Олег наблюдал из окна, как дворничиха сметает во дворе листья в кучу и пытается запихнуть их в полиэтиленовый мешок. Листья разбегались врассыпную, словно непослушные дети.
«Вот дура!» – подумал Олег.
Как всегда перед грозой, у него болели кости в местах переломов. И не было денег на лекарство, то есть на водку. А квартиранты все не появлялись.
Пошел дождь. Дворничиха бросила мешок с листьями. Схватила грабли, метлу и засеменила в сторону подсобки.
И тут Олег увидел их. В руках у них были чемоданы, а за плечами – большие рюкзаки. Да, это были они, москвичи. Это было его спасение, его безбедная жизнь на полтора месяца.
– Отлично сыгранная роль – залог высоких урожаев! – закричал он им, свесившись из окна, размахивая рукой.
Мужчины подняли головы, заулыбались. Вскоре поднялись на второй этаж и шумно поздоровались с хозяином. Занесли вещи в одну из трех комнат. Переоделись. Сварили гречку, заправили ее тушенкой с поджаренным луком и сели отмечать встречу.
Младший из прибывших, Глеб, уже останавливался у Олега. Он-то и заделал гастроли в Тюмени и Сургуте. А старший, Володя, поехал с ним первый раз. Он оглядывался по сторонам. Слушал прибаутки Олега.
На стенах кухни висели несколько фотографий. На самой крупной, цветной, с надписью «Ударная тройка Тюмени», среди трех хоккеистов с клюшками Володя узнал хозяина квартиры.
– Хорошее фото, – сказал он, – бравый тут у вас вид.
– Ага, – согласился Олег, – болельщики нас любили. Они нашу тройку знаешь, как называли? Зверобой!
– Почему? – не понял Володя.
– А у нас фамилии – Зверев, Ромашин, Бойченко. По первым слогам – зве-ро-бой! Они про нас даже кричалки сочиняли. Вот, слушай. «От холеры от любой клюшкой лечит зверобой!..» Прикольно?! Рубайте капустку, огурчики. Они дешевые в этом году. Я всегда их насаливаю... А когда наш центральный, Игорь, шайбу забрасывал, они знаешь че горланили? «Вратарям хана теперь – по воротам лупит Зверь!» Зверев, значит.
Олег рассмеялся с удовольствием, стал разливать водку по рюмкам.
– Да! Зверь был самый забивной из нас. Кистевым из-под защитника – щелк! – и мы в дамках. Он даже за вторую сборную поиграл. А Ромашка, Ванька Ромашин, он ему шайбы как на блюдечке выкладывал. Вот он, справа. Ну, а я – финтил, кружил по углам, защитников на себя стягивал.
– Сильно доставалось? – спросил Володя.
Олег взял вилку. Постучал ею по ключице.
– Слышишь? Металл! И тут – тоже железо.
Он ткнул пальцем в коленку.
– Меня в аэропорту шмонают дольше всех! Раздевают до трусов! И все равно не врубаются: где же я свои драгметаллы прячу?!
– Общаетесь? – Володя кивнул в сторону снимка.
Олег неопределенно хмыкнул.
– Бывает… Зверь, он теперь человек крутой, занятой. У него бойлерный цех, земля, хоромы. Не то, что мы с Ромашкой. Хорошо хоть квартиры успели получить. Да мы вот с Глебом были у Зверя в прошлом году: рыбачили, шашлыки жарили. Помнишь, Глеб?
Глеб кивнул.
Олег включил магнитофон, из которого Круг запел про Владимирский централ. В этот момент кто-то позвонил в дверь.
Олег пошел открывать. Вернулся с женщиной лет сорока, плотного телосложения, в милицейской форме.
– Знакомьтесь: Клавдия! Соседка, одноклассница и… это…
Олег покрутил в воздухе рукой, помогая себе подобрать слова.
– Да ладно тебе, – сказала женщина, – просто Клава.
Она достала из пакета бутылку коньяка и банку грибов.
Когда выпили за знакомство и закусили, Клава спросила:
– Мужики, вы сейчас что привезли?
– Детскую сказку, – ответил Глеб, – про Айболита.
– Это как? Вдвоем?
– Ага, – вставил Олег, – они в численном меньшинстве играют! Но силовая борьба в порядке! И буллиты не мажут!
– Точно, – улыбнулся Володя и пояснил, – у нас в спектакле клоуны, куклы.
А Глеб дурашливо продекламировал:
Вышел клоун из тумана!
Вынул веник из кармана!
А на венике цветы!
Айболитом будешь… ты!
На последнем слове он выбросил руку в сторону Клавы.
Все заулыбались.
– Это типа юмор, да? – уточнила Клава. – А че-нить для взрослых сможете? Песни под гитару, взрослый какой-нить юмор?.. Вы не думайте, не на халяву. Отблагодарю. Хоть деньгами, хоть в кабак.
– О, точно, Глеб! Давайте, – оживился Олег, – сбацайте бросок на добивание!
– Погоди, Олежа, не суетись. Ну, так как? – спросила Клава.
Глеб с Володей переглянулись.
– Подумать надо, – сказал Глеб.
– А что за аудитория? – спросил Володя.
– Хорошая аудитория, внимательная, – заверила Клава, – колония для несовершеннолетних.
Глеб с Володей снова переглянулись.
– Надо подумать, – пожал плечами Володя.
Раздался телефонный звонок. Олег взял трубку.
– О! Привет! Легок на поминках!.. Нет. Нет. Пока все глухо. Погоди. Щас еще у Клавдии спрошу…
Олег прикрыл трубку рукой. Посмотрел на Клаву.
– Это Зверь. Злится. Опять спрашиваете про Ромашку.
Клава отрицательно покачала головой. Олег ей кивнул. Сказал в трубку:
– Нет, с ее стороны тоже пока пусто… Да. Понял. Конечно! Увижу, сразу брякну. После этого разговора застолье продолжалось недолго.
Клава почти не закусывала, и скоро ее заметно развезло. Она замкнулась. Угрюмо смотрела в окно, думала о чем-то своем.
Олег пошел провожать ее. А когда вернулся, сказал:
– Не повезло бабе. Сына одна растила. Не углядела. В колонии сидит. Поэтому и просит там концерт сбацать. Надеется, что, какая-нить поблажка пацану нарисуется.
Прошла неделя.
В субботу после ужина Глеб и Володя сидели в зале, смотрели телевизор. Олег устроил стирку. Его старенькая стиральная машина так гремела и тарахтела, что он не услышал звонка в дверь.
Глеб заглянул в ванную комнату, сказал, что кто-то пришел.
Через несколько секунд Олег провел на кухню высокого, худого человека. Человек этот кашлял и опасливо озирался.
Какое-то время на кухне шел негромкий разговор. Отчетливо слышны были только восклицания Олега:
–Да не бзди ты! Не бзди, я тебе говорю!..
Потом он провел незнакомца в ванну, занес ему банное полотенце.
Сказал москвичам с каким-то веселым азартом:
– Надо же! Ромашка нашелся... Полгода пропадал, фрукт.
На следующее утро Глеб и Володя проснулись от длинных звонков и громкого стука в дверь. Посмотрели на будильник. Стрелки показывали восьмой час. Подумали, что Олег крепко спит и ничего не слышит. Заглянули в его комнату. Но там было пусто. В зале, сидя на диване, бывший хоккеист Ромашин торопливо натягивал брюки.
Глеб подошел к двери. Спросил:
– Кто там?
– Друзья Олега, – послышался голос, – он в курсе, откройте.
Глеб открыл дверь.
Мимо него прошли двое крепких мужчин. Первого, в черной куртке, Глеб узнал: это был Зверев. Зверь.
Зверев заглянул в ванну и туалет. Вышел в зал. Увидел Ромашина. Подошел к нему и, ничего не говоря, с размаху ударил кулаком по лицу. Тот не сопротивлялся. Попутчик Зверева схватил Ромашина за шиворот и потащил на кухню.
– Все нормально, ребята, – успокоил Зверев Глеба и вышедшего из своей комнаты Володю, – это наши интимные дела, все нормально.
Москвичи стояли посреди зала. Напряженно вслушивались в то, что происходило на кухне.
– Думал, не найду, тварь?! Думал, зароешься в нору, сука?! Смотри в глаза!..
Все это злобно, отрывисто кричал Зверев. В промежутках слышался глухой звук ударов, стоны Ромашина. Потом его вывели в коридор. Зверев на ходу отер кухонным полотенцем кровь с его лица. Бросил полотенце на стул. Торопливо достал из кармана несколько сотен. Положил на полотенце со словами:
– Извините за неудобство.
Они ушли.
Примерно через полчаса появился Олег.
Володя и Глеб бросились к нему, стали наперебой рассказывать о случившемся. Он морщился, прятал глаза.
– Да Ромашка сам виноват. Занял три штуки баксов и растворился. Кто так делает?
– И что теперь будет? – спросил Володя.
– Что будет, – пожал плечами Олег, – теперь Зверь решать будет.
– Неужели как-то разрулить нельзя было? Вы же так долго играли вместе, дружили вроде, – сказал Глеб.
– Ай, – махнул руками Олег, – дружили… У них вообще все запутано. То квартиру первую, которую в клубе давали, не поделили, то бабу, – оба в одну втрескались. Она вышла за Ромашку. Потом он крепко сломался. Томка, жена его, работала бухгалтером на фирме. Взяла тайком бабки на лечение. Когда все вскрылось, ее отдали под суд. Ромашка выпросил у Зверя взаймы три штуки зеленых на адвоката. Томку посадили на год. Скоро выйдет уже. Ромашка попробовал свое дело завести, но прогорел. Влез в долги еще больше. Ударился в бега... А ты говоришь – разрулить!
За неделю до отъезда москвичей в Сургут Олег повез их за город. На вопросы отвечал уклончиво: «Сюрприз. На шашлыки».
От конечной автобусной остановки минут десять шли пешком. Миновали озеро, заросшее по берегам камышом, небольшой прилесок и подошли к трехэтажному особняку, окруженному высоким забором.
Охранник, открывший им железную дверь, указал в сторону просторной беседки. Путь к ней лежал мимо свежевырытой длинной траншеи, из которой трое рабочих выбрасывали лопатами землю. Когда гости подошли к ним поближе, оказалось, что двое из работяг таджики, а третий – Ромашин.
Олег встретился с ним взглядом. Не выдержал, отвернулся.
Глеб и Володя удивленно переглянулись. Им стало не по себе. Но пути назад уже не было.
Во время застолья москвичи помалкивали, чувствовали себя сковано. Олег же сыпал анекдотами, напоминал Звереву об их общих победах. В конце концов, артисты стали делать ему знаки, что пора закругляться, возвращаться в город.
Зверев заметил это.
– Ребята, расслабьтесь. Вы, наверное, думаете, что я злой серый волк. Бывшего друга загрызть хочу. А я не злой. Я справедливый. Это не я, это он меня кинул. Каждый должен нести по жизни свой чемоданчик. И отвечать за него. Я прав?
Зверев смотрел на гостей. Те молчали. Тогда он сказал Олегу:
– Слышь, Олежа, а ну, позови сюда Ивана.
Олег напрягся.
– Я?
– Ты, ты. Иди.
Олег вышел из-за стола. Свернул за дом. К рывшим траншею рабочим подходить не стал. Постоял какое-то время у стены и вернулся в беседку. Зверев вопросительно посмотрел на него.
– Ну?
– Не хочет, – изобразил удивление Олег.
– Гордый, значит, – усмехнулся Зверев, – ладно, выпьем за наших новых друзей.
Через неделю москвичи паковали чемоданы, утрамбовывали рюкзаки. Проверяли свои документы и билеты на ночной рейс в Сургут. Олег слонялся по квартире, просил их приезжать на следующий год.
В прихожей зачирикал звонок.
Олег открыл дверь. И тут же преувеличенно радостно воскликнул:
– Томка, ты?! Какие люди без охраны!
– Мразь! – сказала женщина и наотмашь ударила Олега по лицу. – Шакал чертов!
Она плюнула в его сторону. И вышла, хлопнув дверью.
Олег потрогал щеку. Пробормотал: «Проброс…»
Пошел на кухню. Осторожно выглянул из окна. Увидел такси у подъезда. На переднем сиденье, за рулем, курил водитель. На заднем сидел Ромашин, Ромашка, его партнер по ударной тройке.
Олег отпрянул от окна. Постояв немного на кухне, зашел в зал.
Сосредоточенно наблюдая за сборами, серьезно, с расстановкой произнес:
– Отлично сыгранная роль – залог высоких урожаев.
Прошелся вдоль стены. Поправил спортивные кубки, стоящие на полке. Подошел к столу. Побарабанил по его крышке пальцами и сказал:
– Зря вы с Клавкой не съездили на зону к пацанам. Сейчас бы в кабаке сидели. Как люди.