Осень ворвалась в его жизнь так же неожиданно, как и очередной переезд на новое место жительства. Он ехал на заднем сидении их семейного автомобиля и наблюдал в заднее стекло, как пожелтевшая листва закручиваясь словно волшебным вихрем вслед за автомобилем, медленно опускалась на проселочную дорогу. Его звали Майк, и он был единственным ребёнком в их семье. Для него это был уже не первый переезд в его жизни, и он не чувствовал себя так неуютно, как в самый первый раз. Когда переживая за кота по кличке Клаус, который отсутствовал по одной из причин на тот момент, он неожиданно занервничал и даже расплакался. Кот по своей природе был настоящим охотником, и к слову сказать мог попросту исчезнуть дня на три, а то и вовсе на целую неделю. А когда все-таки возвращался домой, то потом целый день отсыпался, скрутившись калачиком в своем любимом кресле. Но именно тогда все обошлось, и вернувшись через день после переезда они забрали его с собой на новое жилище. Говорят что коты больше привязаны к территории, чем к своим хозяевам. Наверное это правда... Потому что на новом месте, кот вел себя очень нервно и чрезмерно встревожено. Не реагируя на еду и ласку, он неистово мяукая, метался из одной комнаты в другую. И при каждом шорохе и шуме вставал на дыбы и шипел словно змея в сторону исходящего звука. Но со временем кот успокоился найдя себе за развлечение играться с чучелом птицы, оставшейся от предыдущих хозяев. В этом доме их семья прожила около года, и Майку он понравился больше, чем тот в который они сейчас переезжали. Наверное потому, что он был построен в старом стиле и был больше похож на крепостной замок, только в уменьшенном масштабе. А так как Майк просто обожал сказки и разные легенды о рыцарях и их потомках живущих веками в подобных строениях, то ему очень нравилась такая архитектура. И именно в этом доме была какая-то изюминка и невероятная гармония. Схожесть с тем чувством свободы мечтаний, которые он себе на тот момент представлял. По крайней мере ему тогда так казалось. Майку в то время было неполных двенадцать лет, и его любимым занятием было коллекционирование старинных предметов. В его коллекции уже находились предметы, которыми он дорожил. Это был офицерский кортик и старый корабельный фонарь. За всё время пребывания их семьи в том районе он ещё не успел сдружиться с соседскими детьми так, чтобы потом сильно сожалеть о расставании с ними, но за домом он уже скучал. Пристально провожая его взглядом и наблюдая за тем, как очертания дома медленно погружаются в окружающие его старые деревья и постепенно исчезают из виду. Он не понимал, почему они так поспешно переезжают. Скорее всего это как-то было связано с работой отца, так как он слышал часть разговора между родителями, о повышении и переводе его на другую должность. Поэтому решение о переезде он воспринял более-менее спокойно, понимая что другого выхода в этой ситуации для их семьи сейчас просто нет. Да и сама по себе смена обстановки и места жительства была для Майка словно очередное интересное и многообещающее приключение, в котором его поджидали новые находки и сюрпризы. Когда дом уже скрылся за пригорком, он развернулся и удобно расположившись, достал из своего рюкзака старый пожелтевший от времени дневник. Это было настоящее сокровище, найденное в одном из ящиков с хламом, который при их поселении почему-то оставался в доме. Ему было по меньшей мере сто лет, но его сохранность была почти идеальная. Это был первоклассный личный журнал для повседневных записей. Заметки в нем были нанесены профессионально простым карандашом от руки эксцентричным почерком. В разных местах несколько страниц отсутствовали, так как были попросту вырваны вручную из дневника. На некоторых были рисунки с обозначениями, и подробным описанием сюжетов из повседневной солдатской жизни. А сверху на пожелтевшей и слегка потертой обложке, было начертано: - Дневник личных записей #3 Королевского стрелка Гарольда Скотта Квинсли. В нём он описывал свою историю жизни в качестве солдата в составе имперских войск, которым довелось отстаивать с оружием в руках права свобод и интересов Англии в Первой Мировой Войне. Вот что он пишет в то время: -"Всё начиналось очень весело, когда в сопровождении оркестра 2-й батальон Королевской легкой пехоты Йоркшира отплывает из Дублина в Гавр, на старом грузовом судне "SS Buteshire". В ясный и солнечный день 14 августа 1914 года, в великолепную погоду войска жаждут присоединиться к большому приключению за границей. Прибрежный воздух переполненный тревожным волнением и громкими возгласами, разразился воем гудков и сирен. Была дана команда к отплытию, и большая шумная толпа плотно выстроившись на причале, провожала их в дальний путь. Это было похоже на осуществление мечты каждого солдата. Поэтому все находящиеся на борту в этот момент пребывают в прекрасном настроении, и хорошем расположении духа. Когда судно вышло в открытое море и взяло курс на Лендс-Энд, то всем присутствующим было зачитано послание его величества Короля Англии. -"Вы покидаете свой дом, чтобы сражаться за безопасность и честь нашей Империи! Я молю Бога благословить и защитить вас, и непременно вернуть назад победителем"!
Следующие десять дней, Гарольд Квинсли характеризует как лёгкую туристическую прогулку к юго-востоку Франции. Высадившись на побережье, его батальон направился к бельгийской границе, чтобы достичь линии фронта у приграничного города Монс. На всем протяжении их следования в Бельгию, жизнь контингента Британских экспедиционных сил (BEF) была относительно спокойной, и выглядела как вынужденная поездка в отпуск под августовским палящим солнцем. По пути совершения марша местные жители из числа французов, подбадривают всех их и угощают едой за свой счёт. Среди прочего люди приносили в основном фрукты с продуктами, и давали столько молока, яиц и масла, сколько могли съесть солдаты. Самой большой опасностью и угрозой для солдат в этот период, могло быть только расстройство желудка и дезентерия. Однако достигнув Монса 23 августа, батальон лицом к лицу столкнулся с силами противника. И лечение расстройства желудков резко сменились на спасение жизней от пулевых и осколочных ранений, а также ужасно поврежденных конечностей. Тысячи осколков от разрывов мин и снарядов впервые разлетелись над их головами. Многие были ранены и убиты наповал в считанные минуты боя. Командованием было принято решение отступить, чтобы минимизировать потери личного состава на не закреплённом рубеже. Последовал приказ отойти к французскому городу Ле-Като. После чего предстоял длительный переход через холмистую местность с роскошным и прекрасным видом. Страна в этом регионе благоухала дикими цветами и великолепной растительностью. На десятки миль вперёд простирались холмистые поля покрытые спелой кукурузой и виноградниками. К этому времени солдаты батальона были уже прилично загоревшие, как после хорошего солярия на первоклассном курорте. Многие оправившись от первого шока при столкновении с неприятелем, принимали как есть реалии этой безрассудной войны. Некоторые бойцы сетовали на руководство, ссылаясь на плохую подготовленность генералов к встрече с противником, и на их недальновидность. 26 августа на очередном привале, немцы догнали батальон на подходе к Ле-Като. Многие уже предчуствовали исход предстоящей бойни. От командира последовал приказ, в срочном порядке занять боевые позиции на близлежащей ферме. Противник не стал дожидаться пока они перегруппируются, и с ходу начал вести прицельный артиллеристский обстрел. А пока Гарольд Квинсли в спешке помогал пулеметному расчету закрепиться на новом рубеже справа от фермы, между неприятелем и их батальоном завязался ожесточенный бой. После того как их огневые точки с закрепленных наспех позиций на ферме дали врагу достойный отпор, то взору командира открылась жуткая картина произошедшего. Он с ужасом обнаружил с краю в углу поля остатки своего батальона. Все кого смогли собрать на тот момент это семь офицеров и около двухсот солдат. Приблизительно восемнадцать офицеров и семьсот пятьдесят солдат были убиты, пленены и ранены.А некоторые из них пропали безвести в этот злополучный день. Они находились всего лишь одиннадцать дней в континентальной Европе.
К вечеру этого же дня артиллерийский огонь стих, но активизировались снайперы противостоящих сил противника. Была дана команда всему личному составу лишний раз не высовываться из своих укрытий. И все находились на своих закрепленных позициях в забаррикадированном помещении фермы, кроме нескольких человек, которых в срочном порядке отрядили в разведку. Гарольду Квинсли приказали поддерживать пулемётный расчёт на занятом ими рубеже, так как солдат который был "номером расчёта" в этом подразделении, получил ранение в перестрелке. И не смог дальше выполнять свои прямые обязанности, чтобы подносить к пулемёту ленты с патронами. Наступили сумерки, и едва успев окопаться лёжа под плотным снайперским огнём, они живо беседовали вместе с пулемётчиком, рассказывая друг другу о себе. Так он узнал что его собеседник до войны работал механиком в промышленном секторе. И при появившейся возможности не раздумывая сразу пошёл в первых рядах добровольцем на фронт. Его звали Кристофер Мэтью, ему было 24 года, и он сожалел о том что перед уходом на службу не успел отважиться и сделать предложение своей любимой девушке. Во время их дальнейшего разговора из-за темноты они уже не видели, а только слышали друг друга. Пулеметчик внезапно закурил и замолчал. Пауза в их беседе растянулась... После десяти минут молчания Гарольд Квинсли спросил у своего собеседника, что он будет делать когда закончится война? И не услышав ответа, протянул руку чтобы узнать не заснул ли тот. В этот момент он почуствовал что пулемётчик был уже мёртв, так как лежал в луже собственной крови. Тогда он понял, что Кристофер Мэтью случайно выдал себя вспышкой огня, когда прикуривал сигарету. Немецкий снайпер не теряя ни секунды сделал своё дело, и хладнокровно убил пулемётчика выстрелом в голову.
27 августа противник продолжил артобстрел их позиций, и к обеду ферма загорелась. Пожара удалось избежать благодаря внезапно хлынувшему дождю. Хотя с другой стороны, непогода усугубила положение их пулемётной позиции, к которой был прикомадирован Гарольд Квинсли. Огневая точка на которой находился он, в нескольких десятков ярдов от фермы, стала быстро наполняться дождевой водой. И пришлось срочно копать аккведук, для отвода накапливаемой жидкости от их позиции. Назначенный на место погибшего Кристофера Мэтью новый пулеметчик был коренастым крепким парнем лет семнадцати. Он оказался неплохим стрелком, с помощью которого они отбили не одну атаку сил неприятеля. И Гарольд Квинсли был немало удивлён, когда к концу дня его напарника в срочном порядке вызвали к командиру. Думая о том что того хотят представить к награждению за героизм и мужество, проявленные в стычке с неприятелем. Но какое же было разочарование, когда вместо него вернулся другой солдат, и сообщил о том что того депортировали назад в Англию. На вопрос: -"А что же произошло"??? Тот ответил: -"Его мать написала письмо в министерство обороны, и просила чтобы его срочно вернули домой. К письму она приложила его свидетельство о рождении, где было написано что он 1903 года рождения, и ему всего лишь одиннадцать лет"! Пока Гарольд Квинсли собирался с мыслями после недолгой паузы, его новый напарник продолжал свой рассказ. Он сказал что этому скользкому малому пришлось приложить не мало усилий, чтобы поводить за нос всех начиная от призывной комиссии и заканчивая его прямыми командирами, в непосредственном подчинении которых тот находился. Этот пулеметчик хоть и был старше предыдущего юнца, но оказался не таким метким стрелком. После первой же атаки немцев на рубеж который удерживали остатки батальона (BEF) 28 августа, к их позициям всё же прорвались несколько человек. Гарольду Квинсли пришлось прибегнуть к своей винтовке, и выстрелив в одного почти в упор, увидел как другой который шел следом за ним бросил в их сторону гранату. Вовремя среагировав, Гарольд Квинсли силой оттолкнул пулеметчика и вместе с ним скатился за оградительный бруствер, который он самолично отсыпал совсем недавно. После этого раздался взрыв, который слегка оглушил Гарольда Квинсли. И когда он приподнялся чтобы осмотреться, в него уже целится тот немец, который бросал в них гранатой. Прогремел выстрел и враг упал замертво. Его застрелил из табельного оружия ротный капитан, который пришёл на помощь, увидев как неприятель прорывает оборону на их участке. Утром 29 августа прибыла разведгруппа, которая принесла сведения о том что дорога на север свободна. Командование приняло решение оставить позиции вечером, и под покровом темноты выдвинуться в направлении населенного пункта Гвинскар.
Следующие две недели военных манёвров Гарольд Квинсли описывает кратко. Во время передвижения их тактической группы, они наслаждаются короткими идиллическими перерывами, собирая на обочинах дорог спелые плоды слив, яблок и груш. Офицеров радушно принимают к себе на ночлег постояльцы французских замков.
15 сентября их батальон достигает реки Эна, на противоположном берегу которого находились немцы. Понимая что с ходу им не преодолеть русло реки незамеченными, было принято решение временно расположиться и окопаться за дорогой вдоль ряда деревьев. Это было большой ошибкой, так как их засекли вражеские наблюдатели. Сразу после этого пять осколочно - фугасных снарядов диаметром 5,9 дюйма разорвались по периметру дислокации их тактической группы. Картина произошедшего была ужасающей... Было убито и покалечено много солдат, которые даже не успели как следует укрыться в кювете возле дороги. Отовсюду слышались стоны раненых и мольбы о помощи. Гарольд Квинсли пишет что мысли в тот момент были неописуемы, и обрисовать картину происходящего без слёз не представлялось возможным. Лёжа пластом на земле он понимал что вполне может стать следующей жертвой разрыва снаряда, способного разнести его вдребезги. Рядом с ним лежал тот капитан, который спас ему жизнь, застрелив тогда немецкого солдата на ферме. Его смерть была мгновенной, так как его буквально изрешетило осколками, откинув с дороги взрывной волной. Собрав всю свою волю в кулак он поспешил на помощь раненым. Ситуация более-менее стабилизировалась когда остатки батальона рассредоточились на местности, и стали вести ответный огонь по противнику. Но этого было недостаточно, чтобы сразу начать форсирование реки. К тому же на исходе были как человеческие ресурсы так и боеприпасы. Срочно нужен был четкий план дальнейших действий, так как батальон мог оказаться в ловушке из-за преследования их отрядом противника. Карта местности показывала что в нескольких милях от них находился мост. Но он вполне мог быть заминирован или взорван, а отсылать в разведку людей для его осмотра, попросту не хватало времени. Командование в срочном порядке решило сделать вылазку на позиции неприятеля с целью проведения диверсии, поручив капралу-квартирмейстеру подобрать подходящих бойцов для этого дела. Нужен был доброволец, способный скрытно проплыть под водой на одном дыхании, чтобы пересечь реку от одного берега к другому. А потом незаметно пробраться на позиции противника и заложить там взрывное устройство, чтобы потом с эффектом неожиданности подорвать его. Тем самым посеяв панику и неразбериху в ряды неприятеля, с целью сломления сопротивления и деморализации личного состава. С первого взгляда план выглядел по дерзки смело и даже в какой-то мере безумно. Гарольд Квинсли пишет, что он сразу вызвался быть подрывником. Родившись в семье потомственного ювелира, он имел хорошее образование. Увлекаясь верховой ездой и плаванием, выигрывал призовые места на местных и национальных соревнованиях в Лондоне. Его и ещё одного солдата отобранных для
сложного задания проинструктировали, выдав им взрывчатку которую Гарольд Квинсли обвязал вокруг себя. После чего им дали команду собраться и немедленно выдвигаться на задание. Спустившись к реке, его напарника неожиданно подстрелили, ранив того в предплечье. Рана была не смертельной, и после её осмотра Гарольд Квинсли помог раненому наложить бинт. Действовать дальше ему довелось в одиночку. Убедившись в том что его напарник может передвигаться самостоятельно, он отправил назад раненного солдата, оставив того в зарослях кустарника позади себя. Находясь на берегу реки, он сразу осмотрелся и живо оценил обстановку. Река в месте пересечения была не сильно широкой, но он решил переплыть ее двумя погружениями. Так как температура воды была в тот период прохладной и был большой риск проявления судороги. Для прикрытия на воде он решил выбрать поваленое дерево, застрявшее посередине реки. Глубоко вдохнув и набрав в лёгкие побольше воздуха он нырнул. Вода была на редкость прозрачной, когда открыв глаза он увидел размывчатые очертания дна реки поросшие водорослями. Плыть одетым было тяжело вспоминает Гарольд Квинсли, но он изо всех сил старался грести, цепляясь и отталкиваясь от коряг и водорослей попадавшихся ему на пути. И вот впереди него появилось очертание большого и тёмного силуэта похожего на дерево. Гарольд Квинсли максимально приблизился к нему и осторожно всплыл. До берега оставалось всего каких-то десяток ярдов, но он решил отдышаться и осмотреться прежде чем продолжить свой путь. И тут до него донеслись крики о помощи, исходившие от берега которого он ещё не успел достичь. Левее ниже по течению под старым деревом растущем на самом краю берега, корни которого опускались в самую воду, барахтался ребёнок и истошным голосом кричал призывая на помощь. Гарольдом Квинсли в тот момент полностью овладели противоречия. Понимая что спеша на помощь ребёнку, он тем самым ставит под угрозу не только свою жизнь, но и срыв всей предстоящей операции. И это мог быть полный провал для их тактической группы. Но чистое сердце и человеческий долг взяли верх над эмоциями, и он изо всех сил поспешил на помощь к мальчику. Подплывая вплотную к ребёнку, он уже успел рассмотреть темноволосого мальчика лет семи, который пытался ухватиться за корни старой дикой груши. Но что-то не давало ему этого сделать. Мысль о том что ребенок возможно зацепился одеждой за корягу сразу осенила Гарольда Квинсли. И он не теряя времени взялся одной рукой за корень дерева, а другой рукой схватил за руку мальчика. Но ребёнок потянул с такой силой что корень затрещал и дерево подмытое у берега водой стало понемногу клониться в реку.
-"Я уже успел прочесть его