В одном из средневековых зданий на Рыночной площади Кракова было кафе «Плюс». В нем случайно встретились он и она. Вот как это произошло.
Она договорилась встретиться с подругой в подвальчике «Плюс» - позвонила ей, поздравила с защитой диплома и предложила посидеть вечером в кафе, чтобы это отметить.
Город, подобно восковой свече, медленно плавился в летнем зное. Разморенные туристы двигались по Рыночной площади, словно увязая ногами в жидком асфальте. После работы, пробегая мимо средневековых Сукенниц, она успела купить маленький букетик лиловых цветов в целлулоидном конусе и, почти в назначенное время, подлетела к дверям «Плюса». Кафе было еще закрыто. Возможно, она что-то перепутала и назначила встречу на час раньше или опоздала?
Прошло четверть часа. Кафе закрыто. Подруги нет. Чувство досады и растерянности. Еще этот дурацкий букет... Может быть, они договорились встретиться совсем в другое время? Наваждение какое-то. Ждать становилось бессмысленно. Видимо, они разминулись в те десять минут, на которые она опоздала.
Она вышла на улицу и, влившись в медленный поток прохожих, свернула за угол, думая о том, что хорошо бы было встретить кого-нибудь из знакомых, пойти в кино или в гости, но не оставаться одной. Неизвестно, как пошла бы ее дальнейшая жизнь, сверни она влево. Наверное, благополучно вышла бы к Плантам, села в трамвай и оказалась дома. Но она свернула направо, к площади, и тут же увидела знакомую физиономию.
Она была бы рада любому собеседнику. А он был хоть и малознакомый, но вполне симпатичный. До этого они виделись всего-то раза два, хотя она почему-то очень хорошо запомнила их первую встречу.
О приезде театра из Киева, ее родного города, она узнала от Антона, питерского художника, который с восторгом рассказал о том, как познакомился с одним актером этого театра - человеком, по его словам, неординарным.
- Познакомь меня с ним, - попросила она Антона, - мне очень хочется пойти на их спектакль.
- Приходи завтра на Площадь. Они там ежедневно устраивают уличные представления.
Летом на Площади не переставая звучит музыка. У стен Сукенниц на импровизированных подмостках с утра до ночи праздных туристов развлекают своим искусством то поляки в народных костюмах, то индейцы из Боливии, то шумные цыгане. Постоянная атмосфера праздника, художники рисуют портреты, идет торговля сувенирами и цветами. И на все это со снисходительной улыбкой смотрит бронзовый Мицкевич.
Она сразу узнала в этой пестрой толпе своих земляков - по ярко-красным традиционным одеждам и печальным народным песням. Александр, о котором с восторгом говорил Антон, оказался человеком высоким, голубоглазым, с длинными седыми волосами. С ним неотлучно был темноволосый и щуплый Владимир.
С тех пор, как он приехал в этот город, его не покидало чувство какой-то потери, будто что-то оборвалось, еще не начавшись по-настоящему. Свои сумбурные мысли он время от времени переносил на бумагу, записывал в блокнот. Блокнот и сейчас лежит у него в кармане джинсовой куртки.
Как всегда в это время он идет на Площадь. Площадь пылает, солнце светит одурманивающе. Он пытается увернуться от равнодушных, смешливых глаз. Он ждет новостей из другого, покинутого им города, и это его ободряет.
Вот заветный угол, прекрасное место, его наблюдательный пункт: одновременно перекресток улиц и укромный уголок. К тому же тень, и можно посидеть, опираясь о витраж в окне первого этажа. Уже шесть часов, а солнце безумно парит над ратушей, смеясь в лица прохожим.
А эту в розовом он знает: недавняя знакомая, однажды они пили с ней кофе. В этом городе не принято при прощании договариваться о следующей встрече. Пожалуй, здесь даже не принято узнавать друг друга - в конце концов, чашечка кофе еще не повод. Но она его узнала. Пошла в его сторону, приближается к нему, подходит совсем близко. Что-то в этом есть. Много розового цвета, маленький букет розочек в ее руках - делают здесь такие букетики: бутончики на коротких стебельках перевязывают ленточками и закутывают в трепещущую бумагу.
Оба как-будто остолбенели нелепо, а эти карликовые цветы повисли между ними.
- Мне будет теперь кому их отдать. Подруга не пришла на встречу. А ты кого ждешь?
Он с трудом находит ответ. Растерянность пересиливает все желания, перемешивается с жарким воздухом, входит в легкие, распространяется по всему телу. Оказывается, у нее, как и у него, много свободного времени: не исключено, что подруга что-то перепутала и будет на этом же месте через час. Он догадывается, что на ближайший час его судьба предрешена: розовая знакомая будет щебетать о том и о сем, пока не пробьют часы на старой башне.
Забегая вперед, следует сказать, что со встречей этих барышень произошла какая-то путаница. Позднее выяснилось, что подруга пришла на свидание, причем вовремя, в то же самое место. Не дождавшись, вышла из кафе на Площадь и ждала уже на улице, глядя на проходящих мимо людей. Они же битый час простояли тут же рядом, только за углом.
О чем они говорили с шести до семи, между двумя раскатами башенных часов - кажется, разговор шел об эуритмике, новоявленном виде искусства, слиянии стиха и танца. Она недавно побывала на представлении и теперь была ужасно взволнована судьбой этого придуманного направления.
Когда прозвучали часы на башне и наступило семь, на площадь, как чертик из табакерки выскочил Александр, который их, кстати сказать, познакомил, пусть он теперь ее и развлекает. Он мастер этого дела и большой любитель. Только сейчас ему, видно, не до них - лучезарно улыбнувшись, Александр проскальзывает мимо — он спешит на репетицию.
- Мне пора, - прощаются и они. В этот момент она показалась ему одной из тех, которые умеют скрывать свое разочарование.
* * *
Oни вновь встретились - на это раз на вечеринке. Весь вечер просидели рядом. Заметив это, ироничный Антон шепнул: «Ну, что, нашла себе наконец брюнета?» Всю ночь слушали Фрэнка Заппу. Наутро перебрались на берег Вислы, где устроили пикник.
Вечером он пошел ее провожать. Дорога к ее дому вела через мост, потом шли прямо, никуда не сворачивая. Миновав несколько перекрестков и небольшой парк, оказались на месте. Посмотрели на окна квартиры, зашли в магазин за баночкой пива, которое выпили сидя на ступеньках, и пошли в сторону центра.
Когда совсем стемнело, присели на лавочку. Oнa положила голову eму на плечо и прикрыла глаза, а когда вновь их открыла, то увидела, что по аллее движутся таинственные полулюди-полутени. Пританцовывая и оглядываясь, они скрылись в темноте. Это видение показалось хорошим знаком… Всю ночь они гуляли по городу, а в трамвае онa потеряла зеленый зонтик…
На следующий день онa пошла на работу, а после концерта к ней на улицу Кохановского пришел он и остался у нее. На протяжении нескольких недель онa продолжала ходить на работу, а он проводил дни у нее дома или на репетициях, а по вечерам играл на флейте в кабаре. Все свободное время они проводили вместе, гуляя по городу и рассказывая друг другу истории из своей жизни.
Она посвятила ему несколько коротких, но искренних строчек:
Смешны судьбы повороты
И можно предвидеть что-то
Но душу сжимает страх
Память о прошлых днях.
Поворот принимаю судьбы
Пусть страх не несет беды.
Вскоре Антон уехал рисовать портреты в Закопане и оставил им в полное распоряжение свою просторную мастерскую на улице Барской, где они провели несколько месяцев. Если его театр приглашали на гастроли в другие города, иногда она ездила вместе с ним. А после возвращения Антона они сняли виллу на Воле Юстовской и целый год прожили там в двух комнатах с кухней.
Когда он не был занят в спектаклях и выдавался свободный день, они выходили в город развлечься – послушать музыку, выпить по чашечке кофе или по бокальчику вина. Вилловый район, в котором они жили, находился довольно далеко от центра города, но иногда они возвращались домой пешком. Улица шла вдоль склона холма покрытого лесом, и однажды из лесу прямо на дорогу припорошенную снегом выбежала парочка косуль. Косули изумленно подняли на людей свои раскосые глаза, а потом так же бесшумно, как и появились, исчезли в зарослях.
На следующий день, сидя за большим круглым столом, он написал стихотворение:
Я подарю тебе покой,
оазис в мире слез...
Там за сиреневой рекой,
вдали от подлости людской
белеет лунный плес.
Там на безмолвном берегу
в цветах жасмина, как в снегу,
есть хижина, а в ней
я нашу жизнь уберегу
от ветра быстрых дней…
Ему казалось, что перед ними тысяча дорог и миллион возможностей, и что вместе они пройдут по этим дорогам, преодолевая все трудности и невзгоды.