* * * * *
Эпилог 1
…Дворник Гульдон Бахтиярович Углумбеков только что закончил чистить двор после ночного снегопада. На самом деле его звали Ербол, а Гульджон было имя его матери, просто паспортистка ошиблась дважды. Поскольку никаких родственников у Ербола в России не было, а на родине осталась только сводная сестра, обобравшая его до нитки, полученный с большим трудом, всеми правдами и неправдами, паспорт переделывать он не стал. Здесь его знали как Гену, и это его вполне устраивало, как и работа дворника. Платили не очень много, но всегда можно было подзаработать помощником сантехника из ЖЭКа, или просто выковыривая из мусора пивные банки и бутылки. К тому же можно было совершенно бесплатно жить при конторе, в каморке для инвентаря, где он организовал себе спальное место и обеденный стол с электроплиткой, а потом ему обещали служебную жилплощадь. Сантехник Степан Степанович по прозвищу Стакан Стаканович научил Гену пить водку. По началу тот отнекивался, мол, нельзя, Бог не позволяет, на что хитрый сантехник заявил ему что Аллах, посылая его, работать в такую холодную страну, должен был подумать как он, Генка, будет греться, особенно зимой, так что, можно пить, ничего не боясь. Сызмальства привыкший к теплу Генка не долго сопротивлялся. Конечно, на родине, в Киргизии, тоже в горах выпадал снег, но такой холодной, такой тоскливой, а главное такой долгой как здесь, зимы, не было. Впрочем, Генка никогда, в отличие от Стакан Стаканыча, не напивался до упаду, работу свою выполнял исправно, и в конторе его ценили за аккуратность и безотказность. Начальник ЖЭКа, Наталья Петровна, так вообще говорила, что Генка, хоть и нерусь, а двух наших раздолбаев стоит. В хорошем смысле, конечно.
Дворник долго курил, переводя дух, смотрел, как детвора лепит из первого снега снежную бабу. Снег был липкий, комья из него попалам с землёй катались легко, так что в итоге у детишек получался скорее грязевик, чем снеговик, но это их никак не смущало. Генка помог водрузить на место голову, воткнул вместо носа сосновую шишку, глаза сделал из рябины, подумал и добавил брови из сосновых веточек. Получилось жутковато, но дети были в восторге. Тут дворник вдруг почувствовал, что начинает замерзать. Было не то что очень холодно, но ветрено. Он подхватил лопату и направился к конторе, где можно было попить чаю или глотнуть водки из загодя припрятанной Стакан Стаканычем чекушки. У них был договор о взаимопомощи, само собой всё по совести, без фанатизма, бутылку в загашник покупал тот, кто выпьет последнее. В конторе стояла полная тишина, свет в коридоре не горел, но было довольно светло от окна. Гена достал из-за распределительного щита заветный бутылёк, свинтил пробку и собирался с духом, намереваясь сделать хороший глоток, как вдруг в недрах помещения раздался голос начальницы, ей отвечал виноватый бубнёж Стаканыча. Тут же распахнулась дальняя дверь, и в коридор, разъярённая, словно тигрица, в расстёгнутом пальто и без шапки, выскочила Наталья Петровна.
- Степаныч, ты хоть понимаешь, что это не ерунда и в шесть секунд это не сделать! Почему у тебя всё на соплях и через жопу!? – ругалось на ходу начальство.
- Да потому что трубам лет столько же, как и мне, и по-другому там не сделать! – оправдывался Стакан Стаканыч, - Это, если честно, вообще не моя епархия. Всё что за стеной дома городское хозяйство, пусть сами и чинят!
- Так, что это ты тут ошиваешься? – налетела на дворника Наталья Петровна, - Тебе что, заняться нечем? Снегу вон навалило по колено!
- Убрал уже…- пролепетал в ответ Гена.
- А это что? – начальница кивнула на четвертинку в руках дворника.
- Холодно…- заискивающе улыбаясь, сказал работник метлы и лопаты, пряча водку за спину.
- Чтоб я больше этого ни в жисть не видела! – пригрозила Наталья Петровна и направилась к выходу.
В дверях начальница обернулась и погрозила дворнику пальцем, но совсем не страшно, и Генка понял, что Наталья Петровна на него не сердится. У него отлегло от сердца, он медленно кивнул ей и, когда та вышла, пригубил водку.
- Нет ну вот нормально – тяжело грохоча кирзачами и размахивая руками, возмущался сантехник, - я еще в начале лета говорил, что там всё писями по воде виляно, мне никто не верил, теперь же Степаныч за всех крайний. Пущай резервную линию включат, в конце концов. Ну, посидят пару дней без тепла, не развалятся……Привет Генка, готовься объявы на 38-ой и 36-ой дома клеить…
Он поравнялся с обмершим Генкой, повёл носом и узрел чекушку.
- Это правильно, - кивнул Стакан Стаканыч, отобрал у Генки водку, сделал богатырский глоток примерно на две трети бутылки и занюхал рукавом куртки.
- Между прочим, - продолжил он сдавленным голосом, - слово «сантехник» есть во многих языках мира, и в некоторых приставка «сан» означает святой.
Святой техник всучил бутылку обратно дворнику в руки и потопал далее. Генка допил водку, спрятал порожнюю тару в карман и вдруг подумал, что объявления можно развесить уже сейчас, не дожидаясь команды начальства.
«Наталья Петровна потом пошлёт меня объявления вешать, а я ей скажу «уже развесил» - она и обрадуется» - подумал он и улыбнулся.
Генка, в отличие от сантехника, умел управляться с компьютером, и начальница иногда просила его распечатать какой-нибудь отчёт, когда самой было некогда. Быстро набрав текст, дворник скопировал его, чтобы на листе получалось по два объявления, и отправил всё на принтер. Вышло очень даже неплохо. Распечатав ещё десяток листов, Гена аккуратно разрезал их как следует, взял флакон с клеем и, захлопнув дверь конторы, очень гордый собой, пошёл расклеивать объявления. Через полчаса на дверях парадных ветер теребил свежеотпечатанные листочки:
Увожаемые жыльцы!
С связи аварией на трасе в вашом доме будет отключено отолление, снижено довление горячей воды до оканчанчаные робот.
Администвация.[*1]
Ещё через четверть часа Наталья Петровна, прочитав Генкино художество, грязно выругалась и сунула под язык таблетку валидола. Объявления, однако, переписывать не стали, потому что, в общем-то, и так всё понятно.
* * * * *
Эпилог 2
Бенджамен фон Лейбович закончил печатать текст и, закрыв глаза, откинулся на спинку стула. За последнее время он очень устал, и ему хотелось даже не просто отдохнуть, а забыться без снов, образов и эмоций. Приглушённый звонок телефона заставил его вздрогнуть и открыть глаза. Профессор нагнулся к своему саквояжу, открыл его, поставил на стол старинный чёрный телефонный аппарат без вертушки и снял трубку.
- Слушаю вас Монсеньор, - устало сказал фон Лейбович.
- Ну что, Беня, в общем-то, получилось очень даже достойно, - сказали на том конце провода, - не понятно только к чему там вот этот последний эпизод с дворником.
- Надо было использовать некоторые слова, - пояснил профессор.
- Как-то натянуто вышло, - заметил Монсеньор, - в прочем пусть будет так, тебе виднее. И ещё, там, где Лейбович у тебя говорит, или вот этот…артист…ну прямо же открытым текстом, правду-матку в глаза…нельзя так, вдруг догадаются. Может лучше как-то намекнуть потуманнее?
- В прошлый раз уже понамекали, так они надумали себе ерунды всякой – вторую тысячу лет расхлёбывают эту кашу, - заметил фон Лейбович, - вообще, не стоило позволять этим лысым обезьянам есть псилоцибиновые грибы.
- Ну, сам понимаешь, это было необходимо для проектов «Деньги» и «Холодильник». Просто в тот раз такой некропус негде было спрятать, вот и вышло раком. Теперь, слава Богу, в Сети горы всякого дерьма и есть куда приткнуть иголку со стогом сена …- Монсеньор немного помолчал и добавил - Кроме того, они оказались способны к межвидовой эмпатии, что является уникальным явлением во Вселенной.
- Да, я прекрасно знаю, что это перспективный путь, Вселенная 25, и бла-бла-бла, но не слишком ли много побочки, я устал зачищать бесконечные сопли и косяки. Мы дали им секс, спорт, наркотики, Интернет, наконец, а они всё равно лезут, куда не надо…
- Не бла-бла-бла, а пока что единственная альтернатива чередованию видов эволюции. И ничего не поделаешь, потому что в начале всё-таки было слово, а не цифра.
- В начале было пиво…
- Вот именно, - неожиданно согласился Монсеньор, - и хочется поговорить, а не посчитать, сам прекрасно знаешь…И ещё вопрос…Вот на кой ляд там этот Толик? Что, без него никак?
- Никак, - подтвердил профессор, - в сложившейся ситуации нам крайне важно не допустить появления информационной бомбы до середины ХХI века. Толик же, спровоцировав интерес к творчеству Винсента ван Гоги, отвлечёт военных и политиков от закона Аффидавита Донды[*2] почти на тридцать лет. Он разработает и вербально сформулирует теорию императивных бульбеней и применит её к 26-му пространству в свете гипотезы об ультрамикроскопических колебаниях квантовых струн, что в конечном итоге приведёт к созданию единой теории всего на свете. Более того, Толик сумеет подтвердить свои предположения на опыте и выведет, таким образом, теорию струн из экспериментального вакуума.
- Нет, я, конечно, отдаю себе отчёт, что всякое может быть, но закон Михельсона – Шварца…По-моему, это просто невозможно. В конце концов, он же в Политехе учился…
- Толик, по-видимому, этого закона не знал, поэтому и сумел доказать обратное. Лекцию по квантовой физике он проспал, из-за того, что накануне бурно праздновали день рождения Лёлечки.
А под утро ему приснится принципиальная схема трюссического клафеля, как единицы пространственно-временного континуума.
- Трюссического клафеля…- эхом повторило начальство, - может, лучше организуем чемпионат Мира по этому самому трюссическому клафелю или на худой случай открытый межгалактический турнир?
- Провал Петрова и Боширова[*3] не оставляет нам выбора, - ответил фон Лейбович, - времени в обрез, а у нас ни регламента, ни инфраструктуры…Кроме того, это сразу на 67 процентов повышает вероятность победы на Евровидении Сары Парделек с песней «Во саду ли поссадобль», а всемирно известный шлягер «Ах моя маленькая сепулечка» займёт только третье место…
- Нет, это решительно невозможно, - прервал его Монсеньор, - к тому же я уже обещал…
- …что по своим последствиям сопоставимо с введением общепланетного сухого закона, - быстро закончил фразу профессор, - Толик этого просто не переживёт.
- Ему-то что? Он же со вторника в завязке…Ладно, пусть британские учёные разбираются, что здесь к чему. В конце концов, это наш лучший агент со времён разоблачения Кулверстукаса.
- Кулверстукас был плохоуправляемым идейным психопатом, так что его смерть для всех была весьма кстати, - ответил профессор.
- Так, короче, ты всё, что нужно использовал? – переменил тему Монсеньор.
- Осталось две единицы - бодрый движ и казальпустерленго.
- Так в чём дело?
- С бодрым движем никаких проблем, - сказал фон Лейбович, - это может быть новый амфетамин, гоночный мотоцикл, быстрая танцевальная музыка, в конце концов, слишком подвижный ребенок…
- Спи мой мальчик, бодрый движ, мать уехала в Париж, - гоготнуло в ответ начальство.
- А вот казальпустерленго ставит меня в тупик, - закончил фразу профессор.
- И в чём, собственно говоря, дело? – удивился Монсеньор, - Какая-нибудь деревня в Италии. Ставь точку и публикуй. Как, кстати говоря, ты будешь это делать?
- Вкинем на Прозу.ру как новый опус Полины Гальняк, нужно просто снизойти к ней вдохновением и сказать, что некоторые истины будут транслированы через неё высшим разумом… Примерно вот в таком аксепте.
- Побойтесь Бога, Беня, этакое сборище баек из Интернета выдавать за новый опус…
- А что тут такого? Есть же Кармен-сюита и ни у кого не возникает вопросов, кто автор - Кармен, Салтыков или Щедрин, а упоминание о ней сразу делает говорящего культурным человеком.
- Нет, Полина Гальняк уважаемый автор, весьма популярный, могут поверить, да и негуманно так напрягать психику ни в чём не повинной женщины…Неужели у тебя не припасена на такой случай пара фейковых авторов?
- У фейковых эффективность низкая, - заметил профессор, и, подумав, добавил, - есть один вариант, вполне безобидный, его почти никто не читает.
- А он точно нам подойдёт? – обеспокоился Монсеньор.
- В последнем соцопросе, в выборке в 12 с половиной тысяч человек, на просьбу придумать рифму к слову «секс» 93% ответили «кекс», 5,5% «брекекекс», 1,5% начали глупо хихикать, и только он один, не задумываясь, сказал «турнепс».
- Ты считаешь этого достаточно? В прочем на безрабье и рык раба… Давай уже публикуй поскорее, сил больше нет терпеть эти безобразия…Не то сироп солодки, не то салоп сиротки, то ли настойка прополиса, то ли пропойка Настолиса… Я весь чешусь от этого, на нервной почве! А ещё эти пыльные музыри…
- Ну, вываляйте в пыли Кенни с мистером Фиксом – будут вам пыльные музыри, - попробовал отшутиться фон Лейбович.
- Ты мне эту демагогию прекращай! – не оценило юмор начальство, - Мистер Фикс теперь доктор Баблос и ему совсем не до музыки. И вообще поменьше ненужной патетики – мол, типа, вышел, чтоб идти к началу начал, но выпил и упал.[*4] Скажи прямо, без обиняков, - обдолбался, чем ни попадя, воспылал состраданием к эллинам, решил жисть положити за их свободу, продал имение, купил коринфский шлём, но по пути накушался тухлых персиков и умер от дизентерии, а деньги его благодарные греки присвоили и попилили меж собой, вот и весь сказ…В общем, ты понял, ежели что…Ну будь здоров, и чтоб эта… безукоризненно мне всё тут.
Монсеньор отключился, в телефонной трубке торопливо запищали гудки. Профессор положил трубку на рычаг аппарата и убрал телефон в саквояж. Хамские замашки Монсеньора не были для него новостью, но привыкнуть к ним он так и не смог. Глухое раздражение постепенно нарастало, фон Лейбович попробовал его погасить, несколько раз глубоко вздохнув, но лучше от этого не стало.
«Тварьская жаба, только и умеет, что планы строить, да указявки раздавать! Сам бы попробовал что сделать, если такой… такой…Тьфу, чёрт, даже слова приличного не подобрать!» - в сердцах подумал профессор и ещё раз глубоко вздохнул.
Как ни странно это помогло, он враз успокоился и вернулся к делу. Сёма Гольдзиннер после фразы «конец 90-х годов ХХ века» добавил «Кажется, у картины есть второе название «Вид Везувия из окрестностей Казерпустерленго»». Затем фон Лейбович наискосок пробежал глазами весь текст, добавил наугад пару опечаток и опубликовал его на сайте Проза.ру.
Профессор выключил ноутбук и опять откинулся на спинку стула, тупо глядя перед собой немигающим взглядом. Теперь оставалось просто ждать. Если всё получится, так как они хотели, Монсеньор даст об этом знать, а пока можно немного передохнуть. Фон Лейбович встал, снял с себя докторский халат с красной гвоздикой в петлице, оставшись в голубовато-зелёном пляжном костюме. Халат он засунул в саквояж, затем туда же отправил и стетоскоп. Усевшись обратно на стул, профессор выудил из сумки капитанскую фуражку и бокал с коктейлем густо украшенный зонтиками, перьями и ломтиками фруктов. Пристроив головной убор, фон Лейбович хотел уже пригубить напиток, как вдруг откуда-то послышалась барабанная дробь. Звук быстро приближался, нагнетая обстановку. Громко грянули фанфары, заставив профессора вздрогнуть, потом добавились визги духовых, и торжественные завывания женскими голосами. У него неприятно ёкнуло в животе и перехватило дыхание. Тут же всё разом стихло, степенно и торжественно зазвучала музыка, в которой он без труда узнал «Grand day out» Джулиана Нотта. Комната, где находился фон Лейбович, постепенно стала терять очевидность, и вскоре сменилась лазурным морем и белым песчаным пляжем. Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, выше него, в вечереющем небе образовалась надпись
Тне End.
Чуть позже между артиклем и словом неспешно проявилось прилагательное happy. Судя по всему, дело выгорело, а чувство юмора у Монсеньора всегда было отменным, хотя и не для слабонервных. Профессор усмехнулся, достал из саквояжа солнцезащитные очки от Армани, вытянув ноги, откинулся на спинку шезлонга, и сделал хороший глоток из бокала.
* * * * *
Эпилог 3
- Вот видите, Борис, профессор принял всё за чистую монету - сказал Толик, снимая с головы гарнитуру, - программа работает безупречно. Рассчитывается и реализуется оптимальный вариант общения, учитывается даже рефлекторная хамоватость начальства по отношению к слишком умным подчинённым.
- А без этого никак? – спросил Борис.
- Непредсказуемость и свирепая некомпетентность начальства пугает, что гарантирует точное и скорое исполнение распоряжений, - сказал Анатолик, - Увы, но это факт. Страх начальственного гнева способствует качеству результата лучше рациональных доводов.
- Анатолий Петрович, нехорошо как-то, одно дело дурить антикваров и банкиров, ну президентов, в конце концов, а тут…- Борис растерянно замолчал и несколько театрально всплеснул руками.
- Не беспокойтесь Боря, ничего предосудительного тут нет, - успокоил его Анатолик, - Мы осуществили наиболее выгодный для нас вариант развития действительности, сводя к минимуму случайностный фактор. Просто вкинули кое-какую безобидную и необязательную информацию, вот и всё.
- Но ведь так можно творить Бог знает, какие чудеса…
- Чудес не бывает, все чудеса происходят в рамках физики данного мира и при должном уровне знаний, имеют рациональное объяснение. Но в одном ты прав – программа даёт возможность управления миром в очень значительных пределах, более того, косвенно она доказывает необязательность Бога, по крайней мере, на нынешнем этапе.
- Почему?
- Ну, вот мы только что создали реальность высшей категории качества, в конечном итоге ничем не отличающейся от естественно развивавшейся. В чём-то так даже лучше. Меньше крови и неудобных риторических вопросов. Способов внедрить информацию в общество много, вплоть до вирусной инфекции как один из вариантов. Таким образом…
Что именно таким образом Анатолик договорить не успел. Борис ткнул его электрошокером в шею. Анатолия Петровича протрясло мелкой дрожью, после чего он упал головой на клавиатуру ноутбука, нажав при этом какие-то клавиши. Компьютер мигнул дисплеем и жалобно запищал. Борис аккуратно приподнял шефа, вытащил из-под него ноутбук, и положил Анатолика обратно на стол, подложив ему под голову свой шарф. Мужчина воткнул в гнездо компьютера флешку и, пробежавшись по клавишам, принялся что-то копировать. Когда процесс закончился он достал из внутреннего кармана плаща старую «Nokia 3110» и набрал номер.
- Да, Монсеньор, - ответили с той стороны.
- Планетарное событие 1717А вариант 4, к исполнению, - спокойно сказал Борис.
- Слушаюсь, Монсеньор, - сказала трубка и отключилась.
Борис хмыкнул, повертел телефон в руках, затем положил его на стол. Он открыл программный файл в ноутбуке, быстро нашёл нужную строчку, стёр её, и немного помедлив, быстро набрал другую. В этот момент Nokia мерзко зажужжала вибросигналом и резво поползла к краю стола. Мужчина подхватил едва не упавший телефон и прочитал пришедшее сообщение.
«Счёт 38769412 зачислено 1418 паполеондров, баланс 7801 паполеондр»
Борис еще раз хмыкнул. Программа и в самом деле работала. Поступление на его счёт именно такой суммы означало успешное осуществление планетарного события 1717А в четвёртом варианте. Зазвонил телефон. Борис слегка повёл левой бровью и в очередной раз хмыкнул. После третьего звонка он снял трубку.
- У аппарата!...Да, Монсеньор… Никак нет… Всё согласно процедуре… пришлось выключить…да нет, ничего серьёзного, скажу, что опять приступ был, пусть таблетки попьёт…Нет, пока не понимает, но начинает догадываться…Форсировать?... В какой степени? …Это связано с определёнными рисками… Слушаюсь!...Есть сообщить о результатах!...
*1 – Объявление всамделишное
*2 – см. рассказ Ст. Лема «Профессор Донда».
*3 – знаменитые агенты ГРУ, известны подрывом оружейных складов в Чехии и убийством полковника Скрипаля
*4- строка из песни Б.Б. Гребенщикова «Бурлак».
СПб 2019 -21