http://proza.ru/2019/10/08/754
Семь лет, безмятежных и счастливых, прошли, как один миг. Пара воспитывает мальчика. Алёна защитила диссертацию и в качестве старшего научного сотрудника работает в НИИ. Глава семейства на старом месте.
Жизнь плетётся из разного - хорошего и плохого вперемешку. Однажды наступит день, который окажется самым непростым для Георгия Николаевича.
Его зачем-то пригласили а отдел кадров. Неприятно удивило - начальник ведомства обошёлся без рукопожатия, как бывало прежде, ограничившись лёгким кивком. Во-вторых, в начавшемся монологе профессор не услышал доброжелательных ноток, присутствующих всегда в их общении. От чиновника веяло ледяным холодом. К чему это? Тон звучал уж очень официально.
- Вы в курсе, надеюсь, что у нашего института много конкурентов? Они растут, как грибы после дождя, - кадровик начал издалека.- И переманивают студентов. У нас уже несколько лет недобор. Принимаем всех желающих. Где это видано? Как следствие, высшее образование сейчас обесценивается. Министерство экономики на следующий учебный год урезало бюджет, что влечёт сокращение работников. Кафедра органической химии сливается с вашей
кафедрой неорганической. Останутся три доцента и четыре преподавателя из десяти штатных единиц ваших и десяти их. Профессорская ставка одна, и её займёт нынешний заведующий кафедрой органической химии.
- Что со мной?
- Под сокращение, - развёл руками бумаготворец, изобразив на лице подобие сожаления.
- Чья эта инициатива? - спросил профессор.
- Не моя, конечно. Я маленький человек. Могу самостоятельно принять на работу дворника, охранника, водителя. А ваша профессорско - преподавательская братия прерогатива администрации. Мне приказано довести до вашего сведения информацию. Уже третий флакон корвалола пью. Неприятная миссия.
- Лучше бы меня расстреляли. Сыну шесть лет. Его ещё поднимать и поднимать.
Учёный в гневе рванулся в приёмную; ни ректора, ни проректора на месте не оказалось - пребывали в командировке. Он попытался связаться с теми, кто, по его мнению, обладает нужными полномочиями и в силах повлиять на убийственное для него решение.
Все, будто сговорившись, отвечали уклончиво, не обещая ничего конкретного. Правильно, кому нужны чужие неприятности? Удача и везение привлекают всех, но стоит потерять равновесие, качнуться в сторону неблагополучия, сразу же ощутишь вакуум. И любимец фортуны молниеносно превращается в изгоя.
Соперник на престол заведующего кафедрой оказался даже матёрому волку не по зубам. Тот моложе, перспективнее и состоял в родстве с известным академиком. Силы не равны. Георгий Николаевич загодя проигрывал сражение.
***
- Мои котята! Мой тыл! Моя защита! - обратился к жене с сынишкой, вышедшим в коридор ему навстречу в конце того проклятого дня. - Вот и всё. Не нужен я, не нужен! Преданность науке, служение ей ушли коту под хвост! На пенсию меня выставили! - запричитал отец семейства, в ближайшей перспективе остающийся без портфеля и высокой должности.
С этого времени профессорский дом будто погрузился в траур. По вечерам, трапезничая, взрослые беззвучно жевали, не обмениваясь даже взглядами. Ребёнок, видимо, чувствуя тягостную атмосферу, притихнув, не задавал вопросы, не шумел, не бегал, лишь молча рисовал или просматривал картинки.
Георгий Николаевич сделал несколько попыток трудоустроиться. Но мешали регалии, звания и почтенный возраст. Не нашлось тех, кто бы возжелал заиметь под боком суперобразованного работника, а самому выглядеть на его фоне
бледной молью. Да и предложения на рынке труда в десятки раз опережали спрос. Он, бывший руководитель значимой структуры, превратился в скучающего домоседа.
На любое обращение мужа супруга реагировала окриком или грубостью. Ночевали они давно уже в разных комнатах. В итоге, бывшее дружным семейство походило на сосуществование чужих людей, где у каждого своя полка в холодильнике, своя пачка сахара, свой кусок мыла в ванной.
Женщинам любы мужчины во власти, а не в пижаме и без дохода. Он-то с пенсии выплачивал алименты детям из предыдущей семьи. В общем, завидным супругом его не назовёшь. Георгий Николаевич старался лишний раз не выходить за пределы комнаты - кабинета, дабы не попадаться на глаза жене, ставшей похожей на фурию.
"Наверное, заслужил и мне поделом. Зачем бросил святую Аннушку, дочек? Вероломность моя не знала предела! Разорил гнездо, в одночасье отказавшись от близких и родных. Что тебе не хватало в том браке? Хоть когда-то поинтересовался, как живут дети, чем они занимаются? Даже ни разу не позвонил. Вот тебе и расплата. А ты хотел безнаказанности? Её, голуба, в жизни нет",- рассуждал профессор.
От империи любви и счастья, возведенной им, осталась выжженная пустыня. Дитя превратилось в орудие мести. Алёна всячески препятствовала контакту чада с мужем.
Впервые в жизни он растерялся - не видел света в конце туннеля.
В смятении, порой доходившем до отчаяния, протянул он три непростых года. Ему исполнилось семьдесят. "Ну, проживу, сколько мне отведено, в изоляции. Я ещё не умер, но уже никому до меня дела нет... " Худо-бедно он смирился с участью одинокого человека. "Эх, если бы рядом оказалась Аннушка, то, при любом раскладе, они отметили бы юбилей в ресторане, пригласив бывших сослуживцев. А так я сам у остывшего очага..."
***
В один из вечеров Алёна постучала в дверь супруга.
- Хочу пригласить на ужин! Есть бутылочка каберне! - предложила она.
"Неужели идёт на примирение?" - обрадовался старый человек.
- Сейчас буду!
Облачившись в велюровый халат и наспех пригладив отросшие волосы, спешно бросился в зал, опасаясь, что Алёна может изменить решение вместе отужинать. Дымящееся блюдо с жареной картошкой и биточками привели его в благодушное настроение.
- Георгий Николаевич, а я с новостью! - радостно сообщила она. Казалось, отчуждение и неприязнь улетучились. Его опять боготворят и любят. Но тут же, отрезвев, подумал:
"Надо быть кретином, чтобы поверить, будто существо, низвергнувшее меня до уровня плинтуса, может сотворить благо".
- Вы ешьте, ешьте, - вкрадчивым голосом приговаривала жена, вдруг превратившаяся в саму любезность.
Он колебался.
- Выкладывай, что там у тебя, - он кожей чувствовал подвох.
- На работе сотрудница забрала к себе из деревни родителей. Оба старые и немощные. Родовое поместье выставили на продажу. Сад, виноградник; рядом лес и озеро. Вы бы не хотели переехать туда на лето?
Он чуть не подавился куском мяса. "Негативные чувства ко мне зашкаливают! Сбыть с глаз долой хочет", - с горечью подумал опостылевший муж. Он, резко отодвинув тарелку с едой, выпрямился.
- Ты меня пригласила на казнь?
- Да, что вы! Замечательное место для пенсионера! Тут вы окопались, словно в пещере, а там будете гулять, дышать свежим воздухом!
- Фазенду хочешь приобрести? А работать кто там будет?
- Да вы же человек от сохи, из крестьян! И я тоже сельской закваски. Вместе будем всё делать.
- Капусту выращивать?
- А почему нет? В магазинных овощах сплошные нитраты и пестициды.
- Хорошо, согласен.
- Я договорюсь на завтра. Съездим и определимся!
- Замечательно! Ой, Алёнушка, удружила на старости лет. Молодец! Давай выпьем за успех дела! - воскликнув, профессор разлил по бокалам вино.
***
Дача Георгию Николаевичу понравилась. Строение, хоть и полувековое, но крепкое. Из бута. Под черепичной крышей. Во дворе, обнесённом штакетником: колодец из сруба, беседка, хозяйственные помещения, фруктовые деревья, кусты малины и смородины.
Но в комнатах чувствовались затхлость и сырость. Так бывает, когда в доме продолжительное время никто не живёт. Мебель, ковры, занавески, книги - всё как-будто застыло в ожидании хозяев.
Мужчина прикинул, чем тут займётся.
На обратном пути чета заехала в нотариальную контору, где повеселевший Георгий Николаевич подписал доверенность на жену, наделяя её правом от его имени купить приглянувшуюся недвижимость.
В документе ещё указывалось, что супруга уполномочена распоряжаться его имуществом. Но почему-то последняя фраза не будет им прочитана.
- Алёна, Алёна, я почти уверовал в то, что никаких событий уже не предвидится в жизни, а вот, оказывается, как может быть! - восхищался учёный;.
***
Он покинет город и начнет бытие сельчанина. Тётка Авдотья, живущая рядом, не могла нарадоваться появлению соседа. И краюху свежеиспеченного хлеба с кружкой молока принесла, и новости рассказала. Алёна тем временем оформила сделку.
Когда она появилась, а прошло уже недели две после обоюдно согласованного переезда, Георгий Николаевич вовсю обжился. Гостью встретил с радостью и благодарностью. Та привезла купчую на дом, пенсионное удостоверение и паспорт.
- Я в собесе написала заявление, чтобы пенсию на новый адрес перевели. Её можно получать на почте.
- Да зачем? У меня деньги есть. На лето хватит. Какие в деревне расходы? Земля кормит. Вот прикупил на базарчике семена и посадил. Огурцы, помидоры, кабачки, зелень, кукуруза, фасоль уже ростки дали. Идём поглядишь! Так что жду тебя с ребёнком в отпуск.
Вручив привезённые документы, жена быстро засобиралась в обратную дорогу, не посчитав нужным задерживаться.
- Ну, будьте здоровы! - Алёна приобняла мужа, и он на секунду почувствовал давно забытое прикосновение, сводившее его когда-то с ума. Чем-то колдовским обладает всё-таки она. В порыве нахлынувших воспоминаний, он поддался к ней - ему показалось, что отношения уже наладились. Но нет. Молодая женщина тут же отпрянула назад.
"Нет, так нет. Я всё равно получил своё: её молодость, её тепло, умопомрачительные ласки. Наслаждался ею семь долгих лет. Она принадлежала мне, только мне! И плевать, что, возможно, она терпела меня, тогдашнего властелина и победителя. Тем хуже для неё! А я отомщен авансом.
Даже сейчас, находясь у неё не в милости, я не проиграл!
Сердце помнит всё. Этого никому у меня не отнять! А пережитых эмоций хватит на долгие годы".
***
Он немало удивился, когда на почте в день выдачи
пенсии кассирша, всмотревшись в паспорт нового клиента и найдя штамп с пропиской, озвучила адрес - Зелёная 15. Верно?
- А что, уже координаты дачи фиксируют в бюллетене?
- Причем тут дача? Это жилой посёлок, а не курорт.
Георгий Николаевич принялся изучать отметки в удостоверении личности. "Непонятно, зачем выписали меня из городской квартиры", - озадачился новоявленный сельчанин и заказал переговор с женой.
- Георгий Николаевич, мы супружеская пара, всё моё - ваше, а ваше - моё! - начала убеждать разволновавшегося мужа Алёна. - Так лучше. За квартиру теперь меньше платить будем. А где вам жить - сами решите.
Беспокойство овладело им. Этой каналье доверия уже нет. Думать о плохом не хотелось, но мысли упорно теребили душу пожилого человека.
По прошествии времени, на телефонные звонки она стала редко отвечать. Звал он на раннюю черешню, позже на ягоды. Супруга находила отговорки: запарка на работе, устала, приболела.
Когда август подошёл к концу, и в закромах скопились груды мешков с картошкой, бочонки с соленьями, яблоки в плетёных корзинах, банки с джемом, связки вяленой рыбы, дачник отослал телеграмму: "Срочно закажи машину с объёмным багажником и приезжай за мной!"
Алёна в ответ написала обидное письмо.
"Я почему-то считала Вас более понятливым. Оказалось, что это не так. Мы не совместимы. Из-за разницы в возрасте. Я отдала бы всё, чтобы вычеркнуть из памяти ненавистный мне период нашей с Вами жизни. Мне ничего не надо - ни комнат с шелковыми обоями, хрустальными люстрами, статуэток из слоновой кости, ни белой спальни, ни кожаного дивана с мраморным столиком, ни персидских ковров. Я хочу свободы. Вы не замечали, что я живу на антидепрессантах? Прошу, оставьте меня в покое. Я не лишила Вас угла. Деревня - наилучшее, что можно придумать в Вашем случае. Более я не желаю ни видеть, слышать, ни знать что-либо о Вас".
"Тебя не хотят! Ты понял? - кричал он себе. - Она хитростью заманила меня в сельскую глушь. Я горожанин. Да, не скрываю, тяготею к комфорту. Так я его заслужил. Почему теперь должен лишиться широких бульваров, кинотеатров, библиотек, троллейбусов, горячей воды, центрального отопления?"
Профессор задумал судиться. Но после консультации с районным адвокатом уяснил - дело хлопотное, по деньгам затратное, можно и без здоровья остаться. Тем более, квартира приобреталась не до момента заключения брака, а после. Отсюда вытекало, что стоимость жилплощади делится на троих. Без его согласия (а по доверенности - наоборот) Алёна его долю обменяла на загородный дом. Он же саморучно подписал доверенность на неё, не ознакомившись с текстом документа.
Несколько дней горевал, оплакивая любимый кабинет, вид на проспект, открывающийся из окна, городской шум. Успокоившись, направил стопы в местную школу.
- Химик на пенсии, – так представился директору учебного заведения.
- Великолепно! Катастрофическая нехватка кадров. Учителя ведут по четыре предмета. Кроме химии, что ещё могли бы преподавать?
- Пожалуй, естествознание и географию.
- Какая удача! Даже не верится! Молодёжь разъехалась. Как вы нас так неожиданно выручили! Заполните анкету, напишите заявление и айда работать!
"Вот оно, счастье!"
***
Он, войдя в класс, увидел детские глаза и речь полилась сама собой. Рассказал о великом праотце современной химии, жившем в XIX веке, создавшем таблицу элементов, впоследствии названной именем учёного. О свойствах металлов и неметаллов, различии между ними, о взаимодействии первых с водой, а вторых с газами.
Постепенно успокоился, смирившись с ролью деревенского учителя. О том, что он бывший профессор, никому не говорил. Люди здесь - простые трудяги, возможности их ограничены и надо быть попроще. Сельчане при встрече с ним уважительно здоровались.
**
Минуло десять лет. Георгий Николаевич безвыездно жил в посёлке. Современные веяния не обошли мелкие населённые пункты. Они постепенно вымирали. Трудоспособные ринулись за куском хлеба в ближнее и дальнее зарубежье, потащив за собой детей. Все заведения позакрывались; раз в неделю приезжала на пару часов автолавка с жизненно необходимыми продуктами и товарами. Георгий Николаевич последние годы не работал. Здоровье стало пошаливать. Особенно суставы.
Долгими холодными вечерами он частенько вспоминал прошлое.
И детей тоже. У него их пятеро. Два сына с первой женой, с последующей две дочери, а с третьей - мальчишка. Ох, как он кручинился и ругал себя за то, что не поддерживал отношения с ними. Алименты на детей платил, а от воспитательного процесса уклонился начисто, будто не являлись они ему родными. Уходя из семьи, что одной, что другой, он беспощадно обрывал связующие нити, считая, что так лучше - исчезнуть напрочь, как - будто его нет на белом свете. Не предполагал он, сердешный, что немощность уже в пути и в любую секунду может обрушиться на него. Старшему сыну под шестьдесят. А брату его сорок пять. Если бы контактировали, то, глядишь, приехали и забор подправили, крышу починили, ступеньки выровняли. А так даже некому дров наколоть, петли дверные смазать, козырёк перед входом подлатать.
Да, глупо получилось. А женщины - что сказать? Первая чем плоха?А вторая? Только вот третья совсем никудышная под закат жизни подвернулась! А я, старый дурень, повёлся! Тридцать пять лет разница! Где мозги были? Хоть и профессор, но недалек! А ведь как-то надо выходить из положения.
В теплое время года в деревеньке можно жить. Но с наступлением холодов надобно печку топить. Причём, каждый день.Оконные рамы деформировались, перекосились, закрываются неплотно, и тепло не удерживается в доме.С едой ещё не страшно. Картошка да постное масло имеется, яйца две курочки несут. А воду надо из колодца брать. Трудновато всё это старому человеку.
Решился он неожиданно для себя попытаться вернуться к Аннушке. Любила же она его когда-то, ой, любила! Беззаветно! А дурочка редкая! Редчайшая! При распределении нажитого имущества согласилась многотомные труды Маркса - Ленина себе забрать. Да чтоб такая пустоголовая его не приняла обратно, - сомневался. И замуж вряд ли потом вышла. Кто её возьмёт, глупую, как пробку? Разве что красивая. А красота без ума кому нужна?
***
И вот они, бывшие супруги, пожилая Аннушка и совсем одряхлевший Казанова, сидят друг против друга. От неё, грузной женщины с расплывшимся лицом и некрашеными волосами, зависит его, учёного и бывшего профессора, дальнейшая судьба.
- Мне некуда вас брать. Даже, если бы захотела. Вы же сами отправили нас в конуру. В одной комнате спит младшая дочь с мужем, в другой - я с внуком. Куда, на голову вас положить?
- Да хоть на полу спать разреши. Вы же мне родные. Я не чужой вам. Пригожусь в хозяйстве. А летом можете все в деревеньку поехать. Там хорошо. Давай, Аннушка, соглашайся. Помнишь, как мы жили когда-то? Я денег подкопил. Всё твоё будет.
Но Анна Васильевна оказалась непреклонной.
- Нет, - твёрдо сказала она. - У меня приём окончен. Сейчас явится вторая смена. Освободите помещение.
"Дура, она и есть дура",- в сердцах ругнулся побывавший во многих шекспировских ролях вышедший в тираж Донжуан. Подхватив сумку с притомившейся птицей, старик удалился из негостеприимного кабинета.
Домой он не вернулся. Может быть, в пути ему стало плохо и он упал, никем не замеченный, оставшись лежать на земле, принимающей всех. В деревне никто его не хватился. Она давно пришла в запустение. Там осталось несколько беспомощных одуванчиков, доживающих свой век в забвении.