В 1941 году в один из посёлков Пензенской области прибыли эвакуированные из Луцка. Сгорбленные, замученные женщины, старики и инвалиды вылезали из грузовиков и подвод. Кумушки шушукались по углам, обсуждая приезжих. Потом началось расселение.
К Дарье Ивановне попали муж и жена, Петр и Ася. Фамилии у них были разные, а дочка общая. Вскоре выяснилось, что инвалид Петя пьёт горькую и во хмелю тяжёл на руку. Одной рукой он ухитрялся сапожничать, когда бывал трезвым, и колотить Асю, когда бывал выпивши.
Ася, крупнолицая, кряжистая женщина с пронзительными агатовыми глазами, несмотря на физическое превосходство над хилым мужем, боялась его, как огня. Ночами, едва заслышав на лестнице пьяные Петины шаги, она бросалась вон из комнаты, прихватив с собой дочку Мусю, и скреблась к соседке в крошечный чуланчик под лестницей. Дарья Ивановна уж и ключ ей от него потом навовсе отдала и топчанчик с тюфяком и постелью поставила:
- Хоронись, сердешная, Бог с тобой! А девочку то ко мне в комнатку в уголок на раскладушку.
Петька поорёт, покуражится, да и приснёт окаянный, не отыскав жену. Так и жили-бедовали.
Как-то зимой пьяный Петя попал под машину, пролежал до утра в канаве у дороги, потом нашли его и отправили в больницу. Там он вскоре и помер.
Дарья Ивановна даже перекрестилась, грешным делом:
- Слава Богу! Отмучились Ася с Мусей!
Зажили соседки мирно, Ася не без рук, в столовую устроилась второй поварихой. А года через два и в заведующие столовой вышла. Муся в школу сельскую пошла. Умненькая, хоть и плаксивая девочка, училась она старательно. Ещё через год уехали они к дальней родне в Подольск, да и пропали.
Лет через десять пришло Дарье Ивановне письмо от Аси Рабинович. В письме та извинялась за долгое молчание и писала, что живут они хорошо, что Муся заканчивает пединститут по специальности математика и физика и собирается в учёные. Сама Ася работает в кафе. А ещё очень Ася просила за Петиной могилкой приглядеть, дескать снится он ей и всё плачет и простить его просит и стаканчик беленькой поднести.
За могилкой Пети Ховрина Дарья Ивановна и так смотрела заодно со своими тремя. Но годы уже не те, силёнок маловато, о чём Асе и написала.
А через некоторое время в посёлке объявилась красивая, перманентно-кудрявая Муся. Она привезла Дарье Ивановне в подарок драповый отрез на пальто.
- Долг платежом красен, - значительно подняла пальчик нарядная Муся, вручая отрез. А потом, увидев свой уголок в спальне, где, бывало, ночевала на раскладушке, она вдруг заревела в голос и повисла на шее у старенькой соседки.
- Ну-ну! Свои мы, Мусенька! Скучала я по вам, - сквозь слёзы бормотала Дарья Ивановна, поглаживая Мусю по завитой головке.