Кольцо чеки гранаты окрасило указательный палец зеленовато-серебристым металлом. «Украинская» - подумал Отто. Настоящая американская «эмка» если и красит, то чёрной меткой. И такую метку только лимонной кислотой оттирать. Вместе с кожей. До самого мяса. Или марганцовкой. Но это на большого любителя. Нет, марганцовкой лучше татуировки сводить. Выжигать, если точнее. Подобных химических ожогов у Отто не имелось. А вот у высокого голубоглазого блондина, мерно льющего горячий кофе себе на неприлично дорогие туфли, оставляя следы сливок на не менее дорогих брюках, имелись на лице несколько специфических ожогов. Но обоих веках левого глаза. На висках и на лбу. Татуировки на лице - недобрый знак. Когда адреналин дал нервной системе ощутить температуру кофе, гладко выбритый подбородок задрожал, позволив увидеть ещё один ожог.
- Раздевайся, - Отто положил кольцо на обитый зелёным сукном стол.
Блондин повиновался. Под мокрой от пота рубашкой обнаружилось обезображенное, сухое и жилистое тело. Не отпуская «эмки» из руки, Отто подсчитал: «раз, две, три... шесть». Это были не ожоги, ибо весь торс был сплошным ожогом. Под уродливыми складками и извилинами, лишёнными эпидермиса, хорошо читались пулевые ранения.
- Мне говорили, что ты был в Мариуполе, но не сказали, на чьей стороне.
Блондин не отреагировал.
- Ты поэтому не пьянеешь, Волос?
Тот дёрнул губами. Две пули в печени приговорили Волоса к ежечасному приёму препаратов. А ещё к привычке, которая очень раздражала Отто с первого дня их знакомства. В органайзере, в небоскрёбе из канцтоваров, пряталась вазочка с тыквенными семечками. Взяв оную и высыпав на ореховый паркет все остатки, поместил в вазочку свою гранату. Широковата, но рычаг удержит.
- Кажется, именно так выглядела бы граната, что ты требовал оставить в киндер-гартене. Красиво?
- Штаны тоже? - промямлил Волос.
- Нет. Я итак верю, Уильям Уоллос, что ты — истинный шотландец. Сядь уже!
Обгорелый блондин сел. Ваза со вкусной начинкой стояла прямо между ними. Взрыв настоящей американской «эмки» не оставил бы шансов ни одному из них. Кабинет Волоса был больше и богаче обставлен, чем вся квартира Отто. И куда теплее. Особенно в отопительный сезон. Мелкая дрожь колотила Волоса. Это не от холода. На краю стола появился тонкий кейс для бумаг. Сложно было представить, что в нём могут поместиться ещё несколько заводских копий зелёного яблока из вазочки.
- По-поговорим? - выдавил сквозь зубы блондин.
Зубы били друг о друга. С первого взгляда и не скажешь, что это натуральная слоновая кость.
- Давай. Говори. А я подумаю, что с тобой делать.
Блондин мямлил. Умолял. Взывал к справедливости. Не переставая стучать зубами. Отто же перекатывал гранаты. В который раз он пытался найти ту единственную «эмку». Вот она. Южная Корея. Не Америка, но, слава Богу, не Украина. Одна из девяти. Он аккуратно снял с шеи двойную серебряную цепь. На ней в паре с армейским жетоном Речи Посполитой побрякивала иконка с изображением Святого Каземира.
- ...есть же что-то святое! Для тебя святое...
- Что-что? - Отто зацепил на цепь корейский вариант американской гранаты и откинулся в кресле.
Рвануть чеку прямо с шеи — цепочку порвать. Но выглядит внушительно.
- Я говорю... иконку на шее... человек без веры в Бога носить не будет, я прав?
- Волос! Мы уже это проходили. Мне достаточно с тобой согласиться всего один раз, и ты уболтаешь меня так, что я сам захочу поменяться местами с самим Дьяволом! Потому я лучше послушаю, как ты оправдываешься!
Ещё минута взываний к христианской справедливости оборвалась мольбой:
- Пан Отто! Я — больной человек! Мне нужны мои лекарства...
- Да, ты больной человек. Продолжай!
- ...мои таблетки! Ты сидишь на моём пиджаке. Там в кармане мои лекарства.
Сунув руку в шёлковую тряпку, Отто извлёк пузырёк с капсулами. Денег куры не клюют, а имплант в печень с лекарством не осилил. Десять штук.
- Волос! Это те самые пилюли, или что-то новое?
- Дай мне! Одну! Только одну! И мы продолжим говорить!
- А может быть, хватит говорить? У меня десять гранат. А твоих лекарств — десять капсул. Ты же любишь играть и смеяться? Предлагаю игру. Ты мне тоже когда-то предлагал игру. Ну, так что, дружище? Согласишься, значит проживёшь ещё чуть-чуть. Будет весело! Помнишь ли, Волос, как с год тому назад, на конференции, мы так хорошо приняли твоих лекарств, что потом чуть не снасильничали двух переводчиц. Кстати, украинок. Не понимал твою страсть к ним, пока... ну, всё по порядку. Ты тогда сказал «будет весело!». Было весело. Ещё веселее было, когда ты поставил растяжку вот с такой же вот гранатой около туалета для персонала. Или то была учебная? Нет, не поверю, Волос! Кризис среднего возраста у каждого свой. И детские шалости свои. Вспомни, куда ты хоте засунуть «эмку» той украинской проститутке? Твои слова были? «Украинской шлюхе — украинская граната!». Вот! Это минус одна капсула с лекарствами, Волос. Что? Не смешно?
- Она же не человек!
- А кто так решил? Есть какие-то критерии, по которым она не прошла под звание «человек»? - Отто высыпал порошок из капсулы на пол.
Под громкие протесты блондина, он смачно чихнул.
- Прости? Ты уже приводил аргументы?
- Во-первых, она — обслуга у поляков! Во-вторых, она с восточных провинций Речи Посполитой!
- Волос! Смотрю на тебя и не верю, что ты, курва, настоящий поляк!
- Настоящий! - Волос вскочил, задирая подбородок, чуть не опрокинув вазочку с гранатой.
- Осторожнее, поляк! - впервые усмехнулся Отто.
- Ну, а ты-то кто? Литовский пёс!
- Тихо-тихо!
Звон жетона и иконки, скользнувших по цепи прочь от смертоносного куска стали со вкусной начинкой, заставили блондина сесть на место.
- Простите, пан Отто!
- Экие из тебя демоны прут, когда на икону покровителя Земли Литовской смотришь, поляк!
- Простите... - по лицу Волоса пробежала судорога.
- Продолжим. Помнится, по нашему общему делу, ты отправил меня в командировку по тем же самым восточным провинциям. И в Станиславе меня ждала посылка. И записочка «будет весело» меня даже не удивила. Граната была очень похожа на учебную. Очень, Волос! Но твоё лекарство в такой же капсуле было сто процентов настоящим! И после него было действительно очень весело. А потом принесли счёт. Стало так тоскливо. А с тоски так выручила украинская «эмка». Вот была потеха, когда в прачечной гостиницы дети уборщицы оторвали эту гранату с растяжки! Это ещё минус одна капсула, поляк!
- Не-е-ет! Это ты сделал! Не я! Это ты!
- Не вой, поляк! Дети кинули гранату в кота, который мирно кормился на помойке. Кота не так жалко, но дети...
- Это дети украинских слуг!
- Ах, да! Украинским детям — украинская граната?
- Это рабы!
- Сядь! Это люди, поляк! Это ещё минус капсула за каждого из четверых детей. Ведь граната могла взорваться в любой момент, Волос!
- Не-е-ет! Отто!!!
- Самое веселье было, когда ты смеялся в телефоне, рассказывая новости. По всем каналам! Дети взорвали кота. Меня в тот момент пот прошиб от твоего восторга, поляк. Но и это был не конец, а только начало. Ведь из всех одиннадцати случаев, это был первый и последний, когда я поддался на твои манипуляции. Гипнотизёр ты, что ли?
- А взрывы! Ты взрывал по всей Речи Посполитой!
- Нет, только в восточных провинциях.
- Ещё лучше!
- Что ты оживился-то так? Да, кое-что взрывалось. Но ты как-то забыл, что я, - Отто позвенел армейским жетоном, - я бывший военный. А как изготовить пугач из банки «Доктора Пеппера» ещё помню.
- Ты жулик!!!
- Ох, как раздухарился... То есть, по твоему мнению, я — жулик из-за того, что решил не убивать людей?
- Это не люди! Это рабы!
- Это люди, Волос! Ты настаиваешь на своём? Тогда так.
Отто положил на ладонь одну капсулу. Остальные же небрежно выронил на пол и так же небрежно растоптал под завывания блондина.
- Что это за лекарство такое, Волос? По запаху, не то, чем ты меня подкармливал. Явно, что-то потяжелее. Не винт ли? Всасываемость в кишечнике вроде как и через нос.
- Для печени это!
- А мне думается, что для мозгов. Если так, то тебя уже не спасти. Пару лет на этой дряни, и мозг перестроится. Тебе нравится эта химия и взрывать людей? А что больше нравится?
- Да, да! Я больной! Дай мне эту пилюлю! Умоляю! Дай!
- Вспомнилось мне ещё одно, поляк. И это я тебе не прощу ни в жизнь. В очередной командировке ко мне привязалась девчушка лет шестнадцати. Не шлюшка. Денег не брала. Батькой пару раз звала. Неделю с лишним со мной по восточным провинциям моталась. Украинка, естественно. Так кто-то тебе об ней доложил, и в львовской отеле я обнаружил от тебя новую посылку. Неизменная записка «будет весело». И было весело. И знал бы ты, как весело уговаривать полицаев, чтобы инсценировали взрыв с трупом этой девки! Всё сделал, чтобы по новостям показали, и чтобы ты увидел и порадовался. Да, у тебя истерика была! Ты так никогда не радовался, Волос! Я убил для тебя молодую украинку. Ты слюной исходил!
- Пёс литовский! Так ты ещё и ссучился!
- Минутку, Волос! А ты уверен, что уважаемые воры Речи Посполитой сказали бы так же? Мне кажется, что только в восточных провинциях так говорят. И знаешь, что? В твоей лютой ненависти к украинцам есть только одно разумное объяснение, Волос. Или лучше мне сказать «Володимир»?
- Как ты смеешь, пёс?!
- Смею, Володимир, смею, - Отто бросил капсулу в вазочку с гранатой, - мне показалось, или у тебя глаза стали желтеть?
- Это моя печень отказывает!
- Не рано ли? Мы минут десять разговариваем.
- Я их глотаю горстями, сука! Курва мать!
- Значит, тебе недолго осталось. Попробуешь сбежать, или умрёшь в муках?
- Ну, нет! Я подожду прокурора и потяну тебя за собой, Отто! На расстрел пойдём. Рука об руку. С одной пулемётной ленты на тот свет пойдём.
- Только что мямлил. Сейчас угрожаешь. Красиво я тебя в угол загнал. И главное, что перед тобой десяток гранат! Бери меня в заложники, что ли... Ты же этим занимал в Мариуполе, Володимир!
- А ты чего такой смелый? Тебе нечего терять что ли?
- Есть чего терять, - Отто поджал губы и поднёс к ним иконку Святого Каземира, - но это тебя не касается!
По условному сигналу, двери кабинета открылись. В сопровождении двух бойцов в сбруе спецподразделения «Варшава», вошёл полицейский комиссар.
- Володимир Олександрович Книга, именем Закона Речи Посполитой, вы задержаны. На вас поступил запрос от Республики Таврия на экстрадицию. Прошу добровольно проследовать с нами.
Блондин схватил вазу в намерении бросить её в комиссара. Свист и хруст. Пуля раздробила плечевую кость. Рука с вазой откинулась назад, к стене. За ней упало и само обгорелое тело украинца. Отто, падая на пол, увлёк за собой тяжеленный стол, за одно опрокинув кейс с восемью зелёными взрывоопасными яблоками. Комиссара накрыли бойцы. Взрыва не последовало. Ни через десять, ни через двадцать секунд. Быстро собирая неспелый урожай из кейса, Отто на четвереньках бежал к выходу. Украинец завыл. Послышался глухой удар. Один из бойцов заглянул через стол. В отчаянной попытке взорвать себя, Володимир Олександрович бился лбом о гранату. Кровь хлестала из рассечённых бровей. Нечленораздельные звуки перемежались отборным русским матом.
- Бесполезно, - сказал боец, опуская автомат, - она украинская.