#### Жизнь как цирк. И цирк как жизнь
Вся наша жизнь состоит из отыгрывания ролей, которые мы, правда, пока что выбираем неосознанно. Но рано или поздно эта роль до чёртиков надоедает, вызывает оскомину, тошноту, боль, страдания. Мы хотим избавиться от этой роли, сменить игру, жанр. Мы уже не хотим отождествлять себя с этим мрачным персонажем.
Кино даёт возможность отыграть одну игру, довести эту игру до кондиции, до драмы, чтобы затем герои смогли что-то попробовать изменить в своей игре. Нет плохих или хороших игр, правильных или неправильных ролей. Рано или поздно мы отыгрываем роли, отбрасываем их, играем другие несыгранные. И постепенно избавляемся от всех игр и всех ролей. Только в этом и есть смысл жизни. Только в этом суть искусства: показать нам, в какие игры мы играем, сделать осознанный выбор. Трагедия не в том, что мы играем в игры. Трагедия в том, что мы иногда принимаем игру за что-то очень серьёзное, реальное и напрягаем все наши душевные силы, чтобы игра завершилась победой, успехом. А когда результат не похож на ожидаемый, мы страдаем.
"Вечер шутов" — это тот фильм Бергмана, с которого я решил полностью отказаться от концепции анализа фильма как поиска причинно-следственных связей.
Владелец бродячего цирка Альберт чувствует, что начинает стареть. И эта походная жизнь с постоянной борьбой за существование, с постоянным унижением со стороны чиновников, полиции и общества, неустроенный быт, вечные капризы и жалобы артистов, — всё это приводит его к мысли создать себе что-то более стабильное, оседлое и спокойное. Когда-то Альберт был женат, жена из любви к нему сопровождала его во всех путешествиях. Но как только она получила в наследство магазин, то поняла, что не хочет больше такой жизни. Одна роль отыграна. И она больше не хочет этой игры.
Когда Альберт снова появляется в доме бывшей супруги, он видит достаток, повзрослевшего сына, помогающего матери в её торговле. И тут же происходит диалог, показывающий, что они играют в разные игры. И возврата к общей игре нет.
— Когда ты ушёл, я наконец-то обрела покой, стала хозяйкой собственной жизни. Не было больше этого жуткого цирка, который вызывал во мне только ненависть и страх. Наконец-то прекратились крики и ругань, кончилась эта несносная жизнь с вечными переездами, нищетой, вшами и ещё Бог весть с чем. А теперь я всем довольна. Спасибо, что бросил меня.
— Как тут тихо, словно всё замерло и ничего не меняется.
— Да, у нас тихая улица.
— Годы идут, а жизнь стоит на месте.
— Значит, наступило благополучие.
— Значит, наступила пустота
Кто здесь прав? Кто не прав? Просто то, что для одного и есть на данном этапе жизнь, для другого равносильно смерти.
Этот диалог очень важен. Он показывает всю разницу в мироощущении двух людей, которые вроде бы любили друг друга когда-то. Но что делала жена ради своей любви к Альберту? Она жертвовала своим собственным представлением о том, кто она есть и что она хочет от жизни. Что бы получил Альберт, согласись жена на его возвращение? Он в конце концов либо взвыл от такой спокойной жизни, начал бы пить, скандалить. И его бывшая жена это отчётливо понимала, и уже не хотела соглашаться на такую жизнь.
Альберту необходим весь этот драйв, вся эта борьба за существование, все эти дрязги, нищета, унижения. Это даёт ему ощущение того, что он живой, что он существует. Это своего рода бегство от пустоты и бесцельности жизни.
Антуан де Сент-Экзюпери когда-то сказал: "Любить — это не значит смотреть друг на друга. Любить — значит смотреть вместе в одном направлении". Но он не имел в виду, что надо одному из партнёров сделать над собой усилие, чтобы смотреть сонаправленно своему любимому. Любая жертва уведёт человека от его собственного мироощущения на данном этапе, ощущения своего Я. Он имел в виду, что только люди, чувствующие, что смотрят в одном направлении, имеют будущее в своих отношениях.
И Альберт убеждается, что свою игру он сыграл ещё не до конца. И возвращается снова к своим артистам и своим страстям.