинному человеку голову рубить, я особа терпеливая, да-с, и подождать могу. Но ведь при этом должен и свой интерес соблюсти, небольшой процентик будет мне маленькой наградой за огромное терпение. Сумма в десять процентов меня вполне удовлетворит.
Новицкий молчал, низко пустив голову. Тропов явно был доволен произведенным впечатлением. На его полных губах играла масляная улыбка.
—Дмитрий Федорович, мне хочется, чтобы вы поняли вот что: я был другом Юлии Модестовны, надеюсь и с вами подружиться. Но при этом считаю, что дружба дружбой, а денежки – все же врозь. Торопить вас не стану, пока ситуация более менее стабильная, я спокоен, но если крестьяне станут бунтовать, ни вы, ни я не сможем сказать, каковы будут последствия этого бунта, и уж тогда, Дмитрий Федорович, не обессудьте. Надеюсь, вы поняли мою несколько сумбурную мысль.
— Мне остается только молить бога, в бытии которого я, впрочем, совсем не уверен, чтобы он вразумил моих крестьян не поддаваться всеобщему хаосу, — уныло произнес Новицкий. — Иначе у меня не останется другого выхода, как признать себя банкротом.
—Не надо смотреть на вещи столь мрачно, Дмитрий Федорович. Видит бог, я вам не враг, и в знак особого расположения хочу, чтобы вы сегодня вечером отужинали у меня в имении. Соберутся довольно интересные люди. Пора вам с ними познакомиться.
— У меня, как вам известно, нынче траур.
— Полноте, Дмитрий Федорович, чего бы ради себя заживо хоронить. Дражайшую Юлию Модестовну все равно не воскресить, а вам пора вживаться в нашу землю корнями, знакомства нужные заводить. К тому же это будет просто тихий ужин в узком кругу друзей.
Он встал с дивана.
—Возражений и отказов не принимаю, а теперь разрешите откланяться. Да, чуть не забыл предупредить: ужин в десять.
После ухода Тропова Новицкий долго сидел в гостиной, размышлял над сложившейся ситуацией. Его раздумья прервал Гордей, вошедший спросить, в котором часу подавать ужин.
— Не стоит беспокоиться, — мрачно произнес Новицкий. — Я имею приглашение от князя Тропова отужинать сегодня у него в имении.
— Да неужто вы согласились? — ахнул Гордей. — Никак негоже вам туда ехать. Ишь, чего надумали. Только приехали, пребываете в глубоком трауре, оплакиваете матушку, а сами по гостям, да еще в дом, где одни охальные развлечения. Наслышаны, знаем!
—Тропов уверил меня, что будет простой ужин в узком кругу друзей, так что твои опасения, Гордей, совершенно напрасны. К тому же он прав, пора познакомиться с соседями.
—Лукерья сегодня специально для вас овощные голубцы затеяла. Помните, как в детстве вы их любили?
—Не помню, — грубо прервал слугу Новицкий. — И хватит об этом. Кстати, сегодня в парке я столкнулся с безобразной нищенкой. Впредь проследи, чтобы подобная публика по усадьбе не шаталась. Как увидишь – гони взашей.
— Воля ваша, вы здесь хозяин, только Юлия Модестовна многим страждущим бескорыстно помогали. Вот по старой памяти, верно, и продолжают идти.
—Я сказал: взашей, — жестко произнес Новицкий. — И это не должно обсуждаться.
Гордей только с сожалением пожал плечами.
Примечания
1. Игреневая масть – шоколадного или светло-шоколадного цвета в яблоках, с белой гривой и хвостом.