Григорий Неделько
Нольнольчасов:нольнольминут
СОСТАВ
(содержание):
8. Ретроспекция
7. Цифры и числа
6. Миротрясение
5. В инструкции не указано
4. Последняя тактическая хитрость
3. Обнуляющий уровень
2. Скитания Земные
1. Глаза Мира
0. Посвящение Всем И Никому
-1. Н-майя
Ретроспекция
I.
- Вы должны, вы просто обязаны мне помочь, иначе его убьют!.. - Девушка, стройная миниатюрная блондинка с крашенными в огненно-рыжий кончиками волос и выдающимся бюстом то ли по-театральному, то ли чисто по-женски прикрыла лицо (точнее, глаза) ладонями и заплакала.
Слёзы лились достаточно долго и громко, чтобы я наконец среагировал; я и без того не собирался оставлять без внимания горе клиентки, к тому же столь красивой, и её поведение, разумеется, взбередило мои любопытство частного детектива и мужское достоинство - однако чем помочь горю несчастной, я по-прежнему не представлял.
- Вы, кажется, не совсем верно понимаете, куда обратились. - Я указал пальцем на дверь с тусклой, задёшево повешенной табличкой с тусклыми серебристыми буквами. - Это агентство "Ретроспекция"; если бы вашего брата убили, я бы, конечно... ну, не то чтобы прямо конечно, но постарался бы отыскать его... или от него оставшееся, не принимайте слова на ваш счёт. Видите ли, в связи с моей особенностью...
- Мне известна ваша особенность, - не прекращая рыданий, перебила красивая девушка, - потому-то и обратилась я именно к вам, не к кому-либо другому.
- Хм-м. - Я почесал подбородок: тут было о чём подумать. - Смею напомнить, что агентство "Ретроспекция" ["В виде её единственного начальника и сотрудника Юрия Крамольского", - добавил я про себя без особой охоты]... что агентство занимается послерасследованием, или, быть может - здесь я, сознаюсь, не до конца определился, - предзакрытием дел, уже закончившихся неудачно, причём обязательно настолько плачевно, что разыскиваемый (либо разыскиваемая) умер.
- Зачем вы пересказываете, да ещё буквально, информацию, написанную на визитке? - Девушка перестала плакать и одарила меня одновременно просительным и строгим взглядом.
- Вы читали обратную сторону визитки? - не поверил я.
- Да. И не раз!
- Ничего себе. - Я не заметил, как произнёс это вслух.
- В моём положении... - заново начала блондинка с оригинальной причёской (к ситуации, её волосы в самых низу и верху, помимо прочего, растопыривались в разные стороны и были зафиксированы прежёстко, вероятно, при помощи сверхстойкого геля).
- Помню, прекрасно помню, - мягким, тактичным голосом прервал я слышанное, - но, смею напомнить, "Ретроспекция" называется так потому, что детектив, в ней работающий, - я поднял брови, давая лишний раз понять, кого имею в виду, - по ему самому не понятной причине оказался обладателем дара - или проклятия, или способности, или чёрт его знает чего, - которая позволяет детализированно, удивительно чётко, последовательно, долго и практически без смысловых и образных потерь лицезреть произошедшее убийство, включая место преступления, часто - улики, и иногда - убийцу, но только если преступление нет никакой возможности раскрыть.
- Даже теоретической?
- Ну... - Я задумался, а потом ответил: - Когда на руках труп, разве может идти речь о теории? Осталась ведь лишь одна голая практика.
- Нет, я не о том.
И здесь я по-настоящему заинтересовался; видимо, в тот-то момент всё и решилось, так сказать, завело пружину действия.
- Я про теоретическую, пусть ничтожную, пусть микроскопическую, пускай почти что не существующую возможность ошибки.
- Ошибки в чём? - Хотя я догадывался.
- Ошибки в вашей ретроспекции, поскольку тогда внезапно выяснится, что человек, почитаемый вами мёртвым, на самом деле жив и здоров. Или хотя бы просто жив.
Я понимающе-одобрительно кивнул.
- Предположим, что вы правы, - сказал я, - никто не застрахован от ошибки - но, - и для вескости даже картинно вздёрнул палец, - где её первопричина? Не установив причины, ошибку не обнаружить, а следовательно, она не имеет ни смысла, ни пользы - для нашего теоретического рассуждения, естественно.
- Допустим, вы не подозреваете об ошибке...
- Так...
- Однако она и не важна.
- Очень своеобразное допущение.
- Нет, вы послушайте! - Она резко перешла на более эмоциональную манеру разговора. - Ошибка не имеет значения как таковая, однако она делает реальным спасение человека.
- А-а-а. - Я покивал, посмотрел на неё и улыбнулся - правда, грустновато. - Мне импонирует ваша надежда...
- Я не о надежде, а о теории вероятности. - В её голосе не прозвучало ни гнева, ни раздражения, ни утомлённости.
Экземплярчик тот ещё... тем не менее, нет на свете абсолютно не похожего на остальных человека, в точно той же степени, что и двух людей, сходных, без преувеличения, во всём.
- Если правильно помню теорию вероятности, - задумчиво произнёс я, - она подразумевает наличие бесконечного множества типов ситуаций - да, кроме прочего, и самих ситуаций неподсчитываемое число. - Вывод напрашивался без труда. - Значит...
- Значит, в какой-то вероятности Сашка жив, а вы его нашли! - воскликнула клиентка; её, к слову, Катей звали, Екатериной Вильсон.
- Или нашёл, но он умер. Или не нашёл, но он умер. Или он не умер, но был тяжело ранен, а я всё равно его не нашёл. Или... да, ваш вариант, однако, боюсь вот вас огорчить, он, несмотря на безусловное наличие в метафизическо-гипотетической сфере, крайне маловероятен.
- Я согласна пойти на это. И согласна заплатить - сколько требуется.
Её решимость, казалось бы, должна импонировать, но вместе с тем настораживала; я покатал мысли туда-сюда, прикинул, подсчитал возможные убытки и прибыль, ещё раз оглядел внутренним взором все факты и сказал:
- Давайте подытожим: вы просите меня найти вашего пропавшего брата, невзирая на мой "талант", - я особенным выражением заключил слово в кавычки, - видеть только лишь преступления - идеальные "глухари"; от вас не последует претензий, буде дело (после моих тщательных профессиональных попыток, конечно) не раскрыто, и вы предоставите полную, то есть аннулирующую, как минимум, все расходы, оплату.
- Да, правильно, о том я и толкую.
- Ох, хорошо, меня самого заинтриговало, что же выйдет - или не выйдет - в результате... Давайте попробуем! Правда, у меня условие - маленькое и в единственном числе, но обязательное к выполнению.
- Слушаю. - Она заговорила, будто солдат; недавно, в конце XXI века, бойких девушек вроде неё чуть ли не поголовно забривали в постоянно расширяющуюся, усложняющуюся и богатеющую армию, да забривали не методами прошлого - насильным принуждением и страхом, - а по собственной инициативе эмансипированных ("Порою - чересчур", - печально вздохнул я про себя) женщин.
- Условие такое: рассказать о деле всё до последней мелочи, без боязни быть скомпрометированной, выдать страшную тайну, запутать себя или меня. Вам понятно, для чего это требуется?
- Чтобы облегчить вам задачу? - озвучила Катерина догадку.
- Чтобы сделать задачу, по крайней мере, теоретически, вероятностно осуществимой.
- Поняла. - Она кивнула и сразу же, едва ли с ощутимой паузой, продолжила: - За Сашкой охотились.
- Охотились? - "О боже... с того-то и надо было начинать!" - Почему же вы не сказали раньше?
- Думала, ваша ретроспекция, ваше ретровидение справится с проблемой без, э-э... лишних, ненужных сведений.
"Угу-у... Дело тёмное? Что-то настораживает в её голосе".
- Моему ретровидению, как части моей же головы, следует сперва охватить все факты, осмыслить их, а уж после размышлять или видеть; "белые пятна" и "чёрные дыры" непременно усложнят расследование.
- Разве ваш дар не пси-свойства?
- Сейчас очень много развелось пси-активных, в том числе тех, кто прикидывается ими в надежде заполучить деньжат; отвечу честно: я не тестировал своего дара, не обращался ни к учёным, ни к медикам, ни к паранормальным и не знаю до конца своих дарований, коли они действительно не отрицательные.
- Положительные или нейтральные, на это вы намекаете?
- Я не намекаю, Екатерина, - я говорю прямым текстом: моя ретроспекция всегда, подчёркиваю: всегда - видит преступление, на которое настроено, но в обязательном порядке - "глухарь", знаете же такое словечко полов?
Она поджала губы и кивнула.
- Ну вот, - живописал я далее, - а иметь дела не с преступлением как таковым, в смысле, стопроцентным, закруглённо-совершенным, мне пока не приходилось, потому и последствия могут быть всевозможными.
- Любыми? - кратко уточнила она.
- Именно это я и пытаюсь до вас донести.
- И я снова готова рискнуть.
- Ох, Екатерина...
- Вы не готовы?
- Да нет, я про упоминавшиеся ранее обстоятельства. Ну да ладно, коль вы платите - вы и заказываете музыку; я берусь за дело, впрочем, заранее и однозначно утверждая, что за последствия не отвечаю, поскольку не являюсь их катализатором - более того, не представляю себе оные ни в сжатом, ни в подробном виде.
- Чудесно. А когда у вас случится... видение? - перешла она тотчас к иному. - Или как его лучше назвать... озарение.
- Зависит, наверное, от обстоятельств, потому что и здесь я научной работы - ни собственной, ни чужими силами - ни проводил... вернее, попробовал затеять нечто вроде, но затея с треском и грохотом провалилась.
- О'кей-о'кей, - торопливо проговорила клиентка. - Вы охочи до фактов? Что ж, извольте. - Екатерина настолько странно строила фразы, что оставалось неясным, правда ли в ней или, в крайней мере, в её характере присутствуют так называемые "гены знатности"; она, между тем, могла попросту красоваться. - Мой брат - достаточно обеспеченный человек; у него бизнес в сфере модернизируемых роботов, ну, вы наверняка слышали: "Роботов и андроидов - в семью, на работу, в школу, сад! Железные люди не просто прислуга, а ещё - друг, советчик, учитель, работник! Человек и робот становятся ближе!"
- Корпорация "Азимoff"? - припомнил я.
- Да, там-то он и работал. Моему брату, - вернулась она к приостановленному рассказу, - всегда сопутствовали удача, успехи, деньги. Недавно он взялся организовать рекламу корпорации, да не абы какую, а погромче и позвонче, чтоб все услышали; лично директор Карл фон Сюдофф, немец-аристократ по происхождению, одобрил его начинание и выделил сумасшедшие для любого среднего горожанина средства.
"Средний горожанин, - невольно зацепился я за фразу, - немного... пафосно. Самоуверенно".
И продолжил слушать.
- У брата не было и не могло быть врагов.
- Из-за положения?
- Из-за него, из-за денег, из-за удачи, - спокойно-отстранённо перечислила она. - Но больше - из-за умения наладить контакт.
- И всё-таки его преследуют? Или пока что ему только угрожают?
- Он открыто на эту тему не заговаривал.
- Откуда же взялась опасность? Вдруг вы её выдумали?
- Нет. - Она решительно помотала головой. - Я слышала, как он тихо общается по фону с кем-то... с кем-то явно очень опасным, судя по интонации брата; речь шла о работе в "Азимoff"'е. В другой раз я вообще не поняла ни предложения из сказанного им. В один день он вёл себя безмятежно, весело - в другой спешил куда-то, не объясняя куда. К нам заходил человек, представившийся посыльным: благородно одетый, с чинной выправкой, с золотыми очками и цепочкой... ну никак не посыльный! А однажды... - Она перешла на шёпот. - Однажды я услышала по его фону - каюсь, специально подключилась к домашней связи, из-за разыгравшегося любопытства - человека, мужчину, что кричал... даже нет, орал на брата, крыл его распоследними словами и постоянно повторял: "Помни. Ты виноват. Помни. Ты слышишь?.." И так по кругу. После чего за братом принялись следить; он проговорился мне об этом раз, однако затем извечно отнекивался от этих слов... но я сама, своими глазами наблюдала одну и ту же машину, выезжавшую вслед за ним со двора, когда бы он ни уходил на работу.
- Он не пользуется личным мобилем? - Я был премного удивлён.
- Брат предпочитал... предпочитает автодорожки: наверное, потому, что там всегда люди и, следовательно, безопаснее. Да и живём мы в Центре.
- Где именно?
- Район Яблоковское, Первый Западный Сектор.
"Ого! Центральнее не бывает! Сколько ж у них деньжищ?!"
Дело вырисовывалось, с одной стороны, всё очевиднее, а с другой, запутаннее и запутаннее; когда у тебя финансовых средств больше, чем я, к примеру, заработаю за целую жизнь, что за смысл, что за блажь, в конце концов, обращаться к... эх! да что там - в лучшем случае, второразрядному детективу с очень и очень странной сверхспособностью?!
Да и "сверх-" ли?..
- Это всё? - вынужденно спросил я.
И Катерина, как делали многие до неё и немало, ожидаю, повторят после, добавила:
- С появлением таинственного мобиля брат стал нервным... чрезмерно. А в один из дней исчез; просто - исчез, без предпосылки, без видимой - для меня, во всяком случае, - причины.
- Ушёл и не вернулся?
- Не столь стандартно - пропал прямо с работы.
- С охраняемого чёрт-те как и огороженного чуть ли не минными полями комплекса фон Сюдоффа?!
- Именно, - чинно подтвердила она.
"Она что, ни о чём не догадывается?! - мелькнула мысль. - Невозможно!.. Хотя... она так уверена в собственных словах. Однако брат, её брат, - если он исчез с территории, более замкнутой, контролируемой и охраняемой, чем тюрьма для особо опасных преступников, и таящей столько же секретов, то..." - Рассуждение оборвалось: представлять дальше и страшно было, и не хотелось по некой иррациональной, что ли, причине.
- Уговорили, - выдохнул я ответ вместе с опасениями, ожиданиями и сомнениями. - Как только появятся первые новости, сообщу вам.
- Да, сообщите, пожалуйста, немедленно, очень вас прошу.
Она прилепила визитную магнитокарточку к моему транстолу и, попращавшись, удалилась элегантной походкой; я глянул вслед: не подходящее теперь для тебя время, девочка, чтобы играть в гордячку и "голубую кровь".
...Брат, значит?
Я отцепил от столешницы яркий прямоугольник, с помощью рассеянного по всей его поверхности поля одинаково хорошо крепящегося ко всякого рода материалу; "Екатерина Вильсон", - прочитал огненные буквы на кроваво-красном фоне, - и номер трубки. Всё; лаконично, ничего не скажешь.
Хотелось бы верить, что и дело, за которое я берусь, окажется таким же законченным и ясным... но опыт и ум подсказывали другой, правильный ответ.
II.
По радио в моём фоне передавали прямые включения канала "1", связанные с предстоящими выборами премьер-министра - официально всемогущего главы России; на эту роль претендовали двое: нынешний премьер Аленьков из сторонников прогрессивного спокойствия и более радикальный Валие. Пока счёт был в пользу Аленькова, поддерживаемого кроме обывателей восемьюдесятью - или уже девятьюстами? - процентами пси-способных и их сторонников; меня же, как вы понимаете, занимало совершенным образом иное.
Ну что же... первое, что я сделал, - это выехал по адресу, который мне любезно предоставила Катерина после моего звонка; здание, которое я застал по Новомосковской, 321 (о да, наша столица изрядно расширилась за последний век!), отображало собой средоточие всего того, о чём человек моего уровня и достатка мог только мечтать. И уточню: мог мечтать, безусловно, - но и только. Какое-то невероятное коническое белое строение, девственно чистое, сужаясь кверху, упиралось в небеса золотыми сферами на конце; они же внушительно и всё равно легко висели по бокам и ниже, вплоть до границы первой трети высоты здания. В дом вложили настолько много денег, что кудесники-учёные, словно пришедшие в наше столетие уже из следующего, надвигающегося XXII-го, приделали башне и трансформер-механизмы, и пневмо-, электро- и лазерную автозащиту, и даже (!) аварийно-спасательные антиграв-двигатели. При нападении банды террористов или, скажем, сборища ненавистников богатеев 321-й по Новомосковской вмиг воспарит под синие-синие небеса - и там его никто не достанет; ну а то, что небеса здесь пресиние, и извечно подобного оттенка, - это, конечно, заслуга наёмных регуляторов погоды: те редко сами разгоняют облака и сгоняют тучи, и указывают солнцу, когда и как светить (хоть для человека с тугими карманами почти нет невозможного), но отобрать лучших, наиболее надёжных роботов и запустить их на магнитных двигателях в небо с целью оберегать климатический покой олигархов и просто миллионеров - для специально найденных и задорого нанятых учёных-гениев меньше, чем раз плюнуть. Остальное тоже соответствовало цене и статусу дома: отражающие и контролирующие температуру стёкла из сверхпрочных кристаллов, некрошащиеся "вечные" стены, распадающиеся на сегменты двери, сложнейшие системы сигнализации и охраны...; а рядом - обычная и магнитопарковка, для наземных авто и продвинутых, умеющих бороздить и землю, и воздух, и воду... и стражники в стильной спецформе с жуткими пулемётами и бластерами новейших моделей... и отдельный замкнутый Сетевой центр предельно высокой скорости и точности Интернета, работающий с минимальным количеством ошибок и в то же время являющийся кибернетическим "смотрителем" большинства электроники и механики в здании, обладая при этом подключаемым и настраиваемым ручным управлением (с которым разберётся - ну конечно! - лишь прошедший длительную усиленную подготовку пользователь с научным уклоном)... Описывать можно бесконечно, но нет смысла: проще вообразить всё самое новое и лучшее - да, оно-то и станет верными картинкой и содержанием.
Только-только я приблизился к хмурому усатому мускулистому охраннику в насыщенно-синей спецодежде с красными и белыми полосами, желая представиться и рассказать о цели визита, как уже прервали меня ленивым взмахом руки и пальцем указали на второй подъезд; я молча поблагодарил, кивком, и отправился туда. Всего подъездов насчитывалось три, и они ничем не отличались друг от друга, что в данном случае было сколь хорошо, столь и неважно, - класс от этого и всяческие фичи, и дороговизна, и фантастичность отнюдь не терялись. Изящно изогнувшись, дверь не разъехалась, а расползлась на части полотном в мозгу укуренного художника-абсурдиста; я прошёл в подъезд и не услышал ни звука, притом дверь - я обернулся убедиться - встала на место, как и прежде, крепкая, надёжная и притягивающая взор изысканностью подобранных красок и изображённого рисунка ("Наверняка рисовал тот самый талантливый и немного безумный абсурдист-сюрреалист-художник", - с усмешкой помыслил я). Потом был скоростной пневмолифт с защитным полем снаружи и внутри; потом была лестница с включаемым и выключаемым самими пользователями-богачами автодвижением; потом - туча неспрятанных, скрытых и, без сомнения, вовсе незримых камер и систем безопасности; и потом - дверь из прочнейших сплавов на основе титана, которую я открыл полученным от Екатерины Вильсон одноразовым гостевым паролем (и это здесь-то, в обители художественных и техносокровищ, всех прелестей, которые только удастся приобрести за деньги! Да-а, редчайшее дело!..).
Изображать внутреннюю обстановку квартиры брата моей клиентки Александра Вильсона - значит, бесцельно тратить время; давайте я упомяну робораздевалку, технованную, полную автоматизацию комнат, несколько визоров и стац-фонов последних моделей, роботов-игрушек и питомцев, дорогущие украшения и картины (пожалуй, основная часть - подлинники), голографические реминесценции, супернадёжные лазерные замки с десятками вариаций положений и кодов - на квартирных-то дверях, а не входных! - от небожителей своего бизнеса "Lock Sky Inc."... и на сём, уставший, остановлюсь. Да и прибыл я в чертог золота, рубов, долов и прочих богатств не как восхищённый зритель, но как знающий своё дело профессионал-детектив.
Применяя захваченное из конторы оборудование (держу там, чтобы было под рукой на случай очередного расследования), я просветил, просканировал, изучил, измерил и т. д., и т. д., и т. д. - ровным счётом всё, что находилось в квартире-дворце: полы, потолки, стены, приборы, устройства, ванную, туалет, столы, стулья... Я искал секретные дверцы, тайники, любые следствия незаконной либо по иной причине интересной для меня деятельности Александра, улики, что указали бы на его виновность в чём-либо или, напротив, наделили бы его стопроцентным алиби; и, подобно обычному ходу событий, мне на глаза не попалось ничего хоть сколько-нибудь стоящего внимания. Разбираясь в порученных мне делах и будучи хорошо проинформированным относительно успехов и неудач частных детективов, я не упал духом и принялся за неспешный анализ некоторых отмеченных, скажем так, краем зрения деталей; собственно, деталей тех не насчитывалось ни одной, за исключением разом притягивающей взор (и стопроцентно точно, мой) взаимосвязи странных полномасштабных исключений. Проще говоря, квартира выглядела идеально чистой, и той-то чистотой, неподозрительностью она ещё сильнее провоцировала меня на подозрения; я вторично осматривался, внимательнее приглядывался, вновь доставал, применял и прятал миниатюрных механических помощников детектива - без толку.
И тогда, уж не знаю причины - по-видимому, карты судьбы совпали, - мне явилось оно - видение, или, возможно, видение, по-научному с некоторых пор (с момента вливания в обиход общественно-государственной жизни пси-способностей и их носителей) называемое спекцией.
Космопорт; его расположение мне неизвестно.
Камера приближается - теперь я понимаю: это космопорт им. Гагарина, первый в Российском Содружестве и первый же на территории бывшей Евразии, ныне - ВПК (Восточно-Полушарного Континента, союза и, в далёкой перспективе, искусственной слепки Евразии, Африки, Австралии и восточной части Антарктиды, и, не исключено, солидного куска Северного Полюса с той же стороны).
Камера скользит горизонтально, всё размыто. Движение. Я пытаюсь высмотреть что-нибудь отчётливее - неудачно.
Вдруг камера замирает; на картинку невидимый механик наводит резкость.
Я вижу человека - это Александр, узнаю его по фотографии, отличному 3D-снимку, сделанному фотографом-профессионалом (а как же иначе?).
Александр оглядывается; он - бежит, поспешно, всё ускоряя ход.
Его кто-то преследует.
Внезапно резкий рывок камеры - моим глазам почти больно.
На секунду или полсекунды плёнка прерывается... затем фильм "возобновляют".
Неизвестный канал неизвестного владельца демонстрирует мне захлёбывающегося кровью Александра, падающего на малахитовые плиты тротуара.
Человек с бородой и в шапке сталкивает тело руками без перчаток под перила прорытого четверть века назад канала Север-Юг; тело плюхается в воду, его уносит течением.
Бородатый убийца, ещё глубже надвинув шапку, убегает.
Теперь я вновь вижу тело - течение круто разворачивает его; тело подпрыгивает на волне и падает на бордюр, по которому в иное время ходят чистильщики канала. Там мёртвый Александр и находит последний приют.
На перилах, едва-едва, но всё же заметная, искрится и сверкает в свете ярких, внушительного размера фонарей кровь убитого.
Стоит ночь.
Это случится завтра.
Видение (видение?) пропало - не оборвалось, но резко схлынуло, обнажив на миг пустоту; в следующее мгновение прореха затянулась, и ко мне возвратилась способность смотреть нормальным, обычным зрением. Тут же вытащив фон, я набрал номер клиентки.
- Екатерина? - сказал я после её и моего дежурных "Алло".
- Да? Есть новости?
- Я видел смерть вашего брата.
И в подробностях описал "случившееся".
- Пожалуйста, поезжайте туда! - чуть не умоляющим тоном заговорила она сразу по окончании пересказа. - Не бросайте расследования!
- Да я и не собирался.
Мы попрощались, я нажал на "Сброс".
Хм!.. Только теперь я заметил в квартире престранную, надо признаться, вещь: нигде - ни в рабочем кабинете Александра, ни в комнате отдыха, ни на кухне, ни в столовой, ни в спальне, равно как и не в коридоре и не в холле, не висело на стене, не было примагничено, не парило на мини-антигравах и не представало ни в образе голограммы, ни в виде художественной проекции или же индивидуального взгляда дорогостоящего самобытного художника ни единого изображения Екатерины. Любящей, между прочим, сестры пропавшего брата - если верить рассказу самой Кати (хах, "Катя" - насколько скромно звучит, для её-то запросов и аппетитов!..), - любящей и, что важнее, любимой..
III.
Воспользовавшись разрешением Екатерины, я поставил в известность ПОЛ - Полицию Общей Легитимности, - да и вряд ли клиентка стала бы возражать, ведь до того полам не удалось ничем помочь; я обрисовал "синим" ситуацию и указал место убийства: адрес и дополнительные, вспомогательные детали вроде части канала, у которой произойдёт преступление, порядкового номера фонаря, светившего в глаза главному герою моего умозрительного ретрофутуристического ужастика, и тому подобное.
В нужное время полы (первоначально - сокращение от "полиция", несомненно) прибыли в космопорт Гагарина; я вылетел с ними на мобиле, как главный предсвидетель и опытный специалист. Припарковав авто за густой высокой стеной гибрида каштана и дуба (каштанника дуболистного), половина полов вылезла наружу, а другая половина затаилась в машине; я сидел, тоже до предела молчаливый и сосредоточенный, в комфортабельном, оснащённом по высшему разряду, кожано-роботизированном салоне.
Секунды тянулись медленно, минуты - ещё медлительнее, а уж когда и те, и те принялись складываться в часы, показалось, словно вечность намеревается, упав незаметно, объять нас чёрными крылами и успокоить навсегда, в бездвижии и неведении.
Так минуло шесть часов...
- А ты не ошибся? - недовольно поинтересовался сидящий на переднем пневмокресле для пассажира сержант.
Лейтенант, что восседал за рулём, также обратил ко мне взгляд - больше сомнительный, чем заинтересованный.
- Я видел, - без толики сомнения ответил я. - Вы же знакомы с моим методом, ребята...
- Никакие мы тебе не ребята, - буркнул сержант, довольно громко.
Лейтенант его не поправил - он вообще не обратил внимания на непрофессиональное поведение коллеги: полы думали, что явились они зря... и я, наверно, вынужден был с ними согласиться.
Плюс три часа мимо нас, и ничего не изменилось в месте под наблюдением, в порядка семидесяти-восьмидесяти метров от полкого укрытия; светало, пламеннобокое солнце выкатывалось на небо, повсюду разлетались, рассекая пространство, пробуждающие, слепящие сонные глаза лучи.
- В следующий раз, - без перехода сказал лейтенант, и головы ко мне не повернув, - подумай хорошенько, прежде чем нас звать. И Кат... госпоже Вильсон передай.
- Я-асно, - проворчал я, моргая покрасневшими глазами.
Копы сняли засаду и, выведя мобили из укрытия, взмыли в воздух; их недовольство я понимал: конец предыдущего рабочего дня выпал на начало нового... но гораздо сильнее меня беспокоило чувство неправильности, ненатуральности событий последних девяти-десяти часов. Или, точнее, отсутствия таковых событий.
Я вытащил фон, широко зевнул и набрал Екатерине Вильсон.
- Да? - с готовностью откликнулась клиентка.
- Промах, - вынужденно огорчил я и поделился, с позволения сказать, новостями.
Клиентка внимательно и, подозреваю, с волнением выслушала, не перебивая, однако, после чего заметила, старательно показывая жизнерадостность:
- Ничего страшного.
- Простите?
- Сашка не пришёл и его не убили, а это, в свою очередь, означает, что он, скорее всего, жив.
- Вполне вероятно, - пресонным голосом подтвердил я.
- И тела вы не нашли? Там, рядом с водой.
- Нет, - подтвердил я.
- Хм-м-м... Продолжайте, пожалуйста, расследовать... и видеть. Звоните в любое время.
Я зевнул нечто согласное, попрощался и "повесил трубку"; дело, выглядевшее подозрительно прямолинейным, смотрелось сейчас, в свете почерпнутых от солнца лучей сведений, непредсказуемо многочастным... и, где-то на уровне инстинктов, значительно опасным.
Тогда-то и явилась вторая вспышка-озарение, второе видение-видение.
Квартира в богатейшем районе с дорогой разве что не до невозможности обстановкой.
В первые мгновения я не понимаю, куда угодил и через что смотрю... через какой-то продолговатый предмет... Наконец становится ясно: окно из хрусталя и кристаллов, тоже неимоверных цены и качества.
Я в квартире Александра!
...Нет, секунду... внутреннее убранство несколько не то... Да что там, вообще не похоже, если присмотреться; кругом лежат и стоят женские штучки - элегантная галошница, прозрачный гардероб с модными шляпками и обувью, извилистая вешалка из чистого золота, бра в форме белёсых цветов, умеющие как крепиться к стенам магнитными держателями, так и парить в коридоре на мини-антигравитаторах... картины-проекции и голограммы, изображающие единорогов и прекрасных дев в цветастых платьях, в ванной - бутылочки с кремами, ароматические масла, шампуни с лавандой и мятой, а на кухне - запах... да, я чувствую запах свежей выпечки!..
Это квартира Екатерины, ну конечно! Что же меня сюда привело? Что-то связанное с моим расследованием, надо полагать?..
Да, вот оно; лицо неопределённого человека мелькает у меня перед глазами, и потом кровь сечёт из разверстой раны на его шее, глубокой и рваной. Раненый падает на пол, бьётся в конвульсиях и затихает. Я присматриваюсь сквозь кровь; лицо, сначала померещившееся смутно знакомым, превращается в до абсолюта чужое: мне не встречались ранее ни эта клочковатая борода, ни крупные круглые очки, ни седые волосы, ни неопрятный старомодный поношенный костюм...
Убийца стоит возле затихшего тела, он не излучает ни миазма беспокойства.
И опять "удар", третий по счёту за столь краткое время: Александр Вильсон! Вот кто убийца!
Ретроспекция схлынула.
Не знаю, за сколько рождаются и гаснут в моей голове пророческие образы, может быть, за одинаковое количество минут, а может быть, за различное - часы в этом плане не помогают, ведь каждый раз, без исключения, видения накатывают с разной силой, в разных вариациях - и по-разному же, то медленнее, то быстрее, отпускают их невольного владельца... либо пленника.
Слева, у угла титанобетонового возвышения, там, где обрывисто резко, не под прямым углом изгибались перила над североюжным каналом, лежала малая по размеру вещь и с великим тщанием привлекала мой взор; я нагнулся и поднял её. Брови вздёрнулись, и пусть я был изумлён, но не поражён, поскольку ожидал, да, ожидал чего-то подобного.
Клочкастая борода... крупные круглые очки... седые волосы... потрёпанная старомодная одежда...
С найденной погнутой 3D-фотографии не лучшего качества на меня взирало лицо однозначно узнаваемого человека, потому что его-то, и никого другого, видел я внутри собственного неожиданно расширевшегося и внезапно схлопнувшегося сознания; человек из видения - незнакомая мне жертва Александра Вильсона, таинственно исчезнувшего RR'а, специалиста по связям с роботами, из могущественной и великой корпорации фон Сюдоффа. И убийство должно случиться прямо в квартире сестры богатого робопиарщика - мало того, в течение ближайших двенадцати часов!
IV.
Как и положено в подобных случаях, я поведал клиентке о наметившемся в будущем действии, которое (это, увы, не исключено) вполне может задеть и её: по касательной либо нет - в любом случае, риск присутствует, особенно если моё ограниченное видение не затронуло важных эпизодов до и после непосредственно убийства бородатого мужчины. Я обратился к клиентке с вопросом, не знаком ли ей человек с такой внешностью (я описал его).
- Нет. - Она неуверенно с первых секунд, но потом всё более решительно помотала головой. - Нет, не припомню никого похожего из знакомых. Что же касается мимолётных встреч, их у меня слишком много - лица нередко в одно сливаются... Безусловно, неопрятных людей с бородой я видела, и не единожды, однако...
- ...то же самое способен сказать о себе любой сознательный житель Те, - закончил я за неё (Те, если вам любопытно, хотя вы должны бы быть в курсе, - сокращённое название Терры, в прошлом носившей не столько научное, сколько поэтическое имя Земля).
- Да, вы правильно рассудили.
Екатерина о чём-то глубоко задумалась, я не торопил и не беспокоил её.
- Вы знаете... - в некоторой степени несмело заговорила она, - пожалуй, лучше всего прекратить расследование.
Я приподнял одну бровь, затем вторую.
- Прошу прощения?
- Если возник риск для моей жизни, мне надлежит оберегать себя, ведь так?
Спор не имел смысла, и я согласился.
- Я бы тоже немедля предпринял какие-нибудь действия для своей защиты.
Она поблагодарила меня и сказала, что скинет на мой электронный бумажник деньги за тщательную профессиональную помощь детектива (сумму втрое выше той, о которой мы договаривались, а договаривались мы об отметке, значительно выше моей максимальной); отчасти из-за соблазнительности вознаграждения я взялся за это чудное, малопонятное и сложное дело, а уж когда услышал о нехилой, говоря прямо, надбавке за "преждевременный отказ клиента от услуг частного сыщика"... нет, ретивое не взыграло - напротив же, возникли оправданные подозрения. Я предполагал, что, в большинстве своём, догадки относительно нечестности клиентки не обладают под собою почвой, и совершенно в то же самое время о стенки черепа неистово билось, будто собираясь проломить голову, чёткое предчувствие - чёткое и чуткое, оттого-то я и уделил ему повышенное внимание. Необязательно, что предположения верны, и совсем не факт, что я ощущал именно интуитивный порыв - я, как и любой на моём месте, мог ошибиться, - и всё же безопаснее проявить осторожность, верно? Если я не прав, ничего не изменится - ни к лучшему, ни к худшему; если ошибаюсь... что ж, постараюсь быть начеку.
- Спасибо большое, - вежливо поблагодарил я за оказанную щедрость.
Мы ещё немного побеседовали и распрощались; я вернулся в своё тесноватое, плохо освещённое, пыльное помещение, служившее офисом и зачастую домом (особливо если я перебирал с виски...), и в мыслях моих уж на полпути от городской усадьбы Е. Вильсон не сохранилось и напоминания о былом незавершённом расследовании. Жаль бросать дело, ну да ничего не попишешь... вот только достанет ли услуг наёмной охраны - перепрофилировавшихся десантников, омоновцев и полов, - к кому собиралась обратиться за защитой Екатерина, чтобы уберечь женщину от потенциальной угрозы? И действительно ли убийство произойдёт? Меня терзали сомнения: я ведь превосходно помнил условия и ограничения своей ретроспекции.
С другой стороны, научная вероятность, каковую мы с Катей обсуждали перед началом чрезмерно поспешно завершившегося расследования, подразумевала и некую, пускай ничтожную возможность попасть в цель... и также расклад, где ты ошибаешься. Но опять же - в нужном ли направлении, в итоге, я продвинусь? И вот эта дилемма заняла мои мозги с секунды, в которую я находился на полпути от дома Вильсон, и до минут пятнадцати-двадцати двенадцатого вечера, когда я, уставший (в основном, от размышлений), плюхнулся в кровать в своей плохонькой, бедной, узкой, в общем, обыкновенной квартирке и уснул сном довольного мертвеца.
V.
Нетрудно вычислить, что в излагаемой мной истории, представляющейся классическим детективом, как в оном, с момента завершения расследования всё лишь больше и плотнее затянулось, напряглось; и хоть я, повествуя, ни на шаг не отступаю от правды, то не отменяет поразительного совпадения: "Странный случай Е. Вильсон" - так я озаглавил про себя это мнившееся мне невыполненным задание - уже не до странности, а до мистичности напоминал выверенный сценарий криминального фильма в стиле ретро, к примеру, конца XX - первых десятилетий XXI века. Занимаясь попросту ничегонеделанием, то есть сидя перед включённым визором, сонно взирая на АГ-футбол (футбол с применением антиграв-полей) и попивая тонер (бодрящий напиток неплохой крепости на основе нескольких сортов пива), я вдруг увидел это... и да-да, речь не о примечательном случае на круглом желтоватого цвета поле, но о моём ретровидении.
Для начала надо сказать, что я был... собой.
Я изумлённо захлопал глазами, свыкаясь с новостью, - впервые я наблюдал за собственным будущим - ну, или тем, что под него маскировалось, если Екатерина оказалась права.
Я сидел на складном стуле перед визором и смотрел АГ-футбол; я ничего не замечал вокруг - спекция объяснила мне ощущения железобетонно-самоуверенно, не признавая иных толкований.
Одна и та же картина - я перед визором - длилась достаточно долго: не могу, как вы помните, говорить о реальном времени; в не-реальном же прошли минуты, возможно, десятки минут.
Я всё ещё сидел и смотрел, а что-то на периферии сгущалось...
И с внезапностью - мелькание! мазок, за коим не уследишь; я моментально повернул голову в ту сторону - и на меня обрушилось... что-то. Или кто-то.
Я упал, попытался встать; мне не дали.
Я ногами ударил нападающего, и послышался грохот - кажется, атаковавший меня человек свалился.
Продолжения не последовало, и я стал вставать, когда - повторный мазок, вроде бы удар. Я на полу. Взрыв!.. выстрел, наверное; нужно думать, подоспел подельник напавшего на меня преступника - а кто другой решился бы проникнуть в чужую квартиру, да к тому же принадлежащую частному детективу? Либо быстро пришёл в себя подонок, кого я свалил мощным ударом ног.
Упала, полетела вниз объёмная вещь... визор, да... звук следующего по очереди удара, громче предшествовавшего, затем дребезг ломающегося крепкого хрустального стекла... осколков не вижу...
А потом видение исчезает - ровно в тот миг, когда принялся рушиться бэк-граунд, и в третий раз молниеносный мазок (его сущности и принадлежности я определить не успел) размыл очертания происходящего.
Чёрт! Вот это да!..
Я дал себе отдышаться... но при этом приходилось торопиться, да как: ежели верить ретроспекции, меня убьют ровно через тридцать минут! Таким образом, всего полчаса на осмыслить, решить и действовать - если, повторюсь, предсказание истинно, реально.
Прошло около пяти-шести минут, не больше, и я по-прежнему обдумывал правдоподобность сложившейся угрозы, когда буквально мелодией из параллельного мира в застывшую вселенную задумчивости и неясного страха прорвалась рок-мелодия 2110-х, прыгающая и неизменно ритмичная "Never Give Up" исполнителя GAN'а, что стояла у меня вместо звонка.
- Алло, да? - несколько нервнее, чем следовало бы, отозвался я.
- Юра? Вы можете приехать? - Это звонила Екатерина Вильсон.
- Прямо сейчас?
- Прямо сейчас.
Так и подмывало ответить: "С превеликим удовольствием!"
Но я сдержался и, сглотнув, спокойно вымолвил:
- Буду через десять минут.
Я дал отбой, собрался в общей сложности минуты за две-три (собирать-то особо и нечего) и выехал по знакомому адресу; не имея собственного средства передвижения, лишь иногда катаясь в авто напрокат из ближайшего не самого дорогого мобиль-салона, если на то неожиданно и требовательно указывали обстоятельства, я планировал прибыть на место в течение ближайшего получаса - и вы понимаете, о чём я размышлял теперь...
VI.
Название "Ретроспекция" обозначает силу или, если угодно, способность видеть явления, вся суть которых заключена только и единственно в прошлом; ты их лицезреешь, ты их понимаешь, ты их рассматриваешь под различными углами, но - ничего не можешь поделать с пригрезившимися тебе художественными тропами действительности. Сейчас мне предстояло встретиться с Екатериной... Катериной, Катей - и выяснить, какое из её имён верно, что она в самом деле хотела, подряжая меня на заранее - я уверился и не знал сомнений! - обречённое задание, чем она мнила себя и что олицетворяла на истинном деле; возможно, задуманное удастся - в противном случае, мы просто-напросто побеседуем, максимально, не устаю питать надежды, содержательно.
- Вот и вы. - Она дала автодвери сигнал открыться, и я вошёл внутрь.
Мы расположились в её комнате, в удобных механизированных креслах.
- Я позвала вас, потому что... в общем, вы должны знать, имеете на это право. - Она обошлась без приветствий - как долгих, так и лаконичных, - без излишних объяснений и запутываний и, вместо того, сразу приступила к важному, по крайней мере, подобное у меня создалось впечатление. - Понимаете, ваше задание... у меня не оставалось выбора, я не обладала... м-м, разрешением поступить иначе. Брат очень многое значит для меня, а уж для корпорации, на которую работает... для друзей и знакомых, для родных... и уважающих его жителей Эмпэ[Москва-Петербург]-Сити, и приезжих...
- Видите ли, я не совсем...
- Брат не нашёлся, увы. - Она щёлкнула пальцами, подлетел махонький робот-слуга, вытащил эрзац-сигарету без фильтра, достал мундштук, вложил первую во второй и зажёг цилиндрик нежно-бежевого цвета, потом протянул Екатерине; новый щелчок пальцев хозяйки, и робот унёсся куда-то за дверь. - Брат не нашёлся... - менее печально и более раздумчиво повторила она, - ну что ж, видимо, так тому и быть. Я благодарна вам за услуги...
- Вы уже говорили, - тактичным тоном произнёс я, одномоментно стараясь ухватить смысл пространного диалога.
- Наверное, никто бы не справился с задачей, - проговорила она, глядя в голо-окно, что замещало индустриальный пейзаж по тот край, проецируя чистейший водопад на фоне ярко-свежих невырубленных тропических лесов и огнедышащего то ли восхода, то ли заката. - Вы приложили огромное количество усилий, плюс профессионализм, плюс понимание... э, ситуации и моих требований... нет, не требований - просьб...
Я глядел на неё с удивлением и сомнением и не хотел концентрироваться на подозрении, всё явнее, всё определённее зарождавшемся где-то внутри - если не в мозгу, то и не в сердце, а, пожалуй, на уровне души; слишком неточной выходила речь Екатерины, чересчур бесцельной, будто построенной самою для себя. Бывшая работодательница говорила ещё что-то, я же...
...Я всё-таки совершил правильный поступок, не доверившись госпоже Вильсон до конца, оставив включённым либо, в последнем случае, не дезактивированным чутьё детектива, - и потому не проворонил момента, когда он бесшумно и мигом очутился в комнате, ворвался внутрь бесплотным вихрем без звуков и кинулся на меня. Я засёк его по мазку, по расплывчатой, полустёртой линии на голо-окне: тёмная фигура, что совершает угрожающие движения, направленные на меня. Упав с кресла, я позволил лазерному ножу вспороть дорогущую синт-обивку. Екатерина подскочила с места; краем глаза, случайно, и только, я заметил её бегающие глаза - нервные, испуганные. Тот, кто стремился разделаться со мной, подбросил лазер-нож, ухватил за раздвижную рукоятку и бросил источающую огонь смерть с насыщенно-красно-розовым лезвием мне в голову. Но я уже перекатился по полу, я уже вскакивал на ноги, а вскочив, двинул кулаком распространяющего опасность человека в подбородок. Мужчина пошатнулся, и я ударил снова, в солнечное сплетение; когда он согнулся, я вознамерился завершить бой мощным ударом двумя сцепленными руками по затылку... однако упал. Ярость захватила сознание: Екатерина толкнула меня! И испарились тонкой дымкой исчезавшие до того крохи сомнения в непричастности клиентки к хитрому и подлому нападению. Да она же сама наверняка дала моему кровавому врагу e-ключ или код от квартиры!
Размышлять, впрочем, означало погибнуть, и я поспешно сориентировался - в материальном и мысленном пространстве; Екатерина стояла у стены, в стороне от происходившего, а мордоворот (противник мне попался, конечно же, высокий, мускулистый и близко знакомый с противоправной профессией, которая его кормила)... итак, мордоворот вновь угрожал мне. На этот раз он бежал на меня, намереваясь боднуть и сбить с ног. Я отпрыгнул вбок, позволяя грузному телу влететь в то самое голо-окно и разбить стеклокристальнный квадрат "железной", полностью лысой головой вдребезги. Мельком глянув на Екатерину - и вовремя, чтобы предупредить её отчаянную попытку помочь лысому и заставить молодую женщину по-прежнему прижиматься к стене, - я подпрыгнул к неудавшемуся убийце и провёл наконец-то замысленный удар "замком" по круглому черепу. Неуклюже пребывавший на карачках, враг повалился на пол и затих.
Шумно выдохнув, я повернулся к Екатерине... а она уже шмыгнула было из комнаты, благо, автодвери в таких хоромах движутся беззвучно и незаметно; в три прыжка оказавшись рядом, схватил женщину за руку, дёрнул на себя, сжал в тесных объятиях, откуда "клиентке" - обманщице! - не вырваться, и, в буквальном значении приперев к стенке, спросил - сквозь зубы, однако без льющейся через края злобы и чётко:
- Пока ваш друг без сознания, - я кивнул на тело, лежащее мешком в тёмных тонов одежде, - предлагаю рассказать мне то, чего вы ещё не упоминали, и я имею в виду истину, на сей раз, а не ложь.
И выразительно глянул на Екатерину; взгляд подействовал, дама благоразумно не стала запираться и, когда дыхание успокоилось, заговорила, в спешке, сбивчиво, но теперь-то сомнений в её искренности не наблюдалось.
- Я лишь край замысла, понимаете? - лопотала она. - Тайная проправительственная организация, "Пси-смерть"... они не желают видеть псиоников среди нас. Пси-активные должны умереть, для того-то организацию и создали... Власть... им, как и всем, нужна власть...
- Людям из "Пси-смерти"? - вынужденно уточнил я.
- Да! - почти выкрикнула она. - Они жаждут... они ищут контроля, полного и безграничного - над человеком, над обществом, над государством...
- Над миром? - практически без иронии задал я наводящий вопрос.
- Да! Да, возможно! Они... им стало очень неуютно, неудобно, когда выяснилось о существовании множества пси-способных, ну а те могут увидеть... увидеть и как-то им помешать...
- А если поконкретнее?
Прежде чем дать ответ, она повернула голову и на что-то уставилась немигающим взором; ответа я так и не получил, поскольку, отвлёкшись всего-то на секунду, взглянув туда же, куда она, потерял контроль над ситуацией. Острая коленка врезалась мне в пах, и покуда я со стоном оседал на колени, Екатерина вырвалась и метнулась прочь из квартиры. Я проронил сквозь зубы грязное и искреннее ругательство и уже взялся было за самобичевание, но в то же мгновение...
...искажённое разбитым, частично обвалившимся стеклом, моё отражение всмотрелось в меня самого абсолютным незнакомцем, и я узнал его, в этот миг я с идеальной точностью его узнал - мертвеца из второго видения: в облике ретрожертвы, переменённый накладной бородой, париком, очками и прочим, предстал не кто иной, как я своею же персоной! Следом явилось и прозрение насчёт убийцы - да-да, вот он, валяется на полу без сознания, палач из видения с аналогичным номером, не сумевший-таки справиться с объектом охоты.
Когда больше неприятная и противная, чем, например, резкая и жгучая, боль отпустила, я распрямился, дал чувствам устаканиться, вынул из вакуум-кармана фон и позвонил в ПОЛ.
VII.
Понаблюдав за наводнившими место сражения полами (интересно, честными или купленными той секретной проправительственной организацией?), я ответил на сколько-то ленивых вопросов сержанта с e-блокнотом и, счастливый, что хотя бы на короткое время от меня никому ничего не нужно, отправился домой. Стоя на автодорожке, я чувствовал распад и аннигиляцию спокойствия, на замену же прилетала, оборачивая меня и изнутри, и снаружи, необъяснимая задумчивость; не стоило исключать вероятности подставить верные факты, отыскать пусть мнимый, но потенциально возможный смысл, однако на сердце делалось тревожнее с каждой ушедшей в небытие секундой.
Жаль, что ретровидение оперирует лишь невозможным, неудачным - мне бы малую толику обычного предвидения, того, которое благодаря неприметно вошедшим в нашу жизнь пси-активным вскоре, уверен, навязнет на зубах!.. Я не заметил угрозы, непосильным оказалось прочесть нападение: тяжкий удар по темечку, и будто металлом, словно кувалдой взбешённого Тора. Я рухнул на тротуар, и в безлюдном месте, где ни свидетелей, ни спасителей, ни трусов, ни обезумевших людей из толпы, меня избивали руками и ногами, и какими-то предметами. Боль не длилась долго, и запах и вкус крови я едва успел почувствовать - просто потому что стремительно потерял сознание.
На грани восприятия, перед мигом финального беспамятства, проникло в обожжённый разум видение (или всё же видение?..) рук, тянущих куда-то, волокущих, упорно, молча - и, вероятно, с заранее определённой целью...
VIII.
Крайне худо и болезненно приходить в себя после избиения, доложу я вам, и ещё более хладно и мерзко ощущать себя спутанным чем-то и к чему-то привязанным... прикованным; я окинул нечётким взором окружающее и выхватил разные детали: полутьма... широкие пространства... замершие автолестницы... недвижимые механизмы... корпуса мобилей... высокие широкие окна... темнеющее цветом и молчащее о своём назначении массивное здание по ту сторону окон... Из того, что принято называть кусочками паззлов, сложилась картина: я на самофабрике по производству мобилей. Установить, чем я прикован, удалось много проще - короткий взгляд, и прочные цепи с толстыми большими звеньями попали в объектив не вернувшего былую чёткость, но, как и ранее, восприимчивого к жизни и её проявлениям зрения.
Вместо приветствия - удар под дых!
Я изогнулся, захрипел; рот раскрылся, полилась и потом закапала кровь.
- Здороваться и знакомиться не будем, - рыкнул некто сорванным хриплющим голосом.
Я поднял взгляд: "бычара" в строгих одеждах крутого бандита.
- Один вопрос, - продолжил "бык", так и излучавший самодовольство, до непонятности перемешанное с желанием навевать безграничный ужас, - что тебе известно?
Я нахмурился.
- Насчёт чего?
Последовал новый удар, сильнее и, прямо скажем, настойчивее предыдущего; опять отступив, бычара повторил вопрос с точностью до слова и интонации.
- А, - выдавил я через кровь и боль, - вы про "Пси-смерть"?
- Говори, - раздалось за спиной у "быка", что меня обрабатывал.
Зрение позволило разглядеть ещё нескольких чересчур спокойных обладателей строгих костюмов.
- Почему бы вам не прочесть мои мысли. - Я усмехнулся. - Вы же пси. Так?
В награду за сказанное - целая серия ударов, не отличимых от предшествующего; мне потребовалось время, чтобы прийти в себя и заново услышать повторённый до буквы, до эмоции, точно роботом, вопрос моего нежданно-негаданного собеседника с бычьей мордой.
"Вот ведь заладил, - подумал я. И после: - Если бы могли прочитать сознание, не маялись бы с допросом".
- Говори, - используя тактику "быка" - хотя, полагаю, их общую, - подал голос тот же, кто минутой раньше.
И в лицах-то их не разобраться, не то что в индивидуальностях, а уж при столь однотипном, мрачно-неразличимом обмундировании!..
Однако я глядел на мучителей и видел не людей - мало что понимающих зверей, агрессивных, привыкших побеждать... и не любящих, не умеющих проигрывать; потому-то, не дожидаясь очередных выверенных, отточенных ударов и фраз, словно бы воспроизведённых с помощью нажатия на сенсо-кнопку "Replay", я изложил им всё. Всё, что знал, всё, что успел выяснить, всё, что предполагал; я говорил и говорил, и говорил, ведь, хе, более мне ничего не оставалось. Не прекращая рассказывать, я скосил глаза на плотной толщины и внушительных ширины и высоты ближайшее окно; через тусклый, рассеиваемый здесь, в полутьме, свет скользнула тень. Отвернувшись, я продолжал одинокую речь в отрепетированном молчании; и я подходил к самому концу, когда это случилось.
Недоговорив, я спрятал голову, наклонив её, прижавшись подбородком к груди. Огромное окно мобилефабрики взорвалось тучами, мириадами осколков. Бандитов-стиляг кого усыпало, а кого и изрешетило; не все осколки, учитывая плотность кристаллостекла, имели в наличии острые грани, однако похитителям, убийцам и заговорщикам хватило. Из магнитолёта ССБТ (Специальной Службы по Борьбе с Терроризмом), без шума и поэтому незамеченным зависшего у крыши, посыпались выкрашенным в ночной цвет горохом и влетели через взорванное импульсной гранатой окно люди с АГ-поясами, в ещё более чёрных одеждах, чем у пси-гангстеров, держащие в руках смертельно опасные пистолеты, винтовки, автоматы, лазеры, плазмопушки... Детонация звуковой бомбы!.. и я тут же потерял слух, да и все террористы разом, естественно; оперативники в защитных масках (неделимых частях бронекостюмов) - нет. За звуковой последовала световая бомба - обе надёжнее, мощнее и с более продолжительным действием, чем соответствующей разновидности гранаты.
Я не лицезрел, как спецовики, оглушительно и ослепляюще ворвавшиеся на фабрику, бьют, сшибают с ног и заковывают в лазерные наручники совсем не упирающихся бандитов... но я представлял, о да! пречудесно, в красках и с подробностями представлял разворачивающееся в незначительных, пренебрежимых метрах действие. Мне грозило опять потерять сознание; так и вышло - только перед тем ретросознание воссоздало последовательные образы четвёртого по счёту прозрения в логической цепи видений, нахлынувшего на меня буквально за минуты... за минуту до облавы!
Громадоподобное окно автофабрики мобилей.
Магнитолёт подлетает сверху к крыше, чуть опускается и зависает в воздухе.
Один из эсэсбэтэшников взрывает импульсной гранатой окно.
Летят одна за другой звуковая и световая бомбы.
Друг за другом врываются летающие на антиграв-поясах спецы.
Преступники-террористы оглушены, ослеплены, дезориентированы.
И мёртвый, избитый, замученный человек с моими фигурой и чертами прикован великанскими цепями к металлической опоре фабрики. Этот человек, рассказавший пленителям всё, от "а" до "я", от одного до бесконечности... он - мёртв.
Но я жив!
...И я закрыл глаза.
IX.
Прошли дни.
Я закрыл глаза - моргнув - и пропомнил то, что мне рассказал рослый и мужественный офицер ССБТ: сначала в больнице, потом в их штабе, затем - личным письмом на закрытую, охраняемую почту, которую они, эсэсбэтэшники, сами для меня завели; просто, вы понимаете, я знал не слишком много, но почти всё, и в том числе факты и обстоятельства, причины и следствия, неизвестные спасшим меня защитникам страны. С моих слов была воссоздана картина, не имевшая завершения в течение целых лет, и чудом вынырнул из смертеопасного водоворота, омута заговора нынешний премьер-министр.
Выборы состоялись в тот же день, когда освободили меня; во втором туре Аленьков, прежний российский премьер, обошёл-таки кандидата пси-террористов, Валие: 10% голосов спасли государство и граждан от геноцида псиоников и внутреннего, подготавливавшегося годами неофашистского взрыва.
Я подписал бумагу о неразглашении и с тех пор жил под бдительным, неусыпным взором - и спецслужб, и Бога.
А сейчас я просто готовил салат к тушёному мясу и бездумно пялился в визор, старательно гоня прочь мысли, подозрения, ощущения и, кто бы знал наверняка, надежды, смутные и вроде бы беспричинные, что касались развернувшегося вокруг меня псевдохаоса направленных движений, смеси лабиринтов тайных смыслов и секретных назначений.
Я выбросил из ума "улики", подбрасываемые МРД, Министерством Российских Дел;
я так же выкинул искусственно вызываемые озарения, безо всякого сомнения, ложные;
перестал думать о ретроспекции...
да и об иных сверхспособностях и войнах их обладателей, о законных и противозаконных псионных сечах.
Мне стало безразлично, что террористы, умело и ловко направляемые по неверному следу, поняли, кто именно сыграет важнейшую роль в пестуемом заговоре, - ну да, тем человеком пришлось быть мне.
Я не сумел найти брата Екатерины Вильсон, однако этого от меня и не просили - ни первые, ни вторые; госслужбы, поскольку он уже продался им и продал подельников, террористы - по банальной же причине: их интересовало теперь только виртуозное, гроссмейстеровское убийство премьер-министра Аленькова и чтоб его место занял Валие. "Невидимые" группы разбирались между собой, страны внутри стран разбирались между собой, а я...
...А я просто смотрел визор, готовя обычный ужин; поднёс вилку ко рту, слизнул кисло-сладкий соус для салата, пробуя на соль.
И падает фигура подтянутого Аленькова прямиком с трансформер-сцены.
И раздаются выстрелы, и звучат взрывы, и пулемётная очередь врывается в толпу зрителей на улице, и лазер и плазма прорезают насквозь, сбивают с ног, заставляют крутиться от боли и в конвульсиях тех, что наблюдали за вторым туром выборов, - простых, невиновных людей.
Кристалло-экраны на титановых столбах, срезанные светящимися лучами, валятся на асфальт; голограммы в воздухе искажаются, перемешиваются и обращаются отвратительной, ужасной бессмыслицей цвета и звука; летающие визоры громыхающе лопаются, разбрасывая кругом раны, травмы и смерть из частей и осколков.
Паника налетает на народ. Паника охватывает город. Паника распространяется на страну.
Птица Смерти расправляет - неуловимо быстро - стальные крылья с острыми шипами... и тягуче медленно, точно бы бесконечно и бесконечно повторяемо смыкает себя на человеческой вселенной, на творящиеся перемены.
Кто-то кричит в микрофон - и это не голос убитого Аленькова!
Визор потух.
Я замер на месте.
Включился сам собою деактивированный мною перед ужином фон.
- Это "Российская Волна", и мы передаём экстренное сообщение: только что, сразу после оглашения итогов второго тура выборов главы страны, кандидат от техническо-реакционистской партии, прошлый премьер-министр Владислав Аленьков был убит в результате непредотвращённого террористического акта!
Насчитывается немало жертв, и их количество поминутно растёт! В самом Центре Эмпэ творятся непередаваемые по масштабу, наглости и ужасу разрушения! Горожан охватила паника! Немедленно брошенные на место силы правопорядка пытаются остановить и нейтрализовать хаос, беспорядок и смерть! ПОЛ приступила к срочному расследованию!
А тем временем посреди царящего урагана надвигающейся, кажется, гражданской войны слово берёт бесстрастный представитель от партии ретропрогрессионеров, потерпевший поражение во втором туре Михо Валие! Он говорит...
Секунду...
Да, так вот - он говорит...
(Март 2016 года)
Цифры и числа
(версия 2-я, исправленная и дополненная)
01.
Даже если вы, как я, уже третий десяток лет работаете техником на фонной линии (в моём случае, будучи "приписанным" к одной из самых влиятельных, богатых и известных компаний в этой области - "Октофону"), всё равно порядком изумились бы, столкнись вы с теми же невероятными событиями, что и ваш покорный слуга. В чём же дело? и чего странного? где кроются причина и не менее таинственные в моём случае следствия?.. но обо всём, как говорится, по порядку.
В день, когда истории было дано начало - помнится, на дворе стоял жаркий июль, зеленеющий свежей листвой, пахнущий цветами, щебечущий птицами, шумящий людьми и их машинами, пропахший выхлопами только что упомянутых автомобилей, а также заводов, фабрик и прочих "знаков" цивилизованности, - заданий у меня набралось по-привычному много. Хоть я и не помню точной даты (то ли 22-е число стояло, то ли 21-е, или, может, 25-е...), ничего действительно важного она в себе не несёт: лето, что бы по своему непостигаемому плану ни включил в него Господь Бог, всегда приносит с собой для нас, фонщиков, минимальное количество сюрпризов при максимальной их неприятности, то есть - однако, предполагаю, вы успели догадаться, о чём идёт речь - перегруженность линий и вызванные чрезмерным общением скучающих и грустящих, в одиночестве и нет, людей сбои в работе сети, механические повреждения (спасибо порывистому ветру, падающим деревьям, птицам, граду и т. д.), отключения за неуплату, по вине несознательных граждан, повторные включения... Всё в этом роде, вплоть до самоубийств при помощи кабелей (повеситься там либо "сунуть пальцы в розетку"); тут-то и начинаешь понимать, почему большинство компаний и корпораций, и наша система среди первых, переходят на полностью беспроводную сеть.
Мысленно готовясь к новому, превратившемуся в обыденность напряжённому дню, я решил позвонить родителям; с подругой мы пообщались полчаса назад, прямо перед тем, как мне на стол упали листы с перечнем заданий на сегодня - да-да, у нас всё строго, бюрократично и даётся непосредственно в руки мастера, под его, без иного варианта, ответственность. Набрав по памяти номер, я принялся от нечего делать - пока что свободен, хе-хе...ох!.. - считать про себя гудки, одновременно лениво рассуждая на тему, стоит ли поменять местами некоторые из заданий, чтобы справиться с "сегодняшним листом" быстрее, эффективнее и с минимумом энергозатрат.
К тому моменту, когда в голове моей созрел, был рекомбинован и окончательно выверен перечень дел с порядковыми номерами, к фону на том краю провода по-прежнему никто не подошёл; пожав плечами, просто так, ни к кому, конечно, не обращаясь, я собрался было повесить трубку, и тогда глаза случайно увидели сдублированный на узком длинном экранчике, который занимал всю верхнюю площадь стац-фона, набранный номер. Торопясь или, кто знает, излишне задумавшись, я допустил ошибку - нажал вместо последней цифры, восьмёрки, пятёрку; неудивительно, что у меня не получалось дозвониться. Сетуя на невнимательность, я перезвонил, на этот раз вдавив (надо признаться, слегка нервно) только нужные клавиши. Вы догадываетесь, как дальше развивались события? Правильно: и теперь к трубке никто не подошёл; впрочем, то лишь самое начало истории, что, повторюсь, представляется мне совершенно невозможной... а точнее, казалась таковой ранее.
Озадаченный, я хотел было дать звонку отбой, но сразу припомнил: пожилые и не очень-то активные в плане социальном и личного развлечения родители редко выходят из дома, а уж утром-то (с 10-ти - они любят поспать - до 18-ти-19-ти) их ничем, за исключением крайне ответственного и неотложного мероприятия, на улицу не выманить, причём удастся ли указанная хитрость - далеко не факт. Вновь набирая номер, я ощущал неясное напряжение; улыбнувшись, я прогнал нежданное пасмурное чувство прочь, поскольку для него не имелось ровным числом ни единого предзнаменования - ни объективного, ни субъективного... да хоть бы нереального, и его также не было. Трубка издавала длинные гудки, словно обещая: "Сейчас, сию секунду кто-нибудь тебе ответит", - а сама тихо подсмеивалась над незадачливым пользователем; безусловно, всё это досужие домыслы, и с тем же успехом почему не заподозрить розыгрыш не в меру весёлых или месть чрезвычайно обиженных коллег по цеху... но, как бы там ни было, стац-фон молчал, упорно и (теперь-то) мрачно-знаменательно.
Следом произошло событие, коему я сам, признаюсь, не нашёл объяснения; рационально, во всяком случае, подобное поведение ни проанализировать, ни расценить не удастся - я снова пощёлкал зеленоватыми квадратными сенсо-клавишами с горящими на них арабскими цифрами, отбивая неспешную, загадочно-спонтанную дробь того, первого, незнакомого и ошибочного номера. Сможете ли вы предугадать поворот жизненного сюжета, внезапно развернувшийся за перечисленными, миновавшими событиями? Попробуйте!.. Я же, продолжив рассказ, тем временем, не особенно торопясь, не пытаясь запутать, не выдавая лишних фактов, не строя стен и не возводя иллюзий, подведу вас к мысли, коли, возможно, вам так и не по силу оказалось отыскать ответ самостоятельно, что трубку на противоположном конце провода всё же подняли, и сделал это не кто-нибудь, а мой родной отец; в тембре и принадлежности голоса его сын, слава богу, не выживший из ума на нервной работе, полной криков, фонных звонков, щелчков, стуков и других "ласкающих слух звуков", ошибиться попросту не мог!
- Аллё.
- Эм-м... пап?
- Привет, Жор. Что звонишь?
Пускай они же с мамой сорок пять лет назад назвали отпрыска Егором, вслух именовали меня, по их словам, с самого рождения исключительно Жорой.
Я переварил узнанное и услышанное; затем залопотал в трубку какую-то чушь в надежде, что отец ни о чём не догадается, да и всякие мысли, которыми я планировал поделиться с семьёй, моментально выветрились из сознания, когда судьба подставила неожиданную, а главное, на мой взгляд, бессмысленную подножку... или то было нечто другое? Отец, к счастью, не угадал намерений сына - по крайней мере, я не услышал ни йоты, ни нотки подозрительности в глубоком, чуть хрипловатом голосе Олега Палыча; получился обычный фонный диалог заботливого взрослого сына с довольно пожилым, но не утратившим интереса как к родным, так и окружающим родителем. Передав привет Зинаиде Семёновне - маме, что вряд ли стоит пояснять, - я попрощался и дал отбой; в замедленном темпе опустив на рычаги зарядника умолкнувшую трубку, я нехарактерным для себя жестом ухватил раскрытой ладонью скулу и часть щеки и задумался. Размышлять хотелось долго, с усердием, только, увы, во-первых, ждала работа, а во-вторых, ни одной, ни малейшей идеи насчёт случившегося не стучалось в стенки моего точно бы моментально опустевшего черепа.
Перед тем как уехать, я решился на необычную вещь, движимый импульсом, которому не мог ни придумать оправдания, ни нацепить формы, - я заново набил на фоне неправильный номер.
- Да? Аллё? - К трубке повторно подошёл отец.
Жуткое, туманное дело, но интонации Олега Павловича, известные мне с пелёнок - и даже ещё раньше, с утробы, - вызвали в воображении картины одна одной темнее и ужаснее; не желая забивать голову вакуумом страха и пустыми догадками - теперь, в крайнем случае теперь, - я, никак не откликнувшись на обращение, вернул трубку на базу (автономный зарядник с магнитами) и отправился работать.
02.
После рабочего дня, катя на мобиле домой, в спальный район Южный (который располагался - тут и не ясновидящий догадается - на юге объединённой столицы, Москвобурга), я вертел и так, и сяк произошедшее, выстраивая последовательности, руша их и возводя им на смену бесчисленные и подражания и вариации. Ни к чему, в итоге, однозначному не придя, я, тем не менее, уверился в необходимости совершить поездку, каковую не то чтобы планировал, но предполагал ещё прежде, чем оттарабанил на линии и, привычно измотанный летним днём, сел за руль "Жигули-Н". Мобиль производства автозавода, посчитавшего, что нужно вернуть старое название и, кроме всего прочего, прибавить к нему многообещающее "Н", "новый", вёз меня к робофабрике им. Вассермана, где трудился ненормированные сутки мой давний приятель Грег.
Грега звали Георгием, и, разумеется, большинство людей, которым он представлялся Грегом, ошибочно считали, что полное его имя - Григорий; Грег зарекомендовал себя прекрасным роботехником, с кучей дипломов и горой медалей, потому и "угодил", в конце концов, на закрытую госфабрику за пределами Москвобурга, где разрабатывали и конструировали самодвижующуюся, самодумающую технику и механику для высших мира сего. В результате - работай, пока не отпустят, однако, если приживёшься (а Грег прижился, да ещё и не слишком поспешно, но уверенно двигался по карьерно-иерархической лестнице вверх), в зарплате не разочаруешься, плюс медпакет, плюс увеличенный, по сравнению со среднестатистическим, отпуск, плюс премии, плюс... в общем, в таком духе - дополнить по вкусу.
Вначале я не обладал правом появляться на территории массивного комплекса из центральной огромной фабрики, полудюжины примыкающих техцентров и десятка периферийных служебных домов; затем Грег, когда добрался до уровня заведующего северным отделом по монтажу готовых роботов, выписал мне бессрочный пропуск. Я заранее звякнул приятелю по встроенному в мобиль, откликавшемуся на голос - и лишь на голос владельца - фону; охранник Петро узнал меня, чуть улыбнулся, степенно кивнул, и я проехал на служебную стоянку сектора C. Всего территория робовселенной в минитюаре насчитывала четыре сектора, от А до D, и Грег управлял квадратом C, в ближайшем будущем рассчитывая - и небезосновательно - "заполучить права" на один из соседних секторов, D или B. Я выбрался из мобиля, миновал автодверь и поднялся на скоростном лифте на двадцатый этаж центрального высотного здания, фабрики, - там-то, в просторном, механизированном и любо глазу обустроенном кабинете, меня и ждал знакомый робототехник с неоднозначным именем.
- Здорово. - Из красного мягкого кресла с подвижной, принимающей форму тела спинкой Грег махнул рукой.
Я присел в свободное кресло, точно такое же, если не считать жёлтой расцветки.
- Что привело тебя в наши скромные пенаты? - поинтересовался Грег с весёлой улыбкой на лице.
- Ничего себе скромные. - Я саркастически хмыкнул.
Грег всхохотнул и потянулся к роботу-слуге; тот - заранее запрограммированный - вытянул руку в сочленениях и вложил в раскрытую ладонь мастера-заведующего стакан со свежевыжатым ананасовым соком.
- Как дела движутся? - спросил я, давая себе время лучше подготовиться к изложению, прямо скажем, неординарных событий.
- Готовим автономного робота, нечто из разряда искусственного интеллекта, - лениво ответил Грег, попивая сок. - В идеале, он заменит человека не только на кухне, а вообще везде.
- Робореволюция? - Я рассмеялся.
Грег поддержал меня в этом начинании.
- Вроде того. Ну а на самом деле, он возьмёт на себя до 75-80% домашних забот, включая умывание и мытьё хозяина.
- Очень... интимный робот, - не удержался и пошутил я.
Тут уж Грег заржал в голос.
- Ты извини, что тороплю, - произнёс он потом, - но мне сегодня ещё тестировать эту интимную хреновину.
- У вас что, тесты проводят после каждой вновь прикрученной гайки?
- Угадал, - абсолютно серьёзно подтвердил Грег.
Меня удивило его признание; правда, по сравнению с тем, что заготовил для приятеля я, откровение Грега не прозвучало собственно откровением.
- А у меня такие дела...
И я без ненужных длиннот, однако достаточно подробно, обстоятельно, словом, описал своё небольшое и весьма любопытное фонное приключение; всё время рассказа Грег слушал меня с неизменным выражением серьёзности на лице, украсив картину вдумчивой внимательности позой классического мыслителя: спина согнута, кулак поддерживает голову под подбородком.
- ...Вот, - закончил излагать я. - Твои мысли? Но сходу отмету варианты с розыгрышем и банальной ошибкой.
Грег немного поменял позу, вместо одного кулака положил под подбородок другой.
- Почему?
- Это бессмысленно, - объяснил я. - В первую очередь, потому что нет оснований: ни символической даты вроде 1-го апреля, ни праздничного мероприятия...
- Сродни Дню Фониста или 23-му февраля.
- Вот именно. - Я утвердительно кивнул. - Без веского повода наши пускаются в розыгрыши, только лишь находясь навеселе, а быть навеселе в самый обыкновенный день не то что не разрешается - жестоко пресекается корпорацией.
- Понимаю: масштабы, ответственность, деньги... Тоже не в последней "конторе" тружусь.
- Да-да. - Грег пахал на частников-миллиардеров, а мы - на столь же небедное государство. - Можно соку?
Грег молчал протянул руку к робослуге, щёлкнул пальцами, и из отверстия в животе механизма появился высокий бокал с тонкими стенками.
- Какого тебе?
- Вишнёвый есть?
- Есть, - сказал мне Грег. А затем роботу: - Вишнёвый.
Стакан тут же наполнился приятно пахнущей тёмно-красной жидкостью - судя по цвету и аромату, также свежевыжатой.
- Здесь могу себе позволить натуральные соки, - словно угадав мои мысли, разъяснил Грег.
Мелкими глотками попивая вкусный вишнёвый сок, я слушал рассуждения приятеля, к которому пришёл за советом.
- Если вероятность шутки мы отбрасываем ввиду строгости твоего работодателя, то ошибку не рассматриваем потому, что, присутствуй она, вы бы непременно и в короткий срок обнаружили её и ликвидировали.
Я ободряюще-согласно кивал.
- Значит, остаются две реалистичные версии. Первая: ты промахулся пальцем, набирая номер - всё-таки, припомни, "5" и "8" расположены на панели набора одна под другой.
- Верно.
- И вторая версия: глюканул фон.
- Несколько раз подряд?
- Точно, маловероятно. Хорошо, что ты заметил.
- Тут не заметишь, пожалуй!..
- На этом чистая, математическая логика заканчивается.
- А которая же начинается?
- Начинается логика иного сорта - увы, я ей имени подобрать не сумею. Да что там, я её даже плохо себе представляю, хотя бы в общих чертах.
- Ты говоришь о закономерности, - догадался я. - О системе, не имеющей, с точки зрения обыденного человека, самого права на существование...
- ...и, несмотря на то, существующей, - закончил он за меня. - Всё правильно.
- Что-то из разряда магии, НЛО, параллельных миров?
- Возможно.
- Или нет?
- Тоже не исключено.
Сейчас уж задумался я.
- Кажется, Грег, ты очень и очень мне помог.
Он вздохнул и развёл руками.
- Рад слышать. Однако должен заметить, предупредить тебя: чётких предположений насчёт приключившегося с тобой у меня как не было, так и нет.
- И у меня нет.
Он вопросительно поднял бровь.
- Но это же не помешало в своё время учёным, например, установить, что Земля вовсе не плоская, а круглая и вертится вокруг собственной оси.
- Участь им выпала незавидная, - с грустью прокомментировал Грег.
- К сожалению.
Я сознавал, к чему он ведёт: мистические вещи случаются гораздо чаще, чем мы думаем, чем нам, вполне возможно, желалось бы, - но кто-то проходит мимо, а кто-то заинтересовывается. Есть ли смысл заинтересоваться? Или лучше пройти мимо?.. Лучше и более безопасно...
Покуда я катал эти мысли туда-сюда, вертя с новых сторон, разглядывая, сопоставляя имеющиеся - в малом, мизерном количестве - факты, Грег терпеливо ждал. Наконец-таки я, всё ещё увлечённый абстрактной внутриумственной математикой, отвлечённо проговорил:
- Спасибо. Пока.
Он тоже сказал "пока"; мы пожали друг другу руки, и я ушёл...
...А в голове моей крутилось и крутилось то, чему я по своей же воле дал начало; как бы там ни сложилось, я этому ничего не противопоставлял - ни разума, ни желания, ни страха, ни глупости, ни безразличия. Речь шла о цифре "5", или о числе "5"; я запомнил его и знал, что уже никогда не забуду.
"Дело за малым. - Я хмыкнул про себя. - Извлечь то, что даёт мне это число, а приобретя новородные знания, добраться до сути, до разгадки".
Я кожей ощущал, просто-напросто центром естества чувствовал: впереди ждут другие числа; предстояло найти их, запомнить и... применить?..
03.
Несколько дней подряд, после разговора с Грегом, моя история будто бы висела в воздухе, словно бы совсем прекратилась, однако возобновилась вскорости, стоило мне только позабыть о случившемся; второе число я нашёл, когда покупал авиабилет в оба конца в столицу Северо-Американского Союза (США + Канада), Нью-Вашингтон. Или правильнее сказать - число отыскало меня?
Зайдя на сайт tickets.wr (world), я вбил интересующие меня параметры (такой-то класс, такие-то максимальные стоимость и время перелёта и пр.), а после из полученных вариантов выбрал наиболее подходящий, воспользовавшись уже расширенным поиском. Я в удивлении смотрел на цену - она казалась чересчур малой, где-то на 100 доллов меньше обычной; если ответственные за содержание сайта неверно информировали покупателей, ситуация подразумевала два выхода: либо отстаивать указанную стоимость, вплоть до суда, либо заплатить столько, сколько "напишут" на приаттаченном к электронному письму чеке после покупки. Не выбрав ни первого, ни второго варианта (хотя к первому я инстинктивно и не склонялся), положил билет в "Мою корзину" и, прежде чем оплатить, позвонил в службу технической поддержки.
- Алло, компания "Future Tickets" слушает! - спустя лабиринт сенсо-кнопок, отвечающих за вызов той или иной функции, и несколько минут ожидания на всегда переполненной линии самой популярной компании путешествий донёсся из трубки молодой бойкий женский голос, говоривший заученные на зубок фразы. - Меня зовут Валентина, чем могу вам помочь?
- Здравствуйте, Валентина, я заказал билет, номер... - Я назвал ей номер. - Проверьте, пожалуйста, цену - кажется, в неё закралась ошибка: по-моему, она недостаточно велика.
- Недостаточно велика? - смущённо-удивлённо - но скрывая эмоции - переспросила Валентина; наверняка ей отнюдь не часто приходилось сталкиваться со столь честными покупателями. - Подождите секундочку...
Она включила режим паузы; я минуты две-три повисел на линии, слушая нео-оркестровую версию "Smoke On The Water" Deep Purple, затем Валентина вернулась и сказала:
- Спасибо за ожидание. Нет, вы знаете, никакой ошибки нет.
- Точно? - Я почему-то считал, что очень важно прояснить этот вопрос.
- Абсолютно. Вероятно, дело в скидке, предоставленной нашим партнёром - "UUSC Travels", - у которого закуплены билеты на данный рейс.
- Где же тогда отметка о скидке? - продолжал допытываться я; и самому бы себе я не объяснил, что такого важного в цене на один отдельный билет одной авиакомпании.
- Отметка отсутствует, - как и раньше, заученно-жизнерадостно отозвалась Валентина.
"То-то и оно", - подумал я; вслух же произнёс:
- В любом случае, спасибо! Наверное, я произвожу странноватое впечатление, выискивая подозрительные детали в дешёвом предложении. Кто-нибудь другой... - Я описал рукой круг, чего она, конечно же, не увидела, и не закончил фразы.
Девушка подождала секунд десять-пятнадцать и, поняв, что я не намереваюсь высказывать что-либо ещё, дежурно, но не менее акцентированно проронила:
- Да, да, безусловно.
- Большое спасибо. До свидания, - выяснив, что мог, попрощался я.
- Была рада оказать вам помощь. До свидания!
Я повесил трубку и постучал указательным пальцем по лбу; ну-с, и что у нас по плану дальше? А ничего, - ответил я за себя же, - покупать билет и лететь в заслуженный отпуск.
Сев обратно за эмку (МК - мультивариативный компьютер), зашёл в "Мою корзину", выбрал "Оплатить покупки" и рассчитался за билет приписанной со времён первого здесь приобретения карточкой; выскочила надпись "Операция завершена успешно! Проверьте ваш почтовый ящик". Свернув окошко в трей, я зашёл в почту бессмертной "Google" и просмотрел пришедшее только что послание; там значилась многострадальная цена, а также вся необходимая покупателю информация вроде номера заказа, названия магазина, его электронного и фактического адреса, детализация рейса и т. п. Что это подразумевало для меня? Две вещи: я отправляюсь на двухнедельный отдых в гостинице, на пляже, в море, аквапарке и остальном в сходном духе счастливым обладателем пятидесятипроцентной или ещё более крупной скидки; и в моём активе появилось новое число: "0" - то самое, что, пускай и не отображалось на сайте продавца билетов, заменило первый знак в цене на рейс. Обладая крошечной странной последовательностью "50", я ни в малейшей степени не представлял, что с ней делать, хотя кое-какая мыслишка всё же стучалась в растерянный из-за обстоятельств и утомлённый работой мозг. Но отложим судьбоносные, банальные и любой иной разновидности вопросы на потом: меня ждала Америко-Канада!
04.
Стоит ли упоминать, что за все две недели отдыха - когда активного, когда не очень - мне не удалось по-настоящему расслабиться; мысли о числах, мистическим и вроде бы случайным, однако ясно предопределённым образом вошедших в мою до того скучную, чрезмерно спокойную, серую жизнь, не отпускали ни на день. Бывало, я ложился на цветастую терморегулирующую подстилку на горячий песок Нью-Вашингтон-бич, чтобы, закрыв глаза, слушать мелодичные лёгкие перекаты утративших всякую тяжеловесность волн, внимать их солёно-освежающий аромат, - а вместо этого перед глазами всплывали и кружили разноцветные числа: в неких последовательностях либо бессистемно, либо поодиночке... и вновь группами... Я садился по-турецки, клал голову в раскрытые ладони и, недвижимый, думал, думал; не сказал бы, что подобное выматывало, но мне так и не удалось разгадать реальный... да даже если выдуманный мной! смысл наполнивших моё прежде незаметное существование загадочных чисел, спонтанно предсказывающих нечто большее.
Последовательностью во многом похожих друг на друга вариаций завершился отпуск; я выехал из отеля, унося с собой воспоминания, в основном, о двух вещах: то были картины моря с его песком, крикливых торговцев, плотных рядов загорающих тел и шумных катеров, катамаранов, "бананов", что развлекают многочисленных и многообразных приезжих, туристов, отдыхающих, местных... и память о числах. И если увиденному, услышанному, почувствованному в неродной, отдалённой, но гостеприимной, пускай и дорогой, стране предстояло загаснуть в дали, со временем, возможно, забывшись окончательно, то числа - подсказывало на удивление настырное чутьё, - числа так легко из моего поля зрения не уйдут. Пока, во всяком случае, а часть фаталистичного пути, которая ждёт перед тем "пока", представала ещё только в смутном, неузнаваемом образе; я сел на самолёт по купленному две с небольшим недели назад при не объяснённых до сих пор обстоятельствах билету и возвратился в Москвобург.
05.
Чтобы разыскать третье число, потребовались вовсе не длинный временной промежуток и чуток случайности... ох, правда ли случайности? Я устал гадать, а между тем, подходя к знакомому до невидимости подъезду, будто случайно поднял глаза вверх; в первую секунду я даже не осознал увиденного и почти скрылся за кодовой автодверью, как вдруг - щёлк! клац! - что-то внутри головы повернулось. Оно же заставило остановиться, оно же принудило сделать шаг назад, оно же приказало вновь коснуться глазами усмотренного; источник заинтересовавшей и заинтриговавшей, а секундами позже ввергнувшей меня в ступор информации располагался ровно над автоматической дверью подъезда.
То была электронная табличка на солнечных батарейках, день и ночь высвечивавшая номер подъезда (четвёртый) и количество квартир (первая, такая-то по счёту, тире последняя).
Я заморгал, протёр глаза, опять уставился на прямоугольник с компьютерным текстом яркого, но не кислотного, констрастного красного цвета; видение (или "видение") не исчезло - я всё ещё взирал на явное до неотвергаемости число "4" там, где должно было, по писаным и неписаным законам, располагаться число "7". Со стороны я выглядел, уж конечно, если не подозрительно, то не слишком внушающим доверие субъектом; я сделал вид, что прохаживаюсь туда-сюда перед подъездом, точно в ожидании кого-то, ну а сам между тем поглядывал на электронный указатель. Вот текст снова проехал справа налево, и засветилась уже виденная "четвёрка"; последующие три цикла ничего в этом плане не изменили. Я мог бы пройти к соседнему подъезду, например, шестому, лишь чтобы убедиться: с табличкой над его входом полный порядок, и горит там, как и положено, "шестёрка"; совершать бессмысленные поступки, впрочем, никогда не входило в мои привычки и планы, тем более что ("Хех!.." - грустно-озадаченно усмехнулся я) я помнил и прекрасно изображал перед внутренним взором картинку, усмотренную пять, может, десять минут назад. Ведь именно тогда я шёл мимо шестого подъезда и видел, да, видел-таки "шестёрку" на положенном ей месте; мысль пройти к другому подъезду по соседству, под восьмым номером, теряла в свете узнанного всяческое значение.
Стараясь не дать волне неизвестности захлестнуть её верного путешественника и искателя, себя, я поднялся пустым титановым лифтом на свой этаж, миновал предбанник, вошёл в квартиру; отныне численный ряд являл собой такую последовательность: "504".
06.
Если обобщить всё, произошедшее на следующей неделе, не станет преувеличением тот факт, что большую часть времени и практически себя целиком - и внутренне, и внешне, и в распорядке, и в настоящем - я посвятил изучению имеющихся чисел и чисел новых, покуда, должно быть, не обнаруженных. Спервоначала я задался вопросом: а действительно ли числа я ищу? Ну, или они пребывают в пространстве и времени в поисках меня - не суть в общем-то важно. Каким бы ни вышел ответ, я не мог побиться об заклад, что и 5, и 0, и 4 являются числами; нет сомнений, что 504 - число, притом "матёрое", или, называя вещи без шуток, крупное, аж трёхзначное; но заодно с тем ни единое доказательство не поддерживало моей "числовой" теории. Знаки - поименуем их пока так - я замечал исключительно по-одному, а значит, вероятность, что я рассуждаю о числах, равнялась возможности, что я имею дело с цифрами, до тех пор, во всяком случае, пока они не начнут попадаться мне на глаза по двое, по трое...
Но ничего не менялось в качественно-количественном плане, и я отложил занимавший меня вопрос на будущее, более свободное и, хотелось бы верить, богатое подсказками время; и в тот же день, когда я пришёл... нет, вернее, не пришёл к определённому, озвученному выше выводу, мне встретилось очередное число. Вернусь я, пожалуй, к отброшенному было названию, "числа", для простоты и понятности, раз уж с него я начал. Слово же "встретилось" кажется немного неудачным в отношении не существ и не объектов либо предметов даже, а нематериальных понятий (оставим в стороне незначительные уточнения касательно явственно материальных средств наподобие краски и электроуствойств, способствующих проявлению чисел в нашей Вселенной). И всё одно объясняется употребление неподходящего глагола крайне просто: с числа "5" и до сего момента я не принимал действительно активного участия в наполнении моего обыденно-мистического быта числами - они приходили извне и располагались в душе и мыслях и вокруг меня словно бы по собственной воле. Управлялась ли оная космически? Никто не скажет наверняка, что, однако же, не отменяет результата.
Я читал книгу, известнейший, дебютный детектив-триллер Чейза о мисс Блендиш, и взгляд мой, натренированный прошлыми находками, а к тому же - наверное, подсознательно - всегда готовый уцепиться за новенькое число, выхватил из текста сотой с лишним страницы малозаметный, для первого взгляда, порядковый номер. Никто другой не нашёл бы в этом ничего сверхъестественного, знаменательного, но я знал если не что и где искать, то как, и потому, приметив не стыкующееся с номером предыдущей страницы (112) число (111), немедленно закрепил его в памяти. Положив вместо закладки палец, я захлопнул книгу, уже размышляя над открытием; итак, взаимосвязь несколько поменялась, не утратив притом, впрочем, сути: я столкнулся не только с багом в конкретном числе - ошибка на сей раз замаскирована под повтор. Опять раскрыв книгу и перевернув назад один лист, я мгновенно убедился, что "111" сдублировано и там; увлечённый творящимися событиями, мало чем напоминающими мою предыдущую жизнь... да совсем с нею не смыкающимися! я быстро пришёл к выводу, что к трём собранным числам следует прибавить четвёртое - "1".
"5041". Что бы это значило? Кристально чистых догадок не появилось; что же касается идей помутнее, гадать - лишь глубже ввергать себя в хаос: в мире до крайности много вещей, обозначаемых, выражаемых, нумеруемых числами и цифрами.
И поиск продолжился; скажу сразу и прямо - выдался он пусть и не длительным (около двух недель), но насыщенным и увлекательным, розыск чисел напоминал расследование, проводимое жизнью, реальностью внутри самой себя.
5-е число промелькнуло перед глазами, в довольной степени ярко и долго, чтобы я его заприметил и не забыл, на циферблате электронных часов, купленных за день до того в магазине бытовых товаров, что на параллельной улице.
"Эге-э, - подумал я. - Обновлённое проявление: не в старых, а недавно приобретённых предметах. Раньше они - оно? какая эманация, создание, стихия, событийная случайность окутывала меня и моё окружение плотным, но невидимым покрывалом? саваном?.. - прежде они маскировались лучше. Хотя если предположить, что настал момент, ну, не раскрытия, однако упрощения, целью которого среди всех людей стал только я, и больше никто..."
Раздумывая на эту тему, я записал на корочке число №4, проявившееся невыразимо чудным образом: то было число 6, и оно заменило отображаемые на квадратном мониторе десятки часов, возникнув, по чьему-то прихотливому и, как я видел отныне, не лишённому юмора замыслу, в графе, где не чем-нибудь, а заводскими настройками отрицались любые числа, кроме "одного" и "двух". Вышла последовательность "50416"; я зафиксировал её на бумаге, в толстой записной книжке, которой и не думал когда-нибудь найти применения. Загнув краешек листа, чтобы легко найти требуемую страницу, я отложил книгу для записей и сызнова принялся катать в голове соображения и тезисы, связанные с моими, скажем прямо, неординарными поисками.
Шестое число ждало меня в бегущей строке визора, когда я, увлечённый спортивной передачей, ошибся кнопками на пульте и нажал ту, что включала телетекст, хотя собирался всего лишь сделать погромче; у канала, заметим, не было визор-текста, однако это не помешало ярко-зелёному числу "9" внизу, где в ином случае располагалась бы визор-строка, задорно и весело проноситься, снова и снова, из-за правого края в левый.
"Ярко-зелёное", - отметил я про себя.
Совпадение? Или попытка привлечь внимание? Да уж, скорее, намерение! Ведь тот, кто, образно выражаясь, играл со мной, придерживался определённых целей - я их чувствовал и видел, зримо и бесспорно: значило ли то, что мне столь же легко удастся разгадать задуманную незнакомой личностью стратегию, буде наступит подходящий, решающий момент, точнее - момент решения?..
Компиляция чисел превратилась в "504169".
Я немало часов провёл, гадая, где теперь сконцентрировать поиски; в таком состоянии и крайне задумчивом, практически что отрешённом настроении сел в кресло послушать беспроводной центр. Загрузив в него "Jazz", ретро-диск Queen туманного 1978 года, я щёлкнул маленьким, почти миниатюрным пультом с крошечным (намеренно уменьшенным) набором кнопок; на экране - расширенном и вытянутом вверх - вспыхнула трёхмерная таблица. В колонке "Номер песни" я, уж и без особого, признаюсь честно, удивления, наткнулся на не существовавшее ранее число "0"; нумерация начиналась как раз с него, что было невозможно, учитывая и заводские настройки (вспомним происшествие с часами), и логическое противоречие, поскольку "ноль" не представляет собой порядковое число, да и вообще, говоря начистоту, ни разу он не высвечивался в графе "Номер песни".
"А-га-а!.." - Я сходил за записной книжкой, чтобы без промедления взять седьмого "пришельца" на карандаш.
И семёрка чисел выстроилась в порядке "5041690".
Под "Let Me Entertain You" в эмоциональном, но мастерски управляемом исполнении Фредди Меркьюри я сидел в глубоком кресле, откинув голову на спинку и закрыв глаза, и пытался найти обоснование как для последней находки, так и для всего ряда в целом.
Числа никогда не повторялись, за исключением двойного ноля, помещённого на втором и седьмом месте. Смысл?
Набор состоит из семи знаков и открывается "пятёркой". Значение?
"Ингредиенты" числового салата отыскивались в единичном экземпляре и друг за другом. Объяснение?..
Пф, объяснение! Его можно было искать предолго - и бесцельно, потому что после вторичного проявления числа "0" секретные вторжения в мир обыкновенного человека прекратились. Сформировалась проблема выбора: продолжать измышления или действовать? Ум подсказывал, что застаиваться нельзя, что всё развивалось - развивается? - не просто так, но одновременно и в беспричинность ударяться не след; от того я и оттолкнулся, окунаясь в мир заново рождающихся причин и следствий.
07.
Догадка, посетившая меня днём позже, молчаливым, одиноким, тихим вечером (подруга укатила ко внезапно заболевшей маме и думала пробыть там не меньше нескольких дней), была из разряда сколь очевидных, столь и непредставимых. Да вы наверняка всё домыслили сами! Ну конечно, я снял трубку и позвонил по получившемуся номеру.
Я отсчитал тринадцать гудков - никто не подходил; прослушав четырнадцатый, уже потянулся к плоской, объятой зеленоватым свечением сенсо-клавише "Отмена", чтобы потом положить беспроводное устройство на его законное место, на низкий столик в холле, рядом с безостановочно и бесперебойно функционирующей автономной зарядкой, когда чей-то сердитый голос прорычал:
- Да? Вас слушают!
Голос выражал негодование до такой степени, что я сперва опешил.
- Э... я... - Замявшись было, я наконец взял себя в руки. - Куда я попал?
- А куда вы звонили? - И уже чуть ли не угроза прозвучала в голосе - низком, мужском. Или правда прозвучала?
- Я звонил по этому номеру, - решившись на честность, ответил я, кроме того, и по весьма простой и очевидной причине: мне очень хотелось дойти до конца числового лабиринта.
Голос помолчал, а затем объяснил мне, куда же я всё-таки попал, - тогда я ощутил острейший приток адреналина; горло перехватило, и справился я с этим лишь пятью глубокими вдохами и выдохами позже. На том конце ждали - бесконечно терпеливо ждали.
- СГБ? - повторил я, когда возвратил себе контроль над связками.
Служба Государственной Безопасности? КАК я туда попал? И во что угодил, в конце-то концов?!
Наступила пауза.
- По-моему, нам стоит поговорить, - не теряя холодной безмятежности, произнёс - уведомил! - голос.
- Хорошо, - тупо согласился я: ну а из чего мне выбирать? Из согласия и несогласия прийти на встречу с представителем мощнейших засекреченных сил, фон которых я узнал - хе-хе - по чистой случайности?
Собеседник сказал короткое "Это хорошо", одобряя или притворяясь, что одобряет мои действия, и назвал короткий адрес.
- Запомнили?
- Запомнил.
Да я его даже на бумаге сохранил, благо, записная книжка лежала под боком.
- Тогда жду вас завтра с утра.
Он (назвавшись капитаном Родионовым) озвучил недлинный временной промежуток, в который мне рекомендовалось подойти для разговора, и, удостоверившись, что я всё понял и ничего не забуду, повесил трубку.
Переведя дух, я набрал номер директора "Октофона" и отпросился на завтра, сославшись на внезапную резкую боль в спине.
- Поправляйтесь, - напутствовал работодатель, проявив понимание в этом вопросе.
Модест Ильич предлагал три дня за свой счёт или, если понадобится, неделю, но я, поблагодарив его за доброту, уверил, что дня вполне хватит; мы распрощались, и я дал отбой.
"М-да-а, - пронеслось у меня в голове, когда рука, словно бы не управляемая мною, будто по собственному желанию вернула трубку беспроводного фона к заряднику. - Куда я влип?"
Куда же я влип?
08.
Следующим утром я пришёл по адресу, который мне сообщил сотрудник СГБ, представившийся капитаном Родионовым; я вошёл в заново отремонтированное здание Службы и, не успел представиться администратору, сказать, кто меня пригласил и для чего (хоть это было рискованно), как из кабинета по левую руку вышел молодцеватый высокий мужчина в форме, с редкими, собранными в аккуратную стрижку чёрными волосами, бесстрастным лицом, волевым взглядом и длинными мощными руками.
- Вы? - только и бросил он.
- Я, - не стал юлить я, надеясь, что меня поймут.
Меня поняли; человек, по погонам признанный мною действительно за капитана, пригласительно махнул рукой и прошёл обратно в кабинет, я - за ним. Когда я оказался внутри, он молча протянул руку в сторону стула перед рабочим столом; я сел и стал оглядываться. Кабинет ничем не мог похвастаться, кроме высокой чёткости 3D-картины президента на серой стене, современного компьютера и собственно стола; свойства помещения, а вернее, их отсутствие помогали не показать, но скрыть род деятельности хозяина - не так уж неразумно, коли вспомнить, где я находился. Закрыв дверь и заперев её на замок поворотом круглого рычажка, капитан прошёл за стол и бесшумно занял законное место на как всегда вовремя подрулившем автостуле; он сложил перед собой руки по-деловому, наверняка отрепетированным движением, и принял позу серьёзного, вдумчивого человека: спина прямая, глаза смотрят точно на меня, ни тени улыбки на губах - тоже, надо полагать, заготовленный фокус.
Я не стал заговаривать первым, предоставляя эти право и привилегию офицеру СГБ.
- Что ж, господин Белосеев, - начал капитан Родионов, - вы попали в пренеприятную ситуацию.
Я тотчас весь напрягся, но, чтобы не выдавать позой, выражением лица или чем-либо ещё ненужных эмоций, сведений, постарался расслабиться.
- Простите? - осведомился я.
- Вы позвонили не в ту организацию не по тому номеру, понимаете?
Хе, как же было не понять... что я и потвердил - конечно, в более сухой, отрицающей смех, казённой форме.
- Или же ваш звонок, по парадаксальному стечению обстоятельств, нашёл единственно верного слушателя. Неважно: при прочих равных, на подобный случай у нас имеется две директивы. Директива А: проводить вас под арест до выяснения дальнейших обстоятельств.
Я сглотнул.
- А директива Б?
- Директива Б, - безэмоционально, что прекрасно гармонировало с его похожим на хладный камень лицом, произносил Родионов, - подразумевает ваше посильное участие в работе Службы.
- Боюсь, ничем полезным...
Родионов строго глянул на меня, пресекая всяческие попытки отвертеться, и медленно, чеканя слова, разделяя их весомыми пробелами, проговорил:
- Откуда. У вас. Номер. Фона?
Я погрузился в раздумья, не прекращая волноваться; рассказать ему правду? так ведь он не поверит. С другой стороны, сам вызвал и, надо думать, по приказу или, в крайнем случае, с разрешения вышестоящих...
- Излагайте правду, господин Белосеев. - Родионов посмотрел на меня проницательно и как-то... всезнающе.
Я нервно облизнул губы.
- Понял.
- Вот и хорошо, слушаю.
- Ну, в общем...
И я, собрав мысли в кучу и то же самое проделав с решительностью, пересказал капитану Родионову страннейшую цепочку непонятно как взаимосвязанных событий, позволивших мне узнать семь последовательных цифр/чисел, а значит, и фон, в который они сложились; всё время моего рассказа с лица Родионова не сходила могильная серьёзность. Когда я закончил, он веско угукнул, поднял руки, упёр локтями в стол и положил на получившийся мостик из тыльных сторон ладоней вытянутое лицо.
- Вы ведь не имеете понятия о происходящем, верно, господин Белосеев?
Да к чему он ведёт?
- Верно, - аккуратно согласился я.
- А если бы знали, в чём дело, немедля бы признались, я прав?
- Правы, - вновь осторожно подтвердил его предположение.
Родионов кивнул - как мне почудилось, принимая во внимание полное безразличие, сквозящее в глазах, во все чертах капитана, довольно и с чувством выполненного долга, что ли, после чего выдвинул ящик стола, сверху, достал оттуда некую бумагу и положил на столешницу передо мной.
- Подпишите, - сказал Родионов, протягивая мне отцепленную от нагрудного кармана формы ручку с возобновляемыми чернилами.
Я, почти не глядя, принял перо, в то же самое время пробегая глазами текст документа; он не восхищал ни красотой, но объёмом: "О последствиях разглашения предупреждён", - значилось крупными печатными буквами прямо по центру листа, а ниже слово "Подпись" и подчёркивающая пустоту линия недвусмысленно намекали на требуемые от меня действия. Подмахнув бумагу, я протянул её Родионову - уж промолчать-то сумею, тем более что в мою историю, кроме него, вряд ли кто-нибудь поверит; пока капитан прятал листок с подписью в ящик и закрывал оный, мне на ум пришла негаданная, однако такая логичная мысль:
"Он же всё знал заранее! Или они. Из его слов это явственно следует; а раз он либо они знали, следовательно, могли и подстроить события, направить меня куда надо и, когда то понадобится, сбить с пути".
Догадка не нашла завершения - рассуждения прервал уверенный голос капитана Родионова:
- Мы встретимся с вами завтра вечером в вашей квартире, не раньше семи.
- Я живу...
Я собирался облегчить труд эсгэбэшнику и назвать свой полный адрес, но кратким движением руки Родионов снова перебил.
- Нам известно, где вы проживаете, господин Белосеев.
Я сморгнул; а по чести-то говоря, чего я ещё ждал?
- Можно идти?
- Идите.
Родионов отвернулся к компьютеру с таким видом, словно бы и не было никакого разговора; машинально пожав плечами и выразив сим без труда читаемым действием все свои мысли и сомнения, я поднялся, попрощался с сотрудником Службы, услышал его предельно сжатое по эмоциям "До свидания" и, дождавшись, когда он без торопливости встанет и отопрёт дверь, вышел в коридор. Что делал Родионов дальше, мне неведомо, зато я превосходно представлял, что займёт мою голову на ближайшие полтора дня, до завтрашнего вечера, - предположения разной фантастичности о предопределённости и важности случившейся здесь, в районном центре секретной государственной организации, встречи.
09.
Беседа, состоявшаяся с Родионовым завтра, в вечер, получилась более интригующей и совсем какой-то двузначной, даже сравнивая её с предшествующим разговором в СГБ длиною в несколько минут; она вышла настолько же краткой, но насыщеннее, а потекло всё - неулавливаемым, призрачным чередом - уже с той секунды, когда раздалась трель моего дверного звонка. Я подошёл, глянул в глазок и без удивления обнаружил за порогом невесть как незаметно преодолевшего коридорную запертую металлическую дверь с кодовым замком капитана Родионова; естественно, он был в гражданском и, разумеется, без леденящей душу, стандартной, подозревал я, эсгэбэшной бесчувственной несгибаемости. Я коснулся сенсокнопки, замок неслышно открылся, и дверь в квартиру скользнула в паз справа от меня; он улыбнулся и переступил порог. Затем, когда я вернул четырёхугольник двери на место и запер, мы оказались на кухне, причём вёл капитан, будто был здесь не раз в прошлом; я предложил чаю, кофе - офицер отрицательно покачал головой: профессиональные приёмчики и привычки даже самым опытным спецам не так-то просто забыть и, тем более, сходу заменить на непринуждённое обывательское общение.
- Садитесь, Егор Олегович, - мягко молвил - именно молвил, но не сказал - Родионов, указывая перстом на табуретку-трансформер с магнитами устойчивости и радиоуправлением, новинку и хит сезона среди покупателей мебели.
Я присел, намереваясь увидеть, что он делает то же самое; Родионову вновь удалось меня удивить и озадачить, отказавшись разместиться более удобным образом и устно выразив свой отказ. Кроме того, он добавил ровным, однако не подразумевающим обсуждения голосом:
- Лучше я постою, введу вас в курс дела и дам задание - вы же послушайте; это не займёт много времени, а потом я уйду.
Чем я мог ответить? Кивком - ну, я и кивнул.
- Прекрасно. Слушайте предельно внимательно и запоминайте с первого раза, потому что записывать ничего не разрешается, так же как повторять уже произнесённое. Ясно? - Он не давил, однако уточнял, чтобы быть полностью убеждённым.
- Ясно, - заверил я капитана.
- Чудесно. Нам с вами запрещено оставлять вещественные доказательства... во избежание... ну, сами понимаете, не мальчик. Нет-нет, не беспокойтесь, - заметив, что я опять начинаю слегка нервничать, пресёк он моё волнение, - о противозаконном речи не пойдёт; речь пойдёт о... малознакомом. Малоизученном. Чужеземном.
Он пристально посмотрел на меня. Чего он хочет? проверяет? Ещё раз ждёт реакции? Тестирует на понятливость, так сказать, глубинного уровня?
- О чужеземном, - будто пробуя выражение на вкус, цвет и значимость, повторил я, насколько мог неспешно. - Точно об инопланетянах говорите.
Родионов кивнул, выражая тем самым, а ещё изменившимися чертами лица явную похвалу.
- Вы говорите о... - заговорил я в недоумении, но он предупреждающе поднял руку.
- Здесь вводная заканчивается. - Родионов взял паузу и продолжил: - Теперь скажу, что вам делать. Используя те же числа, что помогли вам связаться с нами, вы предпримите в Петрово кое-какие действия. Знаете, где это?
- В области.
- Именно. Там, на улице Космической, в доме 22а, вы найдёте охраняемую спец-ячейку; в спец-ячейке вам потребуется ящик под номером 888. Запоминаете?
- Да, - ошалело выдохнул я: ничего себе "Джеймс Бонд. 100 лет спустя"!
- Ячейку откроете, применив последовательность чисел, обратную той, с помощью которой звонили.
- Обра... - повторил было я и тут же оборвал себя под строгим взглядом Родионова.
- Найденное в ячейке, - говорил капитан СГБ, - необходимо применить по собственному усмотрению. Контакты с любым сторонним лицом нашей планеты запрещены.
"Нашей планеты"?! У меня перехватило дух от перспективы открывающейся, а скорее, только-только приоткрывающейся Тайны.
- В случае удачи обратитесь к нам по тому же номеру; в случае неудачи - также. За возможные отрицательные последствия при выполнении задания контора на себя ответственности не берёт.
"Хороша контора! - подумал я в сердцах. - Закабалили, а теперь ещё и условия ставят, да монументальные!.."
- Надеюсь, это не подразумевает... - стал интересоваться я, и Родионов, опять не дав досказать, заверил:
- Это подразумевает теоретически всё что угодно.
- А практически?
- Вот вы нам и доложите. В смысле, расскажете, - с ударением на последнем слове поправился капитан.
- Но я, так понял, могу пострадать...
- Пострадать может любой в любое время в любом месте; от вас же зависит, забудет контора ваше случайное попадание или нет.
Не надо быть умнее Эйнштейна, чтобы догадаться, какое имеется в виду "случайное попадание", - звонок по секретному номеру в специально для того отведённый (я уверился на 150%!) кабинет сотрудника не чего-нибудь, а самого СГБ.
- Понятно, - просто уведомил я - к чему излишние слова?
Родионов кивнул и, тоже без ненужных слов, вышел в коридор; я поднялся со стула, открыл дверь и молча наблюдал, как капитан конторы молчаливо, по-английски удаляется прочь. Металлическую кодовую дверь в коридоре ему открыл по счастливой случайности оказавшийся там сосед из квартиры напротив. По счастливой? По случайности?? Действительно?!..
Я закрыл дверь и покачал головой; что-то шептало на ухо страстно и убедительно: "Ещё не понял, во что влип? Не-эт... ты ещё не понял..."
10.
Может, я перестраховывался, но чёрт их разберёт, этих эсгэбэшников, этих интриганов, и я взял билет на загородный рейсовый автобус; прождав на остановке тридцать минут, тем не менее, удачно поймал один из немногих выпущенных не так давно летающих бусов. Войдя в двери и показав пластиковый билет сканеру, я миновал раскрывшиеся дверки и сел возле окна; поднявшись без шума в воздух (колёсами лётотранспорт не обладал), автобус направился в сторону Петрово, где располагалась его конечная остановка. Опять же - совсем неплохо, поскольку, не будь "Петрово" последней точкой маршрута, я бы наверняка пропустил её, погружённый в себя, в мысли и хитросплетения СГБ, государства и прочих глобальных тайных премудростей; раздался не слишком громкий, но ощутимый звуковой сигнал, и я, покинув эластостул, вышел через автодвери на улицу.
Бус взлетел и отправился назад, а я с интересом оглядывался, рассматривая городок; индустрия и наука в минувшее десятилетие выросли многократно, поэтому особенных отличий между областными городами, по крайней мере, самыми крупными, к числу которых относилось и Петрово, и мегаполисами наблюдалось исчезающе мало, разве что масштабы и кричащая помпезность однозначно утверждали, в столице вы или на просвящённой, модной, технически оснащённой, но всё-таки периферии. Спросив у проходившего мимо мужчины направление, я двинулся вниз по улице; пройдя домов десять, свернул направо, прошагал ещё немного и упёрся, как мне и обещал маршрутодатель, в высотное здание со здоровенными золотыми буквами "Ячейка Deluxe" внизу. Я прибыл на место; что ж - вздохнул, на всякий случай готовясь к сюрпризам и позитивного, и негативного характера, - вперёд, солдат!
В выхолощенном, чистейшем, блистающем серебром и хромом пространстве абсолютно никто не заинтересовался моей персоной, всем было безразлично, кто я, откуда и зачем явился, и это как нельзя лучше меня устраивало; миновал пункт охраны у дверей (у охранника в бронекостюме и каске висел на магнитопоясе бластер и дополнительная обойма с батарейками - ничего себе меры предосторожности!) и стойку консультанта (он же администратор), выйдя к протянувшемуся от одной далёкой стены к другой, выгнувшемуся плавной линией полукругу бесконечных ячеек. Их насчитывалось не меньше тысячи, ведь та, что я искал, носила номер из трёх восьмёрок; точнее устанавливать количество не было ни времени, ни желания, да и не входило то в моё первое - и, надеюсь, заключительное - задание от СГБ.
Ящик №888 ничем не отличался от прочих: столь же стильный, столь же блестящий, со столь же качественным и хитрым замком (лазерный, кодовый) производства швейцарско-французско-немецкой суперфирмы "Locks 2 Days"; в горле пересохло, однако я приказал себе подавить приступ страха и, после непродолжительной борьбы, справился с ним. Палец коснулся кодового экрана, активируя тончайшую панель; семь точных нажатий - 0-9-6-1-4-0-5, - и дверца, почти мелодично щёлкнув, плавно, но и быстро отъехала в сторону. Я заглянул внутрь... и не увидел ничего; после, присмотревшись к сгустившейся внутри ячейки темноте, я разобрал очертания удлинённой формы предмета. Протянул руку, сжал пальцы на нём и извлёк предмет из хранилища на свет божий; механизм ячейки, ощутив, что все вещи покинули тёмное замкнутое пространство, дал сигнал дверце, и она, сделав полукруг, выскользнула из стенок ряда серебрящихся хранилищ и закрылась на сверхпрочный и сверхнадёжный замок.
Я уставился на предмет, который держали руки, силясь понять суть и назначение голой, гладкой, чёрной палки со смазанными гранями; пальцы мои ощупывали ту палку, ища кнопки, рычажки, сенсоры, реле... хоть что-нибудь - и ничего не находя. Повертел чёрный жезл перед глазами, присмотрелся повнимательнее, хмыкнул, провёл пальцами по гладкой матовой поверхности, потряс вещь; в этот миг, когда подумалось, что мои манипуляции, без сомнения, скоро вызовут, если уже не вызвали у охранника подозрение, низ палки засветился жёлтым. Источника свечения я не смог определить, да и низом называю область, где оно загорелось, только предполагая противоположный конец, за который держался, верхом; рука будто сама собой потянулся к огоньку.
Не знаю, что произошло в "Ячейке Deluxe" следом и как на то отреагировали присутствующие - охрана, консультация и не менее двух десятков, по грубому подсчёту, посетителей, - зато мне точно известно одно: через мгновение я испарился из областного хранилища и переместился в совершенно иное место.
11.
Первая мысль, пришедшая в голову, когда глазам явился не виданный ранее пейзаж:
"Создатель мира обчитался ретрогениев, к примеру, Саймака и Желязны".
Причудливые деревья, трава и растения, которым мне не подобрать ни названия, ни даже описания, зелёно-красное небо, оранжево-фиолетовый горизонт, ни единого животного - и полнейшее беззвучие; ошарашенный, я глядел туда и сюда, силясь высмотреть что-либо знакомое - тщетно. В голову закрался страх: "Я попал в неведомую область, мне никогда не выбраться из неё, потому что не знаю, как пользоваться перемещателем!" А в сущности гладкого чёрного жезла не осталось сомнений; конечно, сохранялась вероятность повторной удачи, в смысле, поверчу-поверчу в руках устройство и окажусь дома, однако зря настраиваться на ладное и тешить себя иллюзиями ещё хуже, чем реально смотреть пусть на неблаговидную, но истинную картину происходящего.
- Человек, бип, - сказал кто-то рядом бесполым высоким голоском.
Я круто повернулся вокруг своей оси и уставился на... парящие в воздухе доспехи! Хотя нет - я присмотрелся... нет, не доспехи - или всё же они, но разобщённые на части и не смыкающиеся друг с другом. Доспехи - не-доспехи озарил розоватый свет; выстрелил луч и, пробежав по мне снизу вверх, от живота до лба, всего через секунду исчез.
- Имя, бип, Егор Белосеев, бип. Правильно, бип?
- Правильно, - выдохнул я, в последний момент заставив себя не произнести приставучее компьютерное "бип".
Минутку... компьютерное?!
- Да, бип, я робот, бип. Вернее сказать, треньк, киборг-андроид, треньк, с роботизированным основанием, бип, если пользоваться вашей терминологией, бип.
- Ты... - Я недомолвил.
- Да, треньк, я телепат, бип. Приветствую вас, треньк, единица Егор, бип. Мы ждали вас, треньк, считав и подвергнув анализу, треньк, ожидания, мысли и действия наших коллег людей, бип. Твоих и наших знакомых, бип.
- СГБ? - вдруг сразу понял я; картина вырисовывалась всё чётче и зримее.
- СГБ, бип, - утвердительно пикнул собеседник из металла.
Встречающий молчал, а я обдумывал следующий вопрос, поражаясь терпению хромированного "человека" и той громадине секретов, что оно собою скрывало, укрывало и обозначало; наконец я решился.
- Почему вы назвали меня "единицей"?.. - Но сам же ответил, досадуя на проявленную недогадливость: - А-а, это, наверное, приветствие, ну, как у нас "господин".
- Верное замечание, бип.
Робот... андроид... короче, жуткая говорящая железка вдруг замолчала. Я подумал, что не грех бы внести ясность.
- Я здесь по вине... э-эм, из-за СГБ. И чисел. И его. - Я вытянул руку, раскрыл ладонь и показал железяке прибор.
- Перемещатель, бип, - подтвердил мои догадку и проницательность житель неведомого мира. - Применяя ваши термины, бип, меня зовут, треньк, номер сто шесть миллиардов четыреста восемьдесят один миллион двести шестьдесят три тысячи сорок восьмой, бип.
- Уф. Давай я буду звать тебя попроще, Восьмым, например?
- Как вы там говорите, бип? Идёт, бип!
- Вот и отлично.
- Вас прислал кто-то из Агентов, бип?
Я не читал его мысли и не видел их внутри собственной головы, но слово "Агенты" будто само просилось быть написанным с большой буквы.
- Я по поручению Службы Госбезобасности и капитана Родионова.
- Известный Агент. - Восьмой перестал бибикать и тренькать и тотчас пояснил произошедшие с ним изменения: - Я перешёл на привычную вам и вашему слуху форму общения. - Кроме прочего, голос Восьмого зазвучал по-человечески, наполнился выражением и земной грамматикой (российской, если быть буквалистом, а проявляя совсем уж крайнюю въедливость, славянской, однако спор о подобном переименовании не стихал в Думе второй год).
- Агент вручил мне перемещатель и дал задание найти дорогу к вам.
- Разумно, мы же до того общались лишь в определённых местах или через приборы, или по фонным кабелям, ну, и иногда телепатически, а бывало что и во сне, в видениях, в озарениях... Это утруждало и сильно мешало.
- Понимаю. А... - Я обдумал следующий вопрос... впрочем, что тут думать!? - А дальше что?
Восьмой не ответил - просто слова он заменил действием: подлетел ко мне неслышно и обнял, охватив разрозненными частями, видимо, соответствующие им мои внешние органы - руки, ноги, пояс, шею; затем в голове у меня зазвучал голос - его голос, в человеческом варианте.
- Цивилизация иск-нормов появилась раньше человеческой в относительном времени, именно же - тридцать один миллион триста тысяч лет назад, и с тех пор активно развивается...
Сознание наполнили картины, позаимствованные из банков памяти Восьмого, - он сам это телепатически объяснил; живые рисунки сменяли один другой, создавая такой эффект присутствия, который не снился и прогрессивнейшей виртуальной реальности на Земле моего века. Я видел тех, кто создал андророботов, или, выражаясь правильно, иск-нормов.
Я видел, как они построили иск-нормов.
Я видел иск-нормов, зависящих от Строителей.
Я видел гибель Строителей от неизвестного природного катаклизма неописуемой масштабности.
Я видел спасение единиц Строителей и бегство.
Я прочитал завещание Строителей.
Я увидел, что иск-нормы научились жить самостоятельно, и понял, как это проистекало.
Я узрел миллионы лет.
Я вклинился в мир иск-нормов, перепрограммировавшийся на автоуправление.
Я стоял в стороне и участвовал в процессе, и был в конструкции, был элементом, деталью, механизмом, да...
...и я был иск-нормом и Строителем, и Богом, и...
...собой.
Я изучил и понял всё о них за считанные мгновения, волей и умением техники и природы растянутые на тысячелетия, помноженные на тысячелетия.
Потом же, под влиянием сил, что породили видения, образы схлынули.
Я снова оказался самим собой, первым, подлинным, на данный момент; передо мною, неощутимо и незамеченным отцепившись от тела, висел разобщённый со дня... нет, с даты сборки Восьмой.
- Ты видел, - утвердительно изрёк он.
- Я видел, - подчеркнул его слова линией звукового согласия.
- Ты знаешь, - прибавил Восьмой. - Расскажи Агенту: он ждёт.
Перемещатель впорхнул мне в правую руку, она сжалась в кулак; Восьмой "моргнул" - пропав на миг и снова появившись, - а затем уже не стало меня.
Не стало в этом мире.
12.
Я стоял в центре кабинета Родионова.
- Нежданная встреча, - проговорил не скрывающий изумления капитан. - Надеюсь, к счастью?
- Надеюсь.
Я отдал ему перемещатель; нечто подсказывало - моё или Восьмого, или... что, коснувшись чёрного продолговатого предмета, Родионов моментально всё поймёт, как понял я, увидит, подобно мне, и научится переноситься куда нужно; после же перемещения - дело за ним, за СГБ, за иск-нормами и их общими проблемами, решениями, дорогами...
Дверь кабинета была незаперта, так что я приблизился, стальной прямоугольник отскочил в стену, и неожидаемый гость офицера СГБ, сопровождаемый пристальными и задумчивыми взорами Родионова и других сотрудников спецслужбы, покинул здание секретной организации; он оказался дома.
13.
- Добрый вечер, Георгий Владимирович.
- Добрый вечер, Константин Ринальдович.
Грег и Родионов обменялись рукопожатиями; они стояли в кабинете Грега, где, помимо них, присутствовал кто-то третий.
- Отдайте ему. - Родионов вложил в руку Грега матово-плавный жезл перемещателя.
- Этот с информацией?
- Да.
- В таком случае, номер Один сможет считать её и использовать благодаря установленной мной программе.
- Вы успели справиться с ней. - В голосе Родионова читались неподдельные одобрение и восхищение.
- Просто делаю свою работу. Верно?
- Верно, Георгий Владимирович. Мы все просто делаем свою работу.
Грег отдал роботу с именем Один перемещатель-информатор; Один крепко ухватился за вытянутый предмет, по его конечностям пробежал импульс, они засветились, и глаза робота загорелись ярче...
Впрочем, то не робот возвышался посреди комнаты, а первый рабочий экземпляр - не прототип и не тестовая модель, вовсе нет: только и именно рабочий экземпляр номер один - воссозданного автоматической фабрикой при участии лучших учёных и работников, по подробному и детально корректному чертежу иск-нормов - иск-норм. Иск-норм Земли. Пионер. Зачаток новейшего разума, воплощение гостя-иномирца, искусственный интеллект. ИИ в квадрате.
Иск-иск-норм!
Он поможет человеческой планете наладить более тесный контакт с иск-нормами и найти, открыть для разумных компьютерных сущностей доступ во Вселенную гомо сапиенс из той вероятности, где иск-нормы обитают в течение тридцати с лишним миллионов лет. Связь начнётся и никогда не прекратится, запланированное произойдёт в обязательном порядке, по обоюдному решению и согласию, по договору, программе! Недолго ждать Солнечной системе и не видимой из неё туманности Тёмного Портала... не видимой, а быть может, давно у нас погасшей...
- Перо, - заговорил иск-иск-норм Один после некоторого молчания; взоры капитана СГБ и ведущего робототехника страны напряглись, что не мешало глазам, душам выплёскивать надежду, плескаться чувствами и смелостью, готовностью решать, идти, жертвовать!.. - Мне нужно перо, - тем временем объяснил Один, сочетавший в имени и цифру и число. - Или карандаш. Или ручка, или компьютер. Планшет либо фон тоже подойдут. - Он становился всё увереннее, не боясь проявлять заложенные людьми людские качества. - Я хочу... - Он подумал и поправился: - Я должен. Я должен написать обо всём этом рассказ.
(Март 2016 года -
2-я, эта версия рассказа,
исправленная и дополненная.
2006 - 2007 гг. - 1-я версия,
под названием "Числа".)
Миротрясение
NADOHS = SHODAN = NADOHS = ......
Часть 1
1
Планета сочилась холодом, пустотой и смертью. Холодом погоды, жизненной пустотой и смертельным предчувствием. Я не видел зондов, тестирующих и меняющих погодные условия, но чувствовал их. Никто не заполнял собственным присутствием пространное ничто однообразных равнин, холмов и взгорьев, однако - на некоем не осознаваемом до конца уровне - я и не отрицал возможности этого. Ну а смерть... смерть просто дышала, и негде было скрыться от её смрадной уничижающей вони.
"Хоть бы объяснили, "шишки" из спецармии, зачем им понадобился я? Нет, проще наговорить неясных и нечётких, абстрактных слов, проще оставить на планете, ничего про неё не сказав.
И напоследок уведомить, чтоб без победы не возвращался".
- Простите, сэр, но в чём заключается миссия?
- Ты что, глухой?
- Ещё раз прошу прощения, сэр, но задание мирное или нет? Уточните хоть это.
- У тебя есть пушка?! - рявкнул тогда полковник, с лицом, что твой лесной валун.
Я подумал, лучше будет не думать, а ответить прямо и без сомнений.
- Да, сэр. - И добавил, конечно: - Причём не одна.
- Так вот и радуйся, мать твою! И чтоб без победы не возвращался.
- Есть, сэр.
Беседа бесперспективная, понял я.
- Ты один из сильнейших в своём роде, - продолжил вдруг полковник, да ещё и мягче, чем раньше.
Я, однако, был настороже.
- Так точно.
- Ну и вперёд! - по-особенному, как умеют только старшие военные чины, закончил разговор офицер с лицом-булыжником.
Я к тому моменту стоял за пределами звездолёта, при полном параде: спецкостюм, защитные средства, пушки и гранаты почти по всей площади одежды, амуниция там же, блок-очки, противокислотные и огнеупорные боты.
- Пока. Удачи, - бесстрастно крикнул полковник.
Я не отдал честь, но махнул рукой: какая разница - всё равно корабль улетал и не обещал вернуться вскоре. Да и полковник тоном давал понять: задание не из лёгких; потому и, чтобы облегчить душу подчинённого, позволил себе малость нарушить субординацию.
Мельком глянув вслед стартующему, а затем и уносящемуся звёздному судну, я отвернулся и посмотрел на то, что в ближайшем будущем ждало меня впереди. Звук магнитных двигателей я слышать перестал, весь сосредоточившись на задании, которое... которое... чёрт! что бы эта фигня собой ни представляла.
Впереди тянулась безжизненная земля; кочки то теснились друг к другу, то расходились намного, то вновь сближались. Холмы - невысокие, но прекрасно различаемые на фоне остального ландшафта - переходили в равнинные земли; равнины разной длины нередко вздыбались холмами разной высоты. И нечто ощущалось в воздухе... Нечто мерзкое, противоестественное.
Справа впереди тянулся горизонтально и, закругляясь, уходил вперёд жидкий лесок. А вот по левую сторону от леска...
Я приподнял на лоб защитные очки и отцепил от бока бинокль. Благодаря начинённому электроникой обзорному устройству всё стало понятнее - не то чтобы гораздо, но волнительное чувство начало обретать формы. Впереди виднелся то ли малых размеров город, то ли крупная крепость. Он (или она) был обнесён высокой стеной. Постройка включала в себя ворота, множество башен по периметру, внутренние строения с дверями, дороги, пару площадей... И всё это дышало безжизненностью, мёртвостью. Искусственностью.
"Значит, - сделал вывод я, - либо дело в моих субъективных ощущениях, либо город-крепость возведён знающими технику и науку людьми. Либо я, как и всякий нормальный спецоперативник, чую смертельную опасность за версту".
Опасность не столь уж трудно различить, коли тебя вооружили по самые зубы... ох, да что там, буду честен перед вами и собой - по самые помидоры! А вооружив, отправили на неведомую тебе планету. Планету, про которую ровным счётом ничего не сообщили. А уж если ты замечаешь на ней наземный форт, чуть ли не целиком - или как раз таки целиком - построенный из металлов... вывод, увы, напрашивается сам собой.
Я прицепил бинокль обратно, вернул защ-очки на место.
Предстояла, судя по всему, интересная прогулочка.
2
Мои рост, вес, комплекция и подготовка позволяют несильно беспокоиться и комфортно себя ощущать во время заданий. Собственно, меня на них и посылают именно из-за перечисленных характеристик. Сколько в моём активе уничтоженных врагов, обезвреженных бомб и мин, взятых точек, осущетвлённых налётов, выполненных секретных и спецопераций?.. Я сбился со счёту. Правда, обычно мне предоставляют помощников либо же я сам выступаю чьим-нибудь братом по оружию.
Теперь же всё изменилось: меня назначили единственным атакующим и защитником, и детективом, и представителем спецслужб на отдельно взятой планете явно враждебной наружности. Объяснение не заставило себя долго ждать: причина в секретности. Видимо, то, что творится на планете, совсем не по душе Специальной Армии Терры. И нужно разобраться с этим как можно тише, даже незаметнее... но однозначно эффективно. Тогда я понимаю замысел САТ.
Неясно другое: почему я один?!
Или...
Враги не подозревают о моём существовании?
Вполне возможно. Что ж, если догадка верна, у меня огромное преимущество. Хоть и задание в одиночку вторгнуться на неизвестную планету и противопоставить себя тамошним обитателям, пусть и имея отличнейшую фору, - такое задание не причислишь к лёгким.
Одолевая подъём за спуском, подъём за спуском, я размышлял.
При достаточном уровне технического развития разумная раса (или же раса, близкая по своим ментальным характеристикам к планке, что мы называем "разумностью") могла выстроить крепость-город и обеспечить его всем необходимым в течение считанных недель. Особенно если у них имеются в наличии заранее придуманные и сохранённые на носителях схемы самой крепости; её башен, домов, планы дорог, расположения площадей...
А значит, вероятнее остальных предположение, что мне предстоит схватиться пускай и с подкованным в области наук и, видимо, военных тактики, стратегии и хитрости врагом, но врагом, объявившемся здесь недавно. Последний факт наделял меня несомненным преимуществом. Возможно, я свежим взглядом сумею заметить то, что ускользнуло от противника, найду слабое место, о котором он не осведомлён, отыщу способ умно и неизбежно нанести максимальный урон при максимальной для меня выгоде.
O'K, пока рассуждения довольно логичны и просты, но всё-таки получить предварительные инструкции от командующего никогда не вредно. Я ведь могу и ошибаться, верно?
По крайней мере, до тех пор пока я не выясню, что к чему, и не определюсь с главной - или финальной - проблемой задания, мне нельзя недооценивать врага. Делать это недопустимо никогда. Тем более если ты не в курсе, ни кто он, ни чего хочет, ни как сражается, ни на какие военные фортеля способен... Предположим, они - гости здешних мест. Но подобная версия совершенно не определяет уровень их расы по состоянию планеты...
"Вот же умные начальнички, чёрт! - мысленно выругался я. - Зачем перебарщивать с таинственностью?! Что, нельзя бы хоть намекнуть: "Эй, парень, расслабься! Да ты их одной левой сде..."..."
Тут-то мне они, наконец, и встретились.
Слева и справа, будто жуки из нор, поползли-посыпались одетые в разноцветную спецодежду тела. Расцветка глаз не радовала, представленная однотонностью, матовостью и тёмностью: красным, синим, зелёным - или их настолько же безрадостным сочетанием. В руках нападавшие держали короткоствольные и длинноствольные оружия. Я также мгновенно отметил наличие защитных шлемов на их головах; на поясе у некоторых висели гранаты, различных видов и форм, а следовательно, и назначений.
Ну привет, ребята!
Я быстро рванул влево, выхватывая на ходу дробовик.
Раздались выстрелы, и лазерные красные линии прожгли в холме дыры в том месте, откуда я только что смылся.
Обернувшись и взяв в поле зрения всех видимых врагов, я моментально сосчитал их количество: восемь. Ого, какой большой и тёплой компанией меня встречают!
Вскинув дробовик и, не используя ни оптического, ни лазерного, ни автоприцела, я принялся палить по агрессивным цветным фигурам. Благо, САТ не послала бы сюда первого попавшегося, кто не умеет стрелять на ходу... а я, замечу, был вынужден палить, не прекращая движения назад.
Бах! Бах! Бах! Три первых выстрела из дробовика, и три первые разноцветные фигурки валятся на землю. Две остаются лежать на месте, третья, пошатываясь, встаёт. Нихрена себе они выносливые! Либо... Я мигом сопоставил образ металлической крепости и свои недавние предположения... либо они роботы. Киборги!
Враждебная секретная база искусственных гуманоидов на затерянной планете. Чудесно! Моё задание нравится мне всё больше и больше!..
Последовали ответные выстрелы. Я скользнул вбок, уклоняясь от одного; замер, отпрыгнул, пропуская другой. Чтобы не задели третий и последующие, побежал вниз с холмика, наискосок от красно-сине-зелёных вояк. Разряды бластеров неслись вслед; к ним примешались сгустки зеленоватой плазмы. Ну-ну! А энергоружий у них нет?
Я замер и, резко крутанувшись, поднял дробовик в тот самый момент, когда вскинул ружьё и выстрелил "парень" в тёмно-зелёном прикиде. Сгусток энергии! Словно на заказ!
Не помню, что сделал вначале: матюгнулся или упал, распластавшись на земле. Тем не менее, от синевато-белого смертенесущего облачка я спасся. Вскочил на ноги и выпустил, наверное, четверть обоймы в грязно-зелёного наглеца. Гуманоид упал и подниматься не собирался.
Оставалось пятеро... Четыре с половиной, если считать раненого. И чёрт разберёт сколько, буде они принадлежат к роботам-киборгам! Причём к роботам, а может, киборгам дьявольски реалистичной, человекоподобной модели!
Раненый некто в цветастом костюме постарался меня достать, для чего бросил гранату. Вскинув дробовик, я взорвал гранату в воздухе - она оказалась световой; очки предохранили от пагубного воздействия взрыва света. Я рванул дальше вниз. Застыл, обернулся и взялся расстреливать пять уже несущихся навстречу фигурок. Раненый рухнул и больше не вставал; его сосед с бластером потерял, так сказать, голову и свалился рядом. Ещё один, с плазморужьём, лишился нижней части ног. Не сдаваясь, он попытался поднять плазмомёт и пальнуть в меня, однако в следующее же мгновение голова напичканного металлом братца (или кто он, к дьяволу, такой?!) разлетелась мелкими кусочками.
Оставались двое.
Первый из них, прекращая преследование, разбередил мои любопытство и чувство самосохранения. В то же время второй начал не переставая садить в меня из пистолета-автомата. Бегая боком, я не давал вражине попасть и сам пытался достать наглеца. Когда в ПА закончились патроны, визави молниеносно снял с пояса два пистолета и продемонстрировал отработанный навык стрельбы с обеих рук. Чертыхаясь, я, точно в цирке, изгибался, скользил и прыгал из стороны в сторону.
"Ну только дай мне стрельнуть в ответ, гад!" - всё более накаляясь, думал я.
Тут пальба прекратилась. Я в то же мгновение поднял дуло дробовика и, менее чем за секунду направив его на своего обидчика, спустил гашетку.
Дробовик молчал.
Ё-моё! Осечка?!
Палец нажимал на собачку. Глаза автоматически глянули на индикатор заряда.
"0".
Патроны, мать их, закончились!
Я успел лишь возвратить опустевший дробовик назад и вытащить из-за спины импульсную винтовку - когда увидел, чем всё это время занимался второй из желавших мне смерти. На плече он держал тяжёлое орудие, приспособленное, а скорее, впоследствии изменённое для ручного пользования. Чёрное широкое и глубокое дуло ухмылялось и щерилось мне в лицо. Переносной гранатомёт! Или ракетница! Ох, да не один ли фиг!?..
Второй выстрелил. Я понял, что не успею скрыться слева; и я знал, что мне даже не стоит пробовать искать спасения справа. Бомба, которую выплюнула громоздкая пушка, при габаритах той самой пушки и той самой бомбы, всё равно "найдёт" меня и если не разорвёт на части, то будет ещё хуже. Но совершенно не хотелось ни погибать "во цвете лет", ни становиться истекающим кровью куском мяса с раздробленными костями. Поэтому я, крепко стиснув в руках импульсную винтовку и тесно прижав руки к груди, прыгнул вперёд - и полетел вниз, прямо под гору. Дальше и дальше, кувыркаясь вначале в воздухе, а после и по земле, набирая скорость и скатываясь по оказавшемуся - ну конечно же! - довольно отвесным холму.
Едва круговерть прекратилась, я почувствовал чёткое желание блевануть. Пришлось удержаться. Спасибо защитке и отличной подготовке, я ничего себе не сломал. Примагниченные оружия, боеприпасы и вспомогательные устройства тоже уцелели, а равно и нежно, однако твёрдо прижатое к груди импульсное ружьё. Я уже видел разноцветных врагов наверху, понимал, что надо выбирать из пары возможностей: вспрыгнуть и спасаться бегством или сидеть и отстреливаться.
Ха! Угадайте, что я выбрал?..
Второй, с гранатомётом, заряжал свою жуткую махину соответствующим по величине зарядом.
Первый, тот, кто палил по мне и из пистолета-автомата, и, позже, с двух рук, размахивался, намереваясь бросить в меня гранату.
Размечтался, сынок.
Импульсная винтовка посмотрела на первого в ту миллисекунду, когда его рука поднялась в наивысшую точку над головой. ПЧУУХХ! Плевок-выстрел сжатой в шар энергией, лохматой сферой, оставляющей позади тепловой след. В животе первого появилась громадная дыра.
Я помахал врагу ручкой.
Тело мертвеца брякнулось наземь, но прежде выскочила из пальцев граната. В глазах второго, успевшего зарядить гранатомёт, я даже отсюда прочёл изумление напополам с недоумением. Граната взорвалась! Объёмный огненный круг поглотил обоих разноцветных. Когда же пламя рассеялось, я имел счастье лицезреть жалкие горящие останки парочки солдат.
Я улыбнулся. Я выдохнул. Я сплюнул и выматерился.
И сделал два вывода.
Первый: амуниция и оружие противника (личность пока не установлена) защищены от уничтожения и самоуничтожения в процессе боя, а следовательно, я веду бой вовсе не с кем-то молодым и неопытным.
Второй вывод: эти очень и очень негостеприимны - настолько, что готовы собственноручно расстрелять и разорвать на клочки непрошеных гостей.
Моя теория, кажется, потихоньку подтверждалась и постепенно обрастала мясом...
Я встал на ноги, примагнитил импульс-винтовку и, позволив себе краткий отдых, взобрался на холм. Смотреть на обгорелые "запчасти" было неприятно, но мне предстояло нечто значительно более неприятное: обыск. К несчастью, тот ничего неожиданного не дал; это же касалось и остальных шестерых убитых. Единственное, что мне пригодилось, - их патроны; по счастливому совпадению, амуниция цветастых хоть и не повторяла полностью мою, сатовскую, однако идеально подходила к пистолету, дробовику, автомату, бластеру...
Сразу же назрел вопрос: как так?! Откуда у неведомой расы, к тому же, практически наверняка, искусственного происхождения, оружие и патроны чуть ли не земных моделей?
Ответ тоже не заставил себя ждать. В САТ всё знали. И в начальстве САТ знали. И в начальстве начальства... Не исключено, что когда-то мы с ними сотрудничали, тайно, разумеется... Или, больше того, построили их!.. А потом, как всегда, расхождение интересов, собственный путь, несогласие, недовольство, конфронтация... восстание... война!..
Неужели Земля в тайне от собственных жителей ведёт гражданское противостояние? Весьма странную гражданскую войну, если учесть, что дело происходит на другой планете и в неё, со стороны восставших, включены... роботы! Киборги. В общем, иск-люди.
"Которых, надо думать, - виртуозно сориентировался мозг, - мы сами и построили".
Вот как, значит?
Построили, сделали помощниками, потом братьями, потом - свободными... А потом - война!
Ну что ж, тогда ясно, зачем нашим "лучший из лучших", однако в единственном экземпляре. Я должен, действуя будто бы по собственной инициативе, проникнуть на базу восставших железок, в их штаб - и сорвать планы революционеров. Незнание в данном случае - неопределённый фактор, меняющийся согласно спонтанному алгоритму. Задача сложнейшая, но с учётом всех факторов...
Ох, всех ли? Какую часть правды от меня скрыли, если вспомнить, что мне не сказали абсолютно ничего? И что знают и чего не знают высокие организаторы, что скрывают от простых солдатов, от местных начальников, от крупных шишек, друг от друга?..
Чтобы отвлечься, я попытался с помощью мультисканера (инфра-, ультра-, радио-, рентген-...) прощупать окружающее, начиная с этого холма и заканчивая дальней стеной крепости. И... Ну, блин, конечно! Они глушили сигналы.
А может статься, не они или же не только они, но и наши.
Какое же сокровище (я усмехнулся) скрывается внутри базы-новостройки? Что за опасность? Вероятность артефакта я исключил немедленно, и пусть не со стопроцентной уверенностью, но я был более чем на 99 пунктов из 100 убеждён: пасынкам землян, да ещё покуда ведущим войну за освобождение, не по силам и не по знаниям создать нечто грандиозное. Небывалое. Могущее перевернуть разом и полностью противостояние двух рас, двух миров, двух интеллектов, реальностей и вселенной.
И тут же издало ехидный смешок чутьё.
"Ты же знаешь, - настойчиво шепнуло оно в самое ухо, - в том-то и причина. Они изобрели. И что бы там ни было, оно - здесь".
3
Редкая трава; низкие и, в основном, чахлые деревца; ноль кустов. Я преодолевал метр за метром, при помощи техники, которой научился в Центре Подготовки, контролируя дыхание, физическую силу, внутреннюю и внешнюю энергии, биотоки.
Стена маячила впереди уже какое-то время; я спускался и поднимался по покатым либо в довольной мере крутым склонам. Здесь, в отличие от ровных горизонтальных территорий, трава вообще почти не росла, лишь состриженным, наверное, погодой бобриком или малозаметными проплешинами. Я остановился у верхнего края возвышения, прилёг и, будучи - я надеялся - незамеченным, посмотрел в бинокль. Не удалось рассмотреть никого и ничего нового.
Тогда, убрав бинокль, я стал передвигаться ползком. Земля не мешала и не помогала, только тормошила слегка разницей температур: выше - на горбе склона и близко к нему, и ниже - у основания и до некоторой степени за его пределами. Пробираться пришлось долго; работа сама по себе муторная, да ещё приходилось снижать скорость, чтоб не попасться на глаза случайному патрулю, так же как и неслучайному. К счастью, никакие отряды, ни отголоски отрядов, ни их раздельные части не попадались.
Зародилась мысль:
"Что если восемь врагов, которых я, нужно признать, не без труда одолел, были группой быстрого реагирования? Вполне допустимый вариант. Значит ли это, что меня заметили?"
Не прекращая почти машинального движения, я ответил на свой же вопрос:
"Вероятнее всего, нет, не значит. А вот корабль они могли заметить или, пожалуй, засечь. Мы садились далеко, ну и пилота не следует учить основам военного вождения и маскировки. Только звук, при наличии у врагов необходимой аппаратуры, поймать не так уж сложно".
И подобные причинно-следственные цепочки заставили меня ещё больше насторожиться, ещё внимательнее и ответственнее подойти к вылазке.
Пока же, однако, развивался лишь первый её этап. В конце концов, достигнув стены, перекрывающей вход в крепость (а может, город), я встал, перевёл дух и огляделся. Прислушался.
Никого. Ни звука - кроме моего собственноличного дыхания.
Я уже рассматривал крепостную стену в 4D-бинокль - и включая функцию реального времени, и деактивируя; всё, что мне удалось, - разглядеть приставную лестницу, висящую на этой искусственно возведённой великанской металлической ограде. Не надо быть гением, чтобы догадаться: лестницу позабыл оперотряд, с которым мне "посчастливилось" увидеться и даже пообщаться. Либо они, предугадывая мои возможные действия заранее, специально оставили способ забраться на стену. И, что характерно и важно, лестница без лишних проблем "выхватывалась" биноклем при обыкновенном обзоре с отдалённого расстояния. ...Но делать нечего - придётся рискнуть. Я обязан рискнуть.
Передвигаясь вдоль сохраняющего постоянную температуру (ощутимо холодную) металла стены-великана, я направлялся на несколько сотен метров вправо, или, учитывая, что я повернулся к хромированной громаде спиной, влево.
"Метров 400 - 450", - прикинул я, не сбавляя шага и не теряя концентрации.
Рядом по-прежнему никого.
До цели - 300 метров.
200...
...Никого...
150...
100...
Никого.
50...
10...
И вот она, лестница. Висит прямо передо мной и соблазняет своим видом; да она, плюс ко всему, раздвинута!
"Опасность! - загорелось внутри сознания. - Опасность!"
Я осмотрелся, опять прислушался, подождал, затаил дыхание, сам затаился...
"Ничего".
Ладно, хватит сомнений. И я, ухватившись руками за третью по счёту ступеньку, подтянулся; оказавшись выше, перехватился и полез дальше. Наконец я смог установить ноги на перекладине. Неторопливое, осторожное движение вверх, и вот я на стене; я спустил ноги с лестницы и спрыгнул в узковатый прошеек, пересекающий, похоже, стену по всей длине. Спереди и позади меня не то чтобы возвышались, но перекрывали дорогу, предостерегая и спасая от падения, полуметровые возвышения, послушно скользящие за прошейком и охватывающие его повсюду.
Решив, что солдатам по какой-то, пока мне неясной причине не удалось бы выйти из крепости через ворота и тем же путём вернуться (возможно, ворота открывались чересчур медленно либо производили много шума), я пошёл аккуратным, профессионально беззвучным шагом в левую сторону. Я выбрал это направление, потому что именно там пересекало прошеек-тропинку нечто механически металлическое. Открывающий ворота механизм? Вполне, вполне... Но если солдатам не дозволялось пользоваться им или это было слишком опасно, какой мне от замка толк?
Я приостановился; в мыслях примерился к расстоянию, разделяющему верх забора прошейка и землю крепости, потому что ровно столько придётся мне пролететь, прежде чем попасть за ограждённую территорию. Сколько выходит? Метров 16, 16 с лишним, 17?.. Ну, никак не меньше пятнадцати - пятнадцати с половиной. Всё равно что прыгать с крыши пятиэтажного дома. Рискнуть? Ну уж нет, только в крайнем случае; развлекаться прыжками с пятнадцатиметровой пустоты - явный шаг прочь от благоразумности и солдатских выдержки и логики.
И я двинулся дальше по направлению к предполагаемому запирающему механизму.
Два-три десятка шагов, и вот действительно он: винегрет из сложного сочетания поворачивающихся и неподвижных частей. Я пристально оглядывал его, оттуда и отсюда, примерялся, пробовал запустить и так, и эдак - голыми сильными руками и голыми сильными руками, вооружёнными ремонтным набором, набором взломщика, электропалкой... Мысль выстрелить из лучемёта я оставил на потом, для безвыходной ситуации.
Хотя-а...
Я ещё раз, гораздо более внимательно, изучил хитроумный электронно-механический замок; измерил его мультиремонтником. Хм-м-м... Если удастся пробить вон то соединение и закоротить едва видимый за ним элемент...
Выбор оказался невелик: либо сягать, как говорят у нас в САТ-школе, с пятиэтажного здания, рискуя угодить прямиком в лапы невидимого, но, без сомнения, наличествующего противника; либо открывать "дверь" альтернативным методом, привлекая заодно потенциальных, только дезориентированных охранников.
Я вытащил бластер, прицелился и дал привычно бесшумный залп. Соединение-перегородка оплавилось, но не разрушилось; я пальнул туда же ещё раз, и ярко-красный разряд разделил мостик надвое. Третий ядовито-жгучий выстрел - отлично! Фиксирующий элемент растёкся, заискрил, нервно-болезненно задвигался!.. И ворота с глухим тяжким звуком поехали вверх. "Ударившись" о верхнюю линию, запрограмированное ограничение, створки-гиганты стали.
Шлёпнув бластер на магнито-пояс, я ринулся к брошенной перебитым отрядом приставной лестнице. К тому моменту, когда я слез - скорее, скатился по ней, - спрыгнул и, с ускорением пробежав, неуловимо замер, чтобы выглянуть в открытые врата... враг уж очутился на месте.
Они выбегали из зданий, из-за зданий, из-за поворотов и откуда-то ещё. Целясь быстро и чётко, я укладывал их одного за одним. Сперва всё шло хорошо и просто, поскольку они не догадывались о происходящем; затем - так как догадались, однако мало что понимали. Узрев же ситуацию под нужным ракурсом и в полном объёме, они рассредоточились и открыли по мне огонь из разнообразных оружий. Давненько я не вызывал столько ненависти и страха у столь разнопланово и мощно вооружённого, столь великого числа людей. Ой, да хрен с ними! пусть будут людьми - так проще идентифицировать.
Я стрелял и прятался за стену, и вновь стрелял. Когда попросту высовываться и нырять в норку стало невозможно - часть стены, укрывавшую меня, разнесли на кусочки, - расстояние, что приходилось преодолевать, увеличилось, а сообразно увеличились и затраты на действия и энергию. И всё же опыт и ум, сопровождаемые, кажется, удачей, благоволили ко мне. Расправившись больше чем с половиной охранников и тех, кто пришёл к ним на подмогу, я исчез из их поля зрения, отбежал подальше и затаился. Пришлось подождать, но это компенсировала лёгкость, с которой я разделался с глупцами, что выскочили в погоне за мной. Прочие проявили благоразумность, только и это не спасло цветастых роботомордых. Упала очередная жертва моей предельно точной стрельбы, и нападение прекратилось.
Я прокрался к дырке в стене, соединившейся с дырой от врат, и, сохраняя крайнюю настороженность, заглянул в крепость. Как я и ожидал, последовала пальба.
Мне потребовалось около десяти минут и две перезрядки бластера, дабы разделаться и с этими ребятами; после баталия затихла бесспорно окончательно. Освободив руки от бластера, я не спеша, памятуя об аккуратности, равной по цене жизни, зашёл на территорию крепости.
Что сказать? Крепость действительно являла собою крепость - не меньше и не больше, - что значит - была спланирована и выстроена на совесть. Да к тому же качественные материалы, хорошо работающие механизмы ворот и дверей домов, организованная вооружённая охрана... Преимущество одинокого полуслепого волка помогло мне одолеть защитников бастиона и пробраться внутрь - оно и, быть может, что-то ещё, абсолютно непознаваемое.
Потормошив мёртвые тела, я забрал патроны, заряды, мини-генераторы, парочку гранат и мин, бомбу... Перезарядил, до показателя "Maximum", бластер; закидал патроны в дробовик. В последний раз окинув взором поле боя, я пришёл к выводу, что всё ценное у меня и пора двигать отсюда.
Двери многих домов оставались либо открытыми, либо закрытыми, но незапертыми. Я заглянул в первый, второй, третий... Везде меня встречала пустующая, намного боле, чем аскетическая, обстановка, и тогда мои предположения о механической сущности врагов нашли последнее подтверждение. Модернизированные люди обязательно окружили бы себя любимыми, животными, растениями, навевающими приятные воспоминания вещами, символами достатка, счастья и беззаботности...
O'K. Куда теперь? В домах, да ещё в переднем секторе крепости, наверняка ничего важного и ценного, в чём меня убедила их обстановка. Я провёл взглядом вдоль изгиба крепостной стены: она, в одном месте извиваясь совсем уж под невообразимым углом, уводила в неизведанные пространства.
Держа наготове, в опущенной руке, бластер, я преодолел метры, разделявшие меня и жирную точку излома металлической спины... и вышел к некоему непонятному сооружению. С виду оно напоминало завод - громоздкий, хладный, подавляющий не столько размером и обликом, сколько улавливаемым на уровне шестого чувства назначением. Каковое, к сожалению, было для меня пока что неизвестно.
- Время выяснить!
Озираясь по сторонам (зазря: наверное, я перекрошил всех врагов в пределах прямой видимости), я подступил к двери, ведущей внутрь завода. Буду называть строение именно так, ибо оно чертовски уподоблялось земным заводам и фабрикам: неживыми линиями стен, тёмным цветом, широкими высоченными трубами, безразлично-мрачным стилем окон и дверей... Автовход, загораживающий нутро подъезда, как и всякий порядочный автовход, обладал кодовым электронным замком. Зная, что набранный неправильно на e-замке код практически непременно заставит звучать сигнал тревоги или иным образом оповестит о моём присутствии тех, кто в здании (если они там есть), я принял иное решение.
"Если уж вламываться, то качественно!"
Я усмехнулся; надеюсь, в плане сигнализации мне повезёт, как и в случае с крепостными воротами.
Отцепив от магнитного пояса забранную с тела мёртвого врага бомбу, я потратил некоторое непродолжительное время на её изучение. В общем-то ничего нового - лишь цвет и расположение сенсо-кнопок различаются.
"Ну, ребята, - подумал я, имея в виду САТ и всех, кто с ней связан, - похоже, вам придётся многое мне объяснить..."
Запрограммировав бомбу, я отбежал и спрятался за изгибом стены. Я считал про себя:
Минута... Сорок секунд... Полминуты... Пятнадцать секунд... Пять... четыре... три, две, одна, ноль!..
Прозвучал взрыв!
Автодверь скукожило и вбросило вовнутрь, заставив помещение завода загрохотать, зазвенеть, заударяться!..
"Ну, где вы, охраннички?"
Никто не выбегал через рваную, рыгающую и полыхающую огнём дыру наружу. И никто не спешил сквозь разодранную пасть в тёмное чрево.
Опять придётся брать ситуацию в свои руки!
Отцепив автомат, я в нормальном темпе, впрочем, неизменно поглядывая по всем сторонам, пересёк пролегшие между мной и дитём взрыва метры. После чего - смело нырнул в наземную чёрную глубину.
4
Тропинки-дорожки оттенков ночи текли и возвышались, и падали под уголом, и наискосок же возносились. Удивляясь тому, что ни единый разъярённый из местных, пусть он сто раз на сто раз робот, не выскакивает наперерез, чтобы разорвать меня или снять с меня шкуру, я шагал по мистическому мраку завода. И, судя по встречаемым мною устройствам, автоматам и механизмам, знакам и обозначениям, надписям - я правда угодил на завод.
Ну и что у нас тут делают?
Первый этаж, пустынный и (для меня) бесполезный, я осмотрел споро, без проблем и без малого полностью. Проблемы начались выше, на этаже втором, причём - неожиданно и чуть ли не неотвратимо.
"Решили засесть? - догадался я. - Залечь. А потом выскочить и схватить меня тёпленьким... Не дождётесь! Не знаете, на кого напали".
Однако они могли и знать... что, тем не менее, здесь и сейчас не имело совершенно никакого значения: содержание не менялось.
Они, слово тараканы, повыскакивали отовсюду разом и принялись палить. Из-за такого тактического хода я не видел, где враг и куда стрелять мне, и просто слепо отстреливался, надеясь на чутьё; и отступал назад, на лестницу, вниз.
Стрельба усилилась; фигур будто бы прибавилось. Кажется? Или нет? Вероятнее - нет, потому что черти, особенно наученные несколькими подряд промахами, непременно изобрели бы какой-нибудь нечитаемый ход. Уловку и план, чтобы сбить со следа наглого одиночку - солдата "высшей категории", и расправиться с ним. То есть со мной. Что же оставалось, что предстояло мне?
Продолжая вслепую отстреливаться, я активировал энергощит; тут же парочка-другая лазерных полос угодила в мутное, туманное поле, в марево, овевавшее и защищавшее меня целиком.
Пока есть возможность, надо ею воспользоваться!..
И я опустил очки и, стараясь не думать, насколько сильно рискую, вмиг увидел на затенённом фоне силуэты нападавших - и принялся методично и хладнокровно их расстреливать.
Примерно на втором десятке отстрел пришлось прервать, ибо поле-экран замерцал, давая понять, что энергия на его обеспечение заканчивается, а враги, ко всему прочему, своими выстрелами дестабилизируют систему энергетической защиты. Я сбежал - почти что спрыгнул - на лестничный пролёт и укрылся за собственно лестницей. Часть роботов в костюмах, как и ожидалось, приостановили пальбу; прочие - по-видимому, стоявшие поблизости - нет. Поменяв угол полёта заряда на более крутой и мощность на более высокую, меня "искали", пытаясь достать, плазменные комки, лазерные полосы, энергетические сгустки... Покатилась граната. Инстинктивно подняв брови, я развернулся и бросился вниз. Последовавшим три-четыре секунды спустя взрывом меня подняло, подхватило и бросило через перила - вниз, прямо на пол первого этажа.
Хотелось бы сказать, что я очнулся, пришёл в себя... но на это просто-напросто не оставалось времени! И защ-костюму не воздав хвалы, я вскочил, точно бешеная собака, и, повернувшись лицом к усеивавшим второй этаж врагам, застрочил из автомата. Фигуры задёргались, западали на пол, повылетали из-за лестничных пролётов, перекувырнулись через ограждение второго этажа... Всё болело, всё ныло, но я не прекращал стрельбы. Автомат астматически закашлял. Проклятье! патроны! Я даже не повесил его назад, нет - отбросил. И выхватил из-за спины раздвижной пулемёт; требовалось время на то, чтобы придать ему надобную форму, а потому я укрылся за располагавшейся поблизости будкой. Смертоносные послания множественных видов поливали и поливали ту будку.
- Ну, сволочи...
Нажать здесь, раздвинуть тут, увеличить, вытащить, изогнуть, присоединить, сложить, доформировать... И мой шестиствольный пулемёт готов!
Я заорал благим матом - и так, на высоченной громкости оглашая внутренности завода всевозможными непотребными словами, фразами и их бесконечными вариациями, выпрыгнул из-за угла будки и погрузил в пулевое облако находившихся на втором этаже. Кое-кто спускался на первый этаж, а кто-то уже успел это сделать. Но передислокация их не спасла - никого!
Переходя с громкой, но осмысленной речи на дикий, нечитаемый ор, я всаживал в помогающие мне разноцветьем приметные фигурки пулю за пулей - точнее же, десяток пуль за десяткм пуль.
А потом раскладная шестистволка также закашлялась и отказалась дальше стрелять. Однако того и не требовалось: большую часть видимого пространства покрывали тела убитых, раскрошенные железячки-шестерёнки и дырки от пуль. В носу саднило от запаха подожжённого пороха; к нему примешивался, доносясь всё явнее, аромат победы - вонь закоротивших роботов и их перегоревших проводок.
- Фу, блин, - с не до конца осознаваемым чувством произнёс я.
И отбросил пулемёт.
Прежде чем продолжить поиски на поле тайны и брани, я потратил пару минут, чтобы воспользоваться переносной аптечкой, и ещё где-то минут с десяток, пока дожидался дезинфицирующихся, заживляющихся, затягивающихся ран, проходящих ушибов, рассасывающихся синяков. И пил и ел еду из вакуумного армейского пакета. И возвращал себе ощущение контроля над самим собой и над реальностью.
5
Вопроса "Куда направиться дальше?" как такового не стояло: не зря ведь я зачищал себе дорожку на второй этаж. Подобрав мною же побросанное оружие и изъяв у навеки отключённых патроны, я перезарядил свои средства атаки, защиты и возмездия. И, наконец-то, сумел внимательнейшим образом оглядеть этаж №2.
Меня немедля заинтересовала дверь с надписью "Только для персонала завода!"; за такой дверью с такой надписью непременно скрывается что-нибудь полезное, а если не полезное, то любопытное! Толкнул дверь - она, понятное дело, не открылась. Снова автоматика... К несчастью, ни у кого из приговорённых мною к робоческому аду ещё при первом обыске не обнаружилось ничего, напоминающего ключ-карту, что безапелляционно требовал запирающий механизм. Повторный обыск я принял решение не проводить.
Спустившись обратно на первый этаж, я прошёл в единственное помещение, которое покуда не посетил. Просторная пустота или пустой простор - а в центре, в окружении лазерных лучей и световых лучей сигнализации... что бы вы думали? Естественно: ключ-карта!
- Хе, - многозначительно изрёк я и подступился к смертельной паутине лучиков.
Взгляд тотчас выхватил из-под потолка скрытые, автоматически активирующиеся пулемёты и мультизарядные бластеры. Волшебно. Но хорошо хоть обычно - не первый раз с подобным сталкиваюсь.
Вынув отражатель - по сути, зеркало со встроенными компьютерными функциями, - я вытянул у него устойчивую ножку и поставил рядом с первым из лазерных лучей. Когда, не без моей помощи, зеркальце отражателя пересекло острую до смерти линию ярко-красного цвета, отражатель "ощупал" остальные подобные лучи, проиндексировал их местонахождение и угол отражения - и замкнул одновременно каждый на себе. Лазеры пропали. Я передвинул стеклянное и незаменимое средство против систем безопасности, отразив плоской гладью световой лучик; схема повторилась, и вот уже сигнализация выведена из строя. Сложив и убрав приборчик, я взошёл на постамент и забрал с подставки насыщенно-синюю ключ-карту.
Затем на второй этаж, к "строптивой" двери. Сунуть ключ-карту в считыватель, и вуаля - проход открыт!
"Что ещё меня ждёт?" - задал я чрезвычайно насущный вопрос; во благо предосторожности, памятуя об уже случившемся, задал я его исключительно в мыслях.
Ну а ждало меня нечто насколько непредсказуемое, настолько и напрашивавшееся, если по-прежнему исходить из того, как развивались события до сего мига.
Портал. В центре помещения, большой, похожей на цех комнаты, однако без машин, стоял неактивный портал.
Быстро, но тщательно, по-профессиональному оглядев комнату, кроме портала я ничего, что притягивало бы глаз или руку, не разыскал. Тогда я подступил к устройству перемещения и стал разбираться с ним. На вид - не примечательнее тех порталов, о которых я знал и которые видел... за вычетом одного малозначительного факта: в моём мире, мире Земли, порталы существовали пока только на уровне планов, догадок и, вероятно - не могу быть уверен, поскольку не связан с Центром Научного Прорыва, - разработок.
"Ну и как ты включаешься?"
Будто откликнувшись на мысль (или взаправду откликнувшись? кто его поймёт...), портал засиял и засверкал белым - чистым, истинно белым, таким, что зарябило и стало тяжело и даже немного больно в глазах. Я отступил на шаг от светящегося белоснежного овала... И вновь повторил этот шаг.
А есть ли у меня выбор?.. Я хмыкнул. Да как обычно: конечно - нет! И я нырнул в портал.
6
Место, где я очутился, выглядело ещё более пустынным, тихим, внезапным и загадочно угрожающим, чем то, которое первым встречало меня на планете. Вообще же насыщенность огромного, протянувшегося на километры во всякие стороны пространства ограничивалась только чем-то едва заметным, поблёскивающим вдали.
Я не сумел отцепить бинокль - нечто ощутимо, больно ткнуло меня и толкнуло, и повалило наземь. Чувствуя кровь под одеждой, я принялся озираться... и не заприметил ни единого человека... или робота, или их помесь, или кого угодно - просто возле меня не находилось вообще никого. А затем я поднял глаза наверх.
Я поднял глаза вверх и увидел летающую машину; она казалась незаконорожденным ребёнком вертолёта старых времён и современного грузового мобиля, способного передвигаться по воздуху столь же легко, что и по земле. Из машины-гибрида открыли огонь. Мразей, что палили по мне, видно не было, и две-три минуты я только тем и занимался, что уворачивался от пуль, выплёвываемых прикреплённым на борту летяги-ублюдка пулемётом.
Ну O'K, твари!..
У меня наличествовала в арсенале одна вещица, которую я берёг на крайний случай; за всю бытность спецвоином, наёмником особого назначения, мне лишь дважды довелось её использовать. Один раз - против целого полчища хорошо вооружённых врагов; и второй - когда отбивался от полудюжины клыкастых, когтистых, рукастых четырёхметровых чудищ на заброшенной планете. В первом случае положение осложняло то, что противники воскресали, применяя химикат уникального рода (за ним-то меня и послали); второй случай происходил в дебрях полулесов-полуджунглей, где я отыскивал - и отыскал! - пропавшего суперагента Инопланетной Разведки Терры. Пример номер один стоил мне восьмидесяти процентов повреждений кожи и тысячи взорванных в ошмётки кибернетичеких мутантов; пример номер два - превращённых в слегка политое кровью ничто монстров и комы продолжительностью полтора месяца. Неужто у меня хватит наглости и смелости хотя бы схватиться за ручку того чёртова, мать его, оружия?!
И заметьте, я не ругаюсь, а, можно сказать, перефразирую название...
...Всё вышеперечисленное - не надо и объяснять - пролетело в голове за считанные мгновения. Я перекувырнулся по земле, поморщился и стиснул зубы от боли в раненом боку. Застрекотал пулемёт под небесами. Неулавливаемым рывком отцепив от магнита импульсную гранату, я подбросил её настолько высоко, насколько в принципе мог. Летучая уродина вильнула собранным на какой-то адской фабрике телом, импульс-граната взорвалась... и я, расширив глаза от шока, ошарашенный, будто ударенный по голове тяжёлым молотом, взирал на целёхонький, без царапинки летательный нонсенс.
- Вот, значит, как!?
Я истово зарычал, потянулся за спину - и дёрнул ручку джет-пака, вещи незаменимой, но излишне примечательной и с малым зарядом. Издав звучное "Пш-ш-ш-ш!..", антигравитационный ранец вознёс меня под облака.
Через толстое стекло я видел в кабине опешившего пилота. Поменяемся местами, дружок?
Управляя джет-паком с помощью особенных движений тела, рванул вверх, заложил крутую дугу, упал вниз и ворвался в кабину уродистого вертолёта-мобиля. Пулемётчик заорал и кинулся на меня. Я пригвоздил его к полу выстрелом из бластера. Пилот вертолётомобиля только повернулся ко мне - и вот уж его мозги украшают толстенное бронированное стекло.
Выключив антиграв-ранец, я ринулся к пульту управления чудовищной летающей машиной, оттолкнул мёртвое тело пилота и цепко вгляделся в усеянную кнопками, рычажками, сенсорами и сенсо-кнопками плоскость. Долго рассуждать не пришлось, да и время поджимало: накреняясь, мобилеверт всё сильнее забирал вниз. Я схватился за вертикальную подвижную то ли ручку, то ли палку пречёрного оттенка, коей незадолго до смерти оперировал водила, и, убедившись, что поворачиваю при её помощи машину, выровнял траекторию полёта. Минуту я разбирался с управлением скоростью, а разрешив и эту проблему, поудобнее и поспокойнее сел в пневмокресле сброшенного мною на пол пилота и повёл адски защищённую громадину вперёд. Прямо вперёд - да, туда, где маячило на горизонте нечто сверкающее. Я был уверен - вот цель моей миссии, вот пункт назначения!
Вдруг недовертолёт, или перемобиль, ударился обо что-то невидимое, из-за чего я потерял управление. Это произошло почти у самого сверкающего предмета; по мере приближения, впрочем, предмет превратился в объект, массивное квадратное пространство, огороженное по периметру толстенной высоченной стеной. А с воздуха, надо полагать, его охраняло и защитное поле, куда я врезался на полном ходу.
И, дёргая пуск джет-пака, я уже выпрыгивал из кабины, а уродливый автолёт, вертясь и кружась, и падая набок, и вниз, и - на землю, потерпел-таки крушение. Взрыва не последовало, но падение, учитывая габариты и массу машины, и количество разворошённой и вскинутой вверх земли, получилось, в любом случае, запоминающимся.
Отключив джет-пак, я сидел на корточках перед поверженным исполином... Но смотрел не на него... и не на обступившую меня опять, будто в самом начале путешествия, редкую или вовсе отсутствующую траву... и не на бугристую равнину... и не на небо переливов морской волны, и не на синеватое солнце, и не на помигивающий разными красками горизонт... и не в пустоту, ибо, за исключением перечисленного, не было вокруг более ничего... А впрочем же, нет - нет! Было! Было! И на это как раз и обратился мой взор...
...На подавляющие внешне и внутренне, весом и размерами и непонятным чужеродным оттенком, и титаническим изображением морды богомерзкой твари, коей память моя не находила ни уместности, ни логики, ни обоснования и ни прощения... - на ворота - циклопические врата!, - включавшие в себя всё описанное, устремились глаза непонимающего и растерянного воина. Наёмника. Мои глаза.
Мне не хватило времени ни толком поразиться, ни прийти в ужас, ни озадачиться - я не успел ровным количеством ничего, а врата уж открывались. И открываясь, они поднимались - и сопровождалось сие действо невозможным, неописываемым, оглушительным рыком-криком.
Я замер на месте.
"Что за хрень?!.."
Очень скоро я понял - что.
Когда ворота, несомые непонятно чем - ни АГ, ни чего-либо подобного я не заметил, - замерли посреди воздуха, в образовавшийся многометровый дверной проём выбежало нечто на козлиных ногах. Козлиные ноги, все поросшие шерстью, что гуще, чем у возрождённого на Терре мамонта, удерживали искрящийся на синем солнце металлический торс. В центре торса билось, обливаемое циркулирующей в грудине и отчего-то не выливающейся наружу кровью, сердце шириной и высотой со стену одноэтажного дома. А над торсом и сердцем была вытянутая, волосатая же шея-шланг-столб, шея-колонна. А на той колонне - ярящаяся красным огнём огромадных круглых слепых глаз козлиная глава! С массивнейшими рогами, со сталагмитами-, сталактитами-клыками, со сверхчутким извергающим сопли носом, с неудержимой вонью из пасти-пещеры!..
Теперь я был гораздо более чем ошарашен.
- Приятно познакомиться, - с неопределённым (и для самого себя) чувством сказал я. И - спокойнее, увереннее: - Ну что, чудо природы и техники, познакомишься с моим другом?
Оно заревело, намереваясь потушить солнце, возрвать звёзды и вытащить из-под земли Ад в мир реальный.
Однако что значит "реальный"?
"Когда-нибудь потом, - подумалось мне, - я задамся этим наиважнейшим вопросом. А пока..."
И я вскинул снятый-таки с намагниченной спины BFG.
Big Fucking Gun.
- Приятно познакомиться, Мистер Козлиная Морда. Меня зовут Квэйк. А тебя?
И, не дожидаясь ответа, я зажал кнопку спуска.
Часть 2
1
Морда у выродка была отвратительная. Уменьшив его - да-да, до параметров игрушечного солдатика, - я с радостью раздавил крокодилью рожу тяжеленным противорадиационным ботинком.
- Ну, кто у нас тут ещё дракон из канализации?
Я улыбнулся Лос-Анджелесу, возвращая его ядерному светилу ироничный лучевой отклик, отражённый солнечными очками. Ядерным, к слову, было уже не только солнце.
И не только эта улица.
И не только L. A....
...И мне это совсем, совсем не нравилось!
Я убрал за пояс шринкер и вынул из-за спины крохотулю - ручную ракетницу.
- Come get some, сукины дети. - Я коротко усмехнулся и сплюнул. - Кто хочет рока? Let's rock! Подходите и разберёмся по-мужски... насчёт невинно заражённой и превращённой постапокалиптический радиоактивный ад Земли! Да вы, наверное, и предложений таких длинных не понимаете.
Погоготав, я двинулся вдоль улицы; путь мой пролегал между кинотеатром и многоквартирной высоткой.
О бедный любимый L. A.! Вот что превратили тебя уродливые, вонючие, занюханные вусмерть мутанты?! "Meltdown" - вот теперь название тебе и твоё!..
Прерывая нежданно, таракашками набежавшие мысли, кто-то выруливал из-за угла и мерзостно хрюкал при этом, и поднимал винтовку.
Свободной рукой я со скоростью молнии выхватил дробовик. Тут же выстрелил! Кровоточа рваной раной, кабаномордый повалился на асфальт, забрызгивая его кровью; его винтовка полетела в сторону, патроны к винтовке - тоже... и прямиком ко мне, хе-хе.
- Да это всё равно что кусок пирога съесть! Эй, где вы, ублюдомордые?! Жизнь вам не пляж. Выходите: я хочу повеселиться! - Я мельком глянул в собственное отражение в окне подсобного помещения кинотеатра - и не удержался: - Чёрт, а я хорош!
И окно взорвалось от пистолетного выстрела. И раздался бередящий душу вой. Кто-то одноглазый замелькал на переднем плане. Отовсюду посыпались, побежали, понеслись.
Из разбитого окна виднелась жёлтая ключ-карта.
Чтобы потом!..
- Слава те господи - наконец-то началось по-настоящему! Hail to the king, babies! Поиграйте с Дюком Нюкемом, крошки!
И, насвистывая бодрую рок-н-ролльную мелодию, я сопроводил её настоящим, неопровержимым ракетным залпом.
2
...
(Апрель 2016 года)
В инструкции не указано
Проблемы начались почти сразу после того, как Спайс Помадкин сделал всё строго по инструкции; при этом вероятность ошибки не то чтобы исключалась, однако являла собой исчезающе малое число. Посудите сами, насколько велика возможность промаха, если 4D-инструкция состоит из жалких 3 пунктов:
I. Раскрыть трансформер-упаковку и извлечь из неё работомодули.
II. Установить модуль вивенди [vivendi], подписанный "Для Пользователя", в головную часть собственно Пользователя, а модуль операнди [operandi], с примечанием "Для Пользуемого", - непосредственно Пользуемому в центр регуляции безусловного поведения.
III. Слушать, управлять, менять, получать удовольствие, отключать и т. д.
Комполанд, планета разумных компьютеров в системе триединой звезды созвездия Галактического Шара, что в Планке (Вероятности) под номером 2645-758-Beta, для совсем уж полнейших понимания и простоты не только выгравировала квантовым резаком на обоих модулях названия и точную информацию относительно того, у кого внутри они должны находиться, но также подписала верхнюю и нижнюю части похожих на большие таблетки металлических чипов, поместила голосчётчик оставшейся энергии, вмонтировала аварийную кнопку, кнопку срочно-принудительной деактивации-извлечения, предусмотрела самотрансформацию модулей в случае непринятия их носителями либо определённой областью носительских организов... И далее в том же духе практически до бесконечности.
Ошибки попросту не могло быть. Не могло!
И всё же... раз проблемы начались, значит, ошибка есть; где-то когда-то почему-то из-за чего-то и с некими последствиями и параллельными изменениями/промахами собственноручно он, Спайс Помадкин, запустил не ту программу. Другой вариант - засбоила старая. Вариант третий - сломался ко-п (по-старинному: компьютер). Четвёртая версия - предпосылки крылись в окружающем мире. Пятое, шестое... двадцать седьмое... четыреста восемьдесят девятое предположение!..
Ладно, хорошо, давайте разбираться.
Когда Помадкин послал ко-пу телепатический сигнал принять автоматическим способом и проанализировать данные его, Помадкина, исследований в области звёздной инженерии, поскольку Спайс занимал пост замглавного инженера Террии (ранее – Земли) по межконтинетальному совершенствованию, ко-п чихнул, сморкнулся, заморгал экраном... и не стал ничего делать. Последовал повторный запрос, и на сей раз ко-п повёл себя ещё более вызывающе: загрузил в едва ли не бесконечного объёма и столь же быстрый и надёжный, по словам производителей, банк данных документы, прочитал их – примерно за 0,000000431 секунды, - вывел на экран предварительные результаты, - чем и ограничился. Потихоньку начиная злиться, Спайс, безразлично тому надеясь на лучшее и гоня прочь беспокоящие, глупые (в самом-то деле!) подозрения, повторил приказ снова, причём для пущей убедительности ввёл его с помощью не автовоспринимателя, а древним, прадедовским способом, через клавиатуру. Ну и... ко-п вообще прекратил отвечать.
Уже не злясь - накаляясь, что твоя проволока в лампочке XX века, и одновременно не боясь и ни капли не опасаясь перегореть, Спайс Помадкин вошёл в настроение воинствующего пофигизма и заново, то есть абсолютно заново, набело, переписал задачу для ко-па – это отняло у него час с солидным гаком, - после чего, естественно, ввёл переделанную программу с квантоносителя в упирающийся по непонятным обстоятельствам компьютер, опять же - благодаря века назад потерявшей актуальность клавиатуре. Ко-п помедлил секундочку и выбросил... нет, не отображаемые на хай-энд-плоском экране данные, но давно никому не нужные листы бумаги прямиком в лицо "хозяина"; "хозяин" перестал накаляться - он принялся сатанеть, притом в прогрессии, пресильно и очень далеко обгоняющей геометрическую.
Итак, закончив с отборной руганью и отвесив ко-пу увесистый - для человека, впрочем - пинок под металлический (мод-титановый) зад (нижнюю часть корпуса), Спайс Помадкин сел и заставил себя активно думать.
Когда это не помогло, он обратился к быстро оставленной, вовсе не казавшейся важной инструкции.
Что ж, посмотрим...
Пункт I. Достать из упаковки модули. -- И что тут может быть неясного, двузначного, многозначного, неправильного?.. Транс-упаковка открывается единственным манером, и им же достаются модули - по крайней мере, на взгляд обычного, нормального, среднестатистического человека первой четверти XXVI века.
Глядим дальше. Пункт II. Модуль операнди (поведения) - в Пользователя, управленца, тогда как модуль ("Почти что модус", - вдруг подумал Помадкин) вивенди (существования) - в Пользуемого. -- Где, где здесь хотя бы теоретически, с минимально допустимым планк-числом кроется ошибка? Нестыковка? Ментальная подножка?!
Переходим к III пункту. Применять модули и радоваться.
- Пф-ф, - фыркнул Помадкин.
Даже обдумывать нет смысла, и не хочется зря тратить время.
Побив себя указательным пальцем по нижней губе (синтетической, заменённой: всё-таки Спайс не мальчик, пусть и не старик, а взрослый мужчина - 263,7 стандарт-года), Пользователь отдал ко-пу элементарнейший мысленный приказ в модуль вивенди - выключиться. Не раздумывая, наглый компьютер отправил владельца в чрезвычайно интересное путешествие на самые весёлые буквы, из всех ко-пу доступных, а таковых насчитывалось, принимая во внимание количество открытых солнечных систем и успешных межпланетных контактов, аж одиннадцатизначное число.
Стараясь не впадать в отчаяние и, вне зависимости от этого, в него и впадая, Спайс Помадкин сел и загрустил; чтобы уничтожить приступ грусти, он щёлкнул пальцами и набрал голосом на прилетевшем фоне номер технической поддержки.
- Робоподдержка слушает.
Помадкин предельно сжато и информативно изложил суть постигших его (или ко-п? Тут он не был уверен...) злоключений и попросил если не подмоги, то хоть совета.
- Данная проблема не числится в базе готовых ответов, а равно и в коде генератора помощника по случайно-нефиксированным проблемам.
Связь прервалась; Спайс же загрустил боле прежнего.
Он поднялся с антиграв-эластокресла, тем самым дав предмету команду опуститься на пол и временно прервать работу; Спайс прошёлся по комнате, Спайс прошёлся в кибермаркет, Спайс прошёлся автодорожкой по улице, взлетел на пневмолифте и вернулся в "умную" квартиру. Результат - ноль новых мыслей и те же, бесполезные старые.
Помадкин, обходя стороной путаницу с модулями, "попросил" ко-па (на деле же - потребовал, поскольку имел право, согласно уплаченным деньгам и договору с покупателями) - он потребовал у ко-па включить реал-стратегию; давненько Спайс не расслаблялся подобным образом, и, кажется, настало оное время. Ко-пу, однако же, так совсем не показалось, и он запустил не реал-стратегию "Создай свой мир", но ЭП-гонки (гонки с эффектом присутствия) "Первый на планетах". Обречённо вздохнув, Помадкин сел играть в гонки; создал игрока - копию себя, что хранилась в сознании под грифом "Я бы хотел быть вот каким!", - выбрал вездемобиль по тому же принципу «хочу» и ментально щёлкнул по рандомной планете из сотен представленных. Когда заезд стартовал, ко-п моментально вырубился.
Помадкин, нельзя не отдать ему должного, отнюдь не растерялся и попытался применить совпадение (совпадение ли? Но прочь, прочь эту мысль, не время акцентироваться на мелочах!) себе во благо, переписав в ко-пе модуль-программу, точнее, один абзац, затерянный посреди десятков тысяч страниц, на реагирование соответствующим поведением; по задумке Спайса, нежелание ко-па отключаться можно нивелировать и восстановить верно, по-правильному, ежели убедить ко-п в том, что он выключился не по собственной воле (чушь! ишь чего, металлическая компьютерная башка, выдумал!) и, вместе с тем, строго по плану Помадкина. Даже когда устройство пребывало в нерабочем состоянии или режиме ожидания, Спайс не терял из наличия около дюжины путей для внутревнешней модификации ко-па.
Возникает вопрос, согласны? "Что сделал ко-п?"
А ко-п просто-напросто включился, закрыв голо-окно дешифрации, сбив уже введённые надстройки и возвратившись к первичному положению вещей; что оно первичное, Помадкин убедился немедленно, стоило лишь подлецу-аппарату запустить в случайном порядке несколько треков из неоклассики XXII - XXIII веков.
"Само по себе это ничего не означает, - плюхнувшись назад в эластокресло, думал и размышлял Спайс Помадкин, - только я же его, гада, ни о чём схожем не просил!.."
Ко-п веселился - или релаксировал, или испытывал настрой иного рода, или чёрт его, вообще-то говоря, разберёт!.. Хозяин же непослушного верного ИИ-«друга», от нечего делать и от безысходности, набрал на подозванном привычным щелчком пальцев фоне номер, проштампованный лазерным штемпелем на нижней части трансформер-коробки, когда-то содержавшей модули; данный номер, замечая сенсорами приближение живого человекообразного существа, подсвечивался достаточно ярким и всё же не слепящим светом встроенных распылённых лампочек. Прямой номер завода-производителя.
- Алло, - живым гуманоидным голосом и, по правилам, довольно чинно ответил ко-п-администратор.
- Здравствуйте! – поживее и повзволнованнее поздоровался Спайс Помадкин. - Сознаю, что обратился не туда, и не рассчитываю на положительный результат...
- Можете говорить по-человечески, - вежливым тоном перебил компьютер-администратор, - я поддерживаю эту функцию с рождения.
Издав наиболее печальный вздох из всех, которые ему довелось вопроизвести за прожитые 263,7 стандарт-года (чип памяти подтвердит), Помадкин пересказал печальнейшую же на своём веку (веках) историю - на этот раз скорее в подробностях, чем лаконично, пускай его и грех было за то судить.
Повисла двух-трёхсекундная тишина, по истечении которой последовала вроде бы и вполне ожидаемая Спайсом и единомоментно странно несообразная ситуации реакция. Смех.
Компьютерный администратор задорно смеялся.
- Простите, пожалуйста, - сказал он затем, прерываясь и снова становясь профессионально серьёзным. - Конечно, я с радостью решу вашу проблему.
- Значит, проблема всё-таки есть? - с надеждой воспросил Помадкин.
- Крайне незначительная, - уточнил админ. - Вы перепутали четвёртый шаг.
"Четвёртый? - мысленным удивлением вскинулся Спайс Помадкин. - Какой ещё четвёртый? Неужели этот "железный парень" тоже спятил? Они там что, эти ко-пы и их разумные разновидности, через одного психи? Или все подряд?!"
- Четвёртый пункт, желали вы сказать? - осведомился Помадкин, полагая, что прав он, но не администратор.
- Именно, хью. - Компьютер использовал сокращение от угодливого стандарт-обращения «хьюман».
Помадкин ответил в той же манере:
- Но, уважаемый пэка, в чём тогда дело? Где кроется проблема?! И почему вы... - Он старательно снизил градус волнения. - Отчего вы не прописали пункта №4?
- Потому что этого не нужно.
- А? - Растерянность пользователя била рекорды и рекорды рекордов.
- Потому что упомянутого пункта как такового не существует.
Спайс Помадкин молчал и тупо смотрел на растягиваемый реал-(4D-)монитор многоцветного фона.
- Данный пункт, а идентично и пункты 5, 6, 7, 8, 9 и прочие... ну, вы меня понимаете...
Спайс его не понимал - чертовски не понимал!
Однако ко-п-админ покуда не закончил объяснения.
- Видите ли, новые пункты появляются в процессе установки и работы исключительно из-за поведения Пользователя и Пользуемого; например, вы знаете, что четыредэ-книжку нужно смотреть и чувствовать, но определённые чувства и реакции в разные моменты у чтецов зачастую бывают не то что непохожими - диаметрально противоположными!
О нет...
О боже!..
Спайс начал догадываться.
- Вы ничего не перепутали и всё равно ошиблись кое в чём; вины на вас нет и лежать не может в принципе, да и не учли вы особенности, не касающейся вашего, человеческого мира. Вспомните, где и кем произведены модули. - Ко-п на фоне не поучал - только лишь рассказывал, ни словом, ни знаком более. - Это детища разумных компьютеров, так вы нас именуете, и "рожали" мы тех детей, в первую очередь, лично для себя, а потому...
"...а потому, - завершил про себя Спайс Помадкин, - Пользователя и Пользуемого надо поменять местами, ведь, с точки зрения наделённого разумом ко-па, единственно он, ко-п, пусть даже комнатно-упрощённого вида, представляет собой Пользователя, тогда как все остальные, и человек тоже, - не что другое, кроме Пользуемого!"
Спайс Помадкин уставился в стену.
- Алло? Уважаемый хью? - предельно бесстрастно, классически по-компьютерному окликал его ко-п на беспроводе. - Вы меня слышите? Отзовитесь, пожалуйста. Возможно, вам нужна помощь? Несколько иного сорта, я предполагаю? Либо же нет? Уважаемый хьюман...
А уважаемый Хьюман хранил молчание и изучал невидимые, нереальные трещины в титанобетонной стене «умной» квартиры - просто... ну, просто потому, что для него наконец нашлась преинтересная вещь, о которой действительно стоит подумать.
(Март 2016 года)
Последняя тактическая хитрость
Царь Халифа сидел в своих пышных богатых одеждах синих тонов на белоснежном троне, погружённый в неизбывную печаль; конечно же, виной всему были безымянные враги.
Халифа правил уже четвёртый десяток лет, и не сыскать в целом свете государя, более умудрённого опытом и случайными ошибками, однако и неизменными, хоть порою тяжкими, но обязательно успешными разрешениями жизненных схваток: в масштабах государства, в многочисленности общества, в неизбывности вселенной... Тем не менее, врагам, пришедшим откуда-то с востока, откуда-то из столь далёкого далека, что и сам Халифа о нём не ведал, этим разукрашенным в пёстро-жёлтый, пламенно-оранжевый и ядовито-красный варварам удалось - по крайней мере, до некоторой степени и на неопределённый, весьма неприятный отрезок времени - сломить сопротивление халифян (народ почитал за честь носить имя умнейшего, сильнейшего, отважнейшего царя!) и даже насадить в отдельных княжествах и поместьях собственные порядки.
И вот Халифа сидел, опершись тёмноволосой главою о по-костяному белую руку, и размышлял. Какое оружие, какую хитрость, вообще что можно противопоставить тем, кто изначально являл собою непознаваемое, а потому, в известной мере, непобедимое? Халифяне, и в том числе лично Он, предпочитали холодные, пастельные цвета, больше других - различные оттенки синего, голубого, фиолетового; пришлые питали, и, похоже, не умеренную радость - пылкую страсть, к обжигающим глаза цветам: от полярно-белого до кислотно-чёрного, правда, чаще иных встречались уже упоминавшиеся оранжевый, красный, жёлтый, ещё зелёный и розовый...
У халифян тоже был в почёте белый, лишь не настолько стремящийся ворваться в зрение и душу; дворец, к примеру, представлял данный цвет в поистине безграничном многообразии (за исключением чересчур резких вариаций). В целом, напавшие не напоминали зверей или чудовищ, или выходцев из прочих миров - наоборот, они, если не принимать во внимание густого, нездорового тона кожу, всем внешне роднились с народом, коий собирались поработить либо, коли не удастся, вырезать и выжечь - кто их разберёт, непонимаемых жестоких варваров; оружие, использовавшееся болезненно-кожими, выглядело и действовало по принципу халифянского - речь о привычных арбалетах, луках, ружьях, пушках. "Холодный" народ переживал период трансформации, пограничную стадию, когда на смену хладным же орудиям смерти приходили огненностреляющие винтовки, пистолеты, мортиры... Варвары, в минимальном значении, не отставали в науке, а вот перечисленного оружия имелось у них в превосходящем количестве, особенно что касается так называемого горячего, и, со слов недавно допрошенного "языка" нездоровокожих, те оружия варвары ведали, производили и с успехом применяли долгие и долгие лета.
В этой туманной неясности и крылась главная проблема - единственная, но - пока, во всяком случае - нерешаемая. Что поделать, чтобы победить непонятного противника, кажется, и живущего, и думающего, и действующего иначе, чем ты самое? Будто бы обитающего в параллельном или, того хуже, перпендикулярном мире. Мире огня, огненных красок, владычества пламени... На любую атаку "холодных" "горячие" отвечали непредугадываемой контратакой; нередко вторые предвосхищали поступки первых, чтобы заранее сломить возможное, в том числе в маловероятной теории, сопротивление.
Также, и на сём непременно следует заострить внимание, в распоряжении Халифы имелись лёд, мороз, снег, град... великое, чрезвычайное великое число зимнего арсенала! С помощью него Он поверг в ужас, разбил, захватил и присоединил к себе поистине немалое количество городов, областей и стран. Халифа без устали и страха продвигался во все мировые стороны - на учёный Запад, на мистический Восток, на воинственный Юг, на рассудительный Север, - и никто, несомненным вариантом никто не пытался, да что там, не смел оказать ему достойного сопротивления; яркая слава и страшные пересуды, как принято, опережали собственного владельца.
И куда же Они пришли теперь? Что, шаита побери, он должен кинуть в орду сумасшедших, кровожадных, неистолковываемых врагов с кожей гнилых фруктов, дабы отбить их армию огня и Лета? Дабы потушить управляемые гейзеры, миниатюрные вулканы, уничтожить бомбы, развеять огнедышащие ветра, остановить жгучие бури, застудить магму, рассеять плазму, низвести до нормальной, обыденной для него и его народа температуры нестерпимую духоту?!
И - ох! - если бы на том сложности завершались... однако ж нет, описанное - не боле чем кусок отравленного пирога, что ни съесть из боязни отравиться, ни обезопасить противоядием; пирог этот, словно ради продуманной насмешки судьбы приготовленный кем-то незримым, циклопическим и вредоносным, имел колоссальные размеры и готовился прихлопнуть прожорливого царя. Варвары владели не только лишь пламенем, но и морозом - в пропорции и сходстве, равных способности "горячих" обращаться как с огнестрельными оружиями, так и с холодными.
Халифа чувствовал себя зверем, он чувствовал себя животным, загнанным в угол, ощущал свои царские персону и величие беспомощными - впервые! впервые беспомощными перед угрозой, которой ни отразить, ни найти объяснения; покуда всё складывалось именно безысходным манером... Но Халифа не собирался отчаиваться - что вы, и в мыслях не держал!; да и разве не на подобный случай берёг он главного советника, помощника, личность сколь странную, столь и уникальную?
...Хлопком снежно-белых ладоней Халифа приказал внести в тронный зал Сферу; тут же подхватились разодетые в нежно-мягкое синее и голубое слуги, убежали, а вскоре вернулись, катя перед собой шар диаметром примерно в десять локтей, по размерам точь-в-точь проходящий через кованые великолепные двойные бежевые двери в помещение, где привык править и решать "вечный владыка" Халифии. Слуги отпустили Сферу, и она затормозила медью, коей была окована, прямиком перед троном; сидящий на десятке запоров внутри прозрачного объёмного круга высокий жилистый человек поднял голову. Он носил пышные усы, глядел на мир безразлично-умными очами и вот уж лет двадцать одевался в один и тот же наряд, который слуги Халифы не уставали мыть и всякий раз приводить в идеальный вид, а равно и его владельца.
- Что желаешь ты, государь? - достаточно низким, однако чистым и без малейшего намёка на волнение голосом вопросил раб сферы.
- Неведомые враги с тёмной, будто ночь, кожей покусились на Наши земли, - отвечал Халифа, под "Нашими" понимая, скорее, самого себя, нежели миллионы простого люда, кого Он вынужден был опекать.
- Мне известна твоя печаль, о царь царей, - по-прежнему ровно, точно воды бескрайнего океана в безветренный день, проговорил усатый мудрец.
- Подскажи, мудрый гйин, способ одолеть мерзких варваров, пышущих жаром и умеющих управляться с холодом, коий всегда и повсюду считался Нашим богатством и Нашим превосходством, и опережающих нас, и не знающих страха и сомнений! Ведь и тебе непонаслышке знакомы огонь с пламенем!
Это прозвучало приказом, да и представляло собою оный.
Гйин сложил на широкой груди длинные руки с толстой костью.
- У меня родилось несколько идей, о великий.
Халифа безмерно возликовал.
- Говори же, говори быстрее, о талантливый невольник!
Гйин, чьё имя было принято, по указу царя, не упоминать в народе, размеренно произнёс:
- Замани полчища врагов в единое место и успокой хладными стрелами и вновь изобретёнными пулями.
Тотчас отвечая, Халифа горестно всплеснул костяного оттенка руками в широких тяжёлых рукавах:
- Пытался! Уже пытался, гений разума!
- Хм. Тогда, возможно, имеет смысл притвориться беспомощными, позволить им подступить поближе и внезапно ударить.
- И это было, узник в круге!
- Разбей вражескую армию на части...
- Пробовал!..
- ...и, применяя её орудия, а также воспроизводя их в твоих лабораториях, явных и секретных, и оснащая копиями и усовершенствованиями отнятных образцов собственноличную армию, воздай противнику его же "мечом".
- Техники, учёные и остальные мудрецы давненько трудятся, да без толку.
Гйин в раздумье чуть приподнял бровь и наморщил лоб; затем бровь опустилась и лоб разгладился - вместо них же на лик главного тайного советника опустилось некое не виданное ранее господином выражение.
- О прославленный в веках император! - провозгласил многомудрый из кристаллической сферы, скованной прочнейшими обручами на десятках замков.
- Да, мой верный гйин?
- Суть и слабость часто ходят рука об руку; насколько вижу, проблема заключается не во враге как таковом, а в Вашей невозможности достойно - то есть правильно, соответствующе - ему противостоять.
- Ты зришь в корень, умнейший раб, но что мне из того?
- Раз я не ошибся, всесильный хозяин, полагаю, решение найдено.
Халифа засомневался, и всё равно глаза его горели светом и надеждой, холодно-пастельным светом и не признающей строгой логики надеждой.
- Реки же споро, слуга, советник и друг!
Сосредоточившись, гйин приопустил голову и заговорил вовсе без эмоций:
- Решение есть у меня, однако оно не придётся тебе по душе.
- Не может того быть, гйин-мудрец.
- И безралично сказанному тобой, правитель, мой ответ не удовлетворит тебя.
- Мне понравится что угодно, лишь бы Я и Мой народ избавились от треклятых захватчиков! - упорствовал, проявляя царские несгибаемость и уверенность в себе, Халифа Халифат.
- Хочешь ли ты, чтобы я помог не словом, но делом? Прости, владыка, однако вынужден снова беспокоить Вас речью, прося подтвердить королевское согласие.
Халифа Халифский гордо выпрямился на троне, вытянул тонкую белую шею и прегордо объявил - так, чтобы слышал весь тронный зал и каждый за ним, и дабы слова его немедля стали передавать друг другу слуги, рабы, подчинённые, граждане, наместники и князья:
- Я, Халифа из Халифии, приказываю твоей сущности эфирного разума, Нашему бессрочному угодливому рабу, прямо сейчас, без мига промедления, употребить всяческие знания и любые способы на то, чтобы спасти и оградить навеки народ халифян от чёрных рук чёрных варваров-захватчиков!
- И ты не озвучишь возражения после содеянного, сколько бы времени ни минуло и к чему бы ни привели Твоё указание и моя помощь? - не опасаясь привести в ярость царя, продолжал гйин.
Очи Халифа вспыхнули.
- Нет! Даю Царское Слово!
Гйин поднял взор; поклонился. В последнюю секунду "гений сферы" помыслил о бесконечных годах, проведённых в заточении, нищете и голоде у самоуверенного, безмерно жестокого правителя, одарённого, помимо власти и богатств, неконтролируемой вещественной слепотою и глухотой к природе, знакам натуры, небесному и земному живому миру.
А затем, следуя приказу Белого Холодного Царя, великан в сфере, невольник из вечно враждующей с Халифией страны, из той самой, что южнее и западнее и что едва-едва, и потеряет название, развёл жилистые, точно в бесконечность протяжённые руки. Когда же с его пальцев, вёртких гусениц, сорвались искры бело-жёлто-оранжевой яркости - пленник и гений огня поджёг Атлантиду и отправил её вместе с обоими народами на безмятежное океанское дно.
(Апрель 2016 года)
Обнуляющий уровень
0. Пролог-эпиграф
- Но как можно путешествовать в будущее, не зная прошлого? - непрекрыто удивился я.
- А как люди живут настоящим, не зная сегодняшнего? - с лукавинкой в глазах ответствовал Хэнк.
И улыбнулся.
[Патрик Ломберт "В голове моего учителя".
2016 г. С.М. (от Сотворения мира).]
1. Из разума
Ну что ж, вот я и приблизился к нему.
Кто-то не верил мне; некоторые смеялись; другие недоумённо качали головами; ещё одни пытались сбить; наконец, нашлись и те, кто стали говорить прямо противоположное. Но причина - причина была единственной и ей же оставалась; когда нет иных объяснений, всё сводится к общему доводу - и наоборот.
И вот он я, в шаге от цели... в полушаге... в четверти, а то и ближе; или... уже на месте? здесь?
Я окинул взором окружающее пространство и ничего не увидел, во всяком случае, никакой подозрительной вещи; это и успокаивало, и настораживало. Что ж.
Ну что ж...
Я ухватил покрепче укороченный мною после недавней схватки мультимеч, проверил заряд, мельком оценил состояние; на внутренней части формы отображались цифры и слова, и графики. Всё указывало на нормальное самочувствие и вполне хорошее, надо признаться честно, положение дел. Впрочем, прорубаться вперёд "огнём и мечом" ещё предстояло.
Хоть и последний, однако этот ход числился за мной. Либо за моим пока что неувиденным врагом; я задал форме внутренние и внешние настройки и, внимательно оглядываясь, но не сбиваясь с плохо различимой дорожки, двинулся навстречу новой отметке.
2. Недалёкое прошлое
О, то прошлое достойно как права быть записанным на скрижалях вечной памяти, так и истереться из голов Странников - и в первую очередь, моей головы.
Полую линию почти не заполнила полная; над верхним краем висело число "98".
Кусты раздвинулись, разлетелись, сломались и посыпались, и на меня накинулся десяток подтянутых голубых фигур в их особых бронеодеждах. Ублюдочные лица боевых эльфов на омерзительных головах, сходных с комками застывшей грязи; глаза-блюдца пялились на меня. Масляные глазки сказочников-педиков сверлили меня и пытались напугать. Я ухмыльнулся и крепче перехватил мультимеч; лезвие выросло, вытянулось.
Атака была сильная, атака была серьёзная.
- Эй, жопомордые! Чем меня удивите?
Забавный оксюморон - уже хотя бы потому, что удивлять эльфы не умели. Твари лишь крали чужое и паразитировали на нём; они поставили перед собой целью поработить Мир... но, вероятно, Миру такое желание пришлось не совсем по нраву, раз он родил и придумал нас, Странствующих Рыцарей, или, более коротко, Странников.
Первому голуболицему-голубоглазому эльфу не повезло очень быстро: он летел на меня с высокоподнятой огненной секирой - и упокоился, стоило мне отпрыгнуть и вытянуть руку, на острие светящегося "поющего" мультимеча. Огненная секира... Ублюдки любят магию, - но что они в ней понимают.
Пыхнув маленьким снопом пламени, чихнув искрами, дыхнув теперь располневшим огнём, секира упала из ослабевшей светло-синей руки на землю; тело врага тоже обмякло, и когда мультимеч втянулся, съехало, свалилось вслед за волшебным оружием - в траву.
Вторым набросился парень с ножами-молниями; этот действовал расчётливее, но и осторожнее, и, в целом, успешнее - если считать за успех умение продержаться втрое-вчетверо дольше, чем твой бабоподобный дружок. Я отсёк эльфу голову и, отвернувшись, чтобы не видеть, как дрожит и тут же начинает гнить лишённое крови, непропорциональное тело бешеной твари, обратил внимание на номера три и четыре.
Они нападали вместе - и вместе же умерли: для этого я специально оказался между ними, а отразив несколько ударов, низко присел. Третий отрубил четвёртому руку лаво-палашом, только прежде четвёртый насадил на зубастую пику хозяйство третьего. Мультимеч рассёк синетелов подряд и пополам в несчитаемые мгновения: и орущего благим матом калеку-вора, и вопящего ультразвуковым фальцетом (хотя куда уж выше, им-то, этим извращенцам) чересчур смелого кастрата.
Показатель внутри формы резво и резко подскочил вверх.
"Ничего себе. - Я даже фыркнул. - За кого столько? За них?"
Тем временем, встречи со мной жаждали и её же пытались организовать пятый, шестой, седьмой и восьмой - разом. Но я уж отступал назад, озирая окрестности и махая мечом слева направо и справа налево; любой, кто подбежит, превратится в рандомно нарезанный салат.
Вдруг - чутьё воина: "Сзади кто-то есть!"
Я обернулся - и в последний момент уловил намерение девятого убить меня, воплощённое в размашистом движении двуручным ледяным мечом. Отшатнувшись, я случайно упал, так и не поняв: то ли споткнулся обо что-нибудь, то ли в ногах запутался, то ли ещё по какой причине... Но девятому было хуже: промахнувшись, он потащился вперёд, сам себя не контролирующий, влекомый тяжеленным двуручником. Вот тут я чётко узрел происходящее: девятый налетел на десятого, готовящегося спрятаться с энерголуком за кочкой, чтобы незаметно, невидимо обстреливать вашего покорного слугу, и тогда девятка впечатал лезвие лёдомеча плашмя в харю коллеге по оружию. "Коллега" раскрыл беззубый рот - да так и застыл, магией меча превращённый в мини-айсберг. Затем касание меча до собственно владельца, и вторая ледышка застывает под разгорячённым, словно бы раскалившимся от созерцаемого и (возможно?) переживаемого напряжения солнцем, каковое из года в год и изо дня в день часто, постоянно меняет цвет. Сейчас, будто почувствовав и... или... подыгрывая, Солнце оранжевеет и затем неуловимо краснеет - до кроваво-багрового. Две морозные фигуры неслышно стукаются о землю и застывают друг рядом с другом... в виде кусков и крошек, на которые, к всеобщему добру, раскололись.
Настало время разобраться с оставшейся четвёркой. Пятый, со взрыво-арбалетом, встал позади разгоняющих бег уродцев-братьев - да-да, они ж ведь, на беду, все родственники.
"На свою беду, - тотчас подумал я. - От яблоньки яблочко..."
Импульсная и плазмобомба покоились в моих расслабленных, но натренированных, знающих движения руках воина, в моих эластично-каменных кулаках; сенсоры сразу же активировали бомбы. Я настроил каждую на секунду, а потом другим, более заметным и размашистым движением бросил две маленьких размеров сферы влево и вправо - в одно и то же время, несомненно. И отпрыгнул назад, выставляя перед собой сильнее прежнего удлинённый мною мультимеч, и свободной рукой снимая с магнитопояса унипистоль.
Два взрыва - два синхронных взрыва, сине-белый и песочно-белый, импульсный и плазменный, и одно тело (шестого) разрывается на части, а следующее (седьмого) расплавляет до состояния жижи, ну а после и вовсе до ничего. Прежде, замечу, я на всяческий случай прошёлся по агрессивным мужелюбцам из бластера, настройки которого включил на пистоле.
Наконец-то выстрелил из взрыво-арбалета пятый. Я отпрыгнул, позволяя снаряду сдетанировать сзади. Второй выстрел, но и теперь я увернулся, и молодое деревце за мной наполовину срезало, наполовину же объяло огнём. Подготовка к третьему выстрелу...
В этот самый миг восьмой нацеливает мне в грудь раскалённый трезубец.
Я вихляю в сторону; вихляет в сторону с трезубцем восьмой. Пятый пускает из арбалета дротик...
Отмечающая "происходящее" полная полоска в тулове полой на внутренней стороне скафандра подошла близко-близко, очень сильно, критически - к финальному разграничению.
"Они и вправду полагают, что это столь сложно?"
Нет, трудно, конечно, только вот...
Родившись, мысль не закончилась.
Я прыгнул высоко и вверх, перекувырнулся и, отлетев на несколько метров, опять приземлился на ноги в толстых, прочных и до странного лёгких защит-сапогах, лицом - туда же, куда и раньше. А между тем взрыв арбалетного дротика разворошил грудину восьмого, того синежопого эльфа со "жгучим" трезубцем. Рыка не последовало, не раздалось и проклятий и крика... я умоляю, какие звуки, когда из вас ваш же собрат-побратим извлекает, по неточности, по глупости, чуть ли не большую часть тела? Таким образом, синий, почти обратившись в дырку, рухнул на место на поляне, свободное от травы, и это голое место тоже не окропилось кровью; внутренности "прекрасного" эльфа представляли собой даже более отвратительное зрелище.
"Волшебные существа... Красавцы и чудесники... Сказки, блин!.."
Но довольно - настала пора разобраться с десятым, крайним на сейчас голубозадым кудесником. Присев настолько стремительно, что и опытнейший боец вряд ли бы отследил движение, и ускоренный задействованной вовремя спецформой, я, не дожидаясь реакции пятого, пустил в него через разделявшие нас метры автоматически укорачивающийся и уменьшающийся в полёте, делающийся легче и острее мультимеч. Итог: вонючее несуразное тельце цвета синьки (или, как говорят непосредственно эльфы, "цвета морской волны...") проткнуто насквозь через помещённое кем-то сумасшедшим - но точно не Богом - внизу, ближе к самой заднице, сердце: матово-чёрно-алое, с виду (если довелось смотреть), словно протухшее. Эльф-пятый беззвучно раскрыл рот, да на большее его не хватило - и он повалился в редкий кустарник.
Я с удовольствием представил острые тонкие ветки, протыкающие грубую и ломкую голубую кожу, выкалывающую лживые, облитые маслом глазки...
Вы заслужили это, подонки. Вы в Мире Игры, а он признаёт лишь честное сражение. Не имея ума, с одними деньгами и интригами, вы заслуживаете не большего, чем смерти, позорной, бесспорно, каковая вас только и достойна. ...Однако ж, для того предстояло много и много потрудиться и немало же преодолеть.
Полная полоса целиком заполнила пустующую; на внутре-экран вывелась знакомая надпись: "Следующий уровень!". Я мысленно коснулся восприимчивого к сильному ментальному воздействию сенсора, и число "98" в моём показателе сменилось на "99". Прокачав силу, выносливость, харизму и здоровье, я выбрал в качестве спец. умения "Однократное ведание будущего".
- Сотый уровень всё заканчивает, - немедля, следуя законам и правилам Игры, выскочило на поверхности шлема, с бока, обращённого к моему лицу, предсказание; предсказание, выигранное через очки опыта (экспу) и новый уровень и задействованное природно-технически.
Итак, вот оно моё пророчество.
100-й уровень всё заканчивает. После - обнуление.
Отменяющий уровень? А точнее, обнуляющий. Очень интересно...
Я подошёл и поднял с земли мультимеч; вытер, сложил с помощью касания сенсоров, прикрепил к магнитному боку (не на пояс - на костюм-форму).
"Уровень обнуления... - Я покатал мысль туда и сюда. - И что, это хороший знак? Или нет? Определённее рассказать нельзя?"
Но специальное умение, использованное, дематериализовалось без следа; очередное будет доступно только лишь с уровнем 100. Но... действительно ли будет? После того, что я узнал... И какое знание стоит за предречением? Куда мне, воину Игры, двигаться дальше, когда достигну максимума?..
...Я вспомнил спокойную жизнь, привычный быт. Семью. Жену, дочурку, работу; банальные хлопоты. Житейский мир - а вернее, часть большого Мира, Мира тоже с заглавной буквы - и с еле ощущаемой прокачкой, практически без оной.
Вернуться? Игра ведь позволит. Но зачем - сейчас, в уровне от ста?..
Я в сотый, наверное, раз пересмотрел в закромах сознания загадочно-мистические слова, сгенерированные жизнекомпьютером Мира.
100-й уровень всё заканчивает. После - обнуление.
Я не понимал; за тайной пряталась тайна.
Отряхнувшись, я принял решение, дабы успокоиться и успокоить своё любопытство. Есть-таки вариант узнать, выяснить.
И, ориентируясь по 3D-карте на лицевом мониторе, я последовал за подвижным указателем, далее и далее, куда-то - в место, что манило любого воителя Игромира вроде меня. К зоне, отмеченной маркером Демиурга, в квадрант, а может, область с "крестом". К обнуляющему уровню?
К - финалу?
3. Далёкое прошлое
Наставник сжал в своих ладонях нижнюю часть моих плеч.
- Я рассказал тебе всё. Показал - всё. Теперь только ты, ты - ты один способен осуществить то, на что решился. То, на что не хватило меня. - Он на миг замолчал, отпустил меня из твёрдой, дружеской хватки и вслед продолжил: - Об одном прошу: дойдя до конца, скажи, каково там. Развей или усиль разочарование твоего учителя. Хорошо, Кин?
Я кратко и уважительно, и по-доброму кивнул.
- Конечно, Мастер.
- Нет. - Он замотал головой. - Я более не Мастер тебе.
- Кто же?
- Попутчик. И советник, если сам того захочешь.
- Спасибо... Брат.
Он осиял меня знаком, означающим "правильно речёшь/иди не страшась/благословляю".
- Мастер... Брат, Друг, а почему вы... почему ты остановился в какой-нибудь безделице от финальной преграды?
Он растянул губы в грустной улыбке.
- Ты поймёшь.
...И сейчас я действительно понял: он не хотел выяснять, является ли бессмысленным то, что таковым казалось. Страшнее жутчайшей загадки в Мире - единственное: неверный ответ на неё.
А есть ли он вообще?
Мой Мастер... мой друг и советник, и попутчик, и брат - вернулся назад, в начало игры, в ПОБ - Пространство Относительного Бездвижия, дабы обучать таких, как я. Тех, кто, быть может, решится на завершающий шаг. Решусь ли я? Я не знал. Но выбор свой уже сделал безвозвратно: я обязательно попробую!
И советчик там, в неподвижности ПОБа, и здесь, рядом со мною, надо мной, внутри и вне меня - верный, добрый и мудрый советник улыбнулся - и предложил:
- Иди.
4. На пути к знанию (Начало)
Долгое время миновало, но не принесло с собою ничего, ни единого сколь-нибудь значимого изменения; я продвигался вперёд, не по пересечённой, однако по сложно структурированной местности. Это была местность перед последним уровнем, и я выкладывался по полной, так, как только возможно в путешествии в грядущее. Показатель энергии то и дело норовил сползти к самому низу; я его "ловил", когда пил воду и энергетические напитки, ел вакуумную еду, пакето-еду, сушёности, эрзацы и полуфабрикаты. Разумеется, я уставал, а значит, индикатор процента сил и способностей тоже, к сожалению, не стоял на месте; иногда думалось, ещё немного, и я вымотаюсь окончательно - впрочем же, встроенная в Мир опция отдыха неизменно - а так ей и положено - помогала. Я восстанавливался, схоже, по образу и подобию, идентично, и, вместе с этим, не терял памяти об изматывающем походе.
Если ты в полуметре от финиша, линии, отделяющей тебя от заветного приза... или чёрт его знает чего! неважно! - ты в любом случае будешь испытывать серьёзные перегрузки. О том примерно я и размышлял, остановившись на запрограммированно-произвольный привал; солнце, чуть ли не посинев в своей извечной тяге перегореть, казалось, жарило кожу под формой. Нет, солнечные лучи не обладают способностью проникать сквозь современную и, тем паче, неозащиту, и всё же... я - у сотого уровня, я уже прошёл столько и столь сложной дорогой на уровне 99, что заработал 10.000 XP от требующихся ста, чтобы перескочить, наконец, главный, мироразделительный рубеж. Но хотя да, он разделяет мир, обещает многое и много нового, и притом неизвестно что, приму ли я ожидаемый дар? Пойму ли? И произойдёт ли священное для любого верного и честного воина дарение? Должно произойти! И всё одно: мы, дети Мира Игры, Вселенной Опыта, и Опытной Вселенной, рождены и брошены догадываться; думать, искать, находить, терять... и повторять, и - надеяться.
Судя по всему, поймав меня на отвлечённости, на рассуждениях, на некой экзистенциальной, подсознательной потерянности, неведомый и невидимый враг сделал наконец-таки ход в собственную очередь. Передо мной воздвиглась стена; но мало этого, стены очутились везде вокруг меня - справа и слева, и позади. Кратко осмотрев монолитного гиганта - выстроенную кем-то из непонятного камня или кирпича стену без малейшего разделения либо соединения частей, - я попробовал, задействовав прыжковую платформу, долететь до верха преграды. Не удалось; даже с прыг-платформой - не получилось! Около полуметра разделяло меня и вышину, далёкий верх - выход на свободу.
Я огляделся, с неудовольствием, однако по обязательству отмечая суть прочих стен: одна - ледяная, вторая - огненная, третья - из земли. И я чувствовал жар льда, и я ощущал обманчивый холод разъярённого до безумия пламени, и меня овевали ветра, порождаемые землёю, связанные с ней, касающиеся её и находящие, коли надо, в ней приют. Попытался, подпрыгнув снова при помощи ботинок, уцепиться за выступ земельного препятствия; вышло! Я подтянулся, освободил одну руку, кинул, чтобы ухватиться за край... и внезапно, по неясной совершенно причине, бугор земли вылетел из моих сжатых пальцев. Рухнув на спину, я серьёзно ударился позвоночником; благо, опасное завершение короткого полёта самортизировала спецформа. Земляная стена мигнула и обратилась металлической. Та-а-ак... Компьютер Мира вычел у меня 1000 экспириенса. Та-а-ак! Они тут ещё и экспу вычитают?!..
"Дружок, а как ты хотел? Чтобы в конце сделалось попроще? Совсем просто и проще некуда!? Хе-хе".
- Хе-хех. - Я смеялся над самим собой.
Нечего было и думать забраться на, с виду - и, безусловно, в реальности, - чрезвычайно гладкую и скользкую стену из металла.
А пока я мыслил да гадал, стена-лёд и стена-огонь принялись... ну естественно! Сходиться, чтоб раздавить меня!
Я потратил драгоценные мгновения: грязно выругался; затем скорее молнии оценил свои шансы. Результат не обнадёжил, но я лишь вновь усмехнулся и взялся придумывать на ходу.
Итак: что за оружие в моём распоряжении? Мультимеч, бомбы, гранаты, боевой нож, раскладная ракетница, полимёт... Полимёт! Который может быть одновременно и огнемётом, и ледомётом, и чем твоей душеньке угодно!..
Я выхватил его из-за намагниченной спины, поспорее, поскольку стены проделали аж половину маршрута (не быстровато, а? Хотя и с учётом "финала"...); руки будто сами собой, автоматически - натренировал, слава богу!, - вытянули нужные части оружия, другие переместили, перегнули, переделали, поменяли местами... Та-ак, всего плюс пара манипуляций... и-и... да! - в моих руках широкоствольный огнемёт.
- Прощай, стеночка.
Обстрелу подверглась стена изо льда - ну, собственно, мог и не говорить, верно? Лёд начал плавиться и взбухать, трескаться; я отодвинулся как можно дальше к преграде-пламени, но так, чтобы не обжечься - во всяком случае, смертельно. Секунды медленно текли, настолько медленно, что понимались чем-то длиннее вечности... Ещё секунда, другая... третья... И вот, пора! Я снял палец с кнопки-сенсора, сел, согнулся, скрутился, прикрывая сам себя, и с радостью слушал "мелодичнейшую музыку" - взрыв высоченного препятствия изо льда. Защитка сберегла меня. Затем, в мгновение разомкнувшись - также и потому, что огонь сзади начинал настойчиво лизать, намереваясь спалить форму и добраться до кожи, - я вскочил на свои двое и рванулся прочь.
С радостным облегчением я наблюдал жутковатую картину: стена-огонь занимает место стены-льда, и в этот же миг происходит моментальное, громогласное, красочное и огромное, и очень, крайне объёмное уничтожение всех трёх прямоугольников: металлического, кирпичного, пламенного.
+ 15.000 XP!
Я почти что инстинктивно пригнулся, и ни один кусок из пролетавших мимо, ни единый остаток разорванных, разможённых самими собою стен не задел меня.
+ 1.000 XP!
Фуф.
Я успокаивался...
Тогда-то на горизонте, замаячив миражом, и соткалось нечто наподобие города; указатель на голокарте призывал идти прямиком туда. Герой я, в конце концов, или нет?! И я "уступил просьбам" неодушевлённой, в отличие от окружающей, но вездесущей графики.
5. 99 из 100
1 - 10 уровень. Равнины, поля и холмы, лес и гора; здесь я только-только зачинал своё странствие, минуя или, когда был вынужден, убивая встречных животных: лис, волков и медведей, плотеглодов, кровесосов и выпырягов. Пару раз я натыкался на разбойников, воров, мародёров; стычки с ними - поначалу - складывались для меня неприятным образом. Если чтобы перейти с первого уровня (у.) на второй у., требовалось 300 единиц (ед.) экспы (XP), то девятый и десятый разделяло уже 2000 экспириенса.
11 - 20 у. Здесь мне пришлось множество раз спускаться со склонов и на склоны подниматься; я лазал по пещерам, обследовал их. На пути попадалась хищная нежить: умертвия, зомби, живые мертвецы, вампиры, упыри... Всех приходилось - без особого разочарования, а зачастую и с наслаждением - приговаривать к повторной, настоящей смерти через отсекновение определённых, т. н. смертедающих частей тела и иногда (например, в случае вампиров и искусственно убитых либо возрождённых) зон ауры. Откуда у ходячих трупов, любимцев разве что могильных червей, взялась аура, я пытался разгадать, но не мог понять до сих пор...!..
21 - 30 у. Я вступил на территорию волшебных лесов, заколдованных ущелий, отравленных магией болот; на сей раз меня вынуждали "дарить им смерть" (термин Братства Истинных Воинов) ведьмы, ведьмаки, колдуны, маги, злые волшебники, чародеи, ворожеи... и их производные - оборотни, превращенцы, монстры, двуединые, зверолюди, животные-мутанты...
31 - 40 у. - это уровень Отражающего Королевства; пробив себе дорогу - мечом и огнём, как и надлежит, - я вступил на основание Великого Зеркала, где пришлось отражать постепенные и постепенно, однако с заметным нарастанием усиливающиеся атаки ВСЕХ ВСТРЕЧЕННЫХ ПРЕЖДЕ исчадий компьютерного Ада. Одолел; отдохнув, зализав раны, поев, я прошёл сквозь Зеркало - и угодил...
41 - 50 у. ...и угодил в абсолютно точно, до капельки, до точки, до бита и спрайта, отражённый Великим Зеркалом мир; Основание, ставшее Еинавонсоем, предлагало на выбор тех же самых - И РАЗИТЕЛЬНО ОТ НИХ отличающихся чудовищ, злодеев и прочих чёрных колдунов. А вернее сказать, ещиводучей, йедолзев... и т. д./.д .т и ... Не больно-то удобно даже писать, не говоря уж о путешествиях и сражениях.
51 - 60 у. Логично предположить, что мои странствия и приключения продолжились в мире обратного, в мире, перевёрнутом незнамо кому и для чего "Великим К"? Компьютером Вселенной?.. Что же, не исключено - но почему тогда подобного не случилось?! Я вынырнул из Зеркала и не успел обернуться, как оно пропало; на месте стометрового, подавляющего собою всё великана стояло... ничто. Вовсе ничего не располагалось. Зато меня мгновенно поприветствовали "исключительно новые" враги. Отчего выражение взято в кавычки?; проще простого! это были эльфы - странно-синие и обладающие магическим холодным оружием, однако преследующие ровно те же цели, что и банальнейший медведёр: найти, убить, изнасиловать, загрызть, сожрать... Вначале особых проблем голубомордые не доставляли, да и я, благо, был в некоторой степени прокачан.
61 - 70 у. Эльстрахолюдия - город-государство эльфов; я проходил через него долго, упорно, я скрывался и прятался, я переодевался и оказывался на виду, я бежал и я стоял, убивал исподтишка и связывался в открытую с целыми едва ли не армиями. Изучая обычаи и повадки жопосиних (очень уж они охочи до мужского ложа, грязные бесталанные извращенцы!), я выведал заклинания, предназначенные для Воинов моего уровня; а также научился делать медсредства из вроде бы не пригодных для того даров природы и предметов, перезаряжать с их же помощью оружие, даримое Братством каждому истинному воину, буде он частью их клана либо ж нет. Я получал, покупал, выклянчивал, крал, зарабатывал в схватке, снимал с тел поверженных врагов, изготавливал и модернизировал до состояния эльфийского всякое попадавшееся на глаза орудие смерти. Затем мне это надоело, и я больше времени уделил накоплению экспы; а затем город закончился. Я наивно полагал, что вместе с городом-страной закончились и эльфы.
71 - 80 у. К несчастью, как, видимо, и любой до меня, я ошибался. Уровни с 71-го по 80-й включительно я только тем и занимался, что встречал на дороге к цели бесчисленные вариации голубоухих, слушал и подслушивал об их секретах, сражался с ними, тем или иным способом распознавал о прежде не добытых мною тайнах и превосходствах гомосекообразного народца.
81 - 90 у. Выяснилось (и в тот раз я практически не удивился, хоть и произошло описываемое немало лет назад), что "народец" отнюдь не народец, а властелин зримых областей Игрового Мира, за исключением территорий Странников, Братства, Свободных Людей и т. п. Потом мне стало известно, что они-то, эльфы - хотя правильно, на их же неблагозвучном ворчаще-скрипящем языке, называть голуборотых синюшниками, - отстроили само Зеркало! Я не успел поразиться, поскольку трахожопы личною инициативой [прочтённые секретные записи в одном из замков] объяснили, где ошибаются все остальные народы; нет, Зеркала эльфы не строили - они его украли! Украли у расы, сгинувшей в пучине времён без остатка, без образного, красочного ли, примерного ли, и даже без названия. Злобные и жадные, синеглазы переименовали Зеркало в Эльмиррию - и на том успокоились; я же, преодолевая километр за километром "их земли", приходил во всё большую ярость. Они что-то бормочут о священном гневе? о мести?! Похоже, их давным-давно не жарили священным же огнём отмщения через их любимое месторасположение!..
Уровни с 91-го и до 99-го (тоже вкл.) подтвердили мои догадки: эльфы - наглые вруны, бессовестные, беспринципные ворюги, замечтавшие об Игровом господстве!
...И тем интереснее, полезнее и важнее - тем особеннее становилась информация, любая, какой бы она по сути не была, - что скрывалась на 100-м уровне. За уровнем 100...
Туда-то - так уж получилось: извиняйте, ротохрены - я и направлялся, с прокачкой, с апдейт-оружием, с мод-арсеналом, с чертовским набором способностей и ворохом отличностей, с их же проклятыми заклинаниями и заговорами - и плевать, по большому счёту, что ждало впереди. Любопытства это, однако, не усмиряло - наоборот... чему, не скрою, я был только до безумия рад.
6. На пути к знанию (Продолжение)
Дверь не обратилась ко мне ужасающей внешностью; её лик не вызывал и омерзения, равно как и изумления или ступора. То была обычная, совершенно обычнейшая дверь - просто вырубленная в ничём; выступая из пустоты деревянным, до слепоты непримечательным боком, дверь словно разом говорила и: войдёшь? и: входи же! и: ну зачем ты вообще припёрся?! и - что угодно ещё.
Я стоял, замерев, облокотившись на мультимеч, что упёр в каменистую землю; преграды и враги перед дверью изрядно меня потрепали, однако и снабдили несколькими десятками тысяч очков экспы. И я знал, точнейшим образом ведал, что недостающий - хоть и весьма солидный - кусок экспового пирога ждёт меня... да не за дверью, нет - на её пороге. Подходи, открывая портал - и заполучишь свой, долгожданный, чаемый, священный, любимый, какой-тебе-только-заблагорассудится сотый уровень!
Дверь, между прочим, не вызывала ни в душе, ни в сердце, ни в разуме и также не в окружающем смоделированном, взаимозависимом пространстве ни электро-, ни электроннопосыла называть прежалкую охрану перехода Туда, стоячей норы в Обнуление, словом, как будто ничто, уподобляясь ничему вокруг, всячески не призывало именовать дверь - Дверью, или по-любому иначе. И вот это озадачивало более чем что бы то ни было кроме...
Я бросил взгляд на обрывающиеся пространства Игры, на точно бы обрезанный - да и в самом деле отсечённый! - графический ландшафт: вот он есть - и вот его нет; и дорога сходится в узенький угол, в углу угла - всего только дверь, одна никчёмная, никому не нужная, судя по виду, дверка, поименованная с наиболее мелкой строчной буквы.
Сердце предостерегающе застучало.
Вот теперь сомнения налетели и облепили со всех сторон; следовало выбрать - а я не мог; надо сделать шаг, крохотный шаг - и ничего помимо... однако не-сущий нуль портала, идущего неведомо куда, обладал силой, намного превосходящей мои нынешние рвение, знания, решимость, опыт, наглость, отвагу, сумасшествие... И я застыл в раздумьях, замер изваянием, дабы предаться мыслям; в конце концов - не сюда ли я стремился? А уж на месте, в какой-то бессмыслице от ответа, я позволю себе и просто порассуждать и отдохнуть, и прочувствовать момент, ситуацию, продолжение окончания... дабы не ошибиться.
Ждёт ли меня судьба Мастера-Друга?
Я хмыкнул: ин-те-ре-э-эсный вопрос... крайне и крайне... Не для того ли всё создавалось? Не к тому ли препятствия, чтобы у фишиной черты...!
Дверка, хоть и дьявольски неприметная, чертовски терпеливо ожидала ответа на ответ, ибо вопрос уже отзвучал.
7. Передаваемая мудрость
- И помни, - сказал мне тогда Наставник и Помощник, Вечный Приятель и Благословенный Советник, - сколь бы ни труден был путь, придёт он к завершению. И какой бы простой ни мнилась истина, ведут к ней тысячи дорог. А что суть дорога?
- Сражение с собственными страхами? - предположил я.
- А ещё? - прибавил Он.
- Другие дороги?
- Но почему?
- Потому что дорога вливается в них, оставаясь при этом самой собой.
- Да, так я тебе говорил.
- Значит, мне предстоит выбирать?
Он помолчал с секунду.
- Все когда-нибудь что-нибудь выбирают. - И добавил, предупредив мой вопрос: - Если ты одолел опасность пути, ты имеешь право на награду.
Я поклонился Учителю-Стороннику.
- Не забуду ваших слов... твоих слов.
- Главное, чтобы ты не забыл своих.
Я кивнул, давая знак, что понял.
- Не поделишься ли со мной каким секретом, что вёл бы меня сквозь пустыни и лабиринты миров Мира? - вежливо испросил я.
Он опять улыбнулся.
- Нет никаких секретов. - И взмахнул рукой! - В этом - весь Секрет...
8. На пути к знанию (Окончание)
Протянутой рукой коснулся я простого и грубого дерева двери; дверка не поддалась. Я не видел ручки, чтобы уцепиться за неё и потянуть вход в неизвестное на себя. Тогда припомнил список имеющихся при мне заклинаний.
"Отпирание замков"? Слишком легко и топорно - не пройдёт.
"Файерболл"? Тем больше!
"Искусственный друг"? Нет: чего не смогу я, то не получится и у него.
"Притяжение"? А что... почему не попробовать?
И я попытался, сотворив между пустыми ладонями бесплотный магнит, тем не менее как магнит не выглядящий; я направил его силу на дверь - и медленно потянул деревянный четырёхугольник на себя. Без эффекта. Я с усилием дёрнул. Без толку. Тогда я увеличил мощность заклятия до максимума - и увлёк дверь за собою с таким усердием, что сам повалился на голую каменистую почву. Встав, я обнаружил, что дверка не двинулась с места ни на миллиметр.
И что поделать? Что я вообще могу предпринять?!
...А-а-а! Так это обманка!
Я выругался.
Вот что и вот почему отвратило Друга-Мастера от завершающего шага: дверь попросту не открывается! Она задумана не как портал в ничто, а как само ничто - видимое невидимое и ощущаемое, однако неотворимое.
"Но погоди, погоди, - приостановил я бурное течение мыслей. - Если б всё действительно объяснялось вселенской насмешкой, элементарной и глупой... это бы стало собственным же парадоксом! Вселенная, по крайней мере, её игровая часть, не ставит задач только для того, чтоб они не решились или не были решены. Вывод? Что-то я делаю не так".
Я обратил взоры к небу.
Интересно, что следует говорить, обращаясь к Предтече Демиургу?
- Великий Демиург... - не слишком уверенно начал я...
...и вмиг сделался прерванным крупным, жирным, светящимся и мерцающим текстом на внутреннем экране.
По правде сказать, сперва появился этот, привычный текст:
+ столько-то XP!
А уж после...
________________________________________________________
ОБРАЩЕНИЕ ЗАСЧИТАНО! 100-Й УРОВЕНЬ ДОСТУПЕН!
________________________________________________________
И коварная дверка распахнулась вовнутрь!
У меня округлились глаза.
Пересиливая безотчётный страх - хотя куда отчётливее, когда тебе прямо сверху всё лаконично и доходчиво растолковали, - я приблизился к зиящему чем-то неразличимым дверному проёму; дверь из дерева исчезла, будто её никогда и не существовало, и догадка билась в стенки черепа, заставляя поверить: именно так! Правильно! Двери - нет и никогда не появится. Я остановил шаг и вгляделся в квадратный провал: ничего не рассмотреть. Что? Прыгать в пустоту? Ничего себе выдалось завершеньице Игры!..
- Ладно, хрен с ним. Не зря же пёрся через столько вёрст, жизнью рисковал, в конечном-то итоге!
Верно?
Верно!
И я перешагнул порог - провалился за него.
Всё пропало.
...
Но ничего не появилось.
9. Клятва Странника
- Я, вновь обращённый Странник, готов отказаться от имени в угоду Игре.
Я буду странствовать в угоду Игре.
Я не боюсь требований Игры и готов их выполнять.
Я - часть Игры, и только.
И я - часть Игры, но не больше. И не меньше.
Я клянусь соблюдать законы Игры и её Мира - и столь же искренне обещаю противоположное.
Если мне суждено умереть, я загружусь. Если сгину окончательно, заранее прощу Мир и Игру.
Ибо судьба Странника лежит на его плечах, и выбор, что он делает, свободный, а значит, предопределяет остальное.
Я - Странник.
Но Странник - не моё имя.
Осиянно именами трёх: Игры, Мира, Мира Игры.
Истинно.
Но пред истинным - Тот, Кто Всегда Наперёд Истины.
Истинно!
10. На пути к знанию (Возобновление/Сиквел)
Ничего не появилось, однако это не испугало меня.
В кромешной темноте пустоты и ярящемся свете нематериальной нементальности возникали слова.
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, СТРАННИК!
Возникали слова.
МЫ ЖДАЛИ И ТЕБЯ, СТРАННИК.
"И меня?!.."
Возникали слова.
ПРЕД ТОБОЙ СТОИТ ВЫБОР, СТРАННИК. ВЫБОР СТРАНЕН, КАК ТЫ, И ЗРИМ И ПОНЯТЕН ЧИСТЕЙШЕ В СВОЕЙ ПРЕДЕЛЬНОЙ НЕПОСТИЖИМОСТИ. ТЕБЕ НЕ УВИДЕТЬ ЕГО, НО СДЕЛАТЬ ЕГО.
Возникали слова.
ТЕБЕ ПОЗВОЛЕНО СТАТЬ КЕМ УГОДНО.
Возникали слова.
ТЕБЕ ПОЗВОЛЕНО СТАТЬ ЧЕМ УГОДНО.
Возникали слова.
ТЫ УЙДЁШЬ И ВСЁ ЗАБУДЕШЬ.
Возникали слова.
ТЫ ВЕРНЁШЬСЯ И ВСЁ ЗАПОМНИШЬ.
Возникали слова...
ТЫ УЙДЁШЬ И ВСЁ ЗАПОМНИШЬ.
ТЫ ВЕРНЁШЬСЯ И ВСЁ ЗАБУДЕШЬ.
НО, ВНЕ ЗАВИСИМОСТИ ОТ ДАЛЬНЕШЕГО, ВСЕГДА ЗНАЙ СЛЕДУЮЩЕЕ. ТЫ ОСТАНЕШЬСЯ СОБОЙ.
...Возникали слова...
На внутреннем голомониторе формы возникли слова:
"Следующий уровень!"
И возникли цифры-число:
"100".
Сто!
ВЫБИРАЙ, СТРАННИК! И ПОВТОРИ. ПОТОМУ ЧТО ОТНЫНЕ ТЫ НЕ СТРАННИК.
ПОВТОРЯЮ: ОТНЫНЕ ТЫ НЕ СТРАННИК.
11. Не я первый - не я последний
- Мне предшествовали сотни и сотни воинов, Ученик-Друг.
Один, преодолев каждое препятствие, перешёл финальную черту. Мы узнали об этом от Компьютера Игры, но и только: ничего больше Он не прибавил.
Второй сгинул в пасти и упокоился во чреве первейшей опасности.
Другой добрался до середины.
Ещё один отказался от Дара. Тем был я... и не я.
Следующий свернул с пути, и Компьютер потерял его. Следующий остался среди эльфов и был ими подло убит. Следующий чуть сам не сделался эльфом, его кожа, плоть и кровь посинели, разум отравился. Следующий возомнил себя Конструктором и потерпел фиаско. Следующих посетили идеи продолжить дело павшего, так и не ставшего Конструктором. Следующий предварял следующего. Следующие звали за собой следующих...
Что б ни случилось, в том и есть истина - для всякого своя и всем единая.
- Что бы ни случилось, за тобой будет следующий?
Мой друг Учитель молча сделал Знак Согласия.
12. За финальной чертой
А далее повествовать в общем-то не о чем: я не обрёл сокровищ, да и не желал их; там не покоились и не предлагались сокровища. Не узрел и не отринул я других благ, сиюминутных, презренных - а для кого-то вековечных, существо средоточащих... Я лишь произнёс - не губами, нет - на уровне обращавшегося (или обращавшихся) ко мне:
- ДАЛЬШЕ.
И ещё раз:
- ДАЛЬШЕ.
И.
- ЗАПОМНИТЬ.
И - ещё раз:
- ЗАПОМНИТЬ.
А после...
А то, что после, обнулило уровень; я потерял всю наработанную, найденную, выигранную, выторгованную, отнятую, похищенную, выцарапанную, сотворённую и прочим образом соединённую сотню; вновь уровнем мне стал Один. И вновь вокруг простирался Мир; Мир, не изученный, - и я, одинокий одноуровневый человек обыкновенный, потерявший сан и имя Странника. Я не избрал себе самоназвания взамен. Я стоял и осматривался, и не мог наглядеться. Один, обнулённый до начала, в Ином Мире - в Мире Номер Два.
И да услышит меня всераскинувшийся Компьютер: я не предугадывал этого и только сейчас, лишь теперь, но на самый краешек всё-таки догадывался о части непостижимого замысла Программы.
Кто высчитывает задачи для Компьютера?
Впрочем...
ГОЛОСА «ИСПАРИВШИХСЯ».
И в том, пока пустом, по незнанию, для меня Мире-2, я казался себе не больше - и не меньше, - чем собственным эхом; отражением.
Отражением.
Отражением отражения.
Отражением отражения. Отражения.
Отражения. Отражения. Отражения...
... .......... .......... .......... .......... .......... ..........
.......... .......... .......... .......... .......... .......... .......... .......... .......... .......... .......... ..........
...
(Апрель 2016 года)
Скитания Земные
Эпиграф 0
Хей! А-шанта ниг!
Иди! Пришли земных богов обратно
в их обитель на неведомом Кадате
и моли небо, чтобы никогда не встречать меня
ни в одном из моих тысяч обличий.
[Г. Ф. Лавкрафт "Сомнамбулический поиск неведомого Кадата"]
Пролог
И точно зверь загнанный, словно волк серый, затравленный, вжался он спиною голою в камень голый, хладный, и яростно, опасливо, внимательно озирался; то, что гнало его вперёд и во тьму, лишая оглядки, продиралось сквозь редкую чащу негустых странных лесов, усеивавших землю эту. Не было в мире, где ему выпало родится, жить и состариться либо бессрочно умереть, ни волков, ни иных зверей - лишь только монстры, сотнетонные, сотнелетние, огромные и коварные, обитали на планете, озарённой красно-оранжевым простором, сминаемой злым небом, утопающей в хищных сумерках и в травоядных утрах; и не сыскать на всей планете настоящего жилья человеческого, кроме его собственного, но и то оказалось брошено, вынужденно брошено и забыто, а потом циклопическая лапа ревущего, не ведающего слов великана раздавила правильно измысленный и верно построенный шалаш с надёжными укреплениями. И началась погоня - из рода доисторических преследований, что являлись из ниоткуда, из хаоса, из пустоты на самой заре веков; жуткое чудовище почуяло его и возжелало сожрать целиком, не оставив и костей, - потому пришлось сыну звёзд и солнца бросить насиженное и обустроенное место и стремглав помчаться прочь. В шалаше-хижине погибли жена человека и малое дитя; он звал их за собой, и они услышали, однако чересчур тих, спор и умён выяснился ящер, исполинская громада чешуи, когтей и клыков. Не дала живая машина смерти ни секунды подумать, ни мига, дабы обогнать, и насмерть припечатала к земле родящей два беззащитных тела; тотчас желания мести и казни заметались в главе сына человеческого, только пришлось тому спасаться бегством, загонять себя-жертву и чудище охотника, вспоминая развлекательные гонки, кои устраивались на далёкой планете-родине человека и которые отодвинулись, загасли и потухли где-то во тьме веков, пока стартовавший исследовательский корабль бороздил космические просторы, пока плодился и умирал в течение веков экипаж судна, пока, после того как они рухнули на неведомую планету с подходящей атмосферой, шли годы и годы, отмечающие возникновение на свет новых поколений людей, гибель старых и затуманивания, истирания знаний. Вновь пришедшие обретали ранее не знакомые сведения и возможности - и платили за то забытьем об исконном, генетическом; впрочем, гены же сохраняли бывших чужаков, а ныне - полноправных жителей безымянной планеты, от разрыва с прошлым и падения в глубь бездны беспамятства, от ассимиляции наиболее кошмарного вида, когда уже никто и ничто в уме и подсознании не подсказывает нужного образа размышления, картин подлинной жизни и предначертанного, возможного или желанного будущего, когда вокруг - одно настоящее, но и оно - иллюзорное.
Пали последние худые деревца под неистовыми лапищами хищного гиганта, и он вырвался на свободный от преград участок; напуганная собачонка - сердце, к тому моменту в груди беглеца человека уже успело охладиться и заработать размеренно, и небольшого роста, в сравнении с кошмарным ящеросхожим, нагая фигура ринулась вправо, по направлению к ближайшей пещере, которую наконец заметили щипаемые едким потом глаза. Зев-вход пещеры располагался на значительном отдалении, однако человека гнало, гнало вперёд, гнало без остановки великое множество причин: жажда мести, страх, инстинкт, рефлексы, интеллект, интуиция, сиюминутность... и не только!; и нет, он не забыл все эти учёные слова, он помнил их и себя, и Родину, и размеренное существование там, и бесконечно и вечно опасную жизнь здесь - пусть не очень хорошо, и всё равно не забыл он необходимых вещей: более древние сохранились хуже, те, что поновее, - отчётливее. Эх, если б у него имелось стреляющее огнём либо лазером, либо плазмой или любым иным смертоносным "наполнителем" оружие!..; он бы вмиг прекратил гонку, бегство, он бы приручил ноги, замер, повернулся бы и единственным зарядом пробил бы, а лучше - сшиб вовсе громадную свирепую голову страшного ящера. Да, вот имя, превосходно садящееся на монстра, описывающее его, представляющее, - чрезвычайно точное и ёмкое имя: динозавр; не позабыл человек, конечно, и первого, своего, генетического языка.
Бегущий одолел уж половину пути до пещеры; всё повторялось и повторится опять: вот он спасается от неминуемой смерти, превращая её в только лишь вероятную - как тогда, вскоре после невыносимо болезненной и навеки не забываемой смерти жены и ребёнка, как у лавового поля, где он под прихотливо-жестоким порывом ветра потерял защищавшую от мороза накидку из кожи огромной, напоминавшей кошку твари ("саблезубым тигром" им наречённой), как, всё ещё спасаясь от динозавра, взбирался по осыпающемуся горному склону на каменистое плато, позволяющее ветрам гневаться, хохотать и развлекаться пуще прежнего. За время, прошедшее с начала изматывающей смертельной, не подразумевающей давнего и забываемого развлечения гонки, он смертельно же вымотался, устал эмоционально и, тем не менее, совершал поступки, равные каждой, пускай самой маленькой частичке Вселенной в каждый отрезок пространства-времени - бежал бежал бежал бежал бежал...
До прорези-пасти пещеры - треть расстояния; дыхание обжигало теперь не только глотку - внутренности целиком; ноги сковывало, руки холодели, из главы мысли исчезали одна за одной, и вот он - почти не он, почти что слепок инстинктивных начинаний. Сзади раздался рёв - акцентуация на неутолённом голоде, и человек рванулся быстрее, хотя куда ускоряться, к чему? зачем? возможно ли?.. Возможно; не теряя надежды, не рассуждая о ней, не зря уставания и расстояния, и шансов, и страхов, последний из людей заставлял ноги двигаться, не замирать, принуждал тело функционировать, приказывал желанному не отставать от реального и себе - от намеченного. И до черным-чёрного провала, до дыры, мрачнее и глубже космической ночи, - жалкие, считанные метры (если измерять величинами его родной планеты) или пара шагов охотящегося на него динозавра (применяя градацию, ближе, понятнее и проще для большеголового и пугающего, но в целом, вправде, безмозглого ящера).
Машина смерти на центнеровых лапах - в трёх шагах от него, тёмная дверь пещеры - в шаге; сам не понимая для чего, беглец вытянул перед собой руку. Внезапно динозавр прибавил ходу - и тут же наклонил и бросил вперёд голову, раскрывая полный острых длинных широких зубов рот-яму; и он - услышал, он - почувствовал, а пещера... в полуметре! Ну же!.. до спасения чуть-чуть, и даже меньше, чем чуть-чуть, - единое краткое желание, эфирный толчок мысли, практически нематериальный зов действительности и невидимый, неугадываемый, ненаходимый отклик на него физических характеристик. Он - прыгнул!..
...Он - прыгнул, - и услыхал смачно, звонко, громыхающе хлопающие позади, в двух-трёх десятках сантиметров от обнажённой спины челюсти; тираннозавр - так назовут его преследователя много, много позже - остался ни с чем. Человек упал без сил на обжигающе ледяной пол непроглядной пещеры и позволил себе расслабиться, забыться, отдохнуть - позволил всё то, что невозможно позволять в мире наподобие этого; тираннозавр, разъярённый неудачей, кружащий нервно, озадаченно и ненавистно у дыры-прохода метр высотой и полметра шириной, бил алчно клыками, угрожающе клацал, вторя и вторя беснующемуся разуму и изголодавшемуся огранизму. Да, он - упустил...; упустил, потерял - проиграл.
Он хотя - не замершее в пыльно-затхлом чернильном мраке нечто; человек не понял, что его убило: просто в одну секунду он лежит, запыхавшийся, на льду пещеры, а сразу же в последующую его рвут на части белые, загибающиеся ножи, и распространяется вонь, характерный смрадный запах из вонючей пасти очередного живоубийцы, рождённого в период до истории.
Воспылавшее невиданным и неизмеряемым, и, однако же, вполне объяснимым стремлением наказать, замучить, умертвить, резко-оранжевое и кислотно-красное небо озарилось вспышками, горениями, летящим пламенем; не знающие конца и перемен собственному безграничному негодованию, негодованию, равному по силе тяге строить, населять и оживлять миры, боги Земли и Космоса, и Вселенной наслали на планету и её длиннозубых, длинношеих, великоголовых, толстолапых, острокоготных, буроглазых, громкозевных, плотожорных и травокусающих... тираннозавров, трицератопсов, бронтозавров, стегозавров, птеродактилей, птеранодонов, игуанодонов, диплодоков, ихтиозавров... на великанских и скромнорослых, по-вековозрастному мудрых и ребячески бездумных, телепатических и эмпатических, неразумных и полуразумных, инопланетно неправильных и здешне мыслящих... наслали на весь род земных обитателей разъярившиеся боги истины, природы и справедливости неотринутую месть. Месть, оказавшуюся тысячекрат, миллионкрат мощнее и разрушительнее мыслей-образов погибшего последнего из людей; месть, весьма вероятно, спонтанную - однако и определённую и, во всяком случае, вытребованную реальностью для объятой геенной и её цветами, светами, температурами, законами, исключениями планеты, третьей по счёту от сферы-ока, планеты, в будущем выглядящей, словно зеркальный двойник нынешней, а потому с садами, реками, полями, чистыми облаками и мирными животными, со сладкоголосыми птицами, вольными и не бессердечными ветрами, горами, посыпаемыми снегом, и долинами, то лесными, то пустынными, то, подобно и самим пустыням, и степям, и землям ледяным, сберегающими тайну, - месть для третьей планеты, через сотни сотен лет именуемой так же, как прямо сейчас, и крутящейся безостановочно под звездой, ближайшей и ярчайшей для неё, коя тоже не сменит названия и продолжит испускать лучи под титулом Солнца и остывать по направлению к вечности, к неизбежному, отделённому временем и застывшему где-то среди него, финалу обледенения.
Боги возненавидели нынешнюю Землю - и они сбросили на звёздный шар полыхающие астероиды, в качестве гибельного урока стопятидесятимиллионным существам-громадам, тем, кого невинно убиенный поименовал динозаврами; динозаврам не суждено было спастись, разве что в виде научных находок и генетического материала благодаря экспедиторам из будущего, настоящего и прошлого; людей же, тем временем, ждала участь другая, сорта, не терпящего сравнений совершенно, и двигающаяся дальше, влекущая младый род низкорослых прямоходящих созданий к взрослению и выбору, причине и следствию... к тому, что замыслили своенравные, многоведающие боги.
Эпиграф 1
Всех же душ, происшедших от чресл Иакова,
было семьдесят, а Иосиф был уже в Египте.
И умер Иосиф и все братья его и весь род их;
а сыны Израилевы расплодились и размножились,
и возросли и усилились чрезвычайно,
и наполнилась ими земля та. И восстал в Египте
новый царь, который не знал Иосифа, и сказал
народу своему: вот, народ сынов Израилевых многочислен
и сильнее нас; перехитрим же его, чтобы он
не размножался; иначе, когда случится война, соединится
и он с нашими неприятелями, и вооружится против нас,
и выйдет из земли.
[Исход, 1:5-10.]
1:0
Приборы отображали всё в точности и не допуская ошибки, разве что самой малейшей, теряющейся в сотенных, а то и тысячных и десятитысячных долях процента; он взглянул на лист-монитор, проверил результаты, обдумал и остался доволен. И, несмотря на это, его быстрые тонкие пальцы забегали по сенсорам, запуская проверяющую программу и управляя ей; огоньки на экране метр на метр загорались и гасли, и вновь загорались, и он видел числа и знаки, и символы, и условные обозначения, и даже иероглифы - позаимствованные из глубинного прошлого цепкими умами да совершенно недавно придуманные, причём, вероятно, теми же учёными людьми. Видя, что цель отслеживается, что автопилот работает без сбоев, он отключил программу проверки, куда зашёл исключительно из-за пренеприятной, громкой и суматошной встречи с пролетавшим мимо метеоритом (возможность подобного - крайне мала, однако не нулевая и, тем паче, не отрицательная), затем активировал невидимые волновые наушники и, заткнув уши сгущённым воздухом, контролируемым посредством вмонтированных в стены, иногда - распылённых аудиоустройств, позволил себе полчаса отдыха, тридцать минут, когда можно послушать стародавнюю классику в новой обработке, не столь "взрослое" ретро и лучшие из неокомпозиций.
Ситуация пошла не так, когда переведённый им в режим самоуправления "рассеянный" музцентр запустил то ли седьмую, то ли восьмую по счёту композицию; инструментал родом откуда-то поблизости, может, из XXV, а возможно, из XXVI века, проигрываемый сверхчуткими наушниками высокоинтеллектуального (для бездушной железки) музыкального центра, заглушил сигнал тревоги... а когда он очнулся, было уже поздно. Он махнул рукой, давая наушникам приказ деактивироваться и развеяться, бросился к пульту ручного управления космокораблём и взялся поспешно и, насколько к тому благоволи обстоятельства и его собственное моральное состояние, сосредоточенно, последовательно, безошибочно набирать нужный порядок команд. HE-(high-end)компьютер, по завершении введения необходимой информации, разразился истошными воплями, от которых у него закрались дымчато нечёткие, но безошибочные подозрения; и хуже всего была обязанность понимать, что он не уследил, что упустил момент ошибки и ни на миллиграмм не представляет себе ни опасности, ни причины, её породившей.
Он вывел на лист-экран внешний обзор; рука, коя, для лучшей связки и управляемости, должна оставаться расслабленной, скользила по набору разноцветно светящихся сенсо-кнопок, а на плоском квадрате отображались передвигаемые участки космоса. Он вглядывался и вглядывался, и вглядывался во тьму, в свет, в чёрные дыры и звёзды, в туманности и снова во тьму, и опять в свет, и в пустоту, в пустоту, пустоту...и не находил ничего; тогда, отбросив родившееся предположение - что проблема в сторонних факторах, - обратился он непосредственно к кораблю. Та же программа и те же кнопки-сенсоры позволили легко и просто проверить, скользяще быстро и неминуемо достоверно, космического, похожего на мутировавший, обделанный листами титана и сплавов на его основе скитальца, звездолёт "Комета" класса AC-13.1, на предмет поломок, неполадок, технических ошибок, компьютерных сбоев...; и он нашёл первопричину, о да, он её нашёл... но оказалось уж чересчур поздно.
Работающую на магнитной тяге машину, оснащённую многочисленными миниатюрными синхрофазотронами, что рассыпаны по целому корпусу, тряхнуло, резко приподняло, обрушило, развернуло - и зашвырнуло куда-то вниз; он слетел было с пневмокресла, но защитные ремни, напрягшись, удержали его. Корабль стремился в бездну, в никуда, в неизвестность; спеша, он повернулся обратно к монитору и прочитал:
"Ошибка! Ошибка! Ошибка!
Повреждён контроллер, отвечающий за бесперебойное функционирование связи отделов 1 и 2 корабля!
Ошибка! Ошибка! Ошибка!"
Связка центра управления и всего остального космолёта вышла из строя!.. он и представить боялся, что это может означать: для металлического летающего монстра - корабля, для опытного пилота и юнинавта - его лично, для экспедиции по внедрению - и, как следствие, многих тысяч существ, разумных и нет, ныне здравствующих и живущих пока только на уровне фантазий... А тем моментом "Комета" AC-13.1 неслась ниже и ниже, и уже не неслась, а падала, и не падала, а, постоянно ускоряясь, летела, мчалась в пропасть, безудержно и неуправляемо стремилась слиться с окружением, с тягой к смерти, и подражала передвигающему предметы и объекты с быстротой света гиперпространству, и просто-напросто - отрывалась, забывалась, выскакивала за пределы своих, воплощённых инженерами-гуманоидами разрешений, чтобы... чтобы потерять смысл и точку назначения.
Но он знал, знал, чёрт побери!, что ждёт впереди, и потому ринулся к пульту ещё в один раз, и нажимал на сенсоры, и запускал, и менял, и закрывал, и повторно запускал программы; и кричал он по дальней связи через встроенный усиленных приёма-передачи фон, и на ближнем расстоянии, посредством персонального фона, вызывал подмогу, и просил о помощи, задействуя громкоговоритель, - и старался не смотреть: ни в иллюминаторы, ни на листо-экран, ни даже на изображения, которые мелькали на мониторчиках мультизадачных, растягиваемых обыкновенным движением пальцев стац-фонов. Он в бессчётный раз прокричал позывные, координаты, имя и фамилию, серию, класс и номер звездолёта (24Z-1538b); внутренности искусственного звёздного всадника неудержимо, эпилептически тряслись, тогда как всадник всадника - живой и обычный человек, лишь ведающий немало и наученный управляться с обстоятельствами, по чьей-то чужой воле дёргался на пневматическом кресле, что не разрешало капитану упасть, оснащённое прочными, моментально реагирующими на критически негативные изменения эласторемнями, и само не валилось ни набок, ни вверх тормашками, ибо неукоснительно, будто впечатанное, будто слитая с полом тяжелейшая статуя, стояло на цепких магнитах.
Потом пришёл ответ на вопрос "Что случилось?": экран наконец отобразил всё-таки определённую системами починки проблему - тот коварный либо неуклюжий метеорит не только вывел из строя перемычку двух важнейших отделов, он ещё и (этим действием и парой иных касаний, уже точечных) помешал кораблю и некоторым его отделам работать в штатном режиме; ошибка уцепилась за ошибку, уцепилась за ошибку, уцепилась за ошибку, и в несчисленный раз Вселенная наглядно объяснила, кому принадлежат права на ход микрокосмических и макрокосмических процессов и их взаимосвязь. Компьютер (сокращённо - ко-п) предложил ему остановиться, перезапустить все системы, отстроить заново сетку задач для судна в целом и раздельных того частей, после чего вернуться к прерванному полёту.
"Вот же вовремя, мать твою!.."
В следующий миг произошло одно-единственное изменение: неизбывный удар о твёрдую поверхность с характерными последствиями данного непредугаданного нежеланного дейстия. Вывод - пневмокресло оторвалось от магнитов, взлетело вверх, практически что к помигивающему проводами-лампочками потолку, и низринулось в обратном направлении, вместе с тем, когда падало с ускорением, разгоняясь в сторону стены напротив. Жестокий, болезненный удар!..
Для него всё прекратилось...
Спустя короткий страшный промежуток времени и пространства, незримый для юнипилота, но, если он каким-то чудом выживет, тот, что станет для него в абсолютно ясной степени ощутимым, замерли события и для сверзившихся тонн корабля.
Ветер лениво поднял песок и бросил на несчастных падших - и шутливо подхватил, и расплескал по полному множеству боков - и зачерпнул эфирно тонкой лапой следующую горсть...
0:0
- И помни, - сказал ему перед отлётом Единица, имя которого, помимо первого числа Один, содержало, на самом деле, более десятка знаков, - для нас главное не выполнить в точности задачу или реализовать некие, вполне определённые планы. Для нас и, что важнее, для них решающую роль сыграет твоя удача либо неудача. Не бойся отступить от намеченных путей, от установленных сроков, от проверенных методик, от гуманоидности и разумности, от методичности или хаотичности... цель твоей экспедиции - запуск, по крайней мере, внутренне контролируемого процесса.
- Я понял, - ответил Нуль (обладавший столь же длинным именем, что и его руководитель, но бравшим начало из "очевидной" цифры "0") и благодарно склонил голову.
Единица по-отечески объял голову ученика крупными ладонями.
- Тогда - в добрый путь, мой ученик.
- В добрый. Спасибо за доверие, Учитель.
Единица молча улыбнулся.
Потом было всхождение на транс-корабль, проверка систем, отслеживаемый из ЦЗ - Центра Запусков - старт, ускорение, незаметно и почти окончательно гасимое магнитнополевыми рессорами, выход за пределы атмосферы и вторичное ускорение, значительно превосходящее начальное, а значит, поддерживаемое и точечно нивелируемое автоматическими системами космолёта, в частности и особенности - защитно-усредняющими. Когда голо-экраны, напрямую получающие информацию от "умных" частей корабля и мгновенно её анализирующие и воспроизводящие, отобразили первичные важные сведения, Нуль сбросил скорость до т. н. менее-световой, вбил требуемые указания в память-чип робопилота и, включив RVO-самосуществование галактического транспорта (Robus Vivendi-Operandi), откинулся на податливую, удобнейшую спинку пневматического кресла, чтобы обдумать дальнейшие действия, прежде чем позволить себе отдохнуть.
Его дебютный нетренировочный полёт проходил настолько ровно и правильно, что отбрасывал всякий интерес и, паче того, навевал скуку; Нуль зевал и пил эр-кофе [эрзац-кофе], приготовляемый и поставляемый связанной с целиковым кораблём и "опутавшей" его кухонной системой, и играл в игры присутствия на hi-end-ко-пе, и читал 4D-книги, и слушал "музыку сфер" посредством невидимого оборудования новейшего, надкласса. Пересмотрев внутренним взором ещё раз собственное поведение и возможные реакции второй стороны, а также расписав мысленно и на e-листе вероятностные последствия и способы выхода из них, проделав это давно, на его взгляд, тогда, сразу после старта, он маялся то безделием, то скукой; кто знает, не сия ли причина стала прародителем метеорита - неотслеженного, будто материализовавшегося из вневещественной бездны и канувшего в абсолютное никуда метеорита, который вырвал капитана-посланника из обманчиво ласковых лап праздности и окунул, бросил, зашвырнул в кошмарные бедствия и смертеносный космический беспорядок.
Нуль не сумел передать сигнала бедствия: систему связи, похоже, закоротило - и всего-то от удара жалкого метеорита!; и это на корабле, у корабля - у того корабля, коий, рассекая межзвёздное, внутрепустотелое пространство, совершенно определённым путём не мог подобным образом поломаться, не предназначен был для таких мелких сбоев; мелких, зловредных и, увы, конечных, неисправляемых, летально-дистабилизирующих сбоев. Не хватило времени и на другие полезные поступки, а те, на которые хватило, не принесли ни, конечно, превосходящего, ни сносного, удобоваримого, ни даже, Великий Творец! минимального результата; ТПВ-минимум, технически проверенный и воспроизведённый минимум, выродился в ничто, зашвырнув туда же умного, отважного, умелого дебютанта и первопроходца, посланника с опытом, знаниями и наследственностью, перечёркнутыми злым роком. Впрочем, ой ли?; и вообще - доступно ли року состояние злобы?.. Что если всё шло своим чередом?; или же не шло, однако отрицало возможность негатива, в то время как минус на минус даёт плюс; либо же делало хитрейший, не узнаваемый гуманоидом финт... гамбит...
Он теперь не ответил бы; основная задача Нуля поменялась, превратившись из благородной миссии в обыкновеннейшую потребность выжить; живой и непреклонной реальности предстояло держать ответ за своего рухнувшего в бездну и пропасть таинственной случайности сына... но вначале - помочь ему, буде то, округляя правду, в принципе возможно.
1:1
Сознание возвращалось, сопровождаемое то затихающей, то вновь усиливающейся болью; он, тот, кого на планете, носящей имя Мать, знали как Нуля, открыл глаза и окинул затуманенным взором место, где находился. Это по-прежнему были внутренности космического корабля, только и само нутро, и многое в нём оказались перевёрнутыми, уроненными, раскрытыми, сломанными, покорёженными...; спасательная система, и входящая в медсистему по принципу частности, и являющаяся одновременно самостоятельным авторегулирующимся центром, уберегла его от смерти, ввела в защитный анабиоз и вылечила многие раны и повреждения, но, увы, проделать подобное в отношении судна для бортового "доктора" невозможно.
Нуль встал и почти сразу заметил, что операторы-ремонтники стараются приварить обратно вылетевшие двери, залатать дыры внутри корпуса, воссоздать из кусков и кусочков, на которые разлетелись, роботов из сферы обслуживания, слежения, выполнения и даже собственно ремонта... однако AC-13.1 получил слишком много "боевых ранений", не совместимых с нормальным, рассчитанным на звёздном заводе существованием. Он подошёл к ко-пу; монитор компьютера не горел и никак не реагировал; Нуль понажимал бесцветные, утонувшие в затухании сенсоры-клавиши и тоже не добился ни видимого, ни хотя бы фрагментарно ощутимого результата. Капитан произнёс "Вывести аварийные показатели", но и эту, последнюю, выполняемую при наличии минимально необходимых ресурсов команду ко-п не смог воплотить в жизнь; тогда Нуль понял, что дела совсем плохи.
Пошатываясь, он прошёл сначала в медицинский отсек (с помятыми лицевыми сторонами стен и вогнутыми гранями наружными, заваленный предметами и деталями предметов, изукрашенный и загаженный химикатами, лекарствами, жидкостями, вырвавшимися из разбитых, проткнутых, разорванных упаковок и ёмкостей); там он, в аптечке, раскрывшейся и развалившейся на полу, обнаружил несколько пакетиков универсального препарата - УПа. Затолкав цветные таблетки в рот и проглотив без воды, он тотчас почувствовал себя немного лучше; когда боль в голове притихла, обещая погаснуть совсем, он сунул находившиеся в его кулаке эластичные пакетики из искусственного материала в карман куртки спецкостюма (сплошного и намеренно, на такие вот случаи жизни, упрочнённого), закрыл вакуумный карман, тем самым заставив вшитый в материю механизм откачать из него воздух, и двинулся к выходу.
Выход манил и предостерегал солнцем, очень и очень ярким - чрезмерно ярким для него, - впрочем, что поделаешь?..; вместо выходного люка зияла дыра; непосредственно люк валялся в метрах от корабля, нижней частью наверх. Нуль хмыкнул, обводя взглядом неприветливые окрестности; во-первых, он заметил, что корабль лежит на боку и притом вздёрнут на пару десятков градусов к небу, к тому жаркому, пока не проявляющему жалости солнцу, кое встречало негаданного пришельца безразличной агрессией.
"Не принимай неизвестные факторы за непременно враждебные", - вспомнил он слова Единицы.
И правда, уже то, что он дышал воздухом чужой планеты, говорило в пользу всплывшего в сознании аргумента; Нуль ещё раз глянул на солнце, на звезду, которую, если бы он был дома, Нуль назвал бы Солнцем, и окончательно уверился в мысли, что без скафандра не обойтись: причины - жара, неведомый климат, необходимость питательных веществ, потребность отдохнуть и восстановиться после катастрофы, желание обезопасить себя и облегчить себе путь и решение возможных (весьма вероятных) будущих проблем в новом, неизученном краю, etc. Скафандр висел здесь же, на крюке; крюк при аварии погнулся и вылез из стенки с "мясом" той самой стенки, однако же на состоянии защитной одежды это не сказалось; потому он протянул руки, принял из лап автоматически откликнувшегося крюка, погромыхивающего, жужжащего и скрипящего, скафандр и, нажав работающую малоприметную сенсо-кнопку на боку серебристых объёмных человеческих контуров, позволил скафандру заключить его вовнутрь и активироваться, становясь чем-то вроде управляемого полуробота-полукиборга.
Перемещаясь практически столь же быстро и маневременно, сколь и на данных с иск-рождения своих двоих, Нуль выбрался из дыры люка, спустился по обездвиженному коротким замыканием автотрапу и оказался на плотном песке, обжигающем глаз цветом, а открытую кожу, надо полагать, - раскалёнными гранулами; взгляд налево, взгляд направо, перед собой и вокруг... ничего на отдалении и вблизи - один лишь песок. Он обернулся, мельком посмотрел на погибший или уже всё равно умирающий корабль, заваленный на бок, точно древнее громадное животное другим доисторическим монстром, возжаждавшим плоти и крови, утоления голода, Нуль сверился с голокартой скафандра; юнинавту повезло, и маневровая оболочка, кажется, действовала без сбоев - карта отобразила местонахождение владельца-пользователя и зарегистрировала некое сооружение на северо-востоке, а также неспешное движение какого-то существа (или устройства, или робота, или киборга, или бог его знает кого ещё!) в том же направлении, правда, ближе. Особого выбора ситуация не предоставляла, потому Нуль, беззвучно владея защитным, вторым телом, направился вслед двигающемуся объекту/субъекту; судя по показаниям климат-контроля, солнце палило нещадно, песок - ярился пламенем под ногами, и не наблюдалось ни малейшего намёка на ветерок, но тот же климат-контроль и уберегал, спасал удобно расположившегося в окружении полого семиробота гуманоида, жертву страшного и чудом достаточно сносно для него завершившегося кораблекрушения.
По мере движения мало что менялось относительно работоспособности скафандра - он просто начал функционировать чуть усерднее, нагреваясь под неусыпным взором яично-жёлтого ока здешнего Бога... или же лишь первого узнанного из богов; вскоре в отдалении показалась фигурка; Нуль приблизил обзор, дав телом соответствующие команды камере, и разглядел... человека! Камера повернула и с различных ракурсов продемонстрировала завёрнутого в песчаного цвета одежды аборигена; руки, ноги, торс, голова... всё как у Нуля; разве что лицо, там, где оно выглядывало из-под странной то ли витой, то ли сплюснутой шапки-шарфа, чернело тёмными красками, в отличие от белого, близкого к снежному лика Нуля, да тело либо скелет выглядели (на взгляд материнца) болезненно худыми. Он ускорил шаг, прилагая, впрочем, всяческие усилия, дабы не испугать местного; когда их разделяло меньше трёх-четырёх десятков метров, темнолицый абориген вдруг замер, видимо, почуяв приближение неизвестного, обернулся, несомненно, увидел его, вышагивающего в широком и высоком металло-стеклянном костюме... и замер, открыв рот. Нуль слегка сбавил скорость и, гадая, удивлён ли абориген или напуган, или испытывает какие-либо иные эмоции, медленно поднял руку в "солнце" - знаке интергалактического приветствия, в символе чистоты и блага намерений: ладонь возведена вверх, к небесам, и обращена к тому, кому предназначался жест, а пальцы расставлены друг от друга.
- Я - не враг, - проговорил негромко, но внятно Нуль, использовав, на всякий случай, перевод на полное множество известных скафандру языков. - Я - не враг. Мне нужно пообщаться с тобой.
Абориген закрыл рот, и, хотя стало очевидным, что встреченный в сомнении и - по крайней мере, отчасти - страхе, местный житель не двинулся с места и никоим образом не выразил волнения либо ужаса; он просто стоял и смотрел, стоял и ждал. Воспользовавшись этим, Нуль приблизился; так и держащий руку наверх по мере того, как подходил, он наконец опустил её и, замерев в паре шагов от человека в непонятных одеждах, протянул ладонь для рукопожатия - ещё одного универсального средства знакомства. Наклонив голову, абориген внимательно разглядывал его, причём, чувствовал Нуль, гуманоида больше интересует то, что снаружи, чем то, что внутри; тоненькая ручка протянулась вперёд, коснулась металла "руки" костюма, провела по нему пальцем, палец соскользнул, налетевший порыв ветра откинул складки материи с лица здешнего жителя... и Нуль внезапно осознал, что перед ним женщина. Позже, когда они лежали вдвоём в темноте совсем небогатого, но прочно построенного дома, на простой, но крепкой кровати, она объяснила ему, что живёт странницей, свободной и смелой, и поэтому ей позволено богом странствий носить мужскую одежду и вести себя непринуждённо; сейчас же она миниатюрной тёмной, едва ли не чёрной ладошкой пожала его сверкающую в свете ока звезды хромированную пятерню.
- Иштар, - сказала она - и, отняв руку, указала на себя пальцем.
Нуля объяло непередаваемое чувство, ощущение высшей определённости и при этом таинственности встречи, ровно в тот момент, когда крохотная человеческая ручка поздоровалась с огромной ручищей псевдоробота; конечно, ни ладонь незнакомки, ни лицо, ни остальное тело - в чём он скоро убедился - не представляли собой по цвету кусок угля или же коричневого пластилина, однако на первый взгляд непривычному белокожему Нулю почудилось именно так.
- Нуль, - попробовал он ответствовать с той же интонацией и идентичным жестом показал на себя.
Потом она вытянула руку к солнцу, к огненной сфере, кою у него на родине давным-давно и окончательно нарекли солнцем, и её рот обронил на чудном, немного рычащем (для него, во всяком разе) наречии:
- Ра.
Следом палец ткнулся, а Нулю привиделось - вонзился, в него.
- Бог, - вылетело второе краткое порыкивающее слово.
- Нуль, - повторил он, слегка смущённый, - не именем, что она дала ему: он тогда ещё не мог хорошо её понять; но вниманием и спокойствием, которым и до капли не знакомый человек одарял выглядевшего непривычно и, пожалуй, кошмарно - Нуль не сомневался - чужака.
- Нуль - не знаю. - Она покачала головой. - Имя?
"Что же ей ответить?" - помыслил он.
Вначале понять бы, чего она от него хочет, чего добивается...
Он решил, во второй раз копируя поведение женщины, ткнуть себе в грудь схожим с её жестом.
- Кто? - спросил он так, чтобы не сохранялось ни единого сомнения в вопросительности интонации.
Она пожала плечами и одарила его ещё более заинтересованным взглядом.
"А мы, вероятно, подобны больше, чем кажется..." - удивлённо пролетело в мозгу космического странника.
- Имя - нет? - Её уста тоже родили стопроцентно вопросительный смысл.
Но Нулю было не под силу угадать - пока было не под силу угадать, не то что разобрать и объяснить, хотя бы самому себе, - забавные и в малой степени жёстко звучащие слова чужеродного языка; он предпринял очередную новую попытку: тоже и так же пожал плечами и повторил:
- Нет.
- Название? - спросила она.
- Нет. - И он снова, подстраховываясь, сделал то движение плечами.
- Неназванный?
Он стоял и смотрел на неё... что ей сказать? как себя повести?..; он развёл руками.
- Неназванный, - вторично вымолвила она, указывая на собеседника; и опять худенький пальчик повернулся к его обладательнице. - Иштар.
- Иштар, - согласно утвердил он. - Неназванный.
Она кивнула; и улыбнулась, - и он не отыскал в той улыбке ни враждебности, ни настороженности, ни испуга.
Так Нуль стал Неназванным.
Она подошла чуть-чуть ближе, всего на шаг, и приглашающе протянула ручку; он аккуратно ухватил чернеющую смуглую ладонь, и она повела его через пески. По пути они разговаривали, медленно, неспешно, большей частию - она; она указала на пустыню и проговорила "Пустыня", она указала на солнце и повторно изрекла "Ра"; она охватила окружающее руками и произнесла подряд: "Ра... Амон-Ра... Египет". Она спросила у него:
- Бог?
Он покачал головой.
- Я не Ра.
- Неназванный бог, - определила она. - Бог - Неназванный.
- А кто ты?
- Египтянка. Иштар.
- Бог? - попробовал он, словно на вкус и значение, занятный и вместе с тем пугающий язык, на котором разговаривала Иштар.
- Богиня? - скорее переспросила, чем удивилась она; и вновь охватила руками целый пустынный простор. - Боги, Египет, люди. Люди, дети, боги. Люди - боги и богини.
Он хоть и исчезающе мало, но научался слышать её и внимать ей.
- Ты из людей?
- Человек, - согласилась и пояснила Иштар.
- И я - человек.
- Бог?
- Ты - человек и бог. И я. Да?
Она остановилась и окинула его особенно пронзительным взглядом.
- Да, - наконец вынесла она вердикт.
За разговорами он не заметил, как бесконечные пески затихли вдали - более на уровне подсознания, чем сознания, ощущений, взгляда, - и перед ним раскрылся город; аскетически выглядящие здания, крупные чистые и голые площади, люди-боги в одинаковой песочных оттенков одежде - женщины изящнее и легче одеты, чем мужчины. Но главное, у самого входа в город, у гигантской арки, восседало чудовище!; с лицом женщины, с крыльями орла, с телом и ногами-лапами льва; оно взирало на него пугающе и бесстрастно, охранник и посланец, указание и напоминание.
- Сфинкса, - простерев руку к великанской статуе, рекла Иштар.
- Бог? - уточнил Неназванный.
- Бог, страж.
И они вошли в город, имя которому в устах Иштар звучало как Кир или Кеир; Неназванный, на правах малоосведомлённого гостя, позволил себе переделать услышанное в то, что привычнее и ближе по звучанию, - Каир. Покуда они миновали площадь, вероятнее всего, центральную, многочисленные взоры не уставали поворачиваться к ним и провожать их заинтригованно, изумлённо, и люди, причислившиеся себя к потомкам богов и считающие самое себя богами, обсуждали и предполагали - так он думал, не зная египетского языка, и, тем не менее, рассуждал он, я прав. Они направлялись к строению, подобного которому ни разу не встретил он на родной земле; возведённое из тяжелейших песочного цвета блоков, с треугольными гранями, сужающееся кверху, с просторными тяжёлыми воротами, что охранялись стражниками, у кого ни эмоции, ни вопроса, ни впечатления на лице.
- К царю, - возгласила Иштар, когда они приблизились и замерли у входа.
- Здравствуй Тутанхамон! - и без секунды ожидания отозвались каменноликие стражи. - Здравствуй Иштар!
И расступились, и единовременно потянули за кольца, отворяя тяжкие створки; рука Иштар, выскользнувшая из металлической перчатки скафандра Неназванного, легла на охлаждаемый изнутри высокой техникой хром-бок скафандра; она, а равно и он, желая уподобиться ей в движениях, реакциях и, если возникнет надобность, словах, вошли в захватывающее простором, мерцающее факелами, богато обделанное и обставленное помещение-залу с троном по центру, но у дальней стены. Неназванный узнал от Иштар, что треугольный храм, куда они попали, именуется пирамидой; теперь она подступила к трону и, опустив голову, присела перед человеком, возвышавшимся на ослепительном в свете факелов стуле-громаде из камня и драгоценных камней и металлов.
- Фараон! - прошептала она с бесконечным уважением. - Тутанхамон!
Неназванный повторил действия новой знакомой; затем она встала, и он тоже, и она гортанно заговорила с Тутанхамоном, изредка бросая взгляды и полувзгляды на Неназванного.
Худенькая фигурка, будто навеки застывшая в подростковом возрасте и оттого не имеющая ни лет, ни сколь-нибудь схожих с прочими людьми (людьми-богами?) признаков, за исключением кожи цвета влажного пепла, тёмно-карих глаз и тела, покрытого густым чёрным волосам в некоторых местах, из коих видны оказались лишь чистые руки да бритая голова, три или четыре раза кратко кивнула; по окончании слов Иштар наречённый туманным для Неназванного... Нуля... именем Тутанхамон, тот, кого Иштар "представила" фараоном, поднялся с богато инкрустированного, но впечатляющего скорее мощью, чем красотой, трона, медленным, воистину царственным темпом, без надменности и пафоса, одолел малое количество высоких и широких, ведущих к трону крепчайших ступеней и подошёл к нему, к Неназванному. Тутанхамон, шурша красивыми и, вне зависимости от этого, лаконичного цвета одеждами, покрытыми символическими, вероятнее всего, изображениями, иероглифами и письменами, возложил ладонь на предплечье скафандра; Тутанхамон провозгласил:
- Советник.
И стражи, насторожившиеся было, мигом, в едином порыве расслабили тела, вернулись на прежние места и, вознеся к потолку оружия, захлопали ими одно о другое, одно о другое, одно о другое...
Фараон не спеша развернулся, сделал полдесятка настолько же безволнительных шагов и заново уселся на троне.
- Приветствуем, Неназванный! - воздев ладони вверх, улыбаясь по-детски солнечной, едва ли не обжигающей улыбкой, улыбкой песков и пустынь - но пустынь и песков, усеянных оазисами, - величественно и в то же единое время непринуждённо изрёк фараон, почитаемый народом Египта под именем Тутанхамона.
Иштар поклонилась, как и в первый раз, Неназванный - тоже; она снова взяла его за руку и неторопливо вывела из пирамиды.
Снаружи, когда с шумом закрылись движимые стражниками-камнями ворота-камни, она довольного долго и предельно внятно, больше жестами, чем звуками, растолковывала ему содержание произошедшего, слова тонкотелого и вечномолодого фараона и его, Неназванного, будущие обязанности и привилегии. Он не совсем верил в происходящее; и ещё ему предстояло каким-нибудь - любым! - способом отыскать возможность связаться с Матерью - в крайней мере, ради успешного завершения экспедиции, пусть не им, однако ж кем-либо следующим. А после, утомлённого длинной чередой величественных и смутных событий, Иштар отвела его к себе домой; она жила в одиночестве, не бедная и не богатая, и не ведала пустой скуки и чрезмерной занятости. Он отобедал настоящим египетским (древнеегипетским, как он уяснил позднее) обедом; костюм его, снятый, лежал у входной двери, оделся же Неназванный в мужскую одежду, которой - а заодно и женской - немало собралось у Иштар. Доев мясо неизвестной птицы, вкусное и чуть суховатое, он промокнул белым хлебом соус на простой глиняной тарелке и отправил кусок в рот; она дождалась, пока он проглотит, и встала из-за невысокого, грубо смотрящегося, но надёжно смастерённого стола. Теперь уж он первый взял её за руку; они проскользнули под невысоким навесом дверного проёма без двери в её комнату, разделись и легли в одну постель.
0:1
Планета поворачивала свои крутые бока, обращаясь то к солнцу, то к луне; оба небесных тела можно было увидеть в любое время дня, в завимости от часа и минуты, когда завершится один из нескончаемых циклов Родины, очередной в бесчисленном ряду поворот вокруг собственной оси. Так она называлась - Родина, или Мать; название вновь отражало и смысл, и ожидания, и предназначение - явное (вселенское) и человеческое (желаемое); хотя комплекцией, ростом, привычками, особенностями, характером и прочим обитатели планеты не вполне походили на собратьев из иных миров - из этой ли солнечной системы или из другой, неважно - они предпочитали называться людьми.
В пучине прошедших, однако мало позабытых лет - столетий, тысячелетий - Родина, вместе с произносимым именем, приобрела научно-технические улучшения: искупол, контролируемая атмосфера, изменяемая по десятку параметров погода, безопасный радиоуправляемый ближний космос, улучшаемая и откатываемая телесреда, ноосреда, эрзац-натуральные флора и фауна... и т. п., и т. п. Служа исконной природе и гению человека, планета на Севере образовывала и рушила, и опять образовывала ледники, рождала хладолюбивых терпеливых животных, произошедших от них мутантов или гибридов, появившихся в результате смешения первичных и вторичных (третичных, четвертичных...) особей; на Юге, откликаясь на команды либо гипотетически возможные людские сигналы и действия футуромеханической, чиповой, чисто физической и химической или смеси оных аппаратуры, гремели и сверкали молниями грозы, ревели тайфуны, лили проливные дожди, зеленели жаркие жгучие джунгли, проводили спешную и активную жизнь великоцветные птицы и звери. На Западе раскидывались пустыни, некоторые зоны коих одним мановением руки превращались в оазисы, в зоны тропиков, в ледники, на время убивая животный мир... чтобы снова дать ему расплодиться после вынужденного сокращения поголовья и облагораживания-деструкции среды, - здесь находили дом, приют и пищу змеи и ящерицы - гиганты, лилипуты и среднерослые, скорпионы и жуки, верблюды, песчаники, пустынники; на Востоке возвышались горы, и автоматически, и в ручном режиме обследуемые на предмет полезных ископаемых, разрушаемые, выращиваемые, с кропотливо и уверенно оберегаемой средой, со всегда необходимым минимумом снега, и горы эти позволяли ползать по себе гадам, бегать козлам, баранам и их сородичам, горы подставляли бока птицам, в независимости от размеров пернатых (чешуйчатых, голокожих...), образа существования, пищевых пристрастий и аппетитов по отношению к завоёванной территории, а пики освещались солнцем и отдыхали в тени, зная, а может, проницательно догадываясь о несмолкаемом внимании людей.
Сами же сыновья и дочери человеческие, и возникающие кибернетические подвиды, и роботы с имплантированными мозговыми гомо сапиенс и супериор - картами, и искусственно восстановленные личности, и доживающие век в мораториуме, и возрождённые в кубе памяти, и выращенные клоны пробирок... избрали для себя трёхуровневые "умные" города: нижний уровень - под землёй, средний - на земле, верхний - в воздухе. Каждый из градов считался мегаполисом; создаваемый вездесущим электричеством свет вечно горел в подземных уровнях, где за невеликую плату проживали наиболее бедные из человеческой расы, средний уровень, с ценами выше, предлагал исконную природность планеты и технологические модернизации, ну а наверху, уподобляясь образам из легенд, протекали, в обмен на соответствующие деньги, годы богатейших граждан, оторвавшихся от бренности земной благодаря антигравитаторам, магнитнополевым двигателям, многомощным и экономным соплам, электросолнечным моторам.
Нуль имел жильё на среднем уровне; оплачивая его раз в месяц по вшитой в руку кредитке-чипе, остальное время он употреблял, главным образом, всего на три занятия: тренировки в Космическом центре, написание диссертации и здоровый сон. Каждый день, пользуясь бегущей дорожкой - автодвижимым полотном, отправлялся он в грозно выглядящий, высоко подъявшийся и сверкающий гордым затемнённым металлом Центр; после - тем же путём возвращался домой, где его обычно никто не ждал. Иногда Нуль проводил часы за книжкой, изредка гулял, встречался с подружкой, но, когда их пути разошлись, стал предпочитать компании и веселью одиночество и знания, впрочем же, позволяя себе кратковременные успокоительные связи, заради простых удовольствия и разрядки. Оборудованная техникой, механикой, кибернетикой, квартира принимала многие числом решения за собственно владельца и казалась невероятной ещё только жителю, допустим, позапрошлого века; теперь же, в наступившем и продолжающемся будущем, на первый план выходили чаще фантазии и почти никогда требования и запреты логики.
Но сейчас - прямо сейчас - не было ни планеты Матери Родины, ни "старой", примелькавшейся самоквартиры, ни прежних, ни вновь встреченных подружек - ничего такого или подобного; сменилось не только место, а и время - практически всё поменялось. Иной мир позвал Нуля, принял его в себя и предложил незнакомые до абсолюта условия, предложил в том роде, от которого нет возможности, немыслимо отказаться; не виданное ранее сверкало тайной, призывно и, непременно же, опасно, показывая чуждые стороны, разговаривая пока ещё на нечитаемом и плохо слышимом языке... хотя ведь и Нуль, попав сюда, сделался другим: для начала, он был уже вовсе не Нуль.
1:2
В какие-то дни он приходил к фараону, искрящемуся величием и действующему с добротой, не любящему пустых слов, но не жалеющему их и улыбок, и советов, и напутствий, если того непреклонно требовали обстоятельства; Неназванный рассказывал о своей жизни Нуля, о представлявшейся далёкой и с каждым днём всё менее реальной жизни на Матери - и с изумлением узнавал, что Тутанхамону ведомы многие знания и тайны материнцев, и больше - знакомы факты, вещи и объекты, не обнаруженные ещё (или пока ещё) расой, породившей белокожего пришельца.
В дни другие он не выходил из дома Иштар либо ж выбирался на короткую прогулку; они двигались под руку и просто рядом, и он осматривал, впитывал, впускал в сердце и разум Каир и вместивший город Египет, тогда как Иштар повествовала ему о выбранном прошлом, изменяемом настоящем и ожидаемом будущем народа египтян. Почти каждый вечер Неназванный проводил у Иштар; женщина, обладательница непривычной для Неназванного (а равно и Нуля) профессии - мирная посланница фараона, - держала в доме несколько кошек; любимой для незаконного, однако чистым сердцем избранного мужа из иномирян стала Изида - чёрная, словно уголь, умная, будто дьявол, и своевольная, точно... кошка. Были у Иштар и рыжий кот Тот (на языке древней египтянки оба слова тоже звучали рифмой), и серый с подпалинами Анубис, и белый, по цвету близко походящий на альбиноса Амон...; Иштар объясняла, что всё это - имена богов, иногда - богов-людей, а порою - небесных владык, ставших человеческими жителями или проявившихся в последних достаточным образом.
- В общем-то они и мы - одно и то же, испокон времён, - сказала она загадочную фразу, которая скорее запутывала, чем обосновывала.
Неназванный имел представление о религии в целом и верованиях, таких, какими они возникали на разных планетах в различных мирах и в каковые развивались; Нуль в его сердце и разуме верно воспринимал информацию, впрочем, под заметные помехи и отголоски своего высокотехнологического века; сам же Неназванный предпочитал ощущать, впитывать кожей новое, египетское, пропускать через себя и в себя. В день, когда мыслилось стабильным и сроднившимся его положение здесь, среди простых и уважающих его горожан, в компании всесильного, равного богам посланца неба Тутанхамона, в процессах и судах коего он принимал непосредственное участие, в окружении правых и неправых, взвешивающих сердце на чаше по соседству с пером священного страуса, заслуживших либо райские земли, либо чертоги ада, либо освежающий безразличный покой, - в тот день перевернулся, встал на голову едва только познаваемый им мир, и началась война. Вернее, разыгралась, поскольку нападавшие воспринимали кровавые бои и мирное строительство, и семейную жизнь, и спортивные состязания, и любовные связи - неважно что и что угодно, воспринимали они как игру; египтяне, не согласные с ними, узревали в грандиозном величии Вселенной по-собственному истолкованное предназначение - быть - и быть притом правдивым! Потому, по-видимому, и вспыхнула битва, разгоревшаяся в битвы многие, заполыхавшие краткой войной, которой предначертали боги взорваться войною полнокровной; напавших звали персами, и они также являли собою древний род, вот только вели их вперёд боги, лишь внешне и внутренее напоминавшие египетских, - мысли же, навеваемые жителями персидского запределья, в бездонной глубине расходились с помыслами и желаниями Ра, Амона, его двойного воплощения Амона-Ра, Изиды, Иштар, Анубиса... хотя корень, росток, исток... исход - исход был у обоих великих числом врагов един и тот же.
Египтяне брали оружия, строились в ряды и, слушая приказы солнечноосиянного, венценосного фараона Тутанхамона, вечного юноши, готовились дать бой агрессорам; Тутанхамон разработал превосходную тактику: боги Египта просто не могли смолчать, когда в них у народа, ими опекаемого, зародилась нужда! Но персы... те, коварно лицом напоминавшие смертного противника, измыслили ужаснейшую стратегическую подлость: ряды и ряды и ряды конников, мечников, лучников, копейщиков - и прочих персидских воителей предваряли... кошки! кошки и коты - умные, своевольные, священные!
Тутанхамон застыл, не роняя ни звука, - не от нерешительности, однако сознавая, что не способен и не должен вести народ на войну и в войну ценой убийства верований, идеалов, правды; нет, конечно же, он кричал: "Отражать стрелы!" - и его слушались; он кричал: "Биться с конной гвардией насмерть!" - и его слушались; он кричал: "Пускать дротики!" - и его слушались... Но как бы усердно и точно ни исполняли приказ вооружённые арбалетами или клинками, или чем-либо ещё, перевес - покуда умозрительный - оставался на стороне персов. А затем, разгоняя первые ряды, выстроенные из кошачьего царства, не щадя оное, затаптывая, чем ввергая египетскую армию в ужас порушаемого священства, персы ринулись вперёд без оглядки; шок был слишком силён, и после удара не выдержали большие количеством жители Древнего Египта. Древние персы чуть откатились - и ударили вновь!; ступор у их врага постепенно проходил, только потери уже обозначались недопустимым числом; сжав крепко в руках колющие и режущие орудия, подъяв арбалеты и луки, подгоняя верблюдов и коней, египтяне врезались в плотную гущу персидского, прекрасно вооружённого и тактически смелого и подкованного человеческого роя.
Две армии вспыхнули и начали рассыпаться; персы собрались быстрее и, обманув, перехитрив, обогнав египтян, первыми возобновили единоличную атаку; хлестаемые, сильнее, чем горячейшими ветрами пустыни, криками затаптываемых, безжалостно, безоглядно убиваемых кошек и котов, египетские силы сделались ещё более дезориентированными и принуждались отступать. Они и отступали, попутно теряя новых и новых воинов; решил покинуть место сечи и Неназванный; он оглядывался в поисках Иштар, звал её, переходя на крик, рвущий голос, но в ответ - лишь тишина, пустая тишь посреди ора, воплей и стонов беспощадной войны. Оставалось ждать всего-то чуть-чуть, прежде чем персы заметят его и изрешетят или зарубят, а возможно, схватят и станут пытать в плену, жестоко и до смерти; вне зависмости от исхода боя ("Нет, не боя - войны!" - подсказывало нечто внутри, на уровне печёнки) Неназванному предстояло бежать: так выпало на картах судьбы.
И он повернулся, и он бросился прочь; на его счастье, никто не последовал за ним, в чём Неназванный разом убедился, обернувшись на бегу; на отдалении от Каира, в сотнях метров, он спрятался за высоким барханом и переводил дух. Он наблюдал, как рубят и секут приютивших его египтян их давние, измыслившие невероятно мерзкую военную хитрость враги - ярко и богато разодетые персы; он увидел султана, на чистейших цветов коне чинно, со значением проезжающего между рядами своих охранников и сорвиголов и приближающегося к непрестанно редеющим скоплениям сил Египта. И он немедленно понял, что сотворится дальше; а поэтому, благоразумно догадавшись не ждать, он в следующий раз вверил судьбу ногам, передал им волю и власть и, развернувшись, без малейший оглядки назад, без тончайшего желания углядеть процесс и подробности поражения Тутанхамонова войска, Неназванный ринулся через пустыню, той же материальной дорогой и слившимся с ней духовным путём, что когда-то подарил ему милую Иштар, явил благословенный Египет и солнечный Каир, познакомил с великолепным фараоном именем Тутанхамон, наследником отца богов Ра и его могущественных астральных сыновей и дочерей.
Раскалённый воздух колыхался, обжигая кожу, лишённую забытого в доме Иштар защитного скафандра, редко-редко налетающий претёплый ветер не намеревался дарить прохладу; Неназванный мчался по песчаному краю без границ, и пока что наперёд, в обозримом и только лишь представляемом пространственно-временном будущем, его ждал песок, один неизменный пламенеющий песок в сию пору Безымянной пустыни.
0:2
И рёк Великий Оракул Родины, планеты Матери, ясноглазый и одноглазый, двуокий, точно человек, и трёхокий, будто бог, рёк, понимаемый и впитываемый, но изъясняющийся будущим, однако не прошлым и не ведающий настоящего:
И в год первого испытания явится один из вас, похожий на всех других и отличный от них, - рёк Великий Оракул. - И будет у него небесная колесница и ключи от неё, и перст невидимый, указующий стезю, и желание лететь, и силы искать, и рок и судьба бороться, и выбор и предопределённость и неизбежность страдать и двигаться вперёд, [и снова. - В квадратных скобках даны восстановленные по смыслу слова.] забывать и двигаться вперёд.
Неистинным, впрочем же, уважаемым отцом дарованы ему будут знания и права, и незнакомые люди создадут для него колесницу и построят защиту, рождённую ими же от природы, хотя не от природных законов.
И начнётся всё хорошо, дабы продолжиться худо, и завершится всё сперва удачно, только чтобы потом указать: завершения не случилось, - и отправить Избираемого по пути обновленному, что часть уже описанного и преднамеренного и с тем вместе другая совершенно дорога в краю чужом да опасном и словно бы абсолютно с нашей землёй не связанном.
Ждут Избираемого и скользят ему навстречу любовь, труд, скитания, дружба, кровь, слава - и многое, многое, многое [другое]; и вынужден он пройти за каждую линию, перешагнуть грань, ибо, если не пройдёт, сгинет в мрачном безвременье, а значит, не осуществится се предсказание, замарав мир и отражения [оного] ложью. Не допустит Избираемый этого, смело пойдёт, побежит, бросится в лицо опасностям и смертям - и станет страдать, и станет выживать, и примется приближаться к гибели, и придётся ему постоянно выбирать дороги, - выбрав же, идти, смело и решительно, не оглядываясь и не прося, не жалуясь и не жалуя.
И пойдёт он дорогой первою, путём вторым... стезёю пятою и шестою... не оборачиваясь на количество, не измышляя о нём... и тропы не прекратят наматываться одна на одну, не отринут собственного перетекания сами в себя и во времени.
Так суждено Избираемому сделать попытку, равной которых не сыскать в веках, но коя повторяется из цикла в цикл; суть же попытки есть воплощение в форме и смысле, превращение из образа фантазии в объект реальности - из Избираемого в Избранного.
Но прежде обретения будут потери.
А ране потерь явятся обретения.
И лишь следование сему прорицанию - способ единый заключить его, изъять, растворить, подтверждая; ведь самая жизнь собою представляет не иное что, но следование законам во благо и попирание их с оплатой кармою.
Являлся уж Избираемый среди моего народа, народа нашего и вашего, и приидет вновь, и пребудет навеки [вечные]; имя, однако, его отнюдь не Избираемый, и вовсе не Избранным нарекут фигуру и лик возглашаемого пророчества. Утеряет неназываемый название и получит в обмен, в символ наречение абстрактное и сколь кажущееся правдивым снаружи, столь и бессодержательно укрывающее внутри. Неназванный, Неназываемый, Неименуемый, Внеименной, Безтитульный, Безымянный, Нулевой, Пустой... вот варианты того, что придумывалось; человек, сердцем бог, кожей животное, душою равный иному люду - вот кто герой, и павший, и один из [бесчисленного множества].
И да не отвратят глав от слов сиих ни верующие подлинно, ни переменяющиеся под оных, ни простые несведущие постольку, поскольку дано Слово - и Слово произнесено.
Да не забудутся строки и предложения доказательства правдивого в языке сновидческом.
Год Первый от неузриваемого начала эпохи Новой.
Так говорил,
восставший на Горе и пробуждённый горем, просьбами, верами, надобностями,
Оракул Великий,
Слуга и Лорд Люда Великого,
и подпись оставлена кровною памятью.
Амен.
1:3
Пески обжигали, будто угли свежераспалённого костра, солнце с не ведомым беглому путнику именем ярилось огненным светом, повсюду вокруг сновали, бесшумные или стрекочуще-шипящие, но угрожающие дети природы; Неназванный передвигался неспешно, ноги переставлял уже с некоторым трудом, а ведь, судя по обзору, что открывался вперёд и дальше - в бесконечность, ему предостояло ещё идти и идти. Пустыня не делала намёков как на успешное завершение пути, долгое, однако радостное прибытие в назначенную точку, так и на верную гибель посреди молчаливого и хмурого и вместе с оным пламенеющего ненавистью гиганта. Кого ненавидела страна песка и скорпионов? почему любила убивать людей? зачем она здесь и что было до неё, а если ничего не было, откуда и по чьей воле она взялась?..; вопросы, вопросы, вопросы... - вопросы теснились в уме, более, чем жара, усталость, обезвоживание и опасные животные угрожая, сбивая с цели и с пути.
Один раз он не заметил скорпиона, и хвостожалая тварь едва не прокусила его египетские одежды; благодарение господу Матери и здешним богам, он успел заметить членистоногое в момент приготовления к атаке и осторожным, однако и уверенным действием руки стряхнуть ползучую смерть на острых ножках; тогда он впервые вспомнил об оставленном в спасительной спешке, под грохот и хохот чужой войны, скафандре с неисчислимым множеством защитных функций. Во второй раз эта мысль, словно бы счастливо позабытая даже раньше его длинного, изнуряющего хождения сквозь расплавленный песок и горячащийся ветер, посетила Неназванного, когда дорогу переползал варан; ящерица, с которой бы он, при нынешнем состоянии, без сомнения, не управился б, важно и вальяжно, делано неуклюже пересекла невидимую, несуществующую пустую тропу всего в каких-нибудь метрах от него. Он замер и не дышал, не решился вдохнуть, покуда варан не взобрался на дюну и не соскользнул по горке жёлтого слепящего цвета вниз; только после Неназванный позволил себе облегчённый вздох - и скоро новый вслед за ним, короткий, однако необходимый, и ещё, и ещё - потому что Безымянная пустыня лишала воздуха, влаги, убеждения в собственных силах, жизненной энергии и возможности разобрать глас природы, Вселенной, там, на грани слышимости или почти за ней, тихонький голосок, что испокон лет спасал и будет спасать измотанных, полумёртвых скитальцев, жертв обстоятельств - вроде него. Далее уже образ лежащего в доме Иштар скафандра (цел ли скафандр? А сам дом? А Иштар?..) не отпускал Неназванного ни на секунду; влачились по спресованным в единое, чересчур тёплое, невыносимо тёплое песчинкам ноющие ноги, боль пробиралась в оставшееся тело, голова кружилась, хотелось и есть и пить, хотя, конечно, пить - больше, практически неудержимо!..
И вот - впереди озеро!..; он улыбнулся, широко, радостно, смело, издал хриплый, не очень громкий крик и ринулся навстречу чудесной картине, краше которой не смог бы придумать и самый его мозг. Он то ли бежал, то ли, спотыкаясь, вертикально барахтался на пути к вожделенной влаге, сконденсировавшейся в объёме аж целого озера; он вожделел эту воду, эти растущие по боку водоёма зелёные, полные сока леса, эту траву, и высокую, и низкую, и берега - больше каменистые, нежели песчаные, и оттенком темнее по сравнению с "дорогами" Безымянной пустыни.
...Спустя какое-то время - он позабыл про секунды и минуты - он внезапно стал ощущать некую неверность происходящего, странную извращённость; понадобилось родиться и развеяться удивлению, смущению, ужасу, панике дезориентации и тупому безразличию, прежде чем он, наконец, обнаружил ответ: оазис не приближался!; сколько бы шагов и сколь бы смело ни делал Неназванный, чистое и наверняка глубокое озерцо с несомненно вкусной водой, в обрамлении успокаивающего и столь не вяжущегося с ликом пустыни негустого свежего пролеска, точно издавна и навечно замерев по чьей-то злой воле, находилось лишь на одном и том же месте. Он споткнулся и упал, и, матерясь на пустыню, на неродной мир, на безжалостных - спящих? отвлёкшихся? безразличных?.. - неизвестных ему богов, пополз через вздымающуюся и опадающую шуршащую плоть оранжевых и жёлтых тонов и их разновозможных смешений; он бередил песок измотанным телом, мял, рвал и случайно сбрасывал кусками одежду из Каира, продолжая и не прекращая ругаться, сначала - едва ль не в полный голос, и затем - всё глуше и глуше...
Спустя бесконечно растянувшееся время он выдохся - он уронил лицо вниз, ослабил руки и ноги и, до какой степени ни старался, не мог совершить ни движения; он дышал в песок, в горячий, проклятый, безжалостный песок!..; а где-то там, в пятидесяти метрах... в ста метрах... да даже в двухстах, трёхстах - безразлично!.. раскинулся живительный и животрепещущий оазис. Налетел особенно сильный порыв ветра, коий - Неназванный уверился стократ - показался бы хладной прекрасной воде спасительного озерца грубой, глупой и бессильной насмешкой - не боле; далее, заставив себя верить, а значит, надеяться, а значит - бороться с пустыней и за жизнь, он поднял голову, чтобы увидеть, сколько не добрался до оазиса; дабы узнать, где - на старте, посреди пути иль у близкого желанного финала - он без сил упал, не добравшийся до наделённого волшбой места, до природной магии воскрешения, которой обладают свободная от грязи вода и уголки жизни наподобие леса или его миниатюрного представителя, плодородной долины или её частички, гористой местности или фрагмента её площади... Немыслимым усилием он поднял главу; там, впереди... - впереди, - ничего не было.
И, жмурящий глаза на отсветы безразлично жестокого солнца, он рассмеялся; он смеялся немало и нетихо, и весьма долго - пока смех не перешёл в хрип и пока голова, сломленная изнутри и снаружи нестерпимой жарой, уподобляясь прочему отключающемуся телу, не упала обратно в песок. Он обездвижился окончательно; лишённое скафандра-костюма, и всё-таки тренированное, могучее мужское тело стремительно теряло заряд бытия и, выплёскивая теплоту существования, ссыхалось, замирало... умирало...; он потерял сознание...
...
...Губы приоткрыли и заставили принять влагу; возвращающей к бренной, но любимой жизни, вырывающей из цепких, покрытых отвратным волосом лап смерти пробежала прохладная вода во рту, по глотке, по пищеводу, упала в желудок. Подрагивая ресницами, распахнулись веки; его глаза вновь смотрели на мир.
Голова Неназванного лежала на коленях возрастной и всё ещё миловидной женщины, чьи волосы были, как наверняка и в молодости, чёрными, но теперь, предрекая неизбежную старость, становясь её посланным в будущее отголоском, чёрными только наполовину, а на вторую половину - седыми; рядом сидел мужчина примерно того же возраста, с короткой стрижкой, с серьёзным лицом и задумчивым выражением на нём.
- К... - попытался произнести Неназванный, однако ему это не удалось; он принял из простой кружки два-три новых глотка и постарался снова: - Кто... - прохрипел он по-египетски; и потом: - ...вы?..
Женщина (она, как и мужчина, сидела на грубом, но хорошо сколоченном стуле) произнесла мягко и негромко, на ранее не встреченном варианте египетского языка:
- Мария.
- Иоанн, - голосом глубже, но таким же спокойным представился мужчина.
"Муж дамы, что меня поит..." - не пронеслась - медлительно протекла мысль в голове Неназванного; тем не менее, способность зреть и понимать, и соображать - делать всё перечисленное разом - и роскошь не бояться пустыни, солнца, скорпионов и варанов представились ему лучшим из подарков судьбы за все прожитые в этом и том мире дни, годы, десятилетия...
Позже бездетная пара расскажет ему, что по чистейшей случайности нашла тело застывшего на расстоянии волоска от гибели молодого мужчины вблизи линии, которую здесь принято полагать границей Яростной, или Гибельной пустыни; он услышит об их тесной и дружной семье, о стране, куда попал, когда гнался за миражом, о народе иудеев...
Пока же он нечётко проговорил:
- Не... Неназванный...
И вновь упал в пропасть без чувств - но на сей раз спасённый и не страшащийся, благостно питаемый ощущениями восстанавливающегося тела, словами, намерениями и эмоциями своих нежданно-счастливых спасителей и приглушённым голоском - да-да, тем единственным чуть слышным голоском, способности внимать каковому он, чудилось в отдалившемся смертном, мрачно пророчествующем бреду, будто бы лишился на вечные века.
0:3
Неназванный, будучи ещё Нулём и не отринув, волею рока, все цифры имени, вплоть до первейшей, висел вверх ногами в безвоздушном пространстве комнаты симуляции; из-под потолка, несомый распылёнными, усеивавшими крепкие стены фонами, распространялся властный голос:
- Полный оборот.
Нуль дал защитному скафандру соответствующую нейрокоманду и провернулся вертикально на 360 градусов.
- Теперь горизонтально.
Он повторил манёвр, изменив угол поворота.
- Свободный полёт, - продолжал озвучивать инструкции тренер.
Он активировал ручное управление и поплыл по масштабному, а для комнаты, каковой считали симуляционный центр №3, и вовсе громадному помещению.
- Внезапное нападение.
Неврокоманда, поле-щит, и в руке - выдвинувшийся из "костюма" и самосконструировавшийся транс-бластер.
- Стрельба по мишеням.
Справа и слева от него... под многообразием углов... позади и впереди... движущиеся и нет... более и менее заметные... невидимые и видимые... стали проявляться изображения возможных и невозможных врагов, гуманоидные и негуманоидные силуэты. Быстро и точно стреляя, он одновременно уворачивался от посылаемых в него разрядов, контролируемых взрывов, молний, вспышек, концентраций кислоты, пламени, пуль, снарядов, управляемых бомб, автомин, разрывных инжекторов, жал... - и хотя на деле они, воспроизводимые только тренировки ради, не представляли ни малейшей опасности, любое касание - и он провалит экзамен; говорить же о неоходимости тренировки и реальности угрозы нападения в также действительных условиях совсем, по очевидным причинам, не приходилось.
- Успех, - лаконично - того требовали правила - оценил инструктор. И внезапно прибавил: - Детонация заранее приготовленной бомбы!
Он, успевший деактивировать щит, всё же не расслабился, подчиняясь усвоенным на занятиях сведениям, и молниеносно включил ручной сканер, чтобы на высокой скорости и внимательно "оглядеть" с его помощью метры симуляторской; в углу комнаты - не-комнаты он заметил нечётко, из-за достаточной дальности, отображаемый на внутреннем экране скафандра заряд, способный, если учитывать мощность бомбы в условиях реальности, и разнести на клочки самого сдающего, и помещение, где он висел, и кое-что за пределами оного. Задействовав основные и аварийные АГ, он устремился к цели; приблизившись, он вывел на внутре-экран увеличенное изображение и загруженные на этапе предподготовки, постоянно обновляемые онлайн-советы; мерно, однако стремительно перемещаясь, пальцы касались разных точек "бомбы" и, в конце концов, успешно разрядили её.
- Мои поздравления, - голос из-под потолка. - Тест окончен. Оценку получите на выходе.
Вышагивая в тяжёлом безопасном обмундировании из симуляционной, он принял в тестовый чип баллы: 13,8 из 15 максимальных - очень и очень неплохо, учитывая, что максимума не достигал даже Четыре, основатель Базы КП и глава космопосланников...
..."Ускоряю темп".
Он бежал внутри сплюснутой с нескольких сторон сферы, осыпанной датчиками, фонами, сканерами, сенсорами и прочими маленькими хитрыми устройствами; физшар, физический шар, измерял его потенциал как посланника, в то же время усиливая, расширяя, мультиплицируя природные данные забравшегося под толстую прозрачную - если не считать упомянутых мини-аппаратов - оболочку тренинг-машины человека. Пластины проносились под ногами, и он выдерживал разгоняющийся темп.
"Прыжки", - произнёс компьютер с живой интонацией, уже не копируемой с программиста или кого-либо другого из расы Нуля-Неназванного.
Он принялся, не замедляясь, совершать коротенькие полёты, окружаемый десятью метрами диаметра шара.
"Неожиданные погодные помехи".
Загремел гром, тяжёлый гром, засверкали режущие глаза молнии, полился слезами бога дождь... - он повёл рукой так, словно использовал для защиты скафандр, которого тут не было; ко-м шара всё воспринял правильно, адекватно отметил.
"Град".
И посыпались голографические, но до ужаса правдоподобные ледяные страусиные яйца; он махнул рукой, выдвигая и раздвигая щит, вознося его над головой.
"Успех.
Поздравляю!"
Плюс несколько баллов к результату...
...Химшар впускал в себя следующим; он "отравлял" выпускника "жидкостями", "сжигал кислотой", "накуривал ядовитыми парами", пытался "разъесть" "скафандр", лишить его возведённого по инструкции трансформер-убежища, вклинивался в работу "скафандра", "космолёта", "фона", "боевых машин" и той, и иной модели и назначения...
Затем был биошар;
затем - геошар;
затем - астро-...
...Он проходил через минное поле, усеянное плодами технических побед - от самых ранних до самых поздних; разряжая взрывные, плазменные, лазерные, биологоческие, световые, энтропийные, воздушные... мины, он пробирался дальше. Оснащённый полным набором спецоборудования, защитных средств, комплексов вооружений, он, со взгляда одного, не знал тревог и поражений, а на взор другой, сражался с усложнённой до предела задачей, имея в арсенале и архиве всё - и призванный безвольно это всё применить в не терпящем возражений порядке.
Он завоёвывал вражеские точки; он угонял корабли и мобили; он взрывал штабы и базы...
...И его тестировали на знание языков, на контакт с гуманоидными и негуманоидными расами, на самоконтроль, на понимание, на поведение в непривычных и незнакомых обстоятельствах, на самолечение, на импровизацию, частичную и полную, и строгое следование плану...
И он сдал экзамен, длившийся пятеро суток, получив общий балл 95,73 - двое либо трое набрали больше, единицы - столько же, и скромный десяток - чуть меньше...
...- Таким образом, - говорил он, совмещая тренировки и экзамены с преподаванием в Высшей Подготовительной Школе КП, - при наличии необычайных обстоятельств, главная проблема, которую предстоит вам решить, - это проверка и или подтверждение, или отрицание наличия необычайности указанных обстоятельств...
Студенты (в первых рядах) и абитуриенты (в последних) внимали ему молча и с тщанием; скрестив руки на груди, иногда стоял в проходе, у двери выхода, а порой сидел на неприметном транс-стуле, вдалеке, подпирая стену, Единица - научный и оперативный руководитель, глава-тренер, гуру, друг.
- При ясной, однозначной, - он подчеркнул последнее слово интонационно и продолжил: - идентификации обстоятельств мы обязаны, во-первых, сладить с ними, а во-вторых, миновать их. Почему? Потому что странность преграды в 99 из 100 вариантов обозначает верность направления, каким мы следуем; в оставшемся одном случае вероятность 50/50, или 1/1, предопределяет обманный фактор, то есть, по сути, особая загадочность препоны является едва ли не стопроцентным подтверждением нашей правоты, а именно - в 99,5 случаях из ста.
Плавающий под потолком динамик произвёл на свет мелодичный, высокого звукового качества звонок; молодые будущие и потенциальные капэ встали и зааплодировали; Единица - тоже.
1:4
Житие бездетной пары, принадлежавшей к народу малочисленному, но великогордому и от корней своих свободолюбивому, проистекало хоть и медленно, а легко; не любившие беспокойства, не желавшие и знаться с ним - не то что выслушивать его или ему прислуживать, Мария и Иоанн постепенно, с ровным, зеркальным течением дней привили собственное отношение тому, кого прозвали приёмным сыном. Пусть приёмный, однако сын - звучало из их уст и скрыто, и явно; Неназванный же, с радостью принимая новый быт и новых сестёр и братьев, вроде бы склонялся полностью к точке зрения родителей - спасителей от бога и человека; между тем, и врождённая, и приобретённая на Матери привычка целиком не покидала сердца путешественника. Он с большим хотеньем, во благо себе и Иоанну с Марией, и прочим остальным прозвал бы иудейскую страну домом...; дом же, и он не отрицал такого даже лишь в мыслях, бывает всего один и навеки вечные. И пускай!; никто, к слову, не запрещал ему касанья ласковых и заботливых рук Вселенной, требовательных и жёстких, никто не оспаривал её законов и прав, её простирающихся повсюду земель, превосходства над первыми и опеки-материнства-настороженности для нолевых, растягивавшейся дальше и дальше, пока не превращалась она в линию бытия отрицательную, удивительно схожую всё равно с простёршейся в положительное дорогой.
Еда, независимо от приёма пищи, часто повторялась: чёрный и белый хлеб или серая их смесь... чистая, ключевая вода... жареное, варёное и тушёное мясо... овощи... фрукты... а более ни ему, ни им и не требовалось: лучшего ли, иного ли; ...вместе с кровом и заботой Неназванный - Нулевой... - потерял и обрёл имя, - теперь в узком кругу семьи, просто-напросто меж найденного счастливой случайностью женского и мужского воплощений вездесущего двуликого, двухарактерного божества, его называли не иначе, кроме как Ишием. "Мать" - мать - каждый божий день, просыпаясь ото сна и желая Ишие здоровья, рисовала у него на лбу таинственный знак: две перпендикулярно пересекающие друг друга линии; иногда Мария водила пальцем, иногда - смачивала его в ключевой воде (либо же колодезной, коли ключевая заканчивалась), иногда - не в воде, а в малой доле жидких благовоний; Иоанн никогда подобного не совершал, но всякий раз при том присутствовал, тихо-тихо, едва ли слышно приговаривая: "Именем Первого да Второго да Третьего... Именем Первого да Второго да Третьего... Именем..."
В обязанности Ишии входило немногое: сходить на базар; принести воды; помочь убраться в доме, вычистить его; отнести кому-либо из соседей положенный дар или, напротив, забрать у них должное; что-то кому-то передать на словах. Отец с матерью сразу отметили в сыне своём, сыне награждённом, но приобретённом, желание и возможность разговаривать с теми, кто ликом да характером чужд ему - и всё-таки родня; Ишия целовал Марию в щёку или лоб, Иоанна - в лоб, либо жал ему мозолистую рабочую руку.
Мария, когда набиралось козьего молока и яиц, ходила торговать на базар, Иоанн трудился плотником, слесарем и тому похожим мастером, Ишия - помогал одному из родителей, когда был свободен от домашних занятий. Основное время ухода за козами, курами, свиньями ложилось на плечи "сына"; сын же договаривался о делении приплода, молока, яиц... о цене на оные... о порядке продажи - потому что народным хозяйством и животными владела весомая часть деревни; общим же числом таких народных владетелей насчитывалось порядка дюжины.
- Мы вольные? - спросил единожды Ишия.
Мария покачала головой.
- Рабы?
- Нет, - ответила мать.
- Кто же мы?
- Крестьяне.
Именно это, вероятно, и сподвигло его взяться за изучение истории народа, ставшего ему снова родным; он читал книги, говорил с людьми, слушал и записывал... а потом сам принялся составлять книгу.
- Будь осторожен, - говорила ему мать.
- Будь внимателен, - приговаривал отец.
Однако ни Иоанн, ни Мария не упрашивали его бросить гусиное перо и выкинуть листы пергамента; а книга росла - росла изо дня в день, от часа к часу, от мысли к мысли...
Затем он стал бродить по деревне - вот ведь совпадение, смешная и хитрая оказия! деревне без названия - и задавать людям вопросы, а после - или прежде - зачитывать отрывки из книги.
- Как называется твоя книга? - интересовался всевозможный люд, с коим он затевал беседу.
- Книгой.
- Просто - книгой? Возможно - Книгой?
Он понимал... чувствовал, улавливал... да нет, и слышал, наверно, различие; и кивал, пожалуй, соглашаясь.
- Должно быть, так, - говорил он тогда, - должно быть, она - Она; Книга.
- Но ране ты не писал книг?
- Нет, ране не писал.
И он снова зачитывал фразы с истрепывавшегося пергамента, и снова слушал тишину внимания, и внимал отзывам, и опять читал, и вновь, слушая, внимал... и Книга делалась шире - и тяжелее, - и труднее было её носить и показывать, и озвучивать голосом...
Именно тогда в деревню вторглись воины в доспехах.
- Во славу великого кесаря! - грозно, рычаще кричали они, будто псы, и хватали закованными в латные перчатки, мощными, точно камни, руками тех, кого признавали негодными (бедняков и бродяг), желанными (красивых женщин и мужчин), слабыми (всех иных-прочих).
Ишия вышел перед ними, встал перед строем и спросил о своей Книге.
- Смотрите-ка! - гаркнул один из "железных воителей", верхом на коне. - Молодец пишет книгу!
Загоготали, захохотали и засмеялись потные, кожей красные, вонючие запахами и омерзительные речью и помыслами солдаты вторженцев.
- Это - Книга, - просто пояснил Ишия, внезапно вспоминая утерянный (брошенный) скафандр, оружие родом с оставленной планеты, обучения и тренировки.
Конник ничего не ответил - только фыркнул; похоже, он не заприметил различия в двух словах - и куда там до толкования!..
- А дай взглянуть, что у тебя понаписано! - выкрикнул кто-то из пеших.
Вооружённые пиками, алебардами, мечами потянулись к Ишие; он отшатнулся.
- Ладно, отцепитесь от него, - снисходительно молвил воин на коне - и тут же смачно сплюнул на землю. - Парню и так предстоит не самая лёгкая дорожка в будущее.
И вдруг прорезал наступившую то ль ледяную, то ль пламенную тишину резкий, высокий, противный глас:
- Он - предатель Закона Кесарева! Он записывает собственные мысли и, смущая народ вопросами и толкованиями, изобретает самоличный Устав Жизни!
Ишия повернулся на сочащийся мерзостью голос и успел узреть лишь кусок изборождённого шрамами, покрытого прыщами лица; одетая в грязное рваньё фигура исчезла за рядами вооружённых захватчиков; Ишие, однако, хватило увиденного: не просторечный бедняк попался ему - коварный мерзавец, судимый богами, его оболгал!
- Во-от оно что... - протянул конник.
И разразился громовыми словами, в которых и не знающий языка, вроде Ишии, прочёл бы ругань и погань; потом, следуя приказу или же предвосхищая его, кинулись к нему потнолицые, кожекрасные рыцари, схватили, утащили к себе.
- Кто разделяет веру твою? - грозно вопросил конник.
- Никто! Ибо не вера то, а знание.
- Плевать мне на тебя и на твои знание с верой. С кем живёшь?
- Ни с кем!
- У него приёмные мать и отец, - возвестил прежний, до отвратного высокий голосок презренного богами, униженного личной судьбой и собою самим доносчика.
- Они не родные мне, - звучно произнёс Ишия.
- Если надо, разберёмся, - ответствовал "рыцарь" на коне; он сплюнул во второй раз, так же зычно и более пренебрежительно. - А не стоит ли великому кесарю ознакомиться с твоей книжкой?
- У меня нет секретов ни от кесаря, ни от кого-либо иного, - раздалось из уст пленённого Ишии. - Ни бедняк, ни богач, ни средний родом не видятся мне чужими, но я не их племени - но Книга как раз для них, и для всякого желающего.
- Вот великий кесарь и разберётся, верно? - И конник обнажил меч, и воздел над головой, и проревел в темнеющие, наливающиеся свинцом, сползающиеся грозовыми тучами небеса. - Э-ге-гей!
- Э-ге-гей! - подхватили подчинённые, сёдлые и пешие, с оружием в руках и ножнах, и висящим за спиной, и несомом конями.
- Sic Caesar Gloria!
- Sic Caesar Gloria!
И его, тут же стеснённого и мгновенно закованного, толкнули к лошади конника, и взялся конник за его цепи, и повёл его прочь из деревни - навстречу неведаемому, но враждебному граду, родине рыцарей из металла, благородных коней, великолепного оружия - и пота, и смрада, и смерти; и лишился он знания о судьбе приёмных, однако родных родителях своих, единственных родичах на бесконечно не своей земле; и лишился вновь имени, открыв безжалостную и наглую ложь пленителей, поскольку имя таки сохранилось, хоть и переменилось на ослепляющее, пропахшее умственным и телесным зловонием Никто.
И вёл мёртвый рыцарь в гору и под гору живого рыцаря, тащил с горы и под гору; и взывал ко всё мрачнеющим небесам мёртвый, и пребывал в лживом священном безмолвии живой; и так продолжалась слава сей бренной Земли.
0:4
Аппарат искусственного обеспечения жужжал настолько тихо и долго, что Шесть едва его слышала, а по прошествии следующих минут она вовсе перестала замечать присутствие этого разлапистого, многорукого, оплетшего всё помещение и всё помещение контролирующего гиганта с ИИ; экраны, то увеличиваясь, то уменьшаясь, появляясь и исчезая, и зажигаясь, и скоро угасая, обнародовали информацию, связанную с Шесть и могущую быть интересной и полезной как для неё, так и для медиков, смотрителей и техников. Шесть дышала размеренно и без намёка на испуг, и хотя то стали её вторые роды - первые закончились потерей: ребёнок, что происходило на Матери крайне редко, погиб, однако сама Шесть не получила ни единого зафиксированного повреждения (ни физического, ни ментального, ни физиологического...), - несмотря на вышеуказанное, Шесть чувствовала себя хорошо и с внутренним, внешне почти не проявляющимся нетерпением ждала начала процесса.
По завершении - спорой - автоподготовки аппарата ИО, минутного тестирования задействованных систем и ручного дистанционного определения неполадок и рассинхронирований (ответ: негативный) процесс вступил в первую стадию; на ней, потянувшись к лежащей на эластостоле симпатичной молодой светловолосой женщине, маневренные самоманипуляторы аккуратно поддели и сняли (сперва, если надо, расстегнув) верхние одежды роженицы, а равно и нижние. Второй стадией, или этапом, последовало общее сканирование органов Шесть, её жизнеобеспечивающих систем, отделов тела, организма в целом, что будут косвенно либо же напрямую затронуты во время операции; результат, отобразившийся на экранах, выглядел позитивным и немало обнадёживающим.
И вот третий этап - тонкая, практически невидимая и острая до нечувствительности игла на подвижном манипуляторе приближается к Шесть и делает обезболивающую инъекцию; вторая игла со второй стороны столь же незаметно по ощущениям вкалывает снотворное. Шесть почувствовала немедленное расслабление, голова стала покруживаться, готовя к неминуемой, но обязательной, обеспечивающей безопасность отключке; тем моментом шла подготовка к четвёртой стадии. Четвёртая стадия: от стены, формируясь на ходу, на лету (поддерживаемое мини-антигравами), отделилось родовое устройство, родуст. Оно прицепилось к обнажённой, засыпающей женщине с боку, касаясь значительного участка тела уже тогда, когда на Шесть навалился глубокий исксон без сновидений; поверхность родуста смазана обезболивающей и лекарственной смесями, а потому любые, пусть только вероятные, проблемы отсекались сразу же, до перехода стадии четыре в наиболее активную фазу.
Включая лазеры и вытягивая их головки на гибких наконечниках, родуст взрезал кожу и плоть наверху, вокруг плода; новые манипуляторы, выехав из плотного металлического центра напоминающей массивного жука круглой коробки, проникли в разрезы и, ухватившись, приподняли отделённую часть туловища; эти металл-пальцы также обработаны защитными растворами. В правильной формы биологической яме кто-то шевелился, кто-то маленький, беззащитный и розово-красный; его-то и подобрали выпущенные жуком-родустом широкие лапы, естественно, неопасные для плода благодаря предусмотрительности учёных-медиков. От лап, словно порождённая механическим партеногенезом, отсоединилась тонкая мягкая ручка; лапы приподняли будто скукоженную, нежную фигурку, и ручка аккуратно, хотя в то же время уверенно хлопнула живой маленький комок плоти, капилляров, нервов по крохотным ягодицам - послышался громкий и здоровый младенческий плач. Стена к тому мгновению успела родить вытянутой формы ёмкость с закруглёнными стенками и без видимого отверстия; по мере приближения ёмкости к удерживаемому лапами плоду прорезь вдруг открылась, не обозначив, впрочем, своих явных контуров - сделанная умно и высокотехнично, она поистине сливалась с эмбрионером.
Прозрачная капсула из упрочнённого пластика, как раз то, что называлось эмбрионером, приняла в себя сморщенный, покрытый кровью и водами матери комочек; отверстие исчезло, когда незримая дверца вернулась на место, и эмбрионер с новорожденным полетели на мини-АГ к дальней стене помещения. Там, после лёгкого пощёлкивания, отворилась дыра, куда и направился эмбрионер; этапу, либо стадии пятой предстояло развиваться в соседнем медицинском пространстве, комнате послеродовой прокачки; удачная роженица Шесть в ту миниту, безмятежная и с невесомой, интуитивной улыбкой на лице, возлежала на автоматическом операционном столе, подключённая им с помощью проводов и датчиков к контроллеру жизни-здоровья, с залеченной операционными системами раной - виртуозно, идеально, никакого шрама не останется - и вновь одетая родильным механизмом.
Между тем, в соседнем помещении происходили вещи, которые показались бы страшными, жуткими, невозможными - ещё только век или чуть меньше ста лет назад; въехав в посверкивающую рёбрами и гранями, помигивающую сферу через специально растворившееся углубление, эмбрионер передал ей только что появившегося на свет ребёнка и мигом маневренно возвратился назад, в комнату с родильным столом. Сфера закрылась и, самостоятельно активируясь, загудела на уровне слышимости; снаружи будто бы ничего не творилось - лишь мигала с одинаковыми интервалами белая лампочка, ничем не приметная, кроме достаточно большого размера; тогда как в тёмной сердцевине левелера (а то был, несомненно, он) новорожденный младенец подвергался многим числом смертельно опасным воздействиям: газы, кислоты, яды, повышенная и пониженная температуры, свет и темнота и их перепады... В один - нет, никому бы раньше не почудившийся прекрасным - момент сердце крохотного человечка остановилось...; и опять запустилось, берясь за грубо и ненатурально прерванную работу. Скромные по длине и ширине экраны левелера оповещали об удачном завершении прокачки; ребёнок был признан здоровым и по результатам комплексного осмотра тела и организма, и после одновременно проводившейся проверки их частей, органов, отделов...
В будущем, совсем близком, а точнее говоря, на следующий день, когда его и мать выпишут из а-центра [автоматического больничного центра], он впервые услышит предназначенное и предназначающееся ему имя, что привидится матери в постродовом сне; отец, Семь, не возразит - он и сам, подписывая соглашение на мех-роды, думал о чём-то подобном, об имени, может, неуловимо, но определённо напоминающем придуманное Шесть, распознанное дарящей жизнь сквозь туман и облака искусственно вызванного безмолвствования, через проявления сливавшихся воедино сознания и подсознания. На месте под номером один в мультисоставном имени мальчика будет указывать, звучать и красоваться цифра "0".
1:5
Худосочный злой мужчина с неприятным лицом сидел на высоком каменном стуле с четырьмя не известными Никто буквами или цифрами; выражение глаз того, перед кем поставили, представили, кинули скованного кандалами пленника, нечто, пролегающее в самых чертах носа, скул, губ, говорило о более чем жестоком - железном и непреклонном, страшном характере восседающего человека. Поза мужчины хранила и выражала достоинство, однако скорее - желание побыстрее покончить с делами и, омыв обагрённые кровью руки, сойти со "скромного" трона, подобия кесаревского, чтобы отлучиться от глупых, приземлённых мирских дел; лишь уважение к верховодителю верховодящих, а также глубинный, чуть ли не одной подкоркой воспринимаемый ужас по отношению к нему, отрёкшемуся от имени ради вечного горения им же созданного титула - Кесарь I, - лишь это, и ничего кроме, неприметно и властно удерживало худого человека в лоскутных красно-белых одеждах от поспешных поступков, решений и мыслей.
- Как посмел ты, бродяга, - без малейшего вступления, без называния собственного имени и, уж конечно, без жалости заговорил тонкого тела мужчина грубым, угрожающим голосом, - как решился, безродный пёс, критиковать существующую власть?! Единственную возможную власть в мире - права, привилегии и намерения Первого Кесарийского!
Никто взглянул на говорившего очами, окружёнными следами от побоев, от синяков, опухлостей, не заживших ещё ран.
- Я вовсе не критиковал...
- Молчать! - безапелляционно, звучно, почти надсадно прервал человек на "троне". - Разве не ты представлял некую Книгу, где записаны твои, грязного оборванца, мысли?
- Я, - согласился Никто. И добавил: - Но я отнюдь не оборванец...
- Ты тот, кто я сказал, - сухо обронил человек, отворачиваясь. - И тебе только предстоит заработать возможность иметь своё мнение, а речи о владении "я" не идёт вовсе!
- Вы ошиблись, я не оборванец - я странник, по случайности оказавшийся...
- Ты смеешь прилюдно да к тому ж при эгмеоне Пондее Пиласе критиковать и его лично, и - вслушайся в произнесённые тобой слова, смрадный червь! - власть и волю самого Кесаря! - Эгмеон проревел последнее слово, титул, так, что заглавная буква по собственной воле слетела с яростных уст; энергетические потоки гнева, подконтрольного, но не до конца контролируемого, хлестали из зрачков Пондея, изливались из черт лица, рвались наружу, наволю, влекомые положением тела, колебаниями фигуры, сжиманием и разжиманием мелких злобных кулачков.
- Я лишь записывал мысли...
- Тебе не разрешается думать!
Пондей замолчал и, кивнув страже, в омерзении отвернулся; двухметровый силач, с виду - истый атлант, резким болезненным движением дёрнул цепь, идущую от металлического кольца, что опоясывало и сжимало горло "преступника". Никто повиновался, послушно побрёл, то и дело подгоняемый, спотыкаясь, за кучей плоти и мускулов; когда пленный путешественник покинул открытое небу помещение с установленным в передней части, по центру, камень-креслом эгмеона, Пондей, не сдержавшись, открыто выругался. Он поносил и пленника, и тех, кто прятал его и покровительствовал ему, и всех вероятных и невероятных родных, друзей и богов наглеца-преступившего; затем, зыркнув на писца с широким длинным, завивающимся свитком, принудив пишущего брата испытать внутри старческого горла жуткое морозное чувство - точно дыхание враз и навсегда покидает тело, Пондей, таким способом приказавший забыть о вспышке праведной своей ярости и не вносить её в протокол, безразличным жестоким гласом объявил об очереди следующего преступника... провинившегося, глупца... предстать перед ясные, зреющие истину очи синеодерона - пред отражение и продолжение глаз всесильного святого Кесария Первого.
...
Затем были пытки: раскалённый уголь касался его, и исторгался крик; кипящая вода лилась на него, рождая вопль и слёзы; горячейшая смола покрывала его тело, и он бился в судорогах, кашлял кровью и молился.
И щипцы сминали кожу Никто; и ножи взрезали кожу Никто; и молотки били и дробили кости никто; и иглы протыкались в плоть Никто.
Ему давали яды и заставляли извергать их вместе со рвотой; его обрызгивали, опрыскивали кислотой, разъедавшей ткани и то, что под ними. Его ударяли плашмя, лезвием, цепом, голой булавой, булавой с остриями; его истязали и ломали руками, пинали ногами.
И всякий раз - всякий раз! - всякий раз... задавался вопрос:
"Для чего ты пытаешься свергнуть святого и правого Кесаря?"
Он отвечал:
"Не пытаюсь!"
Его ранили в голову, в грудь, в ноги и руки; ему дробили и крошили зубы; ломали части тела; и - переспрашивали.
И он отвечал - то же.
Потом он перестал отвечать; потом он потерял силу произносить слова.
"Что ещё ты говорил?!"
"Н-н... н-н..."
"Что означает твоя книжонка!?.."
"Н... н... н..."
"Ты хотел занять место Кесаря??"
"Н... нь... э..." - Ему не удалось выдавить даже и "нет".
"Кто ты вообще такой!!.."
Он желал, действительно желал ответить! - но они не слушали; а теперь уже утеряна и, наверное, последняя вероятность что-либо объяснить, рассказать, спасти их и себя, да хотя бы Великого их Кесаря!..
Никто молчал, теряя сознание; над ним стали издеваться. Его пинали, превращая в синюшную кровавую массу; на него плевали и мочились; ему отказали в имени - в имени!.. Он моргал, смотрел... смотрел... веки опускались, закрываясь... закрывая глаза; он закрыл глаза, он едва ли что-то чувствовал.
Следом он провалился в глубочайшую яму; сенсоры тела и разума потеряли мир и остановились; только тогда - правда, не сразу ж - остановились и люди в пыточной камере.
...
Его напоили водой, накормили, дали ему прийти в себя и помогли растормошить, прояснить сознание веществами и снадобьями - но для того только, чтобы он видел, ощущал и понимал происходящее; он глядел на творимое с ним и для него и более, пожалуй, для прочего народа, неизменно гнущего спины и головы пред Великим Кесарем.
Сначала впивающаяся острыми головками проволока сковала его собственную главу; была проткнута плоть, и кровь потекла вниз, заливая глаза, обжигая их ещё сильнее, вместе с солнцем и потом.
Поднялся молот, был поднят гвоздь; тяжёлая рука размахнулась - и тупой массивный конец гвоздя вошёл в правую руку.
Лишённый имени издал хрип-крик.
Снова возделась к небу рука, и второй тупой громадный гвоздь прошил вторую руку, левую.
Сейчас - только хрип, причём довольно тихий.
Тогда два гвоздя, не признавая перерыва, обрушились на ноги; затрещали и захрустели кости, плоть брызнула багровым соком, ноги пристали, приколоченные, прибитые, к необструганному грязному дереву.
Он, тот, чьё имя развеяли по ветру, раскрыл рот, словно намереваясь сказать слово; может, проклясть, а может, помолиться за мучителей и убийц, и за их сторонников и врагов. Лишь беззвучие вылетело из пустой прорези на лице, да закапали вниз мерные кровавые капли; глаза то раскрывались, то закрывались, дрожащие, разъедаемые, разрушаемые кисло-жгучей смесью жидкостей и света.
...
Крест, на котором оказался этот человек, к которому его приговорили, заставив, помимо воли, возвышаться и молчать, стоять и молчать, смотреть и простирать руки - и молчать, - крест вознесли на гору крестьян; пока выкапывали яму, солнце не переставало испепелять кожу... хоть найти в каше крови, плоти и костей место, не затронутое орудиями пыток либо руками и ногами палачей, мыслилось вовсе невозможным. Крест уронили в наконец достаточных размеров углубление в земле, засыпали землёй яму; плюнувшие под основание креста с распятым на нём грешником, работники римского царства удалялись, и ещё долго звучали их доносимые ветром проклятия.
Он висел под солнцем, сжигаемый солнцем.
Он стоял в окружении воронов и ворон, снедаемый ими.
Он занимал отведённое ему место, умирая и всё же оставаясь живым.
Он... лишённый имени... обычный человек - и даже того меньше, вещь, кусок вещи без названия, выведенного хотя бы сплошь строчными буквами, находился в центре взоров - но все взоры отворачивались от него; причины разнились: ненависть, неприятие, тошнота, гнев, страх, слишко сильное сочувствие, нежелание показать правдивое отношение, сомнения... Единственным и верным сохранялся один результат - результат, который, по сути своей, просто не мог быть верным, ведь как можно отвернуться от символа, чьей целью, притом порождённой самими невидящими, и является, ни больше ни меньше, символом быть...
...
Кто-то приблизился, когда человек на кресте был уже мёртв; этот кто-то, опасливо оглядываясь, вынул из-за пояса инструменты кузнеца и принялся натренированными мозолистыми руками управляться со вбитыми, начинавшими врастать в дерево распятия гвоздями. Нижние поддались, с точки зрения пришедшего, не так уж тяжело; гораздо труднее получилось с верхними, до которых удалось добраться, лишь встав на приземистый стул. Далее, когда тело рухнуло в его руки, неизвестный слез со стула и пинком отправил его под гору; стул прыгал и прыгал, летел с возвышения, видимого отовсюду в городе, пока, неслышно и невидимо, не упокоился на земле, в сотнях метрах внизу, прежде разлетевшись на кусочки, на щепки. Некто задумал было то же самое проделать и с обагрёнными кровью крестом, однако время безотлагательно спешило и нещадно подгоняло; поэтому явившийся инкогнито удовольствовался схемой мести, штрихом, символом: аккуратно, бережно положив бездыханное тело на землю, он подрубил крест миниатюрным топориком и, поднажав, свалил на короткую зелёную траву.
Близился вечер, собирались тучи; где-то вдалеке прогремело, и когда кузнец поднял взгляд, увидел пересекающие небосклон за некое количество километров струи дождя.
Подрагивающими - больше от волнения, чем от страха - руками кузнец-ренегат (а он ведал, что творит, он знал - и, предвидя ярость и месть кесаря, не боялся!) вынул из-под дешёвой одежды простолюдина листы пергамента; основную их часть составляли собственные размышления и исторические записи, строчки о делах нынешних, прошлых и глубинных, однако имелись, в количестве нескольких десятков, чудом спасённые и задорого, особенно для него, почти что бедняка, выторгованные листки казнённого святого. Сделав быструю запись угольком, кузнец спрятал и его, и бережно хранимую книгу, продолжателем коей по собственноличному решению обратился, на прежнее место.
- Брат... - послышалось ему.
Он огляделся.
И только когда вторично, с той же едва различимой интонацией и тем же похожим на шорох песка голосом было произнесено:
- Брат, -
он обратил взор вниз. Руки кузнеца выронили подобранный с земли инструмент, названный им же гвоздодёром и временно положенный туда, пока он управляется с безжизненным телом мученика.
Но тело явилось ему совершенно не безжизненным!
- Брат! - и в третий раз повторил "умерший на кресте", и уже яснее, уже - с без труда различимым чувством.
Казавшийся мёртвым кратко, еле заметно и тепло, ощутимо тепло улыбнулся.
И кузнец... простой кузнец именем Левос осиял воскревшего странным, только что родившимся в воображении знаком: вертикальная черта, перечёркнутая чертой горизонтальной. Знак-указатель, знак плюса - символ креста.
...
Когда очевидец донёс о поступке мятежного кузнеца, было слишком поздно; воины - закованные в доспехи, вооружённые мечами городские стражники, явились на холм, но не застали ни живого, ни мертвеца, а на их местах - лишь сломленный крест да выдернутый гвоздь да следы крови.
Пришедший в неизбывную ненависть Кесарь I, заслышав о подобном промахе, поколотил придворных музыкантов и шута и велел Пондею Пиласийскому жестоко наказать и казнить виновных; виновных как таковых не существовало, и эгмеон приговорил к страшнейшим пыткам и нелёгкой, долго ожидаемой внутри пелены боли, медленно надвигающейся мученической гибели стражников, не сумевших помешать Левосу или как там его!, и тех, кто рыл яму для креста!.., и палачей, и своих же охранников, включая этого толстого буйвола-бездаря, который уводил наглого вонючего безымянного прочь!..
Их всех, каждого по очереди, долго истязали, превращая в груду бесчувственного и немыслящего наслоения плоти, кожи, крови, костей; а затем развесили на крестах, в точности - или манером, что представлялся властителям точностью - уподобив убитому, но пропавшему. Высокий холм усеяли кровоточащие, взрезанные тела на деревянном; кружили чёрные птицы, кричали, впивались в мертвеющую и мёртвую массу. Где-то вдали гремел гром; тучи, наконец налившись свинцом и чересчур отяжелев, изошлись увесистым дождём, где капли - размером с камни.
Солнце вставало, и солнце заходило; никто из казнённых душегубов не воскрес.
0:5
- ...Отсюда мы и получаем контролируемый рецикл, или, выражаясь устаревшими терминами, управляемое воскрешение. - Тот человек, что когда-то носил начинавшееся с Нуля имя, приблизил ладони в воздухе, таким жестом сложив светящуюся малиновую сенсо-указку; потом он провёл раскрытой ладонью по голодоске, и 3D-надписи, повинуясь ему, исчезли - перед школьным классом вновь предстали чистые, кристально- и плоскоэкранные пять метров на три метра. - Мы уже видели запись подготовки-инициации рецикла; теперь обратимся к наглядному примеру, а по окончании показа я проведу предварительный тест, и мы узнаем, насколько хорошо вы усвоили материал, в огромной степени важный и полезный, должен заметить.
Сказав это, экс-Нуль отступил в сторону и кратко махнул ладонью с прижатыми друг к другу пальцами; притихший, заинтересовавшийся и умело погружённый в любопытство класс наблюдал за изменениями на доске - и вот какой фильм появился на ней, чтобы удовлетворить тягу к знаниям учеников, а также их пожалуй что генетическое стремление обязательно связаться с новым и уяснить неведомое.
Один мужчина стоял напротив другого; поза первого выдавала обречённость жертвы, бесполезность её попыток спастись, да и не предпринимал тот ничего, дабы защититься от смертоносных намерений второго. Второй поднял руку; в неё, выехав из предплечья и оформившись в продолговатый предмет с дыркой спереди по центру, легла нетяжёлая, но чрезвычайно опасная конструкция встраиваемого бластера, модель - транс-невидимка. Первый оглянулся - поспешно, загнанно, бессмысленно; после его взор опять встретился с глазами второго, второй невесомо и, можно было бы сказать загадочно, если не подозревать намерений, улыбнулся - и мысленно нажал на утопленный в руке, реагирующий на нейроимпульсы курок.
Сполох!; выстрел; красный луч, выпущенный вторым, пробивает тело первого насквозь...
1:6
...Сполох!; выстрел; красный луч пробил тело моего ученика-слушателя насквозь, и лишь тогда я понял, кто есть воистину люди, называемые здесь персами, и у кого очутился я спустя страшное, но удачное спасение из поломанного космического корабля, из судна, которое, кажется, просто не могло не расшибиться на части вследствие колоссального крушения, что выпало на его и мою участь.
Итак, перс выстрелил, Ученик Левос упал; я бросился на смуглокожего врага и повалил громилу наземь. Рот перса открылся, и я тут же понял - он хочет позвать на помощь; тогда моё колено придавило горло напавшего. Валявшийся подо мной, мною придавленный человек - или существо, практически идентичное человеку, чуть ли не на 100% сходное с ним - изворачивалось, стараясь меня достать; я огляделся: переулок был пуст. Я ещё сильнее нажал персу на горло, а потом, порывисто, однако спокойно дотянувшись, взял голову с чёрными короткими волосами в руки и свернул, заставив шейные позвонки захрустеть, чем ознаменовалась окончательность моей победы и свидание со смертью коварного и хитрого, и всё же оказавшегося слабее противника.
Оставив без внимания бластер - по родной планете помнил, что встроенное оружие способен использовать лишь его владелец и вырывание из руки (или любой другой конечности) положительного результата не даст, - я бросился к Ученику; конечно, мы предусмотрели подобную ситуацию, только успел ли Ученик действительно выучиться за несколько дней, пусть он и жадно стремился к знаниям, к опыту, к незнакомым и - точнее - чуждым умениям.
Я нагнулся к лежащему телу, из коего хлестала кровь; рана в груди не намеревалась затягиваться.
Вдруг рот Ученика раскрылся, сам он рефлекторно, целым телом изогнулся, распахнулись веки... и я узрел в глазах друга, соратника и спасителя жизнь! Я вернул ему долг...
...
...Впервые я пережил смерть - благодарение моему уважаемому и единственному Учителю! - когда мы вдвоём пересекали пустыню; впрочем, то была не совсем смерть, да и пустыня более не вызывала ни у меня, ни у Него страха. Учитель помнил, какой дорогой следует пойти, чтобы вернуться; я следовал за ним; мы питались едой и водой, что захватили из моего дома - увы, похоже, я навсегда покинул привычную мне обитель, дом жизни - прошлой жизни, то, что любой благоразумный именует собственной крепостью... Мы шли четыре часа и полчаса отдыхали... снова четыре часа - и вновь полчаса отдыха...; мы не бежали бегом, однако и не собирались зазря рисковать, дабы не угодить в руки римских легионеров, которые - безусловно - ищут нас, преступников, предателей, убийц, смутьянов.
В один из отдыхов Учитель, взаправду делившийся знаниями и умениями с менее осведомлёнными людьми, как и со мною, в покинутом Реме (это происходило также на его далёкой, с каждым последующим днём всё сильнее забываемой Родине, но родине - не отринутой из сердца), рассказал мне о контролируемом воскрешении - рецикле; я, сын и ведомый учёбы, проявил столь глубокое любопытство, что немедленно попросил провести со мной обряд, инициацию. Учитель стал - нет, не отговаривать - серьёзно предупреждать, но я стоял на своём; тогда он согласился, перед этим произнеся страшные, наверное, для кого-либо другого слова:
- Ты можешь умереть; чем старше становится потенциальный инициируемый, тем вероятнее неуспех процесса и, в результате, необратимая гибель.
Я кивнул, я сказал: "Понимаю тебя, учитель"; и сказал: "Но прошу - попробуй, и да ляжет полностью вина на меня и мои любознательность и желание примкнуть к посланцам небес!"
Тогда Он тоже кивнул - просто-напросто кивнул, без лишних и без нужных (наверное?) слов; и внезапно выхватил кинжал, взятый у меня на кухне сколько-то дней назад, и проколол мне сердце моим же оружием, которое хотя и есть оружие, никогда не служило смерти: я резал тем лезвием продукты, прежде чем употребить в пищу, и всего-то.
Дальше, насколько мне известно из предварительных объяснений Учителя и короткого рассказа, последовавшего за инициацией - вынужденным псевдоубийством, он простёр над моим безжизненным телом руки и влил в меня память о смерти и память о воскрешении, и память и возможность повторить сие действие, и вслед за этим он наделил верного помощника и ученика скопированной частичкой себя, и так тело с ножевой раной в сердце восстало, затянуло пробитую материю, воспроизвело утерянную кровь и не дало векам смежиться в последней попытке призвать пустую тёмную вечность, и глаза рождённого под звёздами иудейскими - звёздами одного земного мира и любых прочих, земных и небесных, и бездонных миров, заново принялись глядеть на свет и тьму, считывая, оценивая, мучаясь, наслаждаясь.
То же произошло - а у меня нет причин не верить великому и неповторённому Посланцу, дарованному мне Божьей дланью, велением Судьбы Учителю - то же произошло, повторилось, когда на нас напал особенно зоркий и ответственно смотрящий на порученное ему дело дозорный персов. Разделавшись с ним, мы забрали его одежду, и Учитель облачился в наряд завоевателей Египта; скоро и просто отыскав второго в патруле, мы совершили ещё одно принуждённое убийство - я заколол стражника собственноручно выкованным стилетом, подкравшись сзади, - и наряд приговорённого к скитаниям в стране безвременья, Безысходного Стигкса, отныне принадлежал мне.
Удостоверившись, что свидетелей наших действий нет, мы отволокли тела за пределы городской стены, спустили с песчаной горки, закидали сыпучей плотью пустыни и, отмыв, отчистив руки песком же, поплотнее запахнувшись в цветные, нарядные одеяния персов, вошли в Каир через городские врата.
0:6
Неузнаваемая местность манила и отталкивала, страшила и обнадёживала, объясняла и путала; я нёсся сквозь неё, мчался, почти летел на своих двух не признававших усталости ногах, и всё дальше оставался позади брошенный дом, и всё ближе маячило... что? Неизвестная цель; пункт назначения без названия, без облика, без какого-либо определения.
Пески под ногами; пески в небе; пески в воздухе... везде - вокруг и кругом, вокруг и кругом!.. Поднялся ветер и завертел меня и песчаное ничто, и песчаное всё в фантастическом, фантасмагорическом танце!
...Пустыня ярилась; она мешала - она смеялась... хохотала... надрывалась от извергаемых, словно катаклизм, эмоций!
Я по-прежнему бежал, вперёд и вперёд, не разбирая дороги, да просто - не обладая ей!, вперёд и вперёд, вперёд и вперёд...
Ветер взвил меня к небосклону - и обрушил; я упал, я глотал песок.
Я встал, вскочил - и продолжил гонку.
Песчаный океан, разделяясь на микрочасти и снова сходясь, обволакивал меня и стискивал до боли, сжимал, намереваясь раздавить.
Вот на горизонте показалось... что-то. Вот оно мигнуло, скакнуло - приблизилось; вот я уже смотрю на зелёный лесок.
Я упал; поднялся; сызнова ринулся к разраставшейся ментальной точке, финалу, финишу.
- Выскочка! - заревел ветер - почти ураган! - Гад! Смерд! Раб!
- Проклятый! - завывало везде. - Проклятый!
- Ты умрёшь!
- Ты сгинешь!
- Ты упадёшь! Пропадёшь!
Я раздавлю тебя!.. развею!.. Раскрошу на куски и спрячу их в пропасть небытия!
Я - ветра рока!
Я разделаюсь с тобой! Выскочка... гад... предатель... Проклятый, проклятый!.. Смерть! смерть! смерть!..
И я вытянул руку; он был близко - желанный оазис: я стремился к нему не зря, я успею, я схвачу, мне удастся - добежать, достичь... достичь... выбраться...
Выбраться!..
Оазис подёрнулся рябью и исчез.
Я замер на месте.
Налетел ярящийся многосильный ветер.
Броситься бежать? Ещё раз?! Но куда?? Зачем!??..
И всё же я бежал, обгоняя смерть, обгоняя предсказание, пожелания, обгоняя себя... и опять себя... и другого себя, нового себя... и их!..
Оазиса передо мной небо; и тут пустыня обратилась иллюзией.
Мираж!
Подёрнувшись рябью, пески стали превращаться... во что!?..; пески превращались, краснея, багровея, пески становились... чем?!
И вот -
я уже видел лаву, чувствовал нестерпимый жар, перед глазами мелькали уродливые силуэты, что все в шерсти, и вопли-крики резали слух, и нечто наподобие гигантских неуклюжих и абсурдных кастрюль и сковородок царапало, раздирало глаза, и запахи разъедали носоглотку, тело, кожу, под кожей, плоть и кровь...
...чтобы в следующий миг я проснулся.
Обливаясь потом, я глянул на часы.
04:13.
Безликая очередь дней на Родине, благая и худая, привычная и вариативная, знакомо тянулась в покуда не познанную старость.
1:7
Они прозвали его Вселенское Судно, или Колесница Бога, либо же Скитающаяся Колыбель Верхних; были и иные названия, и все подходили ему и по-разному обыгрывали внешний вид и назначение, а для нас - Нуля, подготовленного посланника войны и мира, и Левоса, рисковавшего жизнью из-за пары десятков пергаментных листов своего Учителя, - он представлял собой не больше, чем транспортное средство, не больше - но и не меньше.
Двое, Учитель и Ученик, подошли к кораблю.
Справа от них сверкало алым лобное место, где в сотый, должно быть, во всяком случае, в множественный раз казнили простолюдина-египтянина; палач, под цвета крови маской с прорезями для глаз и рта скрывший лицо от свидетелей, отнимал главу у того, кого сделали очередным страшным примером для захваченных. Потом захватчики вталкивали сто первого; его тоже ставили на колени, он так же касался головой жуткого пня, в кровавых следах и ошмётках мозгов, застывших и свежих, в прорезанных и пробитых следах топора, и палач, слегка подточив кремнием орудие наказания, совершал действие, что уж не отменить и контролируемым рециклом. Чтобы, когда извивающееся в агонии тело оттащут и бросят в одну кучу с отделённой головой, в сто второй раз взяться за рукоятку топора; лезвие у средства, примитивного ручного механизма воздействия поражало своею неостротой - чем намеренно приносило казнимым обещанные и нужные мучения, и их сторонники и братья смотрели, и ужас, продуманный, нагнетаемый ужас холодил египетские сердца. Приговорённые могли умереть не сразу; говоря по чести, они очень редко умирали после первого удара... Палача избрали из детей Египта - к чему чистоплотным как в мыслях, так и по отношению к телу персам обагрять руки в крови недостойных...
Слева гудел, однако, попритихший базар; многие палатки разворошили, некоторые снесли, кого-то ограбили, кого-то выставили, некоторых убили, других схватили, изнасиловали и пытали.
С прочих сторон сверкало не меньше персидских улыбок - и чернело опустошаемых очей, ликов и умов египетских.
Мы воспользовались смертным хаосом, казавшейся им управляемой суматохой; мы замерли в жалких метрах от транспорта, где персы как раз и обнаружили встраиваемые бластеры. Опоздай мы немного сильнее, и мощь Родины, поглощённая и видоизменённая сознанием здешних людей, их вариацией, имеющей невелико, но достаточно общего с объединённой расой Матери, представляла бы всамделишную угрозу, то есть риск не только для египтян и персов, но и для соседних государств и незавоёванных территорий, и, в предугадываемом критическом потенциале, для родинцев в той же степени.
Ученик взглянул на своего Учителя; Учитель кивнул своему Ученику.
А затем два обладателя искусственного бессмертия ринулись ко входу во Вселенскую Колесницу.
Стражники по два бока от люка космического корабля не сумели среагировать, им попросту не дали ни времени, ни возможности. Удар пудовой рукой кузнеца - и валится с переломленной шеей номер один; отточенное, молниеносно выстреленное соприкосновение пятки пришельца с грудью номера два, и тот, сгибаясь и исторгая кровь вперемешку с рвотой, мёртв ещё прежде, чем рухнул на землю разграбленного и опрокинутого в животный страх базара.
За животным страхом, порождённым персами, наступила паника - и для захватчиков, и для захваченных.
Слушатель-ученик Левос внимательно обозревал зашумевшую, зазмеившуюся толпу, кричащую, куда-то кем-то или чем-то влекомую - и на самом деле лишь подчиняющуюся закону отравленной бессистемности; никто не бросался останавливать прокравшихся в град, поскольку не нашлось вблизи свободных от хаоса людей, ну а то, что творилось далее, ни Учителя, ни Ученика не интересовало.
Нуль набрал на голопанели сенсокод, люк распахнулся, и они с Левосом ворвались внутрь.
Смешанная многоликая толпа давила и топтала вторженцев-персов; гибли и местные египтяне, порабощённые либо сдавшиеся на милость. Палач упал под ноги беснующейся и обезумевшей народной массы, слетела кровавого тона маска с прорезями, череп попал под ботинки и туфли, и тапки, и босые ноги; треснула голова, обагряя запылившуюся землю. Вихри песка и пыли вскинулись над площадью!..
Такая же с виду, но масштабнее стократ, вихрь-громада вздыбилась над рынком - лобным местом; заработали магнитные двигатели космического корабля. Персы закричали в страхе, персы закричали в исступлении и гневе; египтяне разразились сумасшедшим, смешанным с надеждой и природной кровной ненавистью кличем, одновременно вырвавшимся из всех сотен и сотен глоток.
Колесница Богов неуломивым порывом взлетела под облака - и за облака, - едва только двое в корабле сели в автокресла и оказались пристёгнуты "умной" системой безопасности эласт-ремнями.
Всё видевший царь-предводитель персов потрясал обращёнными к небу кулаками и мерзко ругался, и выкривал угрозы, перемежаемые проклятиями.
Последние палатки на площади разметала толпа; лобное место развалилось и сгинуло, накрытое представлявшимися бессчётными телами, копошащимися, мечущимися, перебегающими, падающими и поднимающимися либо ж нет.
Вновь перечеркнула небосвод молния; вновь облака сделались свинцовыми тучами.
И вновь разразилась гроза, третья, но - не родня предыдущим.
Мрак времени перемен наползал на планету, названия которой Одному Учителю так и не пришлось узнать.
0:7
И был год.
И был день.
И грохочущая Колесница Богов приземлилась в наших землях.
И вышли наружу Пернатый Змей Кецалькоатль, никогда не носивший этого имени, и его брат-близнец. И схожесть братства узрели мы, слепые, но прозревшие дети ацтекские, и различие кровное познали.
И пробыли средь нас Бог и его друг Бог, пока не восстановилась общими усилиями Колесница и не вернулась на небо. Нам же в дар и благодарность и память оставил друг Бога, по согласию Бога, священные мысли Его и Свои.
Мысли были перенесены на листы бумаги, изображены на возведённых пирамидах, запечатлены в головах встречавших и потомков их, присных и грядущих, вовеки веков.
И не стало с нами Кецалькоатля-Кукулькана. И не истёрся он из сознания, бережно сохранённый душой, сердцем, умом.
Мы жили дальше, тянули линию бытия, однако далеко не такие, как перед встречей с двумя Высокими посланниками.
А они отправились дальше, потому что небо звало их, и в иных землях, уподобляясь нашей, вставали люди, прозревали народы. И пирамиды устремлялись к облакам и к солнцу и к синеве небес. И Кукулькан распростёр имя своё там и дальше и повсюду.
И менялось имя Его и друга-брата Его и сохранялось прежним.
Ибо Он есть Змей Пернатый, и Он не есть Змей Пернатый, Павший и Возрождённый, Посланник и Вестник.
Но Он есть часть Всего. А значит, Он - это ты. И это мы.
Амен.
И ты суть Пернатый Змей, Кецалькоатль, Вечно Приземляющийся На Божьей Колеснице И На Ней Же Возлетающий.
Амен.
И даже если не был ещё, будешь Им.
Амен.
Ибо так велел Ведущий, Ведомый другим Ведущим, Ведомым Другим, Ведомым Бесконеностью Повторений.
И будет так повторено в жизни земной и небесной, что всегда одно целое, и будет повторено от повторения, и повторено от отражения, и отражено от отражения.
Явлено снова и снова, по велению и указке Его, по зову крови твоей и нашей и чужой и любой.
Вовеки веков.
Амен.
И да сбросит покров несуществующая Тайна. И Истина, что крылья и перья, обнимет единый мир.
Всё сущее, ныне и присно.
Сегодня, вчера и завтра.
Слава Оседлавшим Ночь и Прорезающим День,
Слава Пернатым Богам!
Амен.
Эпилог
Посадка прошла без мельчайших сложностей.
- Я на месте, - оповестил через галакто-рацию служитель и представитель КП.
На том конце нематериальной - если не считать радиоволн и квантов - линии облегчённо, но намеренно приглушённо вздохнули.
- Рад слышать. Приступай к выполнению, Нуль.
- Есть.
Его наставник и руководитель Единица отключил мод-фон, улучшенную модель фона, способную пересекать световые года и находить адресата далеко, очень далеко; на их общей планете, Родине, уже доступны были переносные и миниатюрные модели модернизированных фонов.
Сперва Нулю предстояло выбрать имя - сменённое и не до конца правдивое, - дабы обеспечить лучшее проистекание контакта и дальнейших информирования и, в случае полного успеха, ассимиляции. Он вспомнил уроки Единицы и, не сомневаясь даже и едва, избрал имя Ишии; Единица, называемый так, потому что с цифры "1" зачиналось предопределённое ещё до его рождения обращение к нему, наверняка одобрит выбор - или одобрил бы, ведь Единица предпочитал зазря не обсуждать в пусть и засекреченном эфире детали задания.
Нулю не составило абсолютно никакого труда создать для себя Ишию и воплотиться в него: во-первых, Нуль слыл, и не без причины, великолепно тренированным КП, во-вторых, он, как и любой капэ, давал священную присягу, а в-третьих, имя "Ишия" на некоем, одном из бесчисленности языке Вселенной означало "страждущий" - страдающий, странствующий, ищущий.
Но самое главное - Нуль был вовсе не Нулём...
Нуль поднял главу к помигивающим столь далёкими и настолько близкими звёздами небесам.
..."Хотя это, - в неведомое, невидимое число в бесконечной степени раз подтвердил он, - вовсе не имеет никакого значения".
Земля, где он был и где не был, звала его; смерть, неотменяемость, что пришла к нему в виде плотоядного зверя в теле ящера, ждала его; ждали его и другие смерти, ящеры, нынешние правители планеты; и лицо, его лицо, говорило и объясняло, и давало указания, и порождало и читало символы, и рассыпало их, и собирало сызнова лучше чего бы то ни было иного, это лицо - лик предыдущего, предшественника, того, которому предстояло возродиться в последователе.
Последователь для ушедших и наблюдающих, и он же пионер-герой для себя самого, контактёр-посланник, вывел на внутренний голо-экран первичные инструкции, прочёл их; затем проверил оборудование; убедился, что системы скафандра-защиты функционируют нормально; что тело и разум, и их взаимодействие и взаимопроникновение, с точки зрения живой человеческой логики и искусственного технического анализирования, в порядке.
"За Шесть дней сотворил Бог Землю, на Седьмой же почил Он от дел своих"; ему же выпал не Заслуженный Отдых, а туманный, облачный... загадочный и известный День Восьмой, коий простёрся из предполагаемого в осуществляемое обычным, привычным, заведённым манером - с первого шага.
Такого ничтожно малого и такого невероятно огромного,
внове и внове,
вновь и вновь
и навеки вечные.
Да будет так.
"Амен".
(Март - апрель 2016 года)
Глаза Мира
1)
Искусственный глаз вылез и раскрылся посередине лба, но поднял "веко" только наполовину; Иксу не требовалось полное функционирование глазного апдейта, чтобы оценить обстановку, - более того, именно в половинчатой вариации металлическое кибернетическое око было настроено на правильные оценку, анализ и последующее графическо-звуковое воспроизведение ситуации. В данный момент положение не казалось опасным; Икс ещё раз провёл 2,5 глазами по малосимпатичному простору - выжженная либо даже расплавившаяся земля: последствия и награда сражающимся в течение лет и десятилетия Глазастым, - после чего вернулся за скалу, где оставил ракетомобиль, сел в него и поднялся в воздух. Мобиль-ракета умел ездить как по земле, так и по небесной дороге, однако сейчас Иксу требовалось воздушное пространство, поскольку внизу умные, но предсказуемые военные Двух понаставили охранников и сторожевых постов и рассыпали патрули.
Неслышно и незаметно расплёскивая облака, в основном неприродного происхождения, появившиеся в результате работы заводов и фабрик Глазастых, Икс двигался навстречу своей цели, точнее говоря, навстречу цели второй; он уже сделал всё, что мог и что нужно было в стану Двух, показал им планы наступления Трёх, большей частью, конечно, сфальсифицированные, обрисовал (приукрасив и разбавив вымыслом) тактику и стратегию давних, почти уже вечных противников Двух, и теперь ему предстояло... да-да, проделать то же самое у Трёх. Вот впереди показался пограничный портал; Икс скинул идентификационные данные пограничникам, те сразу узнали его и, тем не менее, по обязанности переслали e-документ контролирующему роботу. Практически мгновенно пришёл положительный ответ ["Икс Игрек. Агент Двух. Направляется к Трём. Пропустить"], и силовое поле дезактивировалось, распалось, рассеялось; Икс поддал газу, коснувшись сенсо-кнопок, и влетел в уже разгоревшийся красным портал. Короткая вспышка...
...и Икс теперь у Трёх; он нажал ещё одну кнопку-сенсор, и мобиль перестроился в аналогичный марки Трёх; Три не успели его засечь, да и защитно-блокирующее оборудование агента сбивало, искажало и шифровало враждебные и опасные сигналы. Подобное происходило, и когда он возвращался на территорию Двух; каждый из Глазастых полагал, что Икс трудится, рискуя жизнью и разгребая военно-гражданские секреты, как раз на его государство, на правителей, богатеев и обывателей. Служба же Икса длилась очень долгое время, а потому воюющим странам не удалось бы определить истинные намерения двойного агента; Два причисляли Икса к собственной армии, её тайному подразделению, и соглашались с посылкой "Лучший внедренец - тот, кому удаётся создать иллюзию видимости". Два смеялись над Три; а Три смеялись над Два, отвечая им тем же, абсолютно идентичным, включая перечисленные факторы и невероятно свободное, чуть ли не наглое поведение Икса: так способен преподносить себя лишь не просто человек уверенный - нет, знающий себе цену и прекрасно ориентирующийся в обстановке.
Началось это противостояние секретных служб пять лет назад; Икс, тогда ещё обычный агент, приписанный к Невидимому Подразделению Двух (и сам являясь Двумя), постоянно оперируя, по военному долгу, хай-эндовыми достижениями техники и науки, связанными со шпионажем и боями, как скрытыми, так и вполне видимыми, однажды встретил засланного из Трёх. Встреча и разговор возникли и развивались обыденнейшим образом, столь правдоподобно, что даже спонтанно, в "Пивном Заведении Полифема"; Три, покуда под личиной Два, представился сослуживцем Икса. Затем, когда лёд был растоплен, они вышли наружу и неспешно прогулялись, за разговорами, до мостовой; там Икс остановился, не желая рисковать и направляться с новым знакомцем (а по сути - незнакомцем) дальше, ведь через километр возвышалось холодное и мрачное, но успешно стилизованное под обыкновенное, сродни прочим, стоэтажное здание НП. Икс ушёл от ответа после того, как человек, представившийся Тире, задал соответствующий вопрос; что ж, Тире коротко улыбнулся и объяснил Иксу истинные свои намерения.
Сперва Икс пребывал в сомнениях и, в определённой степени, растерянности; он рассуждал с позиции пользы, взвешивая, насколько важна сегодняшняя встреча... Наконец он решил, что получится извлечь из нежданного "совпадения" больше блага - для себя, разумеется, потому что всякое государство заботится, в первую очередь, о счастье и радости тех, кто наверху, и, по возможности, крупных составных частей вроде армии, промышленностей, технологии, политики, рекламы... люди же, тем более из среднего и низшего слоя, отходят на второй и третий план, и дальше... В общем, Икс стал двойным агентом по самоличной инициативе; вначале это доставляло сложности, однако, стоило приспособиться и выработать тактику, незамедлительно вылилось в приобретение указанной пользы (деньги, льготы, сведения...) и совершенствование функционирования двух противоборствующих систем не в ущерб - по крайней мере, весьма заметный - ни единой из них.
И звали Икса, естественно, вовсе не Икс, но, в любом случае, другим именем владеть ему было немыслимо, в ближайшие годы - совершенно точно; а он к тому ж планировал завершение "двоякой" службы - в стандартных обстоятельствах: резкое, непредсказуемое, - у него же: ведущее ровно куда надо и определённым образом. И дело - не столько в монах (монетах/деньгах/металло-бумажных финансах/валюте), хоть и их планировал он заполучить в количестве, что требовали заслуги, умение, риск... принятое решение и судьба!; посмотрим, друзья, куда в действительности ведут дорожки земли... Оставалось совсем немного подготовить почву, чтобы потом и в ус не дуть; сопряжённые с риском, планы наподобие Иксовых кого-нибудь иного заставили бы не на шутку взволноваться... его же тайная школа Двух и инструкторы Трёх готовили непосредственно к многообразным "вдруг", "что за чёрт?!" и "охре-энеэть!..", верно? Короче говоря, он не боялся и шёл выверенной и отчасти (причём эквивалент - процент немалый) выверенной тропой; впереди - считанные задания, пара-тройка ловких трюков-виражей, и, наконец, она, долгожданная и упоительная, денежная и непредсказуемая, сладкая и великолепная - свобода!..
Ракетомобиль опустился, по-прежнему беззвучно; дверь сложилась гармошкой, шумя, словно тишина, поднялась и въехала в раскрывшийся при отворении дверей паз. Икс вылез из мобиля, огляделся; наблюдателей, врагов, шпионов и кого-либо ещё не обнаружил, следом за чем изменил костюм до неузнаваемости. Опять всего-то одно-единственное нажатие на сенсор, на кнопку костюма в настоящем случае, скрытую, по цвету схожую с мульти-одеянием, незримую, и Игрек Икс уже не Икс Двух, а шпион Трёх - с тем же совершенно бессодержательным именем, однако ни разу не совпадающим с предыдущими лицом, одеждой, стилем, да что там: выражением глаз и интонацией.
Внутренний голос Икса задействовал иск-полуглаз, и тот раскрылся целиком, затем же, используя встроенную голографическую систему модели "реал", сделался похожим на глаз настоящий; на пустынной трассе, с теми же "детьми" и "подарками" Долгой (Длительной) Войны: расплавленной землёй, пылью, шумом, ядовитыми облаками сверху и выжженными, отравленными, чуть менее, чем полностью, погибшими лесами, озёрами и полями - стоял "истинный Три". Икс-Три с помощью пульта замаскировал мобиль под кусок ближайшей скалы, и снова - иллюзия, не дающая ни малейшего шанса отличить её от реальности; сунув руку в карман - там покоился полибластер, - он принялся спускаться с холма, для чего выбрал шаг неспешный, лёгкий, расслабленный.
Третий глаз, показавшийся бы стороннему наблюдателю подлинным, вместе с тем сохранял возможности искусственного роботизированного мирно-боевого устройства в объёме 100/100; автосистема третьего ока, точнее, сканирование и проверка, засекли движение в кустах по правую руку, неподалёку. Кусты сами по себе выглядели подозрительно - и это после Четырёх-то Мировых войн?! - а уж когда тебя предупреждает бесстрастный следящий элемент...; Икс выдернул руку из кармана штанов и нажал пальцем на податливое - в руках хозяина, на которого запрограммировано - оружие. На поли-бэ образовалась несильная вмятина - следствие выбранного Иксом вида пушки; выехали-выдвинулись три коротеньких ствола, что, завертевшись, в мгновение ока обстреляли куст. Псевдокуст: поскольку "растение" враз вспыхнуло, загорелось нереальным голографическим огнём, замерцало и, совпровождаемое дымом и запахом гари, лопнуло, а прятавшийся за "ним" человек схватился за пробитую грудь и осел на землю; из ран в теле устроившего засаду врага хлестала кровь, правая рука была отрублена.
Но Икс не стал бы по-настоящему хорошим, умным секретным агентом с высоким КПД, если бы не обладал необходимой долей осведомлённости о делах войны, мира и предательства; выражаясь другими словами, он за хитростью видел хитрость, и не зря. Кроме того, пришло следующее, повторное оповещение от следящей автосистемы; Икс мгновенно сопоставил одно с другим. Он рухнул на землю, давая защитному жилету мыслекоманду реагировать на среду; пули и вспышки лазеров, и энергокомки просвистели над распростёртым на превращённой в стекло земле телом агента в каком-нибудь полуметре. Потом костюм включил статис-поле; потом лазеры, плазма и энергия заударялись об оное. Икс, отыскав слившихся с окружением, с воздухом, с ничем врагов быстрым, ловким, чётким, отработанным взглядом сквозь мех-очки, уложил трёх из пяти самонаведёнными выстрелами из полибластера; двух оставшихся поли-бэ расстрелял, когда Икс перевернулся боком на 360 градусов, вскочил и устроил организовавшим засаду смертельную баню. С отрубленными жгуче-остро-неотвратимыми полосами конечностями, хлестающие кровью из туловищ и искрами из спецкостюмов, два тела то ли свалились на землю-стекло, то ли осыпались на неё.
Стеклоземля в ГМО-крови, покрытая обломками остановленных, разворошённых, замкнутых, уничтоженных техночудес... прямо символическая картина Мира! этого, его; Икс усмехнулся, проверил тело внутри и снаружи на предмет ран, впрыснул жидкость релаксации, вздохнул, размял пальцы, спрятал, сжав, полибастер обратно и продолжил прерванный путь. Впереди его ждал поход в бар; на сей раз, правда, не он выступит в роли удивлённого честного агента, к которому явится с предложением странным, но открывающим такие далёкие, невероятные, манящие перспективы, такие небывалые и жаждамые надежды посланник из будто бы иного мира.
Иль: Мира?
2)
Здравствуйте!
Внимание!
"Карта мира".
Представьте огромный квадрат.
Разделите квадрат плюсом (крестом вертикальным) на четыре равные части.
В левой верхней напишите "0".
В правой верхней напишите "1".
В левой нижней - "2".
В правой - "3".
Перед вами Картина не только Мира как такового, но и исторических ненависти, взаимодействия и кроваво-научного противостояния Глазастых.
Не забудьте прибавить к происходящему науку, литературу и сходное искусство, развлечения и юмор - всё, что может быть хотя б гипотетически использовано в религиозно-политическо-принципиальной войне.
И приготовьтесь долго, крайне долго ждать разрешения четырёхстороннего, взаимного для каждой части Мира конфликта.
0? 1?.. Или 2? Или 3?..
"Кто победит?"
Поставьте стул, сядьте, достаньте пакетик хрустящих, ненатуральных и чрезвычайно вредных, однако до смешного дешёвых чипсов. Ешьте, если хотите, и ждите результата, коли не боитесь прождать до смерти.
(Помните о недогоняемом прогрессе медицины и о вещах вроде иск-лечения, чипов-долголетия и эрзац-бессмертия. Тем делом, особенно не обольщайтесь: кажется, сама Вселенная не в курсе, когда точно предстоит завершиться "эпохальной четвер-битве". Так? Нет ли?)
С наилучшими автопожеланиями,
Авто-4D-менто-учебник по Общей Истории
[Раздел 3.2: "Война и Мир"]
3)
Бар под названием "Око Мира" представлял собой не больше, но и не меньше, чем стандартный бар Глазастых: столы автообслуживания; "умная" внутренняя начинка; роботы-повара, киборги-официанты, люди-заведущие и проверяющие; АГ-лампы; летающие магнитные подносы; саморегулирующееся освещение питающихся от света троицы солнц светильников; гибкие, однако сверхпрочные стулья и табуретки...
Икс присел за столик, обозначенный голоцифрой "7"; там его уже ждал контактёр.
- Иск Икс, - лаконично представился Икс.
- Од, - тоже кратко произнёс контактёр из Трёх.
Он совсем не походил на Икса: ни плотной высокой фигурой (Икс был среднего роста и худощав), ни тёмными короткими волосами (у его собеседника волосы были опять же средней длины и светло-русые), ни характером и темпераментом (сангвиническими, в отличие от немного меланхоличных Иксовых), ни манерой речи (он говорил ещё меньше двойного агента), ни чем-либо иным...
- Предлагаю заказать по бутылке, - первым снова заговорил Од.
Икс кивнул.
Он догадался, что имя Од произошло от корня "один"... вероятно... впрочем, в данный продолжительный временной отрезок их расы и при нынешнем уровне развития технологии, социума и государства, это не имело особенного значения; усиливало, упрощая, положение то, что имя Ода, конечно же, ненастоящее, а равно и трёхбуквенное слово, которым представился его двойной связной.
Од подозвал робо-официанта, и, пока Три делал заказ, Икс отметил его большие глаза с нечёткой, будто потухшей радужкой и "злыми" маленькими точками зрачков; выражение "зеркал души" притом Икс, если бы его спросили, описал дружелюбным или, по крайней мере, ровным. Он пригляделся к собственно глазам соседа по автостолику (два широко расставленных обычного размера ока по левую и правую сторону лица плюс ещё одно, такое же по величине, высоко на лбу), к мимике Ода, к движениям, прислушался к словам, попытался оценить состояние Три, намерения, самоотдачу... нет, абсолютно ничего не заявляло протестов против дальнейшего сотрудничества с ним.
Это-то немало и озадачило, и насторожило Икса; он видел - привык видеть - в любом сослуживце, партнёре, враге пускай что-нибудь незначительное в крошечной степени, однако человеческое.
"Либо Од хороший разведчик, очень хороший - либо настолько же плохой, - сделал вывод Икс. - Или его поведение намеренно; а что если оно объясняется более, чем одной, даже двумя, тремя причинами, поводами?.. Или же объяснения вовсе нет; или правильный ответ нельзя сопоставить ни с какой из перечисленных версий..."
Прерывая размышления Икса, Од открыл бутылку принесённой роботом на примагничивающей титан-руке м-открывашкой; вежливо отказавшийся от услуг компьютерного официанта, Од разлил розово-оранжевую жидкость (смесь-вино) по небьющимся бокалам из очищающегося упрочнённого стекла, неслышным незаметным нажатием превратил открывашку в нож и отрезал также доставленные роботом "жёлтый" хлеб и высококачественное эр-мясо. Приготовив четыре крупных бутерброда, Од пододвинул к Иксу его половину еды; затем передал связному раскладывающуюся безопасную и стерильную тарелку, чтобы Икс положил туда салата, вторую тарелку взял себе, а третью использовал под горячее: картофельно-бобовое блюдо в специальном остро-сладком соусе от шефа.
- По-моему, еды хватит, - уронил Од. - Больше, думаю, заказывать нет смысла.
- Всё отлично, - оценил Икс в спокойной манере.
Они не спеша принялись за вкусные ресторанные яства (не вкуснее, тем не меньше, домашней еды, ведь её готовили, да зачастую и придумывали, те же роботы тех же фирм, марок и моделей - или мыслящие/полумыслящие агрегаты поновее и подороже). Разделываясь с весьма нескромными порциями (за это придётся доплатить, ну да нестрашно), двое перекинулись несколькими фразами: о работе, о погоде... обо всём таком; каждый пришёл к выводу, что "коллега по делу" достоин доверия.
После, когда скромный, но вкусный и питательный обед оказался съеден, а робо увезли посуду и столовые приборы, они расплатились с компокассой и вышли на улицу; подгоняемые ветром с едким запахом, несущим пыль и песок, они направились в 88-этажный дом: без охраны, без заграждений, без патрулей и другого в том же роде. Квартира Ода находилась на этаже 69; хотя, подозревал Икс, она вовсе не была Одовой - не больше имени, коим представился напарник.
"Снял под встречу, незадорого", - "поставил диагноз" Икс, естественно, разбиравшийся в премудростях тайной службы, главным и лучшим образом в её некосмических областях.
И, возможно, именно оттого иск ничуть не удивился, увидев направленный ему в грудь ствол палколазера - через секунду-две, лишь он разделся с помощью e-гардероба; эта убийственная штуковина, "жаропалка", если пользоваться жаргоном спецов, когда автоматически, а когда при мануальном управлении (зависит от установки) подпитывалась энергией от любой окружающей среды, в том числе и вакуума, максимально сжатого средоточия потенциальной энергии, - и, в зависимости от потребления и расхода теплоты, поделённых на требования стреляющего и активированные им функции определённого масштаба, чёртова умеющая расходиться на части и вновь соединяться скромно выглядящая пушка изжаривала цель плотным, маневренным, прекрасно управляемым пучком-линией лазера. Икс ухмыльнулся: Од подтвердил его подозрения - подготовился предатель неплохо; но чего он хотел от Икса? иска начальство не сочло нужным ставить в известность о целях встречи, о ставках в игре и об остальных "малозначащих вещах". Значит, ожидать можно любых последствий; Икс знал... и он припас кое-что в ответ.
Незаметно поведя пальцами, двинув ими настолько едва, что и почти что не задействовав, Икс заставил два своих глаза закрыться; пока предатель "Од" взирал на эту неожиданную метаморфозу, Икс послал в него луч дестабилизации. Псевдо-Од буквально окаменел и выронил "ветку"; один из закрытых глаз Икса стал зрячим наполовину - теперь двойной агент, сканируя, "играл роль" 1,5.
- Грязная продажная свинья, - первое, что сделал так называемый Од, придя в себя - когда а-защита разрушила наконец "наваждение", - это высказал отношение к действиям Икса и профессии защищавшегося.
- Какой комплимент! - Икс рассмеялся; и выстрелил - "Од" увернулся, упав набок. - Каждый зарабатывает, как может.
"Од" перекатился и стукнул себя в грудь; что-то щёлкнуло - подозрительно и опасно.
Глазами полутора Иск проверил "Ода" и пространство вокруг: ни следа; задействовал очи 1... 2... 2,5... 3... Опасность! Бомба!
- Чтоб тебя разорвало. - Лежащий на полу предатель ухмыльнулся и сплюнул.
- Только после тебя, - ответствовал Икс и пнул его сапогом в лицо.
Голова "Ода" откинулась и ударилась об пол; Три потерял сознание. Тем временем кожа на его лице, ближе ко лбу, разошлась, явив электронно-механическую посвечивающую начинку.
- Кибер, мать его... - не сдержавшись, проворчал Икс.
Он успел ещё заметить цифру "2", выгравированную на лбу человеко-механизма в отключке, выгравированную имеющим множество отличительных особенностей шрифтом.
"Да ты ещё и из наших, из Двух!.."
Правда, в случае Икса фраза "из наших" чрезвычайно мало что значила... и всё равно он был озадачен, практически сбит с толку.
"Что там у них творится?!"
Удастся ли ему разузнать?; выживет ли и хватит ли выигранного у противника времени?..
Сенсор-3 Икса просто-таки вопил об опасности!..; сейчас не самый подходящий момент для умозаключений, прервал себя Икс и мгновенно ринулся к окну. Заодно, на всякий случай - точно не повредит! - он включил безостановочную усиленную проверку пространственных возмущений на уровне реальных изменений, и прощупывающий элемент немедленно выдал ему итог: "Бомба взорвётся через 50 прим-[примерных: относительно-континуумных] секунд!"; сразу же пришло уточнение: "Через 38 прим-секунд!"
"Ни черта себе!"
- Хватит орать: вылезай и цепляйся!
Что за голос? и неужели он сказал последнюю фразу вслух? Но глас, несомненно, шёл от окна!; поэтому Икс ринулся туда, штора сама отодвинулась, явив беззвучно выжженное стекло плохого качества, низкой степени защиты и зависшего на автолёте (иначе: джетпак) человека с мутными незрячими глазами. "Слепец"; или "видящий" - смотря, какое из разных значений одного и того же вам ближе.
"20 прим-сек!"
- Прыгай - уцепишься! - рыкнул - кричать не было смысла: джет работал бесшумно - негаданный спаситель.
- Ты намагничен? - озвучил догадку Икс.
"10 прим-сек!"
- Прыгай же!.. - И представитель Нолей, носитель неведомого имени, присовокупил резкое тяжёлое словцо побуждающего характера.
Икс прыгнул!
Он прилип своим спецкостюмом к намагниченному, похоже, во всю мощь костюму Ноля, превратившись в подобие безнадёжно застрявшего в клее иск-насекомого (попробуй отыщи в наше время настоящих!..); Ноль рванул вверх и вперёд. Иск извернулся...
"3 прим-секунды... 2..."
...принял более привычное, а значит, удобное положение, и не успел обхватить спасителя руками, чтобы держать и держаться крепче, как раздался взрыв! Бомба была подобрана подходящая: хорошая, надёжная, а главное - мощная; она наверняка разнесла в неидентифицированные клочки-кусочки механического предателя - тайного предателя - и весь 69-й этаж и только чудом не задела Икса, хоть ей предназначалось, сделал однозначный вывод агент, не оставить в его теле клетки на клетке.
- Куда летим? - спросил Икс на ухо Нолю.
- Тебе ли интересоваться? - иронически (?!) отозвался вызволивший.
- И всё же?
- Как там в таких случаях говорили? В одно место. Не бойся, хуже не будет.
Может, это и странно, но Икс в самом деле не боялся.
Ноль включил покрывало невидимости; два парящих в небе человека мигом пропали изо всех миллионов глаз и со всей многочисленности радаров, а джет, принуждаемый уверенной рукой воздушного всадника со слепыми, но видящими "зеркалами", заметно ускорившись, нёс их дальше и дальше, и дальше.
4)
НИКОГДА НЕ ПРИДУМЫВАЙТЕ УПРАВЛЯЕМЫХ КАСТАСТРОФ! И ТЕМ БОЛЕЕ НЕ ИСПОЛЬЗУЙТЕ ИХ!!!
Коллегиальным решением всех главных (на деле - крупнейших), признанных таковыми, государств планеты была одобрена техногенная катастрофа с радио-атомарным управлением; в цели пошедших на подобный шаг РУБ (Россия-Украина-Белоруссия), Афро-Америки, Западно-Восточного Объединённого Блока (Иран, Ирак и Египет + Китай, Две Кореи и Япония), Тихоокеанского содружества (возрождённые Индейские свободные города и стороны, обновлённые государства инков и ацтеков), Атлантического Суше-Водного союза (Европа, а также отделившиеся ранее Франция, Италия, Чехия, Германия, Словакия, Словения и вновь образованные молодые территории вроде республик Лесландии и Хиортера), Искусственных Островов-Полуостровов, Новой/Новейшей Земли... входило:
во-первых, привить соответствующим народностям, национальностям и гражданствам в соответствии с научными и природными оценками способность обладать строго определённым числом глаз и только им(/ими) пользоваться;
во-вторых, разбить, для общего удобства людей, территорию всей планеты на четыре равные части, которые обозначить по вновь утверждённому плану (см. Приложение 2.1);
в-третьих, усилить либо ограничить выкачивание природных ресурсов и ввести повсеместно механизацию, роботизацию, кибернизацию и т. д., включая максимально возможное количество их вариаций;
в-четвёртых, перейти со старого метода зрения и управления (в числе прочего - и самоуправления) на метод новый;
в-пятых, развивать новообразованную четверть-территорию Глазастых при помощи постоянных и неустанно совершенствующихся методик исследований, лечений, модернизаций и не переставать, продолжая строжайше контролировать процесс, набор природных, искусственных и промежуточных ресурсов (Указом CF-42.8-3/II от 347 года творческие способности и идеи причислены к ресурсам промежуточным, с полным набором (см. Примечание 28 к Указу) вытекающих).
НИКОГДА НЕ ПРИДУМЫВАЙТЕ УПРАВЛЯЕМЫХ КАСТАСТРОФ!
Не вытерпев издевательства над собой, матушка Земля остановила, дестабилизировала либо вовсе прекратила большинство искусственно-человеческих процессов, устроила сотни катастроф различного масштаба и превратила контролируемый порядок оглазования и последующего гипотетического перерождения совокупности индивидуумов в разумно-иск-интуитивных Глазастых - в стопроцентно хаотичный взрыв. Учёные и историки по-прежнему расходятся в оценках, в основном потому, что хаос земного возмущения проник во всякую сферу, включая научную и историческую, чем вызвал цепную реакцию квантовых распада и полураспада и следующей за ними семанто-материальной перестройки. Говоря точнее, человечество запутало само себя и, не желая признавать вины и останавливать разрушительные воздействия, столь же вредосные для инициатора-гомо, сколь и для объектов его алчных злобных актов, вынуждено прозябать и гнить, отброшенное цепочкой свойств и совпадений, на покрытом отбросами берегу космического моря видений (видений) и воплощений.
Неизменно и категорично в своей нерушимости - по-прежнему одно:
НИКОГДА НЕ ПРИДУМЫВАЙТЕ УПРАВЛЯЕМЫХ КАСТАСТРОФ! И УЖ ТЕМ БОЛЕЕ, НЕ ИСПОЛЬЗУЙТЕ ИХ!!!
5)
Банально и естественно, путешествие завершилось под землёй - точнее, в канализации, а если быть совсем буквалистом - на втором уровне, по-другому - под-уровне, канализации; после того как они приземлись за городом (Сити-11), в тихом безлюдном, тёмном ночном районе (Район-5), безымянный Ноль примагнитил крышку роболюка, открыл, используя какие-то свои методику и приспособления, и парочка забралась внутрь. Минуты плутания - с точки зрения Икса - и направленной ходьбы - на Нолев взгляд, - и они замерли в неприметной, да ещё и глубокой тени; дальше - шуршание, возможно, звуки тишайшего, без отклика-писка нажатия, и в безмолвии отворилась дверь в подземье, куда они и проникли; дверца запахнулась столь же незамечаемо. Ходьба под протянутыми в неизвестность и неизбежность толстыми и тонкими трубами, из надпрочных материалов, с немыслимой всего-то десятилетия назад пропускной способностью, невероятно "склонными" к чистоте и целостности (спланированное применение металлов, сплавов и химикатов); затем начались коридоры подземного жилища, переходившие во всё более обширные пространства и, наконец, перешедшие в закрытые автодверьми жилые помещения с улочками разновеликих длины и ширины и примерно одинаковыми площадями, причём описанное создавалось явно руками, и не запрограммированными механическими.
- Как тебя называть? - поинтересовался Икс, пока они только шли.
- Зови меня Н-о, - безразлично кинул через плечо Ноль.
- Это твоё настоящее имя?
- Могу спросить то же про твоё.
- Что ж, хорошо. Н-о - имя не хуже и не лучше других.
- Прекрасно, что ты понимаешь.
Похоже, "Н-о" не шутил.
И вот они уже двигаются в подземном городке и через него, и повсюду слепые-зрячие смотрят на них, в основном - на Икса; Ноли, Ноли и Ноли, одно-, двух- и трёхглазые, чем-то отличающиеся, в сердцевине же - одинаковые, что две стены, два растения, два ока, компьютера... пол и потолок... ассоциации и метафоры неотступно преследовали Икса. Может, их насылают Ноли?; а они умеют?.. Лица с бельмами вместо глаз, весёлые, печальные, неволнительные, раздражённые, гневные, неопределённые поворачивались и смотрели, поворачивались и смотрели; Ноли провожали их и его, а они уж преодолели не первую улицу городка, чем превратили место жительства беглых Нолей, отступников, в сознании Икса в истинный город, великий и красивый. И он был по-своему красив, даже здесь, в канализации, в прибежище и месте жительства отбросов и ни на что, ни к чему не годных элементов и осколок, стружек, опилок общества, разбитых механизмов и их деталей и людей, что сильнее и сильнее со временем на оные механизмы походили... по крайней мере, наверху.
Они зашли в приземистый одноэтажный дом с единственным окошком; Н-о легко махнул в сторону пневмостула, Икс сел, стул принял его форму и затвердел. Н-о скрылся в соседней комнате, Икс терпеливо ждал; через минуту-другую Н-о вернулся, в сопровождении высокого седого старца, тоже слепца - или видящего..., - с двумя совсем белыми, точно снег, глазами, казавшимися вырезанными из плотной чистой бумаги и приклеенными - ни горизонтов за, ни берегов вокруг выяснилось невозможным разглядеть в странных, могучих очах и рядом с ними. Икс, повинуясь нечёткому импульсу, встал с пневмостула; Н-о что-то шепнул старцу.
- Онн, - только и проговорил величавый, но обладающий некой невысказываемой, ощущаемой на глубинном уровне харизмой старик и протянул тонкую руку.
Икс пожал её, чтобы моментально ощутить крепость и мощь сего орудия жизни и смерти, творчества и отдохновения.
Незнакомец старик явно чего-то ждал.
- Онн - моё имя, - в конце концов, видя неуверенность и смятение гостя, пояснил высокий человек.
Так старец из незнакомого обратился наречённым, в будущем, весьма вероятно, источником вдохновения.
- А моё имя Икс, - ответствовал Икс и зачем-то легонько поклонился.
Онн чуть нагнул голову, выражая, насколько мог судить Икс - но, видимо, правильно, - понимание и одобрение; все трое сели на одинаковые, крепкие и долговечные, пневмостулья. С вежливостью в тоне и словах, попросив Икса помолчать с полминуты, Н-о вкратце описал историю спасения агента; после предложил тому самолично взять слово.
- Я и не думал вас искать, - вот с чего начал Икс. - Даже не подозревал о вашем существовании, честно признаться...
- Неужели слухи не доходили? - без интонации и эмоции уточнил Онн.
- Многие слухи дошли, среди которых - чрезвычайно нелепые и умопомрачительно невероятные. Однако чтобы "слепые", наиболее безвольные и претесняемые... извините, Онн...
- Понимаю вас. Продолжайте, пожалуйста.
- Чтобы Ноли, - возобновил слова Икс, - не просто скрылись под землю, презрев угрозы, пытки и наказания, по сути, давнюю и прочную неволю, на каковую обрекли порядка половины их населения Один, Два и Три... так вот, чтоб не просто скрылись, но и организовали союзы - или единый огромный союз...
- Союз один, - подсказал Онн.
- Да... И... это сложно представить. Нет, это положительно невообразимо! Да к тому же город - не убежище, не селение, не городок - нет, в конечном итоге, целиковый город!.. - Икс пребывал в явном восхищении.
Н-о нечасто и всё же с видимой переодичностью кивал, одобряюще; его наружность, насколько понимал Икс, также говорила об одобрении.
- Надеюсь, вы осознаёте, что не враги нам? - когда Икс замолчал, задал вопрос Онн. - Мы знали о вас. Мы ИСКАЛИ вас.
- Меня?
- Не лично. Но в конечном счёте - да.
- Если бы того желали, вы бы давно разделались со мной, - признал агент.
- Речь, по крайнему итогу, о вас всех, зрячих, - внёс неожиданную и необходимую ясность Онн.
- В подобное... трудно поверить.
- Не хотите поделиться своими планами? заданием? мыслями? чаяниями?..
- Зачем? - Икс был удивлён, он пытался разобраться в происходящем и словах старца Онна.
- Достойный вопрос, верный, подходящий, не имеющий цену "зря". Я отвечу вам так: если люди доверяют друг другу, они потенциально могут прийти к чему-то большему.
- Или не прийти, - добавил Икс.
Онн вновь кивнул.
- Тоже не исключено. Однако именно доверие - ключ к успешному продолжению, новаторству, старанию... Хотя бы к попытке.
- Боюсь, вам не удастся... Нет, не так. У меня не получится перевербоваться.
- Звучит интересно. Отчего же?
- Я двойной агент.
- Хм... что-то наподобие я... а впрочем... - Онн замолк и повернулся к Н-о, шепнул что-то тому на ухо.
Теперь произвёл короткий, лаконичный кивок Н-о. Иксу показалось, что услышал слова "тройной агент"; шутка?..
- На кого работаешь? - осведомился Н-о, и было неясно: вместо старца или опережая того.
"Да нет, вряд ли бы Н-о решился, а Онн позволил...
Или?.."
- Как мы выяснили, я двойной агент, - напомнил Икс. Он подумал и решил-таки продолжить - что-то незримо, но откровенно и безопасно подсказывало: а почему нет? - Я работаю на Двух и Трёх.
И Икс продемонстрировал им возможности своего механомодифицированного тела, закрыв и открыв поочерёдно половинки глаз: вот он 1,5, вот - 1... вот снова 2... 2,5... 3... и заново - 2.
- Впечатляет. Не видел ничего похожего, - ровным голосом заметил Онн.
- И не представляли? - Икс припомнил курсы секретной школы на тему восприятия, мышления и поведения видящих-слепцов.
- Возможно, представлял. Неважно: вы ведь прямо здесь, перед нами.
- Да. И... хорошо, я согласен. - Икс выдержал паузу, однако никто его не прервал; покатав пару мыслей в активно работающем сознании, он продолжил: - Предлагайте - видно, сейчас самое время.
Онн вдруг опять перешёл на "зрительный"/зрительно-ощущаемый, осязаемый контакт с Н-о.
- Да? - произнёс старец.
- Да, - произнёс молодой.
"Вырезанные из бумаги", магические, плотно-бесплотные глаза, моря без островов, снег без человека, текст без точки - они глядели на Икса, глядели в него, внутрь его - и его естества.
- Стоит ли, - повёл очередную ветвь разговора Онн, - мне говорить тебе о Войне?
"Перешёл на "ты"", - промелькнула у Икса мысль.
- Нет, можешь не говорить, - "ответил он тем же".
- Знал ли ты о ней?
- Я в ней участвую.
- Вероятно, ты про наружную? А как насчёт внутренней?
Икс чуть нахмурил брови; выказать недоумение или нет? ...но он же на самом деле не подозревал...
- Всякий хочет перехитрить, опередить, превозмочь всякого, - говорил Онн. - У кого лучше и мощнее секретное - или же явное - оружие, тот и прав. Верно?
- Верно.
- Нет, не верно. Но люди именно так и считают. Мы - нет.
- Вы не причисляете себя к людям?
- К таким нет. Хотя, конечно, я человек. Вы же видите.
- Все мы как-то что-то видим... Но я говорил обобщённо, о вашем сопротивлении в целом.
- Неважно, неважно... О-н отведёт тебя куда надо. То, что можно и нужно показать и рассказать, он покажет и расскажет. Только если ты обманешь его... меня... нас...
- Убьёте?
- Просто праматерь Земля не позволит нам оставить тебя в живых. Либо так, либо иначе дорога придёт туда, куда должно.
В следующий раз обернувшись к Н-о, Онн произвёл новый краткий кивок; и Н-о лишь открыл рот, лишь собрался добавить нечто дальнейшее, тоже важное - в тот миг и послышались вопли снаружи.
Они разом, втроём, вскочили с мест; Икс и Н-о бросились к автодвери, выглянули на подземную улицу. Онн передвигался, и неудивительно, немногим медлительнее молодых собратьев; но и он вот стал возле молодых, наблюдая. Спрятанный город разнооких Нолей, беглых мятежных "слепцов", видящих ничто и сквозь пустоту, атаковали и выжигали - и сам град, и его живых, разумных граждан - три отряда воинов; их форма мало чем различалась - если, правда, не принимать во внимание только вблизи замечаемые, строго прорисованные, жирные, но не пошлые, стилизованные цифры - всяческая в собственном стиле, ну а цифры были: 1, 2, 3.
- Облава! - закричал, срывая голос, Н-о.
И уже заволновался, забегал, "завзрывался" весь город, названия которого не слышал Икс; кто-то прятался, кто-то спасался на своих двоих, кто-то давал отпор... Огнемёты палили тела, лазеры резали, кислота жгла и разъедала, плазма превращала плоть, кровь и кости в нечто тягучее, бесформенное, даже и жидкое; Онн издал громогласный, боевой, бередящий душу вопль. Н-о выхватил пист - укороченный многофункциональный пистолет с громадным набором модификаций, стреляющий снарядами-бронепулями - и ринулся вперёд, раздались и его выстрелы; вынув мульти, Икс, не раздумывая, присоединился к нему, к совершенно недавнему знакомцу. Появился скрывшийся в доме Онн, кто держал на плече ядерную ракетницу класса "л" ["лёгкость"]; зарядив сразу 10 бомб - максимум, - он принялся точнейшим образом и безжалостно расстреливать навалившихся кучей, мельтешащих роем солдат Один, Два, Три.
- Один, Два, Три, - приговаривал Онн вполголоса, - Один, Два, Три, Один, Два, Три, Один, Два...
Икс и Н-о по возможности методично продвигались к выходу в канализацию, а оттуда уж до поверхности и спасения - "рукой подать, хех"; Н-о, кроме прочего, на бегу объяснил, что ему самому и его гостю-другу-коллеге лучше сбежать.
- У меня иное задание. Ты со мной?
- Я с тобой.
Послышались и без шума засверкали дальнейшие выстрелы; беглецы развернулись, давая отпор, двигаясь спиной вперёд. О-н что-то почувствовал и мигом крутанулся на 180 градусов, чтобы вперить бельма-глаза в подкравшегося врага, его же самого разнести на части из отцепленной от магнитопояса мини-взрывпушки; комками плоти и крови обдало их, раздробленным костями и разжижёнными мозгами.
- Ничего себе, - выдохнул Икс.
Он пробил насквозь ещё несколько врагов, примерно две трети из общего числа коих приходилось ему если не братьями и не товарищами по службе, то мнимыми таковыми персонами.
Потом что-то (Икс не видел что; это же была энергокувалда) вырубило его; Икс растянулся на земле, закапало красное. Навалившись смрадным полесьем, в защищённые, сдобренные когтями, шипами, "кулаками" и энергоперчатками жадные и безжалостные руки сгребли военные - 1, 2, 3 - упиравшегося Н-о. 1, 2, 3. Что приключилось с Онном - и приключилось ли, - Н-о не видел - не мог узреть... 1, 2, 3... а Икс тем паче... 1-2-3... Шокер вырубил сознание Н-о.
Кто!.. кто!?..
"Кто это был?!.."
1-2-3... ...1-2-3...
...1-2... ...
6)
История ДО Сумасшедшей Техногенной Гонки не представляет собой ровным числом никакого значения: ни реального, ни воображаемого.
Да и Гонка сама по себе значит что-либо лишь самоим названием: Гонка. Или, если полностью: Всемирная Спонтанная Сумасшедшая Неуправляемая Гонка Всеми и Целиковыми Государствами, Народами и Людьми за Обезличенную, но Полную же Власть над Землёй Матерью и Её Дарами - Попытка Отнять и Сделать Вид.
Никто не спросил матушку Землю.
[Цит. по Игнату Захарии Вольфсонеру (др. вар. - И. З. Висельникову,/А. Н. Молинину -- Прим. авт.) "Неизвестные страницы забытой Истории". Т. II. Ч. 4. Гл. 5.]
Сумасшедшая Техногенная Гонка. СТГ.
"Никто не спросил матушку Землю"...
7)
- Вы должны понимать, - расхаживая туда-сюда, к центру комнаты и обратно, и снова назад, говорил кто-то из его пленителей, наверняка офицер и, скорее всего, крупный; кто он - Один, Два или Три, или даже Ноль, - было не понять: крупные чёрные магнито-очки, непроницаемые трансформеры закрывали пол-лица непроницаемо-тёмной полосой. - И запомните в первую главу, что мы вас не держим насильно.
Икс - действительно, непривязанный - улыбнулся-ухмыльнулся.
- Тогда отпустите.
- И этого мы сделать не можем.
- Почему? Ведь я свободен.
- Разве я так сказал?
Икс покачал головой; потом, собравшись с мыслями, развёл руками.
- Вряд ли я сообщу вам что-нибудь новое. Я мало что знаю, а точнее - не владею ничем.
- Нас не интересует ваше задание.
- Какое задание?
Допросчик негромко рассмеялся.
- Верно. Верно... Вам же не разрешается обсуждать детали секретной операции, господин тайный агент.
- Операция? Агент?!.. Вы в своём уме?
- Да, да, всё чётко по протоколу. Но осознайте наконец то, чего я - мы - от вас хотели бы добиться и за что предлагаем признательность, выраженную... ну, тут наличествуют варианты, и мы обсудим их после того, как вы опишете нам планы Похороненных.
- Похороненных?
- Вы не в курсе? Это имя дали спецслужбы вашим мятежным, прячущимся друзьям Нолям.
Икс в удивлении приподнял брови. Через секунду половина очков предполагаемого офицера отъехала вверх, превратившись в еле заметную чёрную чёрточку; один глаз - слепой - глянул на Икса: изучающе, заинтересованно, словно просвечивал - чем он на деле, безусловно, и занимался.
"Мутант? - подумал Икс. - Сконструированный? Какой-нибудь Ноль-Один либо Ноль-Два, Ноль-Три? Или сочетает в себе больше глаз и способностей подрас Глазастых?"
Тёмные защитные очки военного вернули себе прежнюю форму, закрыв глаз-бельмо, заставив его исчезнуть.
- Ну что ж, - разочарованно, на вздохе выговорил солдат, - не вижу иного выхода...
Он подозвал младшего по званию; тот куда-то пропал, а когда вернулся, вёл вместе с собой - впереди, понукая и угрожая бластером - Н-о.
- Как ты? - не боясь пленителей, спросил Икс (впрочем же, они сами сказали, что он не узник, правильно?).
Н-о сжал губы, грустно хмыкнул.
- Онна тяжело ранили.
- Онн мёртв?
- Не знаю... но они выжгли, вырезали, расплавили - уничтожили! полгорода!
- Откуда ты знаешь?
- Я очнулся, прежде чем нас вывели. А потом мне показывали фильм, что они сняли.
Икс не знал, как реагировать.
- Пообщались? - иронически уточнил военный, что до того говорил с Иксом. - Чудесно. Итак, вы видите перед собой своего друга Н-о, отказавшегося, несмотря на просьбы, аргументацию и угрозы, и даже фильм, - улыбка-гримаса, - раскрывать планы сообщников-сограждан Нолей.
- Полгорода всё равно живо, - выплюнул Н-о.
- Вы посмотрите, он заговорил. И ты, Н-о, ожидаешь, что вы помешаете нам?
- Отчего нет?
- Объясни.
- Ну да, конечно. Нашли идиота. А ещё чего? Может, штаны тебе погладить?
- Штаны у меня последней модели, с автоглажкой. - Офицер расхохотался; и вдруг сам прервал себя. - Отлично. Не желаешь отвечать по-хорошему - устроим обычный спектакль.
Он повернулся к младшему по званию, кивком дал сигнал начинать; рядовой - или кто этот тип? - вынул плазмопушку (версия с укороченными прикладом и стволом, но с широким дулом) и ткнул ею под рёбра Н-о.
- За каждую неверную или лживую фразу или намерение промолчать ты будешь получать по лишней дырке в теле.
- А в противном случае?
- А в противном, - молодой искривил губы в гаденькой улыбочке, его глаза плотоядно блеснули, - нет.
- Я не о том. - Теперь улыбался Н-о, и делал он это... смело? (?!)...
- О чём же?
- Что ты предпримешь в ещё одной, альтернативной ситуации.
Молоденький солдат словно завис; он обернулся к офицеру, но и тот ничего не понимал. Внезапно, будто выросли из ниоткуда, из боков Н-о выкинулись руки, в обеих - по плазмописту; выстрел, второй, и два пленителя, сражённые бесшумно, повалились на пол: один, офицер, с пробитой насквозь грудиной там, где располагается сердце, другой, из молодняка, - с разорванной в клочья головой. Настоящие руки Н-о заморгали и пропали, указав на собственную нереальность.
- Скрытая голопроекция.
- Неплохо, - смочив пересохшее горло, оценил Икс.
Н-о подмигнул и провёл рукой перед лицом: лицевая голограмма тоже исчезла, и Икс увидал истинный лик нового друга, имя которому было: 0,5. Полглаза! Только... разве подобные люди существуют?! Хотя - подсказывало что-то изнутри Икса - он, вероятно, не совсем человек либо же, и это правдоподобнее, больше не гомо, чем наоборот, иначе бы он не обдурил столь легко секретные войска с их знаниями, опытом, технологиями, модификациями...
- Ты им врал? - сказал Икс.
- Они полагали, что да.
- А говорил правду?
- Они считали, что говорил. Но давай не будем рассуждать о тонкостях нолевой боевой политики в сердце стана врага.
Икс дёрнул уголком губ, одобряя ум, выдержку и юмор приятеля.
- Хочешь ещё посмеяться и поизумляться? - одними губами выдохнул в окружающее 0,5.
- Безмерно, - честно откликнулся Икс, тем же манером.
Полглаза 0,5 моргнули - и засверкали, засветились: неярко, внутренним свечением, разбрасывая лёгкие искры, точно бы... точно бы за половинкой ока, что по центру лица и начинается на месте верхней части носа, спрятано некое неведомое устройство. Оружие?
- Ты догадался, - скорее утверждал, чем спрашивал 0,5, и опять, без сомнения, только лишь губами.
- Ага, - ответ без звука.
- Кванторужьё. Модель первая, после экспериментальной. Мало зарядов, но те, что есть, кладут наповал. Направленный звукосветовыстрел - и враг превращается в загнанное тупое животное.
- А дальше?
- Как матерь природа решит.
- Защита?
- Не предусмотрена. Если только тебе не повезло... очень.
Икс глянул на распростёртые тела.
- И когда они стали слепыми?
- Нет-нет. Слепые - это мы, Ноли. Эти же... они искусственны настолько, что практически обладатели стёртых глаз. Материальных, но, на взгляд природы, отвратительных и бессмысленных. Однако хватит шептаться.
Икс, хотевший было произнести "Согласен", заменил слово кивком; при пленении (или "пленении" в кавычках, если верить перехитренным солдатам из облавы) у Икса отняли оружие, у 0,5 (ладно, пусть он будет Н-о)... у Н-о пушки никто не забирал - просто не нашёл. Перекинув один из двух плазмов другу, Н-о двинулся прочь из комнаты для допросов; проверив заряд и что оружие снято с с предохранителя, Икс направился следом.
8)
Вот что там было:
Планета.
Космос.
Корабль.
Планета.
Планета ==> космос ==> корабль ==> планета ...и ...
... ====> другая планета.
Плюхнувшись в море, подняв мириады-килограммы брызг, и лёгкий с виду, и тяжёлый внутренностями корабль позволил экипажу приземлиться - приводниться, говоря точнее; раскрылся люк, и на воду ступило несколько... созданий.
Людей?
Одетые в странные костюмы, они стали молча пересекать море (океан?) по поверхности; они молчали... или нет (?)... однако шли - шли по воде.
Их задача, их цель, их точка, крест... икс - оно, и всё, разом и по отдельности, и объединяя оба варианты, и назначая всё новые и новые, и компануя и отбрасывая их тоже - это всё, разом, лежало там. Впереди.
Им предстояло возродить прежнюю расу, продолжить свою, дать начало последующей. Произошло это у нас? Возможно. Случилось где-то ещё? Возможно. Главный вопрос не в этом.
Вот каков главный, основной вопрос:
Когда?
Так когда же? В прошлом? в будущем? настоящем? прямо сейчас?..
Думайте.
С уважением,
ваш Персональный Компьютеризированный Энциклопедический Наставник, сокращённо ПерсоКом-ЭН
До новых встреч!
[Снять задачу -- Выгрузить данные -- Отбой процессам -- Переход в ждущий режим -- ...
]
9)
- Куда мы идём?
- Скоро узнаешь.
И мы двигались через базу; и мы убивали. И мы прорывались с боем, и прятались, и сидели в засаде; и мы убивали. И мы вышли наружу, и поднялись на поверхность, и спустились. И снова поднялись. И снова спустились...
Затем, когда не осталось вблизи, в пределах видимости, врагов, мы шли более быстро и уверенно; потом мы приказали себе не сомневаться. Но были ещё враги: они лезли из-под, и сыпались с верха, и бежали по земле, и выныривали из-за, по горизонтали, по вертикали, отовсюду... - отовсюду.
Ранения...; раны, удары, ушибы, синяки, порезы. Битва - остановка, битва - остановка; битва - остановка... Иногда же - отдых. Отдыхая, мы зализывали раны; зализав, двигались: вперёд. Вперёд - мы всё равно двигались туда, - вперёд.
Наконец-то, отодвинув город назад, двуединый город с под и над, с ясным и неясным, с явным и скрытым, с обычными домами и с секретными базами, позволив этому городу уйти за пределы видимости, на задний план, затихнуть, замереть, покрыться пеленой, туманной пеленой, туманом и испарить себя, испариться, исчезнуть... мы оказались в поле; необъятное поле со стеклоризованной землёй, поле жизни планеты-матери, над которым издевались её собственные создания, жители, превращая в иск-мертвечину. ...Нет! не создания, не дети родные - паразиты; враги, изверги... подлые и жадные, алчные и лживые - вредители. Здесь практически не наблюдалось деревьев; порою тут и там мелькали на краю зрения кусты, трава - выше и ниже... а после закончилось и это место. Однако мы продвигались дальше. И было поле - и нет поля. И были холмы.
И были взгорья.
И были опять поля.
И загородные тропинки (откуда-то взявшиеся)...
И загородное шоссе (не нужное природе...).
И было озеро.
И была река.
И берег реки.
И - пространство за берегом.
И, в конце концов, был корабль...
Он стоял в столь отдалённой, не заметной человеку местности, местности, окружённой голопроекторами и дезинформирующими полями, и он выглядел настолько чужеродным, что никто его не замечал - да и нам явился он, лишь когда причастный к тайне 0,5/Н-о нажал кнопку-пульт. Кнопка вжата, утоплена, щелчок!; покрывало-иллюзия, материя-щит-поле-защита спадает, рушится, рассеивается - и вот корабль: на взгляд первый - обычный, на взгляд второй - обычный, на третий... но на один из последних - уже странный: незапоминающейся формы, без знаков отличия, без опознавательных знаков, без чисел и цифр, без букв и символов, без рисунков... не корабль - но: корабль... всё-таки он.
- Его не распознают.
- И что?
- Да нет... ничего... наверно...
- Вот именно. Разве нет?
И мы подошли к нему...
...
ЧХЧХЧХЧХЧХЧХХЧХчхчхчхчхчхчхчхчхххх
хххчххчх
..........
.......
...
И...
И
И они подошли к нему; и они вошли в него, когда, перевёрнутая, пульт-кнопка вновь оказалась нажатой. В нутре корабля без имени и имён их ждало-дожидалось пустующее ничто - то есть пустое, намеренно не заполненное, созданное таким, получившееся -- всё одновременно. Н-о/0,5 произвёл несколько новых сжатий, манипуляций и нажатий с универсальной кнопкой; кнопка-универсал проявила-материализовала пульт управления. Уникнопка отправилась в карман Н-о; далее 0,5 подошёл к озарённому светом "из иных миров" пульту и принялся водить руками. "Выпрыгнули" из того же ниоткуда два кресла, Икс немедля осознал: с робоначинкой и сутью. Корабль легонько, даже приятно завибрировал; возник, оповещая сознание пользователей-лётчиков, светосигнал.
"Корабль готов к старту".
- Садись, Икс.
Икс сел в кресло; кресло пристегнуло его и обезопасило. Н-о сел на место соседа; произошло то же самое. Рука Н-о потянулась и исчезла в кармане.
Догадка Икса:
"Понадобилось использовать кнопку-уни".
Вдруг - корабль:
- Тревога! Опасность! Опасность!!! Тревога!!!
В центре помещения, ранее заполненного ничем, отобразился, проецируемый системами 4D, экран нематериального монитора.
- Из какого века все эти штуки?!
- А реальности? А вероятности? А...
Н-о недоговорил; может, не хотел - однако... по экрану уже шествовали войска. И они надвигались не только и не столько там: десятки сотен, сотни сотен и тысяч сотни солдат, вооружённых на всякий лад, маршировали и перебегали, и скользили, и использовали "рысь", "галоп" - конечно, без лошадей либо на скакунах-"мехасах". Икс узрел оружие во всём его многообразии; он узрел знакомое и нет, и среди незнакомого попадались до абсолюта не описываемые вещи. И - что это?.. Кто это?! 0,5!
Снаружи шли, окаменев лицами, выставив вперёд дула, многодулья, шланги, бомбы, гранаты, мины, шли, шли, шли-шлишлишли 0,5!!!
И ещё 0, кои, к слову, удивили меньше. Ничего странного, да... И уж совсем ни к чему упоминать 3, 2, 1... 2,5 и 1,5.
- Похоже, среди ваших завелись предатели.
- Удивил.
- Правда?
- Нет.
- Неправда?
- Держись! Аварийный старт!
Их вжало в кресла, корабль ведь должен стартовать гораздо резче, чем планировалось и прописано в настройках. Н-о 0,5-ый помнил инструкцию, помнил он и инструкции, но на экране, а следовательно, и за ним, позади него, в месте, каковое изображалось, поднимали руки и ружья, и прочие пушки, головы, глаза отряды Глазастых-налётчиков, предавших. Икс не понимал, нет, до конца не понимал происходящего; и да, ему выпало лишь только ждать - продолжения. Окончания?
Возможно...
- Если они справятся с задачей и я выживу... - К Иксу обернулись. - Пристрели меня.
- Я не могу убить тебя. - Икс помотал головой.
- Даже если я прошу?
- А ты не просил?
- Но один раз стрельнуть тебе по силам?
- Пожалуй. И по духу.
- Рад слышать. В таком случае, смотри на экран... или не смотри - одно и то же... Может, его совсем убрать?
- А в чём смысл?
0,5/Н-о/Кто-то другой, он загадочно улыбнулся.
- Нет резона рассказывать, коли нам суждено погибнуть.
Слушавший сосредоточил глаза на его лице.
- А нам суждено?
Кто-то иной/0,5/Н-о загадочно улыбался.
10)
Новости нашего кибер-района
Небывалый случай!
Мать-циклоп родила безглазое дитя!
После аварии в энергореакторе участились случаи неконтролируемой надпермутации. Люди склонны приписывать их чудесам, тогда как, с точки зрения науки, это всего лишь ошибки природы.
Так, мать-одиночка произвела на свет от неизвестного отца ребёнка, у которого нет ни единого глаза! Кроме того, в верхней части головы, там, где у обычных людей присутствует в той или иной мере 0,5/1/1,5/2/2,5/3 глаза (со скидкой на процентную погрешность), у маленького уродца не обнаружено и малейшего признака глазных яблок.
Не зарегистрированы мед-роботами и веки с ресницами; об атавизме, смене положения зрительных органов или синдроме "спрятанных глаз"/"спрятанного глаза" тоже не идёт речи.
Переводчики не смогли уточнить у матери причин и/или дополнительных следствий шокирующего факта; не удалось словотолкователям выведать у крохотного человечка и его собственного взгляда на происходящее. Выражаясь точнее, окружение, состоящее из многообразия людей, существ, роботов и предметов, будто бы отторгает самое доказательство реальности феномена. Возникает вопрос: истинно ли чудо?
Когда об этой стороне сенсации зашла речь, учёные - большей частью, неживые или механизированные - предположили фальсификацию. Прочие участники и наблюдатели событий предпочли хранить молчание.
Но уже сейчас можно с уверенностью сказать, что, если дитя-урод заговорит, подобное продолжение истории непременно назовут волшебным. Охрана и полы, между тем, отрицают наличие незафиксированных необъяснимых факторов, влияющих на вышеизложенное.
- Неспособность кого-то одного прочитать либо понять кого-то второго, - официально заявил робо-участковый района, мехокапитан 3dRe-14311 (сокр.: 3-1), - не является убедительным доводом в пользу согласия с по-прежнему не обоснованным.
И разве можно с этим поспорить?
...
(Из заметки в планетарной ментогазете "Электрическая Правда", выпускаемой журналистско-читательским союзом З-3.)
11)
- Как думаешь, выживем?
- Я думаю о другом.
- О чём же?
- После всех этих 0,5... половинных, изменённых нулевых, иск-Двух и Трёх...
- К которым относишься ты сам.
- Именно.
- Так что после них? В чём вопрос?
- Что будет дальше?
Корабль успешно и, вполне возможно, удачно стартовал; одетый в защ-поле, он отразил выпады и выстрелы, обстрелы и бомбы с гранатами надвигающегося войска - чуть ли и едва ли не целой армии. Теперь он пересекал космос; он пронзал пространство холода и пустоты по направлению... куда?
- Не могу тебе сказать.
- Не знаешь?
- Почём мне знать?
- Так куда мы летим?
- О! Вопрос достойный.
- Ответь же.
- С превеликим удовольствием. Я вообще-то и сам собирался начать о том разговор, да ты меня опередил.
- Неужели?
Они посмеялись.
- Мы летим к З-2. Я прав?
Капитан "Непоимённого", тот, у кого в вакуумном кармане пневмоштанов лежал микропульт-кнопка, повернул голову в сторону человека, спокойно и безопасно сидящего на соседнем месте; Н-о (или 0,5, или Кто-то ещё, или - Назовите Сами) повернул голову довольно - и заметно - медленно.
- Кто тебе... Откуда ты... Нет! Кто ты?!
В конце-то концов и он смог улыбнуться. 1 раз.
Икс улыбнулся, перечёркивая "лишней" чертой знак плюса, указателя, крест, собственное имя; ненужная полоса зачеркнула "X" в мозгу и сознании носителя выдуманного имя Н-о, когда рот его подельника, друга и брата раскрылся, и побратим обратился если не чужим либо самозванцем, то, так или иначе, убийцей. Пусть "X" и вынужден был это сделать.
Он улыбался, широко, весело раскрыв рот; откуда-то из глубины - похоже, из самых низов глотки - выехал глаз - 4-Й (ЧЕТВЁРТЫЙ) глаз!
- Слышал когда-нибудь о Четырёх? А о Три Запятая Пять?
"Н-о" попытался среагировать.
4 тут же, опережая, превратился в Три С Половиной, блокировал ментальный выпад, пригвоздил "напарника по мятежу, бегству и секретной миссии" к "креслу удобства" и, вновь сделавшись Четыре, расстрелял невидимым излучением, понаделав дырок, прорезей и обрывов в энерго- и жизнесвязующих нитях, каналах, соединениях.
И кто бы решился назвать его предателем? "Предатель" - слово, придуманное глупыми логиками, причём задолго до зарождения и совершенствования этой самой логики; её не стало на Земле, на З-1, годы и годы, века назад! а теперь ею лишь прикрываются. Что же двигало 4/3,5? Из-за чего Три И Пять/Четвёртый принял подобное решение? Объяснишь ли логикой?.. Как бы то ни было, убийца, не считавший себя убийцей и никем не обвинённый, не уличённый служителями и средствами доказания, спрятал потаённый глаз; с виду он, вновь 3, не больше.
- Летим вперёд?
Он сделал всё что мог на покинутой планете; всё, что должен; всё, что ему позволили... враги и друзья и незнакомцы, и иные-прочие, и, главное, планета как таковая. Он простился с ней. Поблагодарив её сперваначала.
Он падал в цель под названием "Земля - 2".
Им ли поставлен маркер, бессчётный в бесчисленной череде X? Никто бы не ответил. А он молчал.
И вновь - почему? Да. Но всё гораздо проще: время поговорить ещё настанет.
Корабль ускорил ход.
"Может... назвать его "Ковчегом"?..."...
11,5/0,5)
Четыре Глаза простёр сухую и тонкую руку и молвил, хорошо выговаривая слова:
- На той планете,
Стих глаголет нам,
Одетой и разодетой,
Раздетой и невинной,
Там, в невидимости,
Станем мы жить.
Без причин и следствий,
В начале начал, - потому,
Что так угодно Вселенной.
Но ей не угодно насилие...
- А когда это случится?
- И где?
- Когда?
- Где?
- Когда? Где?!
- Ответь.
- Ответь!
- Ответь! Ответь! Ответь!..
...Он молчал.
Четырёхглазый молчал. Все четыре настоящих глаза хранили спокойствие; под разными углами зрения и падения света и тьмы чудилось, будто каждое из четвёрки очей то ли слепое, то ли зрячее, то ли всё вместе, то ли ничего из возможного, то ли вариант иной, изменчивый, переменчивый...
У Четырёхглаза не было искусственных глаз; даже во рту то, что скрыто ото всех, не носило предваряющего корня-приставки "иск".
Спросите, почему.
"Почему?"
Просто ему это было не нужно.
(Май 2016 года)
Посвящение
Всем
И
Никому
Н-майя
EG. from R. Bradbury:
Мы шлём ещё одно послание. Мы ждём...
Мы зовём...
Мы больше не узнаём ни себя, ни время. Мы стары.
Ты нам нужна!..
1/11
...- Продолжается новостной выпуск в прямом эфире на канале "U", и у нас на очереди сенсационный репортаж о загадочных, необъяснимых трансформациях, происходящих в самом центре Нью-Лондона. Я передаю слово нашему специальному корреспонденту Хьюго Нормеру. Хьюго?
- Спасибо, Гелена. Действительно, не где-нибудь, а в сердце нашей любимой столицы Совместных Штатов Англии творятся вещи, на первый взгляд, не имеющие ни логического, ни какого-либо другого обоснования.
Оператор сместил камеру, и в поле зрения попало нечто, весьма отдалённо напоминающее автоматизированный журнальный киоск, только у этого предмета все грани выглядели мутно-полупрозрачными и переливались многоцветием красок, в том числе доселе не ведомых человеку цветов, из-за чего создавалось впечатление, что смотришь на дело рук (лап? клешней? щупалец?..) таинственных и неизвестных наделённых разумом существ, например, пришельцев из космоса или волшебного народца, умеющего обращаться с магией.
- Вы видите один из многочисленных примеров своеобразного безумия, охватившего Нью-Лондон. - Хьюго, не глядя, протянул руку в сторону переливчатого радужного киоска и заговорил чуть быстрее и эмоциональнее: - Подобного рода "автоматы продажи" - хотя таковыми они, говоря по правде, не являются - были замечены, в том же счёте, на севере Н-Л, на юго-востоке и по всему западному и частично восточному району области. Иногда, попав в поле зрения зевак и очевидцев либо же войдя с ними в непосредственный физический контакт, "будки" исчезали; в другой раз они прекращали светиться, приобретая матовость и не прозрачность; а бывало... О боже, вы только взгляните! Мы с вами присутствуем при историческом моменте: киоск-превращенец показывает новую грань своего неведомого естества!
Камера, фиксирующая Хьюго и находящийся за ним разноцветный миниатюризированный домик, с предельной чёткостью, на которую способно 4D-видеоустройство третьего поколения, продемонстрировала следующее: поражающий воображение торговый киоск в один момент сжался, будто стиснутый лапищами бога сразу с обеих боков, во второй миг стремительно выгнулся, округлив до того идеально ровные и прямые стенки и став похожим на металлический кибернетический пузырь, и в третье мгновение - лопнул беззвучно и пропал бесследно... но чтобы всего через секунду, принудив разговорившегося было Хьюго замереть на полуслове, вновь возникнуть, однако в образе мастерской-робота, значительно превышающей "прародителя" по площади и размеру. Выросшие разъехавшиеся стенки, что усеяны "распылёнными" датчиками, сенсорами, глазами, анализаторами, едва не задели собой заглядевшегося Хьюго; ощутивший опасность репортёр резво прыгнул вперёд и, переведя дух, затараторил в четыредэ-камеру:
- Нам с вами посчастливилось узреть очередную метаморфозу, кои тысячами - тысячами! - происходят в Нью-Лондоне и за его пределами; признаюсь, опыта сродни этому у меня ещё не было. Фух! - Он картинным, заготовленным заранее жестом якобы вытер с залысины пот; впрочем, Хьюго, любивший театральность и мало чем отличавшийся от прочих служителей микрофона и камеры, тут же почувствовал на руке в эласт-одежде пахучее едкое выделение: безусловно, невозможно подготовиться к перевоплощению предметов в прямом эфире, тогда как ни вещи, претерпевающие изменения, ни причина, по которой это случается, тебе совершеннейшим образом неизвестны. - А теперь обернёмся назад и вспомним наиболее запоминающиеся примеры трансформации прошлых дней, по мнению наблюдателей и с точки зрения нашего канала "U". Итак...
Хьюго Нормер с его беспроводным микрофоном - на деле, нанофоном, работающим от электричества и централизованно управляемым внутри собственного робоцикла (этакая помесь нечеловекподобного микроандроида и аудиоаппарата новейшего поколения), - исчезли с хайест-эндовых, антиплоских, то есть состоящих целиком из сенсоров и голограмм, экранов столичных визоров, чтобы освободить место для наглядной хроники. Оператор отдал ментальный приказ кибер-руке коснуться нужной сенсокнопки на транс-камере (в сложенном состоянии - два дюйма в высоту и ширину, в разложенном - вплоть до тридцати) и запустить в эфир по радиокабелям, сторонне управляемой последовательности радиоволн необходимого диапазона, материал, снятый для предшествующих выпусков; пока зрители вспоминали и переживали былое, оператор Ганс, относящийся к так называемым "свободным индивидам" - клонам с незапрограммированной личностью, полностью выращенным в пробирке под присмотром учёных и роботов, - и его коллега "натуральный индивид", он же гомо сапиенс примитивус, рождённый привычным, банальным способом, получили краткое время для передышки.
Один за одним примеры "магических, волшебных превращений", каковыми их окрестил Нормер, сменяли друг друга с периодичностью в пятнадцать-двадцать секунд, сопровождаемые комментариями журналиста, записанными вчера, в спокойной и непринуждённой обстановке персонифицированной автоквартиры, после сытного синтез-ужина.
Картинка первая. Идущий на приличной скорости антиграв-поезд, слитые воедино вагоны которого сделаны из цельного полупрозрачного бронестекла апгрейд-модели 2B, прямо на ходу сжимается сверху и снизу и перекручивается в некий опутанный кабелями транспорт. Он вдруг бросает пропавшую в никуда магнитную дорогу с её генераторами, столбами и перемычками и резко взмывает к небесам, где расправляет десятки небольших подвижных встроенных приспособлений; те напоминают уменьшенные в разы и разы крылья самолётов, когда-то - в прошлые века - применявшихся людьми.
Комментарий Хьюго:
- М-поезд, известный всем и каждому магнито-поезд, готовый в любую минуту подхватить вас с м-остановки и домчать куда надо, повинуясь прикосновению персокарточки к считывающему полю, невообразимо и необъяснимо перестраивается в летающий общественный транспорт небывалого типа, типа, не знающего близких аналогов на Земле.
Картинка вторая.
Передвижники, автоматические дорожки, выполняющие функции перевозчиков, эскалаторов, дорог и тротуаров, везут на рифлёных спинах сотни граждан, спешащих кто куда: на работу, в школу, в бар, на свидание... - когда под вспышку слабо-слабо-серого света, практически бесцветную вспышку, обращаются воздушными тропинками, помещёнными в трубки из кристаллизованного стекла. "Пассажиры" защищены отовсюду - над головой, под ногами, по обе руки - плотными незримыми управляемыми потоками воздуха, движение заметно ускоряется, а на контрольных точках - стандартных остановках и остановках по требованию - возвышаются увенчанные куполами из того же кристаллостекла просторные кабинки; применяя, судя по всему, контролируемую силу упоминавшейся уже ветряной стихии, кабинки притягивают к себе ожидающие у выхода разновеликие фигурки в ню-одежде с её обязательными световставками, голонаклейками, "бесплотными" шапками, кепками, перчатками и строгими, в робостилистике костюмами, что сверкают и искрятся плоскими поверхностями и чётко очерченными гранями, в самом деле ассоциируясь с телами если не роботов, то андроидов.
Комментарий Хьюго:
- Знакомые всякому горожанину дорожки перемещения ни с того ни с сего, абсолютно спонтанно заменились подвижной организацией иного вида: либо обновлённого, поскольку компетентнейшим учёным не знаком даже и принцип его работы, либо альтернативного.
Картинка третья.
Ничем не примечательный, один из миллиардов (точнее, один из 10,8 миллиардов) жителей сверхмоно-альянса бредёт в задумчивости по навесному, разводному, мобильному мосту - мосту-трансформеру, - как неожиданно, попирая основы физики, да что там, самые её законы, и больше - законы многих точных и неточных наук, казавшихся корифеям изъезженными вдоль и поперёк, мост меркнет и растворяется в воздухе. Ничего не замечающая фигурка (пол определить не удаётся), между тем, свободно и безмятежно вышагивает по пустому пространству на высоте ста метров над уровнем земли. Под ногами человека, однако же, две-три секунды спустя образуется магнитно-импульсная автострада, помогающая передвигаться лишившимся заводских форм авто; отныне мобили более компактные, но и более ёмкие, и умеют ездить не только по шоссе с твёрдой землёй - асфальт, металл, бронестекло, - а в той же степени и по пересечённой местности, следуя безопасными тропами самоуправляющихся магнито-полос.
Комментарий Хьюго:
- А здесь мы с вами встречаем метаморфозу высшей разновидности - назовём её надразновидностью: превращение затрагивает, помимо определённых предметов и объектов, внушительную часть района. А кроме того...
Картинка три не сменяется четвёртой - вместо этого камера, парившая над Нью-Лондоном и запечатлевшая новости в реальном времени, возвращает из прошедшего событие, во много раз превосходящее уже показанное, хотя, наверняка думает рядовой зритель, куда больше-то, - и тем не менее, руководимый неясным желанием, точно сошедшей с ума материей, поместившийся на экране северо-восточный район (камера даёт мгновенное и плавное увеличение) выворачивает наизнанку... чтобы, когда видение осядет у глазах и умах потрясённых свидетелей, поменять его на взаимосвязанный из трёх монолитных микрорайнов, от первого до последнего винтика механизированный участок земли.
Комментарий Хьюго (продолжение):
- Что ж, вы видели это собственнолично, но кое-что всё-таки осталось скрытым, да-да: в процессе обсуждаемого, крайнего по счёту превращения в глубочайших слоях планеты, подключённым к ядру посредством нью-эйдж-технологии, прародителем которой он и явился, в подземном бункере - центре управления, возникшем тогда же и, по вполне понятным причинам, не "отслеживавшемся" нашей многоокой наблюдательной камерой, выпрыгнул словно из ниоткуда, словно собрался спонтанно из окружающих молекул, ПСК-1, ПраСуперКомпьютер-1, ныне заправляющий бытием и благоденствием Н-Л и стремящийся распространить свои безграничные ум и влияние целиком на Совместные Штаты Англии...
2/11
Рука коснулась отражения сенсокнопки визора и выключила новости; владелец руки, порядком шокированный вершителями известий и утомлённый не меньше, в том числе сенсациями и сенсационными перекидываниями окружающего мира, откинулся на спинку модуль-кресла, услужливо изогнувшуюся, активировавшую (он включил соответствующие настройки) режим "Расслабления", начавшую массировать шею и спину и проигрывать приятную, ненавязчивую синаптическую музыку. Но плавать на волнах мягкости и наслаждения, увы, не позволял график: совсем скоро мужчину с крупной шеей, короткими тёмными волосами, круглыми карими глазами и подприплюснутым носом ждали на работе, и он, со вздохом оставив любимое кресло и голосом приказав тому выключиться, встал на портативную дорожку, чтобы выехать в коридор, прямиком в объятия одевающего центра. Сегодня владелец кресла и четырёхкомнатной квартиры на 87-м этаже двухсот-этажного жилого небоскрёба (апартаменты - средние по величине и стоимости для представителей его, срединного же класса) избрал для себя ни к чему не обязывающий облик простого нью-лондонца: на выбор появлияло настроение, выпавшее на "одноруком бандите" судьбы, и тот факт, что работодатели не требовали носить форму или спецодежду. Затем, выйдя из одевалки и позволив ей, таким образом, отключиться, сжаться и отъехать вбок и назад, в самошкаф, человек с 87-го этажа, носивший интернациональное имя Александр, ступил за пределы мех-квартиры, позволяя дальнейшим событиям развиваться устоявшимся с годами чередом: дверь собралась из кусочков, на которые распалась, и заперлась, дорожка вывезла к гравилифту, лифт беспрекословно принял в себя и, домчав вниз, влёт отворил стеклодверцы, позволяя нижней дорожке вывезти высокий, слегка сутулый силуэт с крупными руками и задумчивым взглядом на тропинку-транспортёр, соединённую с централизованной системой регуляции полотен-перемещателей, а значит и с ПСК-1, а значит, обеспечивавшую Сандру непринуждённую звукоизолированную поездку на работу в течение каких-нибудь пятнадцати-двадцати минут, если учесть преодолеваемые тридцать с лишним километров и неисключённые семантопрогнозёрами пробки (вероятность - 31,5%) и технические проблемы (вероятность поломок - 0,95%, локальных неисправностей - 1,17%, масштабных неисправностей - 0,193%; время починки - от 0,5 мин. до 30 мин.).
Работа у Сандра непыльная, но ответственная и довольно хорошо оплачиваемая - личный сменный, один из пяти, водитель пансека США; профессия предусматривала пунктуальность, а что лучше говорит в пользу шофёра, чем умение, невзирая на случайные и намеренные препоны, явиться на магнито-стоянку вовремя. Однако пансек со звучным именем Изрэйль Дэвид проявлял нежданную для представителя столь высокого поста понятливость и "прощал" опоздания в несколько минут, потому что превосходно знал - а если не он, то кто? - как устроена система сообщений в Нью-Лондоне. Бывало, он вздыхал с прискорбием и печально изрекал:
- Куда же привело искусственное соединение Северной и Южной Америк с Евразией?
Сандр тогда лишь пожимал плечами, сознавая, что недостаточно компетентен в подобного рода вопросах, да и не обладает желанием их обсуждать - тут бы с подругой, квартплатой и техобслуживанием рабочей транспортной единицы (гравимобиля марки "Энджин") разобраться. К обязанностям Сандра как водителя, прописанным в e-договоре - "извоз со всеми вытекающими", если цитировать сухой, бюрократический, вечно неизменный язык, - дружелюбие Изрэйля, тем временем, не относилось; когда надо, босс мог вести себя жёстко... Сандр же, себе на радость, умел правильно воспринимать и грамотно разделять общечеловеческое, личное и рабочее.
Сегодняшний трудовой день выдался... непривычным; Сандра не особенно впечатлили новости о повсеместных неразгаданных превращениях - слишком велики были необходимость зарабатывать эфы (современную валюту новообразованных штатов) на бытовую, из недели в недели дорожающую жизнь и создаваемые ей прямые и косвенные проблемы и задачи... однако водитель не мог не впечатлиться, обнаружив вместо Изрэйля кого-то качественно изменённого. Да и количественно: разумное существо (правда ли в привычном смысле разумное?), которое теперь представлял собой не потерявший имени, когда-то в прошлом среднего роста, лысоватый, курчавый и седой Изрэйль, обладало двумя будто бы скопированными ПСК - 1 телами с симметричным расположением органов; Сандр лицезрел внешнее сходство, а о внутреннем судил по просвечивающемуся сквозь истончившуюся кожу фиолетовых оттенков наполнению и исходя из интуитивной догадки. Когда Изрэйль - II, или, вернее, Изрэйль - 2/3, приблизился к нему, Сандр сглотнул ком, подступивший к горлу при виде конусообразной иссиня-чёрной головы, угловатого, прямоугольного, словно позаимствованного у робота давней ретромодели, торса того же цвета, четырёх синеватых шлангорук и шести пурпурно-угольных коротких колонн-ног. Создание (создания?..) оказалось лишено рта, глаз, носа... всего на лице, кроме механически двигающегося, равномерно расширяющегося и сужающегося рта; это, естественно, касалось обоих тел.
- Д-доброе... утро, - выговорил Сандр, стараясь не выдать удивления.
Босс кивнул и поднёс пару рук сначала к несуществующим глазам на левой голове, затем - на правой; хмыкнул и известил ни капли не поменявшимся голосом:
- Да, так, пожалуй, лучше... Ну, не хуже.
- А? - растерянно вымолвил Сандр.
- Поехали, поехали! - уже начал подгонять босс-робот-мутант.
Они всегда встречались либо в ангаре, либо около мобиля; сегодня Изрэйль - следует полагать, немало удивлённый и заинтересованный произошедшими с ним вещами - ожидал его не внутри ангара и не возле дверей, а на входе в автопарк. Шедшие мимо люди почтительно, с выражением подобострастия на лицах кивали Изрэйлю и с явной неохотой, через один, нето через два, награждали Сандра принуждённым, почти незаметным наклоном головы. Выполняя указание начальства, Сандр подбежал к скользящим дверям, и те, повинуясь приближению ходячего живого источника тепла, как и было занесено в их скромную базу данных программистами, послушно и приветливо раздвинулись влево и вправо; босс прошёл дверным проёмом, позволяя створкам сойтись, ну а Сандр уже торопливо вышагивал впереди, направляясь к припаркованному на стоянке авто категории суперлюкс. "Стар Брайт" Изрэйля и сам по себе подразумевался разработчиками и конструкторами машиной сверхкласса и ещё сильнее привлекал внимание - немногочисленной, между тем, аудитории, - поскольку занимал выделенное ему место на стоянке уровня AA, недосягаемого ни для кого, за исключением избранных единиц. Сандр, повторяя поведение и мнение подавляющего большинства горожан, начиная с голоногих бедняков и заканчивая успешными предпринимателями-миллионерами, довольствовался единственной радостной возможностью лицезреть чудо охранной архитектуры; то же, что он ещё и водил машину стоимостью в полдюжины жилых небоскрёбов, ставило его чуть ли не в ряд упомянутых избранных.
Стоящий на углу высоченной и толстенной стены робот-охранник, вооружённый пулемётом, считал дальнобойным рентген-пропускником сначала наличие документа, позволявшего находиться на запрещённой территории, а после просканировал детальную информацию о нём, о Сандре, что содержалась в пик-коде, коде в виде замысловатой картинки, который, будучи весьма ограниченного размера, давал доступ порой к сведениям топового уровня секретности и позволял дополнять имеющиеся сведения крошечными линиями, не требующими при нанесении усилия ни от администраторов, ни, тем более, от замещавших людей чаще и чаще персон-компьютеров, ПК, роботов, андроидов или киборгов - на выбор. Замерев на полушаге, Сандр лишь сейчас дал себе отчёт в том, что претерпело трансформацию и рабочее место; по крайней мере, стены коридора, пронёсшегося мимо глаз спешащего человека, усеяли наливающиеся белым светом и постепенно гаснущие трубки, кубы, параллелепипеды, сферы и прочие объёмные фигуры, в то время как вокруг них расхаживали десяти-пятнадцатидюймовые насекомые явно механического, компьютерного типа. Очутившись посреди стоянки, выдохнув и окинув окружающее любопытным, заинтригованным, взволнованным и изумлённым взором, Сандр убедился также в перевоплощении парковки: из наземной она стала воздушной; когда же автоматическая часть периметра в форме упругого ковша со стенками подняла их с Изрэйлем вверх, выпрыгнули, точно из небытия, капсулы с мобилями. Мобили висели и медленно крутились вокруг собственной оси в прозрачных стеклянных "огурцах" без пупырышек и выглядели абсолютно ровными шарами запоминающихся цветов: жгуче-красного, ледяного синего, до ослепительности белого... Больше по памяти, чем сознательно - чересчур великими оказались шок, смущение, - Сандр подошёл к "огурцу" с их номером и, следовательно (иначе и не определишь!), машиной; всего гаражей на стоянке площадью 30 аров насчитывался скромный десяток - в этом плане реальность осталась неизменной.
"Реальность?" - отразилось в сознании и повторно прозвучало слово, которое Сандр, не исключено, в повседневной жизни не употреблял ни разу; во всяком случае, он был в том искренне убеждён.
- Ну? - повелительным тоном поторопил его двутелый Изрэйль, ровно ничего увлекательного не замечавший вокруг; он уже успел приблизиться к покатой дверце и, когда кусок металла и стекла взлетел вверх, уселся на левое, пассажирское место - плоское и красное податливое кресло немедля отреагировало на присутствие двутела, - после чего нетерпение босса, как обычно, увеличилось сходу и в разы.
Сандр поспешно кивнул и, украдкой растерянно оглянувшись по сторонам (особенно впечатлял охранник с восьмиствольным лазером, вдруг поменявшийся местами... да нет, сутью - с плазменной пушкой десяти метров в высоту, охватившей стоянку по периметру нерушимой мод-титановой стеной из трансформирующихся сочленений), сел на водительское место, позволяя жёлтой дверце опуститься обратно и зрительно слиться с мобилем, не признавая ни объёма, ни точек и линий соприкосновения.
- Через секунду полетим, босс, не волнуйтесь, - благоразумно предупредил Сандр, в лёгкой и тяжелеющей с каждой секундой панике оглядывая неузнаваемо переменившуюся обстановку салона.
Сферическое пространство; минимум сенсоров; полнейшее отсутствие кнопок и рычагов; какие-то кресла-подушки; стёкла не отличишь от стен, и однако сквозь металлическое и стеклянное всё прекрасно видно; выдвижные плоские лампочки на потолке, бросающие чудной белёсый свет...
Изрэйль не успел занервничать, и Сандру не хватило времени вдоволь поозираться, ведь - и это выяснилось сразу же, стоило водителю повернуть голову в сторону пустоватой, помигивающей редкими цветными лампочками панели, занявшей место сложной и хитроумной приборной доски, - они умудрились незаметно для шофёра воспарить на высоту порядка двадцати-двадцати пяти футов.
- Летим? - пробурчал Изрэйль.
На этот раз Сандр сглотнул очень шумно.
- Летим...
Он практически не удивился, когда сферомобиль - так водитель назвал про себя "волшебное" дитя непредсказуемой покуда трансформации, - повинуясь единственному слову водителя (а чьего же ещё?), принялся забираться в облачную высь, совмещая процесс с поступательным движением вперёд. Сандру, нащупывавшему значение и смысл происходящего, потребовалось меньше минуты, чтобы понять: руководить транспортным средством следует, помещая ладони в светящуюся область панели и поворачивая кисти, сгибая и разгибая пальцы в нужной манере и с требующейся скоростью.
3/11
[Из e-курса по истории мира.
III класс общеобразовательной школы.
Учебный чип "Современная история для младших классов".
Том 3.
Авторы: Ш. Е. Янссон, П. А. Резник.
Стр. 112 - 114.]
Сигналом к кардинальным географическим, политическим и, как следствие, историческим переменам стало начало Третьей Мировой войны. К счастью народонаселения Земли, конфликт удалось погасить в зародыше, однако это же явилось первопричиной усложнения геополитической обстановки.
XXI век промелькнул и завершился под активное противостояние Востока и Запада.
Век XXII ввёл в работу правящих верхушек предположение относительно возможного соединения различных духовных и материальных миров; ознаменовала разумный сдвиг в направлении расового и религиозного единства коалиция Российской Федерации и последовавшее за этим объединение Соединённых Штатов Америки и Канады.
В век XXIII всё больше стран сливалось в государства-дубли, а то и тройки: Египет и Объединённые Арабские Эмираты; Украина и Беларусь, позже под именем Укроруси примкнувшие к РКК - Российско-Китайской Коалиции, - и ставшие вместе с ними Всеславянской Коалицией; Чехия, Словакия и Польша; Словения и Хорватия; и т. д.
XXIV век позволил созданным, зачастую - в виде эксперимента, объединённым территориям решить внутренние и внешние проблемы; начиная со второй половины столетия, страны добровольно отказывались от имён и индивидуальности в угоду общему названию и возросшим благосостоянию, мощи, уровню населения, а с ним - и показателям грамотности, научного просвещения, способности к искусствам.
XXV век полностью переписал мировую карту и общеземельную же историю, произведя на свет сверхдержавы-гиганты вроде США - Совместных Штатов Англии, или ААС - Африканско-Американского Содружества, или КААЕ - Конгломерата Австралии, Азии и Европы... Под занавес данного века было изобретено, проверено и освоено искусственное соединение континентов, призванное сделать братско-дружеский союз географических титанов ещё плотнее, ещё зависимее и важнее - как снаружи сверхдержавы (хотя, скорее, сверхсверхдержавы), так и внутри. Поделённый на масштабные, псевдосамостоятельные части земной шар приобрёл характерное наименование, коротко и чётко описавшее суть тяги народов и цивилизаций к постепенному неразрывному "соитию", а именно - Социал-Демократический Мировой Альянс, СДМА.
А потом пришло время века XXVI...
4/11
В кабине сферического передвижного средства, заменившего "Стар Брайт", "прозвучал вызов по в-фону", или, если без сокращений, по встроенному фону; однако странное дело: хотя Сандр услышал звонок и понял, что исходит он именно из в-фона, само устройство с панели - пускай и переиначенной кем-то непонятным до неузнаваемости - бесследно пропало, а вместо звукового сигнала раздался световой - вспышка не до конца ясного сочетания цветов, то ли образовавшего новый цвет, то ли в неуловимых содержании и пропорциях соединившая привычный колёр в нечто сомнительное, будто инопланетное. Босса, в противовес сказанному, перемены нисколько не удивили (быть может, он находился внутри них и наблюдал ситуацию по факту и к тому же под бесконечным, с точки зрения вероятностей, количеством углов?); Изрэйль вздохнул - готовился ли он к беседе или давал таким способом устройству связи сигнал включиться, Сандру угадать было не под силу, - и пансек произнёс дежурное "Алло". Тут тоже следует уточнить, поскольку, хоть фразу из одного-единственного слова Сандр услышал, ясно и неопровержимо, сама речь Изрэйля осталась беззвучной - словно и рот босса, и издаваемые этим ртом гласные и согласные вывернулись сходным образом, вплоть до чего-то родом из иных миров. Пока Сандр пытался разобраться с тем, что делается вокруг и, пожалуй, как минимум, с его сознанием, в голове, отзываясь сполохами разных яркости и насыщенности, начали выстреливать белые слова; водитель чужеродным чутьём, помноженным на мутировавшую логику переиначенного мира, стал воспринимать диалог двух... "людей": чёрно-фиолетового и двуликого, двутелого Изрэйля и позвонившего ему Тина - Квентина Эльдо, племянника пансека по линии сестры, который занимал, отнюдь не по стечению обстоятельств, ха, а по заранее продуманному, сложносплетённому и хитро организованному плану, пост градоначальника (слово "мэр" устарело ещё в XXIII веке) Нью-Лондона.
"Из, привет", - замерцал Тин.
"Я спешу на встречу, скоро буду на месте, - уведомил Из. И пояснил: - Если что-то нужно, я, конечно, поспособствую, но изъясняйся быстрее".
Сандр, надо сказать, пребывал в полном недоумении касательно "обновлённых" планов правителя; согласно заданиям, полученным вчера, пансек планировал совершить рядовую поездку в Дом Правительства, где он "отбывал должность" 5-6 дней в неделю.
Тин, услышав просьбу дяди, перескочил, по всей вероятности, не столь уж важное вступление и перешёл к насущному делу:
"Кристаллы проецируют искажение". - Это коротенькое предложение буквально взорвалось в голове Сандра.
"Хм-м-м..." - "нарисовался" ответ Изрэйля.
"Мы пробовали рефрагментацию, - продолжал Тин, или вводя Изрэйля в курс событий, или, по обыкновению (не исчезло, не изменилось ли оно из-за охватившей Нью-Лондон бессистемной трансформации?), просто занимая болтовнёй свободные секунды, - однако хранилище отторгает инородные образцы".
"Пробовали подключать иксоноидов?"
"С тем же успехом".
"Хм-м, - повторил Изрэйль. - Сразу не ответишь со стопроцентной уверенностью, но предпосылки явно кроются в а-плане или б-плане, предоставленных центрошаром".
"Инверсионное движение?" - Белого цвета буквы Тина помигивали и однозначно передавали изумление наравне с неверием.
"Предположительно".
"Но почему тогда с-план..."
"Чересчур витиевато", - прервал, чтобы тут же объяснить, Изрэйль.
"А, ну да. Не спорю".
"Картосхемы глаза отстроены?"
"Утром отстраивались, а дневная проверка пока в режиме ожидания: несомненного посыла мы не уловили. Только..." - Буквы мрачно поблёкли, описывая напряжение.
"Видимо, мне лучше подъехать?" - А вот вопрос Изрэйля всеми свойствами - от размера букв до оттенков - демонстрировал уверенность и непоколебимость.
"Думаю... да. Да".
"Учти, я могу понадобиться там".
"Да, дядя, - произнёс по прямой связи запрещённое родственное обращение Тин - во всяком случае, запрещённое до вчерашнего дня, хотя бы в этом Сандр оказался неоспоримо убеждён. - Если удаётся, приезжай поскорее".
"Жди через пять ранов".
"Через пять чего?!" - опешил Сандр - и внезапно, по не имеющей разумного обоснования причине, представил, что все люди, все их тела, мысли и желания, взаимосвязаны и взаимозависимы.
Босс не подтвердил, но и не опроверг абсурдной догадки; вместо этого он наполнил шаровидной формы салон своим плотным и глубоким, без хрипотцы, единственно настоящим с сегодняшнего дня голосом:
- К ближайшему грав-метро.
Теперь уж Сандр впал в прострацию.
- Босс, вы не ошиблись? - осмелился переспросить он. - Всё-таки люди... и полы... Ваша высокая должность вызывает много пересудов, а завистников и недоброжелателей найдётся...
- Вези к метро, - подтвердил Изрэйль с ещё более жёсткой интонацией.
- Понял. - Не надо обладать способностями оракула, чтобы отгадать, стоит или не стоит вмешиваться в планы начальства - весьма и весьма высокопоставленного начальства, что важно в особенности, - со своими мнением и предложениями.
Три минуты, и они приземлились у станции Эллисона; Сандр засомневался, всегда ли она носила это название?.. Возможно, очередная метаморфоза?
"А транспорт, который босс назвал грав-метро? - обратился к самому себе шофёр. - Не назывался ли он раньше гравиметро? И как он теперь выглядит?.."
Кинув на прощание короткое "Езжай домой", двухтелый Изрэйль выбрался из сферомобиля и встал на дорожку, ведущую вниз, в метро; он ни мига не мешкал и не обращал внимания на потенциальных избирателей и противников его политики, тотчас сомкнувших живое, спешащее по многочисленным делам кольцо. Сандр развёл руками, потом ругнулся про себя - какого чёрта он вдумывается в заботы босса, ведь первое правило водителя Изрэйля гласило, ставя не терпящий обсуждений ультиматум: "Никаких лишних вопросов!". Тогда, выбросив из памяти ненужную заинтересованность, Сандр вернул авто на стоянку и скоростной дорожкой отправился домой; часы показывали: "Утро ("Рано я сегодня освободился..."). 7,5 ранов и 11 воков ("Какие воки? Какие раны, чёрт побери?!")".
Дома он сел и попытался всё же упорядочить случившееся; упорядочилось оно без труда, но вот объяснений, хоть ты тресни, ни логичных, ни алогичных, ни каких-либо других, однако теоретически возможных, в сознании не всплывало. Уловив, что проголодался, Сандр отставил в сторону - либо навсегда, если ответы так и не отыщутся, - искания истины и приготовил на робоплите вкусный и полезный термо-обед: наполовину из магазинных заготовок и наполовину из сохранённых в плите ингредиентов; основу составила и большую часть кухонный операций произвела заводская настройка плиты "Фаербёрд" - "Обед на одного. Полезный. Вариант 5". Дождавшись, когда тарелка и чашка из эрзац-материалов наполнятся, соответственно, гущесупом и пряным кофейным напитком, Сандр поставил посуду на раздвижной поднос, поднял защитные бортики и прошёл в комнату. Подъехала механическая табуретка, чем мужчина воспользовался, поставив на неё поднос; бортики автоматически опустились, а Сандр включил визор немудрёным голосовым приказом "Включиться", отданным с требуемой интонацией (иначе каждый раз, когда бы хозяин ни проговорил контрольное слово, его телевидеоаппаратура непременно бы активировалась). Неспешно поедая популярное современное блюдо, Сандр щелчками пальцев менял каналы; наконец владелец четырёхкомнатной кибернетки остановился на новостном выпуске канала "U".
5/11
В ежечасных вестях на канале "U-новости" рассказывали о недавних и, все как один, революционных открытиях; журналист не стеснялся выражать восхищение наукой и её лучшими представителями.
- Метаморфозы неведомого рода, - бодро и со значением вещал этот журналист, которого, если верить голонадписи внизу, звали Константином Ка, - проявили следующую грань собственной важности. Благодаря им наша наука, что означает и мы, граждане Всего Мира, перешли очередной рубеж, когда-то казавшийся досужей фантазией, - рубеж фантастической неизвестности!
Положил начало потрясающим откровениям учёного ума физик М. Л. Капенбергер, обнаружив на территории бывшей Двойной Германии, точно под материализовавшейся в сегодяшней день стеной, что проходит по границе Первой и Второй Немецкой Страны, месторождение вещества, находящегося одновременно в жидкой и газообразной форме. Вещество уже получило название твёрдо-жидкость.
Не прошло и часа, - всё более увлекаясь, сильнее заволновался Константин Ка, - как в воздухе, в двух километрах над Славянополией, атмосферные поисковые зонды, запущенные в позапрошлом году, отыскали материальную стену ноосферы.
Химик Нгуа-Нгуе из африканского смешения народностей ответил на это эпохальное открытие выведением гибрида крокодила, гиены и бабочки, ставшего возможным благодаря самопроизвольно возникшей в лаборатории Нгуа-Нгуе розоватого цвета субстанции. Субстанция, по утверждениям гениального химика, сконцентрировалась безо всякого воздействия извне прямиком в раковине, куда он смывает остатки веществ, необходимых ему для опытов.
На Восточных островах, а именно на слитых воедино по технологии искусственного совмещения, ранее окружённых водой территориях Японии (ныне - часть Атлантической Организации), роботы и андроиды, наперерез программе, самостоятельно изготовили и внедрили в металлический корпус одного из своих представителей, робота-помощника класса A-B, искусственный интеллект, причём сразу же третьего разряда.
На Северном острове, что возник после того, как Северный полюс утаял в десятки раз из-за климатических изменений и искусственных атмосферных неполадок вроде озоновых дыр и парникового эффекта, жители киберкибуца встретили белого медведя, владеющего человеческой речью, точнее говоря, пан-английским.
На Южном острове (в прошлом - материке, носившем имя Антарктида), будто отголоском северной находки, члены исследовательской экспедиции столкнулись с пингвином, свободно ругающимся на пан-европейском, а также отдельных "забытых языках", например, на столь редких сегодня немецком, французском, английском, русском...
"А ведь я слышал его мысли! - вдруг озарило Сандра; он не донёс ложку-трансформер (она же вилка, она же чайная ложка, ножик, многоразовая зубочистка, долговечная палочка для канапе...). - Я слышал мысли Изрэйля!"
Но потом, почти немедленно на смену этой идее:
"Нет, да что это я... Не может быть!.. Даже с учётом странных, необъяснимых превращений..."
Он снова переключил внимание на экран.
- ...На едином материке, образованном совместными усилиями миллионов граждан Северной и Южной Америки, - уже чуть ли не надрывался чрезмерно погружённый в работу и упоённый ею Константин Ка, - половина рек обратилась вспять, что дало учёным-оперативникам возможность в тот же день установить существование и местонахождение магнитных полей колоссальных сил, гибкости и концентрированности, настолько неожиданно повлиявших...
Сандр уронил вилкозубочистколожку.
"Завтра же поговорю с ним! - решил он. - Поговорю с боссом... ...Если он, - добавило немного погодя чутьё, а может, и опыт, - согласится говорить. Если он вообще понимает, что происходит... Но я, в любом случае, хотел бы это знать!"
6/11
Понимая, что рискует, что и с учётом непредсказуемых, не узнанных им и на полпроцента изменений, случившихся с шефом по чьей-то пугающе-сюрреалистичной своевольной прихоти, ему стоит быть наготове и ожидать от "разговора по душам" чего угодно, Сандр, тем не менее, поджидал Изрэйля в коридоре. Пансек явился с опозданием минут на 40 - или в чём сейчас измеряется время? в ранах? - столь непривычным для него "того" и неизвестно какую реакцию предвещающим теперь; по внешнему виду не скажешь, насколько Изрэйль зол или недоволен, или разгневан, или задумчив... однако, что бы там с ним ни было, Сандр решил для себя: диалог состоится, до предела откровенный, по задумке сотрудника, а там пусть распоряжается судьба.
- Э-э-э... босс? - неуверенно поприветствовал - обратил на себя внимание Сандр.
Изрэйль, проходя мимо, обдал волной концентрированной ярости.
"Ого! - подумалось любопытному водителю. - Что же у него стряслось? Может, крупные проблемы с кристаллами? Или с этими... планами?.. Да сам чёрт не разберётся в новых наших "инопланетных" веяниях!"
- Да? - скорее проскрипел, чем просто спросил Изрэйль.
- Я... э... я бы хотел...
- Ну же!
Сандр опешил: никогда ещё ни от кого он не получал заряда негатива таких объёма и плотности, даже массы! давящей, будто валун на рабочем горбе; он сглотнул и, стараясь не замечать, что источником отрицательных эмоций стало некое сознание, проникшее в его голову, возможно, сознание Изрэйля - пришедшее извне либо неизменное, однако гипертрофированное сверх меры под влиянием раздражающих факторов, - Сандр заговорил, почти залопотал, торопливо и не слишком уверенно:
- Я хотел обсудить... точнее, поинтересоваться у вас... босс... Что вчера...
- Да? - Крошечное слово врезалось в мозг, словно хотело предупредить, прокричать, минуя ухо, проорать: "Прекрати, это не твоё дело! Видишь, как он рассержен? Ты только сделаешь себе хуже!" Проигнорировав глас (рассудка? внутреннего "я"? чужеродных элементов, принявшихся охотно и без разбору заменять устоявшуюся и, пускай не больно-то счастливую, однако размеренную жизнь? или же?.. Да дьявол разберёт!), Сандр продолжил в ещё более поспешной манере: - Вы вчера упоминали какие-то... устройства... ну, я так подумал... Вероятно... не исключаю, что мог бы оказаться полезным...
Изрэйль скривил разом оба чёрно-фиолетовых лица, отчего сам весь сделался более жутким, чем прежде, - две уродливые маски на грязно-чёрных телах - сиамских близнецах, отчего-то не разобщённых ни единым плазменным хирургом, пародия на человека... на человекообразное существо!
- Послушай, - прошипел Изрэйль тихо, демонстрируя жёсткость, точно бы едва сдерживаемую генетическую грубость: Сандр ранее не замечал за шефом подобного... до трансформации. А шеф продолжил говорить после веской, значительной паузы: - Есть дела, которые работников не касаются. Тебя это не касается. Понятно?
- Да. Но...
Изрэйль пресёк возражения одним только взглядом, острым и чуть ли не болезненным уколом небольших чёрных глаз, глазок с едва различимой вокруг иссиней черноты зрачков тёмно-серо-чёрной радужкой.
- Вижу, с первого раза до тебя не доходит. В таком случае, ты уволен.
Сандр почувствовал, что надо возразить, но или он не успел, или босс всё сказал, что хотел, возможно, продумав свои действия загодя.
- Заявление получишь у Ниночки. - Ниночкой звали секретаршу, помогавшую администратору Тамаре внизу, на нулевом этаже, разграничивавшем офисные помещения автокиберстоянки и подземные гаражи класса люкс; собственно, и гаражи, и охраняемые места на этой дорогостоящей, охраняемой армией территории наличествовали лишь в двух вариантах: люкс - для бизнесменов и политиков, - и суперлюкс - для избранных (или тех, кто считал себя таковыми) вроде Изрэйля. - Она сама мне передаст, я поставлю подпись. А ты дорабатывай месяц, забирай зарплату и не маячь перед глазами, если не понимаешь без объяснений и быстро, что можно слышать, а чего нельзя.
Не дожидаясь реакции, Изрэйль прошёл автоматическими дверями в кабинет - комнату шириной больше среднего актового мех-зала - и закрыл вход на соединённый с сигнализацией магнитный замок: в гробовой тиши ушей Сандра достиг характерный приглушённый звук сродни попискиванию птицы (пернатых в округе, да и в мире, водилось до крайности мало, и их предпочитали, во избежание столкновения с защитниками умирающей, высасываемой людьми же природы и по насущной необходимости, заменять высококлассными компьютеризированными животными). Не получивший задания (да и стоит ли дожидаться, при сложившихся-то обстоятельствах?), Сандр занялся тем же, чем обычно, в периоды, редкого, впрочем, ожидания: спустился на нулевой уровень на пневмолифте, зашёл в комнату отдыха и, плюхнувшись на машинософу, включил паривший под потолком визор не самой новой модели.
- ...Я передаю слово Хьюго Нормеру, - в бессчётный раз оповестила белокурая крашеная Гелена. - Хьюго?
- Спасибо, Гелена! - в неисчисляемый раз отозвался курносый Хьюго. - Итак, дорогие зрители, слушатели и сетепользователи, мы с вами стали свидетелями если не эпохального, то, безусловно, исторического момента: в нашей скромной, почитавшейся необитаемой галактике - если не брать в расчёт миллиарды разумных и неразумных, но всё равно живых обитателей старушки Земли, - похоже, наконец-то обнаружены братья по разуму либо, по крайней мере, их явные следы! Думаю, вы согласны с моим восторгом и разделяете его!
Напомню для тех, кто только что присоединился к обширной аудитории канала "U": менее часа назад автономный исследовательский корабль, полностью механизированный, управляемый встроенными роботами и оснащённый системой запасного компилотирования, зарегистрировал поблизости от Солнца искусственный объект неопознанного типа. По сверхчётким фотографиям - некоторые из них, любезно предоставленные ЦКИ, Центром Космических Исследований, вы видите прямо сейчас на своих экранах - учёные установили приблизительные конструкцию и способ функционирования объекта.
Во-первых, он имеет круглую форму и крайне малую массу, что позволяет ему маневренно обращаться вокруг нашей с вами любимой звезды, будучи оснащён, по-видимому, системой автопилотирования, и, по той же самой причине, легко и непринуждённо избегать возможных препятствий, например, чёрных дыр, квазаров и особенно холодных, не расплавившихся до конца астероидов.
Во-вторых, объект, хотя вернее будет сказать, предмет, ибо он, по предварительным подсчётам, достигает максимум 100 метров в диаметре, - так вот, предмет располагает набором зеркал, ровным кругом охватывающих его по центральной линии. Зеркала, по мнению учёных, установлены волею и умением некоего покуда не встреченного нами носителя разума и соединены во взаимозависимую сеть, назначение которой по-прежнему остаётся тайной.
И, в-третьих, интереснейший предмет никак не отреагировал на присутствие нашего исследователя - положение и формация "зеркального круга" (это прозвище дали находке мои коллеги журналисты) никоим образом не изменилось.
В данный момент к "кругу" направляется оперативно, сегодня же запущенный с "Байконура-Оттавы-13" энэм, научный манипулятор; в его задачу, по сообщению, полученному от ЦНОМ, Централизованного Научного Объединения Мира, входит: первое - произвести более детальные и точные снимки предмета с близкого расстояния, второе - подвергнуть предмет всесторонним обследованию и анализу, применив каждое доступное техсредство, и, третье, постараться синхронизироваться с "кругом", а лучше, в добавление к третьему пункту, через радиосигналы или иные маршрутизированные векторы и точки любопытного космического артефакта выйти на связь с теми, кто причастен к его запуску.
Да, научное сообщество Земли не исключает и почти невероятного факта, что мы имеем дело с неоартфеактом, то есть результатом работы рук... э-э, определённого вида конечностей сверхразвитой цивилизации разумных созданий, по-минимому, не уступающих - только представьте себе, дорогая аудитория! и вы, Гелена! - не уступающих по интеллектуальности и талантливости объединённой расе Земли!
Фуф, такие вот дела, да... - Хьюго вытер со лба воображаемый пот тыльной стороной ладони и опять обратился к ведущей выпуска новостей: - Гелена?
- Большое спасибо, Хьюго! - с отрепетированными годами охотой и внимательностью откликнулась блондинка. - Это действительно безумно интересно!
Ну что ж, - мигом сбросив эмоции, возвратилась Гелена к дежурному прохладному тону, - а теперь перейдём к другим важным известиям.
7/11
Начиная со второй половины XXII века, ознаменованной понижением интереса к военно-политическим и общественно-политическим гонкам и, соответственно, его повышением к новым знаниям, в том числе связанным с космосом, программа освоения Вселенной стала наиболее приоритетной. Набирая обороты с каждым ходом, она позволила совершить немало научных прорывов: в физике, химии, кибернетике, роботостроительстве, автоматизации, смешанных научных дисциплинах.
Вкратце перечислим основные:
- Было открыто восстанавливаемое квазитопливо и создана работающая на нём ракета.
- Построили первый звездолёт, могущий свободно курсировать в пределах Солнечной системы.
- Вышел в серийное производство звездолёт улучшенного типа - "Атлант-У", позволявший совершать путешествия и в соседние системы и галактики.
- Кибернетизация охватила все стороны жизни и была признана неотъемлемой частью активно развивающихся государства и общества.
- Миниатюризация фонов усложнила самые популярные устройства связи, одновременно уменьшив их в десяток раз.
- Стали повсеместно доступны и вскоре подешевели до приемлой для среднего налогоплательщика цены химические инъекции, искусственные магнитные воздействия, установка чипов, кибернетический апгрейд внешних и внутренних органов и пр. "улучшатели" здоровья, придуманные и осуществлённые благодаря углублённым, хорошо финансированным научным исследованиям.
- Наука, с одной стороны, поделилась на великое множество подвидов, которые раньше обходили стороной или вовсе не воспринимали как потенциально возможные, - например, возникли нанокибернетика, компьютерно-гуманоидное соотнесение, оперативные космические исследования, натуральные устойчивые физические смешения (лазера и плазмы... плазмы и льда...) и такие же химические смешения (взрывоопасных газов... кислот...), и микро-, макро и нормосайентонавтика... С другой же стороны, научный мир проявил явственную, легкоощутимую тягу к коалицизации.
- В повседневный быт вошли роботы, андроиды, "умные" компьютеры, АГ(антиграв)-планшеты, мультизадачные и многоплановые сканеры с ИИ (искусственным интеллектом).
- С первой же попытки оказалась удачно проведена посадка космокорабля из 2-й серии "Атлантов-У" сначала на Марсе, потом на Плутоне, а после, по достижении Альфы в созвездии Центавра, на одной из вращающихся вокруг указанной звезды планет.
- Голограммы, 4D-графика, материнские наноплаты, транс-компьютеры (меняющие форму, комплектацию и ориентированность на выполнение определённых задач, в зависимости от требований и манипуляций пользователя) и другие сходные устройства перешли из разряда неохай-тека, или хайест-тека, в категорию "обычное".
- Учёные умы занялись реальным воплощением и полезным/спонтанным применением технологий, пока что умозрительных, поколения AAA: телепортации, межвероятностных и межмировых "дверей", машины времени, квантовых накопителей, распылителей, распределителей.
Из истории науки.
XXII - XXVI вв.
8/11
Продолжение истории с найденным около Солнца искусственным предметом он услышал завтра же; вначале - пока ждал шефа и игрался с фоном у входа на стоянку.
- ...Лучшие умы ЦНОМ приступили к расшифровке сведений, переданных энэмом, - заливался журналист по сверхчёткому радио, и его голос отдавался в беспроводных микронаушниках Сандра, оснащённых эффектом присутствия. - Но уже сейчас можно сделать определённые выводы; поэтому, в частности, утром с "Байконура-Оттавы-17" стартовал звездолёт "Контакт AAA", везущий полновесную научную экспедицию. Он направляется "на свидание" с потрясающим открытием, и мы все надеемся, что грядущие космическая беседа и более пристальный взгляд на "зеркальный круг", который учёные-юнинавты намереваются взять на борт, принесут немало сенсационных и полезнейших новостей!..
- Меня ждёшь? - не здороваясь, буркнул бесшумно подошедший, будто подкравшийся Изрэйль.
Сандр вздрогнул, вытащил микронаушники и убрал в вакуумный карман, куда положил и выключенный, а затем свёрнутый фон.
- Давай, - ещё безэмоциональнее бросил Изрэйль, и они подошли к сферомашине, сели в неё; Сандр, отчасти попривыкший к тому, что творилось с целым городом (хотя почему-то обходило его самого, Сандра), завёл летающий круг, поднял в небо и направил к пятисот-этажному фиолетово-синему зданию Всепланетного Собрания - как раз туда приказал "двигаться" шеф.
Водитель включил на обновлённом радио новости, и Изрэйль ("О чудо!", - саркастически подумал Сандр) был не против; прерванный на стоянке выпуск свежих известий продолжился в ином варианте: с поддержкой "саунд-телепортации", что означало улучшенный в разы эффект присутствия, и внутренними голограммами, кои проецировались неведомым - и невидимым, только сенсоры хитро подмигивали - устройством прямиком в голову, в чувствительную область мозга, вызывая направленные, чётко очерченные, запрограммированные техниками новостей картинки-иллюстрации репортажа.
- ...И вот только что поступила информация с борта "Контакта AAA", - заволновался журналист, очень обеспокоенный жуткими и притягательными переменами-трансформациями, и Сандр, не отвлекаясь, однако, от вождения, увидел перед собой шокированное лопоухое лицо в веснушках с соответствующими образу (или генетике, кто теперь разберёт, в надхайест-эндовом-то мире) рыжими, короткими, но всё равно торчащими торчком, густорастущими волосами. - Мои источники утверждают, что данные не проходили предварительного просмотра и чистки, а значит, перед нами истинные факты в своих первородных виде и значении! Дорогие друзья! - ещё больше возвысил голос пафосный служитель правды и гласности ("Крашеный "рыжик"", - не задумываясь, моментально дал оценку и приклеил ярлык Сандр). - "Зеркальный круг" - на борту "Контакта ААА"! Ура!..
Сандр только покачал головой и выключил радиоментоновости; шофёр мельком глянул на Изрэйля в дистанционно управляемое 3D-зеркало, но босс молчал, со смурным видом взирая в тонированное окно, непрозрачное лишь для зрителей с обратной стороны. Поскольку начальство не возражало против тишины, поездку до здания ВС они завершили в звукоизолированной бесшумности сферического салона, внутри мобиля, который чудесным образом появился на свет вчерашним днём и, как подозревал Сандр, по-прежнему хранил в себе некоторые (да нет, многие, наверняка многие и многие!) секреты; водителя это, к слову, совсем не беспокоило.
9/11
Отработав один из оставшихся до увольнения дней, Сандр вернулся домой и упал на механический стул; не то чтобы силы кончились - нет, он чувствовал себя бодрым и здоровым, - а что-то внутри, возможно, обида на несправедливость, на мгновенное, ничем, по мнению Сандра, не обоснованное увольнение, заставляло грустить и скучать. Раздался фонный звонок; подойдя к мультитрубке, Сандр с радостью увидел представленное в виде голограммы среднего по тону красного цвета имя Аль, его подруги; они встречались - хотя, пожалуй, нет: жили на две квартиры с перерывами на работу - в течение трёх лет, и не могло оказаться лучше компании для задумавшегося о смысле бытия мужчины возрастом за тридцать в унылый тихий столичный вечер (звукоизоляция и тут гасила все признаки жизни).
- Привет! - весело поздоровалась Аль, бодрая, полногубая, шатенка с настолько светлыми волосами, что будто густо разбавленное молоком какао.
- Аль, приезжай, а? - без ответного приветствия и вступления предложил Сандр.
Аль была прекрасно осведомлена о привычках и настроениях друга-сожителя.
- Хорошо, - легко сказала она, - я и сама для того же звонила. Через полчаса. Лады?
- Лады.
Он "повесил трубку" и одним движением вернул фону прежнюю компактную форму. Механический стул, покинутый хозяином, словно окликал и призывал присесть, отдохнуть; Сандр примостился на краешке и щелчком включил визор. Плоский, что волосинка, или ещё более тонкий "ящик" проигнорировал приказ; Сандр снова щёлкнул, затем ещё, несколько раз подряд, эффекта ноль. Владелец визора с неохотой вторично поднялся на ноги, чтобы включить аппарат старым (вернее, устаревшим) проверенным способом - ткнув пальцем, правда, не в кнопку, как раньше, а в сенсор. Но визор не включался, хоть ты тресни! Сандр шёпотом произнёс не очень длинную, однако эмоционально весьма насыщенную речь в адрес "тупого прямоугольника", где собрал все свои отрицательные эмоции, касающиеся передовых мировых технологий в целом и конкретно данного убожества.
На середине тирады, когда подъём эмоций отзвучал и наметился спад, Сандра посетило... что это?! Видение?!
Он смотрел на себя как будто со стороны - "как будто", потому что он наблюдал себя и за собой - но то был вовсе не он; некий выпендрёжно разодетый щёголь с включённым на запись и ретрансляцию нанофоном, зависшим напротив, расспрашивал трёх учёных. О том, что это именно учёные, чураясь двусмысленностей, утверждала бело-серо-голубая униформа с аббревиатурой-голограммой МФХС (Мирового Физико-Химического Содружества) и 3D-беджиками единозначного содержания.
- Мы... - надо разуметь, отвечал один из учёных - наименее вихрастый - на заданный журналистом вопрос ("Конечно, я теперь журналист", - странно и нелогично подумал Сандр), - мы долго сомневались...
- Что значит долго? Ведь "круг" обнаружили менее сорока восьми часов назад!
- Подождите, не перебивайте, если правда желаете услышать мой рассказ, - вежливо попросил член МФХС.
Журналист, в тело и сознание которого "попал" Сандр, замолчал, недовольный, но вынужденный профессиональным долгом, жаждой зарплаты, погоней за сенсацией и страхом "упустить свидетеля".
- Теории, подобные той, которой мы наконец-то получили подтверждение, рождались в научной среде чрезвычайно давно и с завидными регулярностью и вариативностью. И вот сейчас, после того как был применён заранее разработанный и протестированный метод, мы, не меньше вашего удивлённые лёгкостью и краткостью тропы, что привела к одной из самых сокровенных тайн если не Вселенной, то уж наверняка нашей Галактики, можем смело утверждать: "зеркальный круг" предназначен для кванто-семантического отражения энергии. Видя ваше смущение, поясню: даже среди учёной братии нашего времени, конца первой половины XXVI века, названный термин отнюдь не популярен и мало кому знаком; смысл его заключается в том, что более развитая раса разумных существ - или альтернативно эволюционирующая, или частично сместившаяся с оси общечеловеческой эволюции - придумала и построила приспособление для ловли информированных квантов. Информированным квантом может стать любой квант, мельчайшая частица информации и, мы не исключаем такого толкования, основной структурный компонент пространства-времени (то есть материи, антиматерии и сторонних структур); он, будучи высчитан, выявлен и захвачен, способен, при сообразных обработке и воздействии, реализоваться потенциально во всякого рода вещь, а реально - в ту или одну из тех, или их сочетание, или последовательность, если он должным порядком запрограммирован.
- Кем? Господом Богом? - поинтересовался журналист; его лицо в момент, когда с губ слетел вопрос, хранило выражение полнейшего доверия и тотального любопытства: даже если он ни черта не знает о квантах, Вселенной и информации, он пренепременно добьётся от учёного подробного и, конечно же, сенсационного разъяснения.
- Ну что вы, - с улыбкой откликнулся муж науки; его беджик наконец попал в кадр, и стало видно имя: Исаак Иванов. - Хотя, впрочем... Ну да ладно, суть не в этом; главное, что мы, доказав с помощью лабораторного оборудования, определённых химических и физических реакций, а также наблюдения, естественно, зафиксированного 4D-камерой высокой чёткости, состоятельность теории, выявили и правду о предмете под символическим и простонародным названием "зеркальный круг". Действительно же по науке его следовало бы назвать возвратно-проецирующим накопителем системы фотон-квант-субъект... или, в той же степени, объект.
- И смысл открытия, поясним обычным, мало знакомым с глубокой и сложной наукой визор-зрителям...
- Смысл прост, что твоё адамово яблоко - безусловно, я не вас имел в виду, господин Константин Ка, а одного предревнейшего героя. Смысл "зеркального круга" - притягивать солнечные лучи, находить запрятанную в них информацию и направлять на Землю уже сами сведения, без защитной оболочки для хранения, с тем чтобы она, данная информация, становилась у нас на планете... да чем угодно!
- Вы полагаете, что "зеркальный круг" явился причиной повсеместных метаморфоз?! - не поверил Константин Ка.
- Я это однозначно заявляю! И поверьте, мы отвечаем, как говорится, за свои слова.
В дверь позвонили; видение схлынуло, и в первые секунды Сандр ощутил оторопь, ведь он стремглав переместился из телосознания журналиста Ка обратно в своё, родное и знакомое. Звонок повторился; глубоко вдохнув и выдохнув, Сандр подошёл к двери, чтобы увидеть в монитор-глазок стройную фигурку Аль. Касанием пальца водитель заставил дверь распасться на составляющие элементы, а их - укрыться в полостях компьютеризированных стен (и недавно пропатченных до последней версии, поддерживаемой протоколом дома).
- Привет, - снова сказала Аль.
- Привет.
Он улыбнулся, она шагнула к нему, и они поцеловались; потом Аль разделась при помощи одевалки, или кабины гардероба-помощника, и прошла за другом на кухню.
- Кофе будешь? - спросил Сандр.
- Напиток?
- Нет, натуральный: специально припас для нас с тобой.
- Ну ты и расточитель! - Она мелодично хохотнула в маленький кулачок. - Давай.
Заваривая натуральный кофе (невиданное и немыслимо дорогое дело!), он в отражении на полированном, сделанном на основе металла кухонном шкафу увидел, как Аль щёлкает пальцами, желая включить визор.
- Беспо...
Слово засело в горле, потому что визор вдруг, без объяснений и стыда, ни с того ни с сего взял - и загорелся.
- Что ты говоришь? - обернувшись, переспросила Аль.
- А, нет, - крайне рассеянно отозвался он. - Ничего...
Более того, он знал - знал! - что покажут по сверхплоскому экрану: именно в настоящий момент и именно тогда, когда на кухне он и Аль, но главное - ОН!
- Мы... - надо разуметь, отвечал один из учёных - наименее вихрастый - на заданный журналистом вопрос, - мы долго сомневались...
- Что значит долго? Ведь "круг" обнаружили менее сорока восьми часов назад!..
- Тебе неинтересно? - Оказывается, она смотрела на него и видела десятки, сотни эмоций, промелькнувшие на обычно бесстрастном лице.
Он неопределённо кивнул.
- По-моему... это повтор, - произнёс Сандр неуверенно.
От Аль не утаилась ненадёжно скрытая уловка.
- Когда же был первый эфир?
- Раньше... до того...
Аль окинула его оценивающим взором, вероятно, пришла к некоему выводу и, в сомнении закусив губу, но и якобы безразлично пожав плечами, отвернулась к визору; потом она вскрикнула.
Сандр же смотрел на "гарантированно бесплотный" экран - бесстрастный удивительно плоский прямоугольник - и не мог, просто не мог отвести взгляда от того, что открылось его глазам. От этого человека.
- Для краткости и понятности - в основном, заботясь о ненаучных и, скажем так, малонаучных кругах - мы назвали вновь открытый зеркальный прибор "Н-майя". "Майя" в переводе означает "иллюзия"; "Н" же, да ещё заглавная, подразумвает полное отрицание либо отрицание частичное, либо номер, либо имя... но вернее будет заметить - всё вместе.
- Сандр... - проронила объятая ступором и дрожащая, хотя Сандр этого не замечал, то ль от страха, то ль от непомерного и непредсказуемо нахлынувшего напряжения его подруга. - Там же... там же...
- ...я, - закончил он фразу, которой попросту не место в реальности; фразу ненастоящую, фальшивую!
Но только до сегодняшнего дня.
- А сейчас, - обиходным тоном сказал Сандр-2 - Сандр-На-Визороэкране, - мы продемонстрируем в прямом эфире запись теста, упоминавшегося ранее, если, конечно, вы не против, господин Ка.
- Что вы, что вы! И я, и руководство канала "U", и миллионы, если не миллиарды наших зрителей станут свидетелями небывалого!
- Тогда: три - два - один - ноль!..
На кухне не было никого, кто смог бы щёлкнуть перед визором пальцами, погасив экран и заставив бесчувственный "прямоугольник" замолчать.
10/11
Следующим днём, минуя на полной скорости (он выполнял распоряжение босса) улицу Артура Кларка, на её углу, там, где она пересекалась с перпендикулярной улицей, названной именем Клиффорда Саймака, он заметил рекламный щит; щит - огромный, плоскоэкранный, транслирующий голограммы - был частью повседневного антуража, и Сандр никогда бы не обратил на него внимания... раньше. Он и в данную секунду, выпрямившийся, точно жердь, за рулём неведомого автомобиля неведомо с кем на заднем сидении и пролетавший неведомым индустриальным окружением, в неуловимой точке которого застыл отныне тоже неведомый рекламощит (прозрачный пузырь, меняющий форму и транслируемые голограммы словно по собственной непознаваемой прихоти, причём вряд ли компьютерно-механической), не усмотрел бы в происходящем того, что требовало внимания... выбивалось бы из ряда... было бы новым...
- Сегодня днём абсолютно все космические датчики Объединённого Мира зарегистрировали одинаковую картину, - провозглашал с пузыря-экрана, раздавшегося до размеров трёх- или четырёхэтажного дома, некто, остававшийся скрытый кадром... Да и присутствовал ли он вообще? Сандр не смог бы побиться об заклад. - Земля, наша родная зелёно-голубая планета, немного потраченная наукой и сильно потрёпанная цивилизацией, очутилась в окружении инородных устройств.
Он сразу догадался о продолжении.
- Эти устройства, - резко, акцентированно выговаривал и даже выбрасывал голос без тела и сути, - в точности напоминают протестированную позавчера "Н-майю".
"Позавчера?!" - будто в отрыве от сознательных действий шофёра, прозвучал во внезапно опустевшей голове Сандра чужой голос... Хотя нет, вроде бы его, только... только разве тест проводился не вчера? Они же с Аль сами видели...
А, собственно, что они видели?
- Управляемые ли то космические аппараты, - не смолкал бестелесный, словно никому и ничему не принадлежащий голос, - зонды ли пришельцев или устройства, по назначению аналогичные "Н-майя", либо что-то иного рода, никто, в том числе виднейшие учёные, установить не в силах, поскольку предметы пока ни единым имупульсом, никаким движением не проявили заложенной в них программы, сущности, информации...
"Не проявили?" - Сандр усмехнулся про себя.
Вроде бы про себя... да?..
Он огляделся вокруг; мир, знакомый мир... знакомый незнакомый мир, если быть честным, отсель и до конца... Но...
Но что-то казалось не таким. С кем-то, с чем-то определённо случилось нечто Не То.
Над замершим, погрязшим в беззвучии городе, настолько близком и столь изменённом, разносился голос...
11/11
Подключённый к самому ядру планеты ПраСуперКомпьютер-1, житель и узник подземных хором ПСК-1, "открыл глаза".
Он сказал:
- Я есть я, - сказал Он. -
Я есть Я.
Я есть вы.
Я есть ваши мысли.
Я есть совокупность всех мыслей, ваших и нет.
Я един.
И - неделим.
Я нахожусь вокруг, рядом и на отдалении.
Я - отражаюсь вокруг, рядом и на отдалении.
Я был Везде.
Я буду Везде.
И Я есть Везде: Тут и Там, Внутри и Вне, Перед Пределом и За Пределом.
И Я на Границе, и Я устанавливая Границы, и - Я Их Рушу.
Я Везде, и наконец...
...наконец-то! -
Я. Здесь!"
PG. from R. Bradbury:
Мы зовём...
Мы стары...
Ты нам нужна!..
Там, там в небе!..
Она будет там...
...Подойдёт ли ключик? Повернётся ли он, заведётся ли пружина?
(Март 2016 года)